de omnibus dubitandum 118. 636

ЧАСТЬ СТО ВОСЕМНАДЦАТАЯ (1917)

Глава 118.636. ВЫМЫШЛЕННОЕ РЕШЕНИЕ О НЕМЕДЛЕННОМ ОСВОБОЖДЕНИИ…

    Через два дня в газете «Утро России» в полном виде было опубликовано содержание телефонных переговоров Керенского с Корниловым.

    План Романа Романовича фон Раупаха удался блестяще. Публикация столь важного документа произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Газеты самых разных политических направлений требовали тщательного расследования и выяснения всех обстоятельств дела. Теперь, уже было невозможно ограничить роль Чрезвычайной следственной комиссии и, автоматически отпала возможность быстрого решения дела путем проведения военно-революционного суда.

    8 сентября Чрезвычайная комиссия под охраной кадет Киевского корпуса прибыла в Бердичев. Но не прошло и нескольких минут после посещения членами комиссии, как в камеру к арестованным ворвались вооруженные солдаты, арестовали всех членов комиссии, посадили на автомобиль и под стражей увезли, но вскоре отпустили.

    На следующий день И. Шабловскому и Н. Украинцеву удалось добиться от Бердичевского Совета отсрочить на неделю передачу дела военно-революционному суду, до получения отзыва от Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов.

    После недолгих переговоров Петросовет согласился с тем, что дело по обеим группам должно расследоваться совместно и приказал перевести членов «Деникинской группы» из Бердичева в Быхов, что и было исполнено.

    Ситуация двоевластия и конкуренции Петросовета и Временного правительства оказалась как нельзя кстати для Шабловского, Украинцева и фон Раупаха, сумевших спасти участников «корниловского мятежа» от скорой и неминуемой расправы толпы, а также освободиться от давления со стороны Керенского, поскольку Петросовет очень заинтересовался установлением всех обстоятельств дела и даже включил в состав Комиссии членов своего ЦИК евреев В.Н. Крохмаля и М.И. Либера, которые должны были контролировать следствие.

    Чрезвычайная комиссия, произведя тщательное расследование, допросив подследственных и свидетелей, рассмотрев все доступные документы, смогла найти только два обстоятельства, которые могла бы с натяжкой объяснить подготовкой к активному военному выступлению.

    Во-первых, в Ставке находился Главный комитет Союза офицеров армии и флота, который предлагал Корнилову отдать приказ штабам всех армий представить Союзу списки всех офицеров, известных своими большевицкими симпатиями, но когда управляющий Военным министерством Б. Савинков узнал об этом, то уговорил Верховного Главнокомандующего отказаться от данного распоряжения.

    Во-вторых, 25 августа вместо проведения занятия по английскому способу метания бомб со съехавшимися для этого офицерами была проведена беседа, на которой их предупредили, что в ближайшие дни в Петрограде может произойти выступление большевиков, для подавления которого направлен 3-й кавалерийский корпус.

    Если эти два обстоятельства с грехом пополам можно было рассматривать как попытки к восстанию, то демократические группы, работавшие на местах, не выявили ни одного факта подготовки к мятежу.

    Один только Керенский настойчиво продолжал держаться обратного мнения, он-то и был вызван на заседание Комиссии 8 октября в качестве свидетеля.

    На допросе Керенский продолжал озвучивать официальную версию о «военном мятеже с целью погубить завоевания революции» и резко реагировал на все попытки следователей задать неприятные для него вопросы, которые он всячески старался обходить, либо просто отказывался отвечать на них. Членам комиссии постоянно приходилось повторять и переформулировать вопросы, чтобы получить на них хоть сколько-нибудь внятный ответ Министра-председателя. Это приводило Керенского в ярость и, в конце концов, вызвало у него истерический выпад. Керенский кричал, что комиссия не ценит возможности допрашивать главу правительства, о чем раньше нельзя было мечтать, и что члены комиссии пытаются сделать из него обвиняемого.
После этого выпада со стороны Керенского председатель комиссии И.С. Шабловский был вынужден поспешно прекратить заседание и тем самым оставить многие заготовленные вопросы невыясненными.

    Неизвестно, чем бы закончилось расследование Чрезвычайной комиссии, к каким окончательным выводам пришли бы ее члены по завершении своей деятельности, как бы на них отреагировали Керенский, Корнилов, Петросовет да и вся российская общественность, если бы в ночь с 25 на 26 октября 1917 г. в Петрограде к власти не пришли большевики.

    Председатель Чрезвычайной комиссии И.С. Шабловский, ранее производивший следствие по делу об июльском восстании большевиков, поспешил скрыться, и обязанности Председателя комиссии перешли к полковнику Р.Р. фон Раупаху.

    Большевики переименовали Комиссию из Чрезвычайной в Высшую и включили в ее состав еще двух членов: матроса и фельдшера, которые оказались вполне приличными людьми и, не мешали работе комиссии.

