Наш директор Финкельштейн

Не имею права писать что-то очень хорошее про нашего директора хотя бы  потому, что я несколько раз оказывалась в  его кабинете, да и просто слишком хорошо знала,где его кабинет находится в пределах нашей школы. А он и впрямь занимал площадь очень неплохую при общем бесконечном дефиците помещений  для обучения всему на свете.

Хоть надо признаться честно, в первый раз к директору и просто вызывали не меня, а маму. Я тогда еще все же была слишком молода для вызовов к директору. Так мама и получила первый втык за дочь, и за ее предельно плохое воспитание. На вид маме была поставлена моя неприличная привычка для советской ученицы школы. Что после буквально каждого посещения столовой в школе, я на себе задираю форменное платье, и на глазах других детей бью себя по пузу. Да еще и не просто так, а с текстом это делаю. "Вот как я наелась! По  самое горлышко!"
Так в оправдание свое имею, что сказать теперь. Делала я это не  сама совсем. Это меня няня воронежская так научила делать. Так что это я не сама такая бесстыдная была. А вовсе по наводке.

Второй раз я оказалась в кабинете директора в качестве. Просто свидетеля уже. Это у моей пианистической бабушки учился ученик невероятно способный. Но что-то там в мозгах у него клинило сильно. И однажды он со всей дури уселся на виолончель такого же невероятно способного. А она же в мягком футляре. Так она там. Хряк! На куски. Второй раз он и просто руку сломал пианисту. Может, и не такому уж прямо способному. Но тоже вполне.И ведь не в злобе или драке. Но "очень вполне себе умному мальчику". Так и просто в игре он ту руку сломал. Решение приняли тогда "Выгонять хулигана".

А уж в третий раз это я отличилась сама. В школе имелся буфет. В народе назывался "Тошниловкой". Закрывался он неприлично рано. В 17-00 уже крючок и замок.  А мы-то в школе ежедневно до 21-00, а, если повезет, до и вовсе до 22-00. Так что есть нам всегда хотелось ужасно. А в том буфете из нормальной еды только сосиски. Да и тех хватало далеко не  на всех, и ненадолго. Тогда уж  только пирожок с "повидлой", или вовсе коржик сухой. Вот мы и приспособились бегать за едой в "пирожковую", что у музея дедушки Калинина, в котором мы пионерами стали. Но в пирожковой всегда очереди  безумной длины. Пока отстоишь, точно на следующий урок опоздаешь.

Так я как-то. В сердцах. В этом самом буфете, обнаружив сок, который уже и соком не пах, настолько разбавлен был сильно. Так я потребовала. Выдать мне "Жалобную книгу" немедленно, куда и записала свои впечатления про этот  сок, который уже и просто не сок никакой даже по виду.

Вот и снова вызов к директору. И строгий наказ, немедленно идти извиняться перед работницей общепита. Тут взыграло во мне самолюбие.И я не пошла извиняться к этой воровке. До конца года ходила голодная. Получила тогда по поведению неприличную отметку совсем. Поставили мне "4" за неумение себя вести в общепите.

А уже осенью. И извинения лишними оказались. Летом просто приезжал ОБХСС. И обнаружил правду мою. Поэтому и той буфетчицы не было больше.