Хроники Крылатого Маркграф. Фюрербункер. Часть 1

Двадцать шестого апреля 1945 года знаменитая немецкая лётчица Ханна Райч – единственная женщина в рейхе, награждённая Железным крестом (причём обоих степеней), каким-то чудом посадила связной самолёт Физелер-156 Шторьх (подбитый фронтовой ПВО РККА) на импровизированную ВПП в берлинском Тиргартене – близ Бранденбургских ворот.

Ханна Райч была совершенно уникальной женщиной – причём не только в Третьей рейхе, но и вообще в мире. Она родилась 29 марта 1912 года, под огненным знаком Овна (кто бы сомневался), в силезском Хиршберге, в семье офтальмолога. Под влиянием отца в юности мечтала о профессии медика, но позднее решила стать пилотом планеров и начала заниматься авиаспортом.

В результате, в конечном итоге она стала одним из лучших лётчиков-испытателей мира (хотя медсестрой всё же поработала – причём в далёкой Африке).  Занятно, что второй (из всего двух) женщин-лётчиков-испытателей люфтваффе (и тоже в чине гауптмана люфтваффе) была Мелитта Шенк графиня фон Штауффенберг – жена старшего брата полковника фон Штауффенберга, совершившего неудачное покушение на фюрера 20 июля 1944 года.

Уже в 19-летнем возрасте Ханна установила целую россыпь мировых рекордов, что принесло ей мировую известность. Ей восхищались… да практически все – от Чарльза Линдберга до Иосифа Сталина (именно достижения Ханны Райч сподвигли «красного Тамерлана» на организацию рекордных полётов Марины Расковой сотоварищи).

В марте 1938 года совершила ряд триумфальных выступлений на вертолёте Генриха Фокке FW-61 (первом в мире, надо отметить) в закрытом зале Deutschlandhalle. Она поднималась в воздух в центре зала, совершала полёт по периметру зала над ошеломлённой публикой.

В конце представления она развернулась на 360 градусов и запустила небольшой фейерверк из кабины пилота. Впечатлёнными оказались не только гражданские зрители — за эти выступления она удостоилась почётной медали от люфтваффе, тем самым став первой женщиной, получившей такую медаль.

Впоследствии она стала не только первой женщиной – пилотом вертолёта, но и первой женщиной – пилотом реактивного истребителя (Ме-262), а также ракетного истребителя (Ме-163).

Она принимала участие в боевых действиях во время Второй мировой войны на Западном и Восточном фронте. За боевые заслуги в марте 1941 года была награждена Железным крестом второго класса, а через год – первого класса.

В 1943 году проводила уникальные испытания самолёта-снаряда Фау-1 для проверки систем устойчивости в воздухе на разных режимах, работу которых конструкторы не могли рассчитать теоретически.

Для этой цели на одном из экземпляров были смонтированы шасси, оборудована кабина пилота и минимально необходимый комплекс систем управления. Но место пилота оказалось настолько малым, что в нём мог поместиться только человек очень небольшого роста и габаритов, поэтому на роль испытателя и была выбрана Ханна Райч с её миниатюрным телосложением и небольшим весом.

Изначально самолёт пилотировал любовник Ханны Роберт Риттер фон Грейм – генерал-полковник, командующий 6-м воздушным флотом люфтваффе (один из лучших лётчиков и командиров ВВС Третьего рейха). Биография которого была тоже… весьма впечатляющей.

Роберт Риттер фон Грейм родился в Баварии, в городе Байройте в высшей степени знаменательный день – 22 июня. Только 1892 года. Во время Первой мировой войны до августа 1915 года служил в артиллерийском полку, после чего был направлен на трёхмесячные курсы лётчиков-наблюдателей.

Закончив курсы, в самом начале ноября он была направлен на фронт в качестве летчика-наблюдателя полевого авиационного батальона. Смертник, короче – ибо «полотняные этажерки» того времени можно было сбить обычной пулей обычной винтовки, а наблюдателю полагалось «висеть» над линией фронта.

Как он продержался целый год (!!) не знает, наверное, даже он сам. В конце концов ему это надоело, но, в отличие от Генриха Мюллера (будущего шефа гестапо), бомбить Париж в одиночку он не полетел. Он совершил свой подвиг гораздо ближе к родному дому.

До этого он с октября 1916 по февраль 1917 года прошёл подготовку летчика-истребителя в Баварском авиационном запасном батальоне. С февраля 1917 года служил в 46-м авиационном батальоне, с апреля 1917 года — в 34-й истребительной эскадрилье.

