Аделаида

     Аделаида решила собрать гостей на свою днюху. В тусовке, где она вращалась, было принято говорить именно так, не какой-то там простецкий день рождения, а современно и звонко – днюха. Тридцать четыре возраст для современной девушки отличный. Выглядит она, как и положено, максимум на двадцать пять, тонкая шикарная блондинка, имеющая некоторое сходство и с Мерлин Монро и с Полиной Гагариной. Аделаида – актриса. Снялась в паре сериалов, хотя и в ролях третьего плана, служит в авангардном театре, хоть и малоизвестном, но в центре, опубликовала, правда за свой счет, пяток стихотворений в Поэтическом Альманахе. Ну не совсем за свой счет. Это был подарок от ее друга, Дениса – это того, с которым она встречалась до Андрея и до Кирилла.  Аделаида считает, что для девочки из маленького городка, сделала завидную карьеру. Простенькое свое имя Евдокия, данное ей при рождении, она заменила шикарным – Аделаида. И паспорт поменяла. Отчество Викторовна – оставила, как светлую память о рано умершем отце. А чего? Вон Паулина Андреева сменила приевшуюся Екатерину на таинственную Паулину – и как поднялась! Главное мужика правильного найти.
    Итак, днюха. Денег, как, впрочем, и всегда, когда очередная любовная лодка нашей героини тонула, было маловато, но очень хотелось оттянуться и поразить подруг - Таню и Машу, приехавших из родной глуши по своим делам.  Аделаида прикинула, что снять лофт и принести с собой выпивку и закуску она потянет. Пригласила десять человек: молодого начинающего режиссера с гражданской женой, знакомую художницу, перспективного бизнесмена Антона с подругой, ещё двух малоизвестных актеров, экзальтированную поэтессу Эльвиру и Таню с Машей. Лофт она присмотрела рядом с Ленинградским вокзалом. Комната небольшая, отделанная с псевдо-шиком: помпезные полотна на стенах – не то гербы древних родов, не то тайные масонские знаки, криво и с пузырями наклеенные на оргалит, нагло смотрели из тяжелых, покрашенных желтой краской лепных рам и отвлекали внимание от пятен на обоях. Но главное есть стол, стулья, караоке, самый центр и недорого. Гостей собирали к восьми, а в двенадцать планировали перебраться в модный клуб – столик в клубе подогнал оборотистый Антон.
    Подруг же Аделаида позвала пораньше – помочь накрыть на стол. Сама она уже побывала в заказанном лофте и оставила на столе три большие пиццы, купленные ею в пиццерии рядом с домом.  Вместе отправились в ближайший супермаркет. Выбрали суши, нарезку колбасы, нарезку сыра, килограмма два винограда – как же без фруктов? Потом долго выбирали вино. Искали со скидкой. На виски пришлось раскошелиться.
    Позвонила поэтесса. Ее Аделаида позвала к супермаркету. Сюда же подошли приглашенные актеры. В лофт отправились уже все вместе. Гости и Таня с Машей несли пакеты, а Аделаида - три букета полученных в подарок цветов.
   На месте разложили покупки, расставили разовые стаканчики, помыли в туалете виноград и, не откладывая в долгий ящик, приняли по стаканчику за виновницу торжества.
   Часам к девяти подтянулись все приглашенные. Аделаида сияла. Маша и Таня были в восторге. Поэтесса встала, привлекая внимание публики, и затянула на одной ноте высоким, плачущим, голосом:
Света лучик
Ты попутчик
Счастья моего.
Чиж на ветке,
А не в клетке -
Это от него,
Все от счастья,
Прочь ненастья:
Лучше водку пей
И друзьям налей
Счастья не жалей.
У поэта
Нет ответа
На один вопрос
Далеко ли до рассвета,
Или нету больше света
Все вокруг курьез?
Ах какой вопрос.
Это не всерьёз.

