Сказка о трёх сторожевых варанах

Появилась однажды в отдельной дружине связных глашатаев ненаглядная Елена Прекрасная. Молода, стройна, приветлива. Прапорщик по званию, специалист с профильным образованием по назначению. Ко первы;м заботам решили поставить её на погреба НЗ, находящиеся далеко за околицей в местечке, где хранился неведомый никому «Золотой Ключик» к возникновению новой рати.

По случаю имения профильных навыков, прапорщика Елену часто отвлекали от своего загородного схрона и привлекали на разного рода учения в полях неоглядных, а чаще держали в крепости для ведения учёта провианта дружины.

И вот идёт как-то поздним вечером мимо столовой воевода главный и видит в окне кухонных палат одиноко скучающую и почти уже хныкающую Елену Прекрасную.

— Что сидишь тут так поздно, Елена Прекрасная, что домой не идёшь, что кручинишься?

— Да не могу я выйти отсюда, заколдована… Охрана грозная к дверям приставлена, проскользнуть сквозь кою моей смелости ну никак не хватает...

Воевода обошёл столовые покои, смотрит, а к ручке заднего притвора привязаны три страшных серых варана. Больших не больших, на злого полонителя девок Змея-Горыныча смахивающих, а потому смелости распахнуть притвор и выскочить из заточения у девушки не хватало.

— Что же это за злодей-то выискался, сотворить-то такое? — вопрошал воевода.

— Околдовал меня старый хрыч, а по-простому страшный дед Паганин, — плакалась за притвором девушка.

— А ну, вызвать мне сюда колдуна Паганина! — повелел воевода неугомонному богатырю из наряда по столовой.

Старый хрыч, старший, а в ратном воинстве не иначе как «страшный» прапорщик Паганин, нрава был бунтарского, словно как Кащеем Немощным в телеса укушенный. (по ссылке подробнее о старом хрыче) Полтора метра с фуражкой, по родословной от крымских татар-печенегов, спуску неверным (по ратным меркам это любые залётчики) он не давал. Любого неприкаянного богатыря, праздно болтающегося по крепости, мгновенно отлавливал и, потрясая перед носом увесистым кулачищем, направлял на приземлённые подвиги. Мыть, мести, скрести и прочие причуды.

Пока другие богатыри из наряда отвязывали с варанов оковы, подоспел и сам Паганин.

— Ты что же, старый хрыч, делаешь-то с девушкою-то красавицей? Али влюбился и на какой козе подъехать, чем показаться не ведаешь? Да не очаровывают девушек такими поступками?

— Шутил я так, зла не ведая. Чай уж помилуй меня, воевода милостивый? — спрятал глаза старый хрыч.

Влюблённостей в страшном прапорщике Паганине, как потом оказалось, никакой и не было. Просто мстил он Елене Прекрасной за то, что стали его чаще отодвигать на вторые роли, реже вызывали на ратные подвиги в поля необозримые и отставили от многих скоромных кормушек при крепости.