С 19 июня 1917 года командовал 34-й истребительной эскадрильей; в марте-апреле 1918 года командовал 10-й авиагруппой, а в апреле-июле авиагруппой «Грейм» (то есть, имени себя любимого).

В те годы (впрочем, во время Второй мировой тоже) было принято называть авиагруппы именами их командиров… но только если они совершили нечто выдающееся. Фон Грейм совершил – став первым в истории лётчиком, который уничтожил с воздуха… неприятельский танк. Чтобы оценить масштаб этого подвига, достаточно взглянуть на фото самолётов того времени… и танков.

Всего в Первую мировую войну фон Грейм одержал 28 воздушных побед, что сделало его одним из самых результативных лётчиков-истребителей Великой Войны. Был (вполне заслуженно) награждён орденом «За заслуги» (Pour le M;rite) – примерный эквивалент Рыцарского креста в вермахте… или Героя Советского Союза в РККА.

Таким же орденом был награждён будущий начальник фон Грейма – рейхсмаршал Герман Геринг, у которого, правда, воздушных побед было чуть меньше – двадцать две.

12 ноября 1918 года он был переведен в 8-й Баварский полевой артиллерийский полк, а 30 декабря 1918 года его назначили… руководителем станции воздушной почты «Мюнхен». Ибо по условиям перемирия ВВС кайзеровской Германии (теперь уже Веймарской республики) были расформированы победителями.

Поэтому с небом фон Грейму пришлось распрощаться почти на пять лет. Он попробовал себя «на земле», закончив двухгодичные юридические курсы при Мюнхенском университете, после чего два года проработал в банке.

Что ему не понравилось категорически (неудивительно – с такой-то военной биографией), поэтому при первой же возможности он вернулся в небо. Возможность представилась в Китае, который в то время уже был «на ножах» с набирающей силу Японией.

Фон Грейм отправился в Поднебесную, где в течение трёх лет (1924-27) принимал активное участие в создании авиации Гоминьдана, обучая китайских военных лётчиков в Кантоне.

А после того, как было принято тайное решение о перевооружении Германии (вопреки распространённому заблуждению, задолго до прихода НСДАП к власти), он вернулся на родину.

Где с января 1927 по март 1934 года руководил авиашколой Германского авиационного союза в Вюрцбурге. Официально гражданской, а на самом деле школой подготовки пилотов будущих люфтваффе.

Придя к власти, национал-социалисты почти сразу же «забили» на Версальский договор, что позволило фон Грейму уже официально вернуться на военную службу в де-факто восстановленные люфтваффе (официально это было объявлено первого марта 1935 года).

К этому эпохальному моменту фон Грейм служил в официально ещё не существовавших ВВС Третьего рейха уже почти год – с первого апреля 1934 года он был командиром авиагруппы «Дёберитц» в составе истребительной авиаэскадры «Рихтгофен», а с 1 июля – и комендантом одноимённой авиабазы.

В апреле 1935 года он был назначен инспектором всей истребительной и штурмовой авиации люфтваффе; а с 10 февраля 1936 года ещё и средств авиационной безопасности и снаряжения. Первого июня 1937 года был назначен начальником Управления кадров Имперского министерства авиации. Всей авиации – и военной, и гражданской.

В самом конце января 1939 года был направлен в строевые части – стал командиром авиационной дивизии. Во время Второй мировой повоевал и на Западном, и на Восточном фронте, где зарекомендовал себя одним из лучших командиров люфтваффе.

Сначала в Польской кампании вермахта, после которой 25 октября 1939 года был назначен командиром V авиакорпуса. С которым принял участие в Норвежской кампании, кампании на Западе и в «Битве над Англией».

С июня 1941 года участвовал в военных действиях на советско-германском фронте. Первого апреля 1942 года стал начальником Командования ВВС «Восток», созданного на советско-германском фронте на базе VIII и V авиакорпусов. Пятого мая 1943 года авиационное командование было преобразовано в 6-й воздушный флот, командиром которого стал фон Грейм.

После, мягко говоря, неумной попытки его начальника Германа Геринга (формально второго человека в рейхе) взять на себя всю полноту власти в Германии в конце апреля 1945 года, фон Грейм был назначен на его место – собственно, именно для этого фюрер и вызвал его в свой берлинский бункер.