    Все захлопали, почувствовав дуновение высокого искусства. Эвтерпа – муза поэзии и лирики, затрепетала крыльями на потолке.
     Польщенная поэтесса жахнула виски.
     Аделаида, вдохновившись привнесенной поэтессой творческой атмосферой, решила не отставать, и прочитала стихотворение, написанное ею, по случаю недавней потери:

Опять душа моя к тебе стремится
Но невозможно счастья миг вернуть.
И нужно жить, работать, суетиться
Все делать, чтоб удачу не вспугнуть.
Ты сам, один, никто тебе не нужен:
Ты независим, сам в себя погружен
Но ты - такой, и ты не виноват!

    Читала она по-актёрски. Выдерживая паузы и расставляя акценты. К Эвтерпе присоединилась Эрато – муза любовной поэзии. Теперь они вместе кружили под потолком тесного лофта, позванивая пластиковыми висюльками помпезной люстры, косящей под хрусталь.
    Встал один из актеров и провозгласил:

   -  Есенин. Анна Снегина!

     Режиссер, представив, что придется выносить ближайший час, перебил приосанившегося чтеца, предложив выпить за именинницу, за ее красоту и талант. Выпили и налили снова.
       Таня и Маша хором кричали в паршивенький микрофон плохонького караоке слова известных песен. Подвыпившие актеры подтягивали. Остальные вежливо улыбались и ждали перемещения в клуб. Бизнесмен не мог уйти, как человек ответственный за продолжение программы, а его подруга, сославшись на завтрашнюю загруженность, всё же уехала. Поэтесса расчувствовалась после изрядной дозы вина и виски, начала всхлипывать и тоже отбыла – наверное, творить. Таня и Маша раздухарились и в клуб не хотели. Актерам было без разницы, где пить. Потребовалось волевое усилие бизнесмена, чтобы сподвигнуть компанию к переезду. Аделаида с помощью Маши и Тани сложила в раскрытые коробки из-под пиццы все остатки банкета – слегка заветренные сыр и колбасу, так и не разрезанные сомнительные суши и туда же, в общую кучу, остатки винограда. И выпивку, что осталась, конечно, тоже не забыли. Режиссер со спутницей исчезли по дороге. Оставшиеся же легко уместились в Крайслере-караване бизнесмена Антона, усевшегося на перднем сидении рядом с шофером.
    В клуб со своей выпивкой не пускали, и подруги с развеселыми актерами выпили оставшееся от банкета спиртное прямо на парковке перед входом.  Пакеты с едой оставили в машине Антона. Он был не против: подвыпившая Аделаида смотрела на него влажным и зовущим взором.
     Праздник получил новый импульс, народ оживился и заплясал. И караоке в клубе было на уровне. Один из актеров выиграл за пение футболку, которую тут же подарил имениннице.
    К трем часам ночи Аделаида уже в открытую целовалась с Антоном, который, в данный момент, был свободен от подруги и весьма склонен к легкому, да и тяжелому тоже флирту. Актеры, которые не собирались сильно тратиться на дорогую клубную выпивку, вскоре уехали. Непьющая художница распрощалась и ушла следом. Продолжали веселиться только Аделаида с Антоном и Таня с Машей.
    Поцелуи становились все длиннее, дыхание чаще, и, наконец, парочка поспешила в шикарный клубный туалет, где и предалась страстной любви. Элегантные зеркала заведения отражали эту бурную сцену – запрокинутая голова Аделаиды с полураскрытым красным от помады ртом, голые колени её, обхватившие торс Антона, и еще его спущенные штаны и активно работающий ягодичными мышцами объемистый зад. Бизнесмен пыхтел, Аделаида постанывала, изображая оргазм, и казалось ей в тот момент, что она снова обрела своего мужчину. Антон был как раз то, что надо. Еще нет сорока, а уже свой бизнес и машина с шофером, да и не страшный. Подумаешь – лысоват, полноват и уши большие. Не это в настоящем мужчине главное.
    Потом Антон застегнул штаны, перевел дух и вышел из уборной, предоставив Аделаиде возможность привести себя в приличный вид без свидетелей.
    Когда наша героиня присоединилась к компании, все засобирались домой. Антон, как истинный джентльмен, вызвал дамам такси. Его шофер принес пакеты с объедками от банкета. Праздник кончился.
