Три шага в неизвестность - 45

     С надсадным свистом вертолёт оторвался от земли. Набрав высоту, он лёг на курс, унося сидящих в нём людей на северо-восток от города. В пассажирском салоне, кроме Антона, находились ещё двое: Александр Борщов и всё тот же его подручный. Толмачёв смотрел в иллюминатор, размышляя о превратностях судьбы. Ещё совсем недавно он, невзирая на Дашины уговоры, рвался в город, чтобы восстановить справедливость и призвать злодея к ответу. А теперь рад тому, что возвращается из города живым. Рад, хотя ничего не восстановил и никого не призвал. И возвращает его, как ни парадоксально, его злейший враг. А ведь ему ничего не стоило просто уничтожить Антона, стереть с лица Земли. И никто никогда не узнал бы правды.
     Антон подумал о том, что уже не может испытывать ненависти к Борщову. Всё же есть в Сане что-то человеческое. Есть, коли он выбрал не самый надёжный и удобный для себя вариант решения вопроса. Интересно, грызёт ли его чувство вины за гибель Паши Коржина?
     Борщов толкнул его локтем в бок, отвлекая от мыслей.
     - О чём задумался, Антоша? Волнуешься?
     - Есть немного.
     - Ну и зря! Жизнь продолжается. Радуйся этому. Пусть всё решилось не совсем в твою пользу, но ведь могло быть гораздо хуже. Цени мою доброту!
     - Я ценю, - сказал Антон. – Всё действительно могло быть очень плохо. Но остались серьёзные проблемы. Могу я тебя кое о чём попросить?
     - Валяй до кучи, - благосклонно согласился Борщов.
     - Тебе наверняка известно, что в деревне у меня осталась мать. Ей сейчас очень тяжело…
     - Не переживай, поможем твоей матушке.
     - Но я имел в виду не только материальную сторону. Она ведь уверена в моей гибели и страдает от этого. Нельзя ли ей как-нибудь потихоньку намекнуть, что я жив. Она всё поймёт и не станет…
     - Хватит! – рявкнул Борщов, гневно сверкнув глазами. – Антоша, ты совсем дурак? Запомни: ты умер. Умер для всех. И выбрать ты можешь лишь одно из двух. Первое: умереть понарошку. Второе: умереть по-настоящему. Ты предложил мне первый вариант, и я его принял. Но если ты хотя бы разок нарисуешься где-нибудь в прежней ипостаси, получишь второй. Вот тогда слёзы твоей матушки будут вполне оправданными.
     Антон понуро свесил голову.
     - Ладно, понял. Но моё имя хотя бы можешь очистить от грязи? Вымазали с ног до головы. Нехорошо об усопшем гадости говорить.
     - Это, пожалуй, можно, - согласился Александр. – А что, дело нехитрое. После выборов сделаю официальное заявление в связи с вновь открывшимися фактами. Так что спи спокойно, дорогой товарищ.
     Последняя фраза невольно вызвала у Антона улыбку. Почти то же самое сказал приснившийся в лесу тролль. Забавно получается: сначала тролль говорил языком Борщова, а теперь Борщов заговорил языком тролля. Видимо, и в самом деле их что-то связывает.
     Александр подозрительно взглянул на собеседника.
     - Ты чего лыбишься?
     - Так, ерунда, - ответил Антон. – Забавно ощущать себя покойником.
     Он вновь повернулся к иллюминатору. Внизу расстилалась снежная равнина, которую всё чаще сменяли леса и перелески. И, наконец, всю поверхность земли закрыла тайга, лишь изредка открываясь пятнами полян и перелесий. Скоро, очень скоро эта железная птица приземлится где-нибудь на окраине таёжной деревни Глухари и, высадив одного-единственного человека, улетит обратно. Как воспримут его необычное явление деревенские жители? Наверное, их это насторожит. Станут волноваться, беспокоиться о своём будущем. А он даже не сможет объяснить им, что присутствие в их деревне чужака по имени Игорь Забродин надолго оградит Глухари от вмешательства извне.
     Всё же авантюрная поездка в город имела свою положительную сторону: Антон обзавёлся новыми документами. Смерть по первому варианту – не самое худшее. А вот Паше Коржину сразу достался второй вариант. У него не было возможности выбирать. Но это всё прошлое. Это из памяти покойного Антона Толмачёва. У Игоря Забродина своя жизнь и своя память. Нужно поскорее привыкнуть к новому имени, к новому образу. Начать новую жизнь. И даже не с нуля – ведь там, в таёжной деревне его ждёт любимая женщина.