    Утром 17 ноября в служебный кабинет председателя Высшей комиссии в Адмиралтействе вошел Генерального штаба капитан Чунихин, занимавший небольшое место при Ставке Верховного Главнокомандующего.

    Он передал полковнику Р.Р. фон Раупаху собственноручную записку от генерала Л.Г. Корнилова, в которой тот писал, что все воинские начальники, сидящие в Быховской тюрьме, станут жертвами солдатских банд, возвращавшихся с фронта, если не будут немедленно освобождены.

    В душе Роман Романович считал генерала Корнилова и сидевших вместе с ним офицеров глубокими и преданными патриотами России, но он никак не мог законным способом освободить их. Кроме того, генерал Корнилов был заклятым врагом большевизма, и любое лицо, причастное к его освобождению, могло немедленно быть уничтожено новыми властителями страны.

    Но что-нибудь надо было сделать... и Роман Романович, как и за два месяца до этого, нашел выход.

    Попросив Чунихина зайти через два часа, полковник фон Раупах взял бланк председателя комиссии и на пишущей машинке написал вымышленное решение о немедленном освобождении всех арестованных ввиду внесения залога.

    Роман Романович снабдил бумагу текущим номером и печатью Высшей следственной комиссии и передал ее, без своей подписи, капитану Чунихину.

    Ночью 19 ноября 1917 г. в Быховской тюрьме появился посланник временно исполняющего должность Верховного Главнокомандующего генерал-лейтенанта Н.Н. Духонина, Генерального штаба полковник П.А. Кусонский и передал коменданту подполковнику Эрхардту бумагу с поддельной подписью председателя Высшей следственной комиссии немедленно освободить арестованных. Комендант усомнился в подлинности бумаги и хотел по телефону выйти на связь со Ставкой, но провода оказались испорчены.

    Весть о получении приказа об освобождении быстро распространилась по городу и дошла до верных Корнилову Текинцев, несших его охрану. Более четырехсот всадников требовали исполнить приказ. Опасаясь беспорядков, полковник Эрхардт велел выпустить генералов Корнилова, Романовского, Деникина, Лукомского, Эрдели и других {1}.

    Выйдя из тюрьмы, Корнилов принял командование над Текинцами и во главе отряда всадников отправился на юг России, где вскоре начал сопротивление большевизму.

    Приведенная в настоящей статье версия побега генерала Л.Г. Корнилова основана на данных, записанных со слов Р.Р. фон Раупаха и содержащихся в рукописи воспоминаний баронессы Екатерины Ивановны фон Майдель «Мои знакомые». Альтернативная версия приводится в воспоминаниях другого члена Комиссии полковника Н.П. Укранцева, хранящейся в ГА РФ Ф. Р-5881 оп. 2 д. 687 и частично опубликованных им в эмиграции в газете «Новое русское слово» (Нью-Йорк).

    Несмотря на некоторые расхождения в описании событий Украинцев не оспаривает ведущую роль фон Раупаха в деле освобождения генерала Корнилова.

    Так один скромный человек, полковник Р.Р. фон Раупах, смог повлиять на течение жизни целого государства, и его имя навсегда останется в истории России.

    Недооценить поступок совершенный Р.Р. фон Раупахом в ноябре 1917 г., очень сложно, ведь вместе с генералом Л.Г. Корниловым из заключения смогли бежать генералы Марков, Деникин, Ванновский, Лукомский, Эрдели, Романовский и другие, все они составили костяк русского офицерства, поднявшего над Россией знамя Белой борьбы. Дальнейшие события русской истории, так или иначе связанные с Гражданской войной и вооруженным сопротивлением большевизму, были бы невозможны без руководства и влияния этих личностей, отстаивавших право на существование другой — несоветской России.

    Побег Корнилова произошел как нельзя в срок, поскольку 20 ноября 1917 г. в Ставку прибыл новый большевицкий Главковерх, еврей прапорщик Н.В. Крыленко. Он арестовал причастного к побегу генерала Духонина, который понимал, что за освобождение генералов из Быховской тюрьмы его не помилуют, даже говорил: «Я знаю, что меня арестуют и, может быть, расстреляют. Но эта смерть солдатская».
Но генерал ошибался, рассчитывая на простую казнь.

    На следующий день толпа, узнавшая о побеге «быховцев», окружила вагон Крыленко, в котором под арестом содержался Духонин, и потребовала выдать «предателя».

    Крыленко до конца пытался отстоять генерала, сперва, ему это даже удалось. Выйдя к матросам, он сказал: «Генерала я вам не отдам, если хотите, берите его погоны», — и швырнул их в толпу.

    Погоны разорвали в клочья, люди немного успокоились, но спустя полчаса, недовольные, вновь вернулись. На этот раз их никто не смог остановить. Крыленко и его охрана из моряков «Авроры» были обезоружены и связаны. Духонина убили, тело подняли на штыки. Еще несколько дней обезображенные останки генерала валялись на железнодорожной насыпи.

    Обо всех этих событиях Р.Р. фон Раупах узнал из газет.