Однако командующим люфтваффе он был лишь на бумаге – из-за полного разрушения системы централизованного управления, отдельные части уже не один день действовали на своих участках фронта в основном самостоятельно, без консультаций с центральным командованием.

Самолёт новоиспеченного главкома ВВС Третьего рейха предсказуемо обстреляли с земли, фон Грейм был ранен в ногу и Ханне пришлось взять управление самолётом на себя.

Возможно, и к лучшему, ибо капитан люфтваффе Райч была лучшим лётчиком-испытателем ВВС Третьего рейха. А лётчик испытатель, как известно, должен идеально летать на всём, что может летать и приемлемо – на том, что, вообще говоря, летать не может.

Поэтому ей удалось посадить самолёт на ВПП, на которую, вообще говоря, сесть было решительно невозможно (удалось бы это уже давно не имевшему устойчивой лётной практики фон Грейму, это ещё очень большой вопрос).

Фон Грейм назначение принял (а что ему ещё оставалось?). Ханна попросила Гитлера разрешить ей остаться в Берлине и разделить его судьбу – ибо была до безумия фанатичной наци, но Гитлер приказал ей лететь вместе с фон Греймом.

Приказал по банальной причине – фон Грейм пилотировать самолёт уже не мог (да и в здоровом состоянии вряд ли бы смог взлететь с импровизированной ВПП), а больше никаких лётчиков (тем более уровня капитана Райч) в фюрербункере и окрестностях не было.

Ханна подчинилась – и в первые минуты 29 апреля (т.е. сразу после полуночи) вылетела (с той же ВПП) в ставку гросс-адмирала Дёница (официального преемника Гитлера на посту рейхспрезидента Германии ) в небольшой город Плён близ Киля. Где через несколько часов успешно приземлилась.

В суматохе последних дней Третьего рейха никто не задался довольно интересным вопросом: откуда в самом центре Берлина (на приличном расстоянии от ближайшего аэродрома), взялся двухместный учебно-тренировочный Арадо-96, на котором Ханна и Роберт покинули центр имперской столицы?

А взялся Арадо-96… правильно, из воздуха. Он приземлился 28 апреля (точнее, в ночь с 27 на 28 апреля) на ту же импровизированную ВПП (не получив не единой пробоины, несмотря на ожесточённый огонь советской ПВО),

После чего его отогнали в сторону и надёжно замаскировали… насколько под постоянным обстрелом артиллерии РККА всех калибров можно было вообще говорить о какой-то надёжности.

Из кабины Арадо выбрался человек лет сорока или около того, среднего роста, довольно привлекательной внешности, облачённый в голубую полевую форму с золотыми погонами генерал-майора люфтваффе. Добыл из кабины объёмистую сумку, закинул её ремень на плечо и быстрым уверенным шагом направился в сторону рейхсканцелярии – точнее, фюрербункера.

Пилот Арадо был широко известен в довольно узких кругах Третьего рейха как Роланд фон Таубе. Новоиспечённый группенфюрер СС и (столь же новоиспечённый) заместитель начальника РСХА – Главного управления имперской безопасности.

И, по совместительству, генерал-майор люфтваффе и (официально) сотрудник разведки ВВС Третьего рейха, подчинявшийся лично рейхсмаршалу Герману Герингу. Настоящее имя генерал-майора (Михаил Евдокимович Колокольцев) и его основное воинское звание (полковник госбезопасности СССР) было известно лишь двоим людям (Иосифу Сталину и Лаврентию Берии), нескольким не-совсем-людям и одному совсем-не-человеку.

Его прилёт в самый центр Берлина был смертельно опасной авантюрой даже по его лихим меркам… но он просто не мог отказать фюреру, который даже не приказал ему прилететь к нему в бункер. А просто попросил.

При входе в рейхсканцелярию (точнее, в то, что от неё осталось) Колокольцев предъявил охране спецпропуск и удостоверение РСХА. Охранник сначала несколько ошалел он несоответствия униформы и удостоверения… однако через некоторое время понимающе хмыкнул, пожал плечами и пропустил генерала в святая святых Третьего рейха… точнее, того, что осталось от последнего.

У полуразрушенной (даже более, чем «полу») Имперской канцелярии было одно преимущество – великое обилие пустых помещений, опасных для постоянного пребывания (ибо запросто мог рухнуть, например, потолок… или пол).