     - Мы почти у цели, - раздался голос из динамика. – Готовьтесь.
     Борщов поднялся.
     - Слышал, приятель? – спросил он, обращаясь к Антону. – Пора готовиться к высадке. Примерь-ка этот рюкзачок.
     Александр приподнял седушку и вынул из ящика нечто действительно похожее на рюкзак.
     - Что это? – спросил Антон. – Парашют?
     - Ну да.
     - Зачем?!
     - Чудак ты, - Борщов укоризненно покачал головой. – Как будто не знаешь, для чего служит парашют. Для прыжков с высоты, разумеется. Вот скажи честно: ты когда-нибудь прыгал с парашютом?
     - Нет. Я не любитель острых ощущений.
     - Судя по последним событиям – любитель. И вообще я не понимаю, чего ты опять заартачился? Люди за это удовольствие деньги платят. Тебе же предоставляют услугу на халяву. А ты опять недоволен. Сам подумай, когда ещё тебе представится такая возможность?
     - Да не хочу я прыгать! – рассердился Антон. – Убери эту дрянь и прикажи посадить вертолёт.
     - Нет, Антоша, вертолёт мы сажать не станем, - холодно сказал Борщов. – Будешь прыгать. Никуда не денешься. А вот с парашютом или без него – выбирай сам.
     Спорить было бессмысленно. Антон стиснул зубы и согласно кивнул. Подручный Борщова помог ему надеть парашют. Показал, где находится кольцо, за которое надо дёргать.
     - Я готов, - сказал Антон.
     - Погоди, не суетись, - Александр словно замешкался, приняв смущённый вид. – Тут такое дело, дружище. У нас не было времени искать хорошего специалиста. Парашют складывал новичок. Поэтому стопроцентной гарантии дать не могу. Ты уж не обессудь, если что…
     Антон опешил. Вот это номер!
     - Саня, что ты несёшь?! – воскликнул он сердито. – Скажи, что это дурацкая шутка.
     - Увы, друг мой.
     Антону показалось, что он стоит на пороге смерти. Может статься, что и Игорю Забродину жить осталось недолго. Если парашют не раскроется, на чудесное спасение рассчитывать не придётся – слой снега ещё слишком мал. Но если этот гад решил угробить его здесь, то зачем открыто заявляет об этом? Показывает свою власть над его жизнью или куражится ради удовольствия?
     Антон с досадой покачал головой.
     - А ты, Саня, и вправду садист.
     Борщов выразительно поднял брови.
     - Верно! Потому я и у власти. Это же страна мазохистов, Антоша. Тебе ли не знать! А мазохистам без садистов никак нельзя – жить станет скучно и неинтересно.
     - Я бы обошёлся.
     - Ну, так не изводи себя понапрасну. Отдайся воле случая.
     Антон подошёл к двери, взялся за ручку.
     - Я уж, было, подумал, что наконец-то всё в моей жизни определилось, - сказал он с горечью. – Ан нет! Опять приходится шагать в неизвестность.
     - Так ведь это замечательно! – весело воскликнул Борщов. – Не грусти, Антоша! Вся наша жизнь – шаги в неизвестность. Умей во всём видеть положительную сторону. Вот представь: ты летишь и не знаешь, останешься в живых или нет. С замиранием сердца тянешь за кольцо и ждёшь результата. Незабываемый момент! Тебе каждая секунда часом покажется. Зато когда парашют раскроется – если он, конечно, раскроется – ты получишь ни с чем не сравнимое удовольствие.
     Он явно упивался своей властью. Даже теперь, проявив, казалось бы, благородство к своему врагу, Борщов не смог отказать себе в удовольствии унизить его. Антон вновь ощутил к нему неприязнь, граничащую с ненавистью.
     Он распахнул дверь, и ворвавшийся шум заглушил дальнейшие словоизлияния смертельно опасного спасителя. Вертолёт набирал высоту. Внизу была деревня. Люди высыпали на улицу и стояли, задрав головы вверх. Ребятня восторженно носилась среди взрослых. И где-то там среди других людей стояла Даша. Но разглядеть её с такой высоты было невозможно.
     Антон сделал глубокий вдох и прыгнул. От быстрого падения душа словно оборвалась. Он торопливо нащупал кольцо и потянул за него.