    Прошла неделя, другая. Подруги давно уехали домой. Антон не звонил. В театре Аделаида не была задействована в текущей пьесе.
    Унывать наша героиня не стала, а отправилась, пока не кончилось лето, навестить родной городок.
    Мать Аделаиды, не старая еще женщина, со следами былой красоты, работала в парикмахерской. Волосы она красила, как и дочь, в цвет Мерлин Монро, с годами слегка располнела, но это ее не портило. Замуж после смерти мужа она так и не вышла, вечера коротала у телевизора или с подругами. Случались и ухажеры, но не на долго и всё не то.
     Приезд дочери – праздник для любой матери. Обласканная Аделаида, которую вредная мать упорно звала Дунечкой, потеплела душой. После вечерних разговоров и восторгов – здесь мать была на высоте: высоко ценила успехи и достижения единственного чада, наша героиня проснулась в своей комнате, в своей старой постели и только к полудню, зато почувствовала себя отдохнувшей и обновленной. Матери не было дома – ушла на работу. Аделаида сварила кофе и с аппетитом толи позавтракала, толи пообедала, оставленными на столе сырниками. Неспеша оделась, подкрасилась, и, довольная своим отражением в зеркале, вышла на улицу.
    Она решила зайти к Маше - проведать и поболтать. Школьная подружка жила на соседней улице в частном доме. Через штакетник свешивались огруженные уже поспевшими яблоками ветви, тропинка вела от калитки к дому и к летней кухне, откуда слышались звонкие детские голоса. Анна Ивановна – Машкина мать – варила варенье в большом медном тазу, по старинке, а двое её внуков и внучка сидели за столом, пили молоко и лопали пышный сладкий пирог с яблоками.
      Анна Ивановна оглянулась и не сразу узнала гостью:
     - Дуняша, тебя и не признать! Прям барыня!
    Потом обратилась к старшему внуку:
    - Ванечка, покличь мать, скажи - Дуняша приехала.
   Из дома вышла Маша. В стареньких джинсах, яркой майке, с высоко заколотыми, чтобы не лезли в глаза, волосами, босая и с мокрой тряпкой в руках. Видно - полы мыла. Во всем ее облике было что-то очень домашнее и светлое. Она отжала тряпку, повесила ее на перила, сунула ноги в тапочки и легко сбежала с крыльца:
     - Обнимать не буду, руки грязные, погодь, помою.
    Потом все же обняла и расцеловала.
    До прихода с работы Василия – Машкиного мужа и тоже одноклассника, подруги просидели на лавочке у крыльца. Чего только не вспоминали. И дети крутились здесь же и, странным образом, совсем не раздражали Аделаиду.
    Скрипнула калитка, Василий вошел во двор. Машка подхватилась – мужа кормить. Дети повисли на отце. Василий довольно улыбался. Поздоровался с гостьей, чмокнул в щеку жену, и Аделаида почувствовав, что здесь она лишняя, засобиралась домой. Хозяева приглашали повечерять с ними, не спешить, но она вдруг осознала себя совершенно инородным телом в этом доме.
     Вечером опять сидели с матерью и пили чай с пирогом, который вручила таки Аделаиде Анна Ивановна. Разговор теперь не клеился. То ли вчера всё переговорили, или просто не было настроения.
    Аделаида поцеловала мать и ушла в свою комнату.   В голову сами собой пришли строки нового стихотворения:

Счастье ведь не там, где денег много
Блеск, гламур от счастья далеко.
А не там ли к счастию дорога,
Где в подойник брызжет молоко?
Где у деток радостные лица,
Где пирог за праздничным столом,
И куда стремится воротиться
Каждый, кто покинул отчий дом?

    Аделаида вздохнула. Такое никому не почитаешь – не поймут. Слишком просто и по-деревенски. Ладно. Завтра рано вставать. Надо возвращаться в Москву. Сиять, очаровывать, покорять. Она ещё всем покажет!
     Рано утром, не сомкнувшая глаз Дунька, нацепила свои стильные джинсы, майку итальянского бренда intimissimi, обула уродливые дорогущие кроссовки баленсиага, подхватила фирменную дорожную сумку в яркую полосочку juicy-couture, чмокнула мать и поспешила на вокзал. Здравствуй Москва, к тебе спешит твоя Аделаида!