В одном из таких помещений Колокольцев переоделся в фельдграу с петлицами группенфюрера СС и золотыми погонами генерал-лейтенанта полиции. И отправился в «преисподнюю», как он уже давно про себя окрестил фюрербункер.

Который, строго говоря, был вовсе не бункером, а всего лишь бомбоубежищем… точнее даже, нижним этажом двухэтажного бомбоубежища.

Верхний этаж был довольно примитивным убежищем. Построенный в 1936 году, он находился всего в полутора метрах ниже подвала конференц-зала «старой рейхсканцелярии» на Вильгельмштрассе 77.

Собственно же фюрербункер («нижний этаж») был расположен в 120 метрах к северо-востоку от здания рейхсканцелярии, на глубине 8,5 метров (четыре метра бетона и четыре с половиной метра земли).

В верхний бункер можно было попасть непосредственно из Имперской канцелярии, лестница вела вниз из буфетной комнаты в узкий проход, ограниченный тремя водонепроницаемыми перегородками.

Этот узкий проход называли «аллеей Каненберга», поскольку через него личный повар Гитлера Каненберг приносил еду обитателям бункера. Одна перегородка закрывала проход в министерство иностранных дел, другая — доступ из сада министерства, а третья запирала охраняемый проход на верхние этажи бункера.

Узкий коридор, служивший в то же время столовой, тянулся всего на несколько метров, упираясь в кованую железную лестницу из двенадцати ступенек, ведущую на нижний этаж. По обе стороны этой «столовой» было шесть дверей.

Магда Геббельс и шестеро ее детей ютились в четырех чуланах, а ее муж имел собственную маленькую комнатенку, служившую одновременно и кабинетом, и спальней. В остальных комнатках верхнего бункера располагалась прислуга.

Вход в нижний этаж (собственно фюрербункер) постоянно охранялся сотрудниками Имперской службы безопасности (совершенно отдельной от РСХА), там было пятнадцать комнат, расположенных по обе стороны коридора, отделенного тонкой перегородкой от маленькой комнаты, где Гитлер обычно председательствовал на ежедневных совещаниях своего штаба.

Все «обычные» посетители фюрербункера должны были сдать личное оружие и подвергались тщательному обыску. Однако у Колокольцева имелся специальный пропуск (подписанный начальником личной охраны Гитлера группенфюрером СС Хансом Раттенхубером), который причислял его к «особой» категории посетителей – почти что на равных с охраной. Поэтому и личное оружие он не должен был сдавать, и обыску не подвергался.

И верхний, и нижний этажи напомнили Колокольцеву трюм корабля, вывозившего раненых и гражданских из окружённого РККА Кёнигсберга. Вся «аллея Каненбсрга» была забита солдатами, их вещевыми мешками и котелками. Подвал Имперской канцелярии вообще стал станцией первой помощи для полутысячи раненых солдат (в дополнение к двумстам охранникам СС).

Комнаты, которыми совместно пользовались обитатели бункера —коридор, служивший столовой, комната для совещаний и общая гостиная, — были завалены всяким хламом.

Весь фюрербункер был замусорен пустыми бутылками из-под пива, брошенными на узких скамейках и прочим хламом – даже на тех скамейках, на которых Гитлер обычно отдыхал во время своих мучительных путешествий.

Поскольку он прибыл в бункер рейхсканцелярии по приказу фюрера, который его уже ждал, Колокольцев был твёрдо намерен направиться прямо в личные комнаты (апартаментами это назвать было невозможно даже при чрезвычайно развитом воображении)… которые в неописуемом бардаке фюрербункера нужно было сначала найти.

Это оказалось неразрешимой задачей даже для Колокольцева, который после шестнадцати лет работы в качестве личного помощника рейхсфюрера СС мог найти что угодно, где угодно, и когда угодно… только вот не в фюрербункере.

Тогда он решил найти СС-штурмбанфюрера Отто Гюнше – адъютанта Гитлера по ваффен-СС и попросил проводить его к фюреру, заявив, что только что прибыл в бункер по его приказу.

Гюнше знал Колокольцева ещё с 1943 года и был осведомлён о его «особых отношениях» с Гитлером, поэтому сразу же проводил его к фюреру. Разумеется, «взяв под охрану» сумку Колокольцева. Которую, к счастью для последнего, он и не подумал открыть – иначе нашёл бы там кое-что шокирующе неожиданное.

Остатки Третьего рейха управлялись (если это можно было вообще назвать управлением) Гитлером из крохотной комнатушки площадью всего шесть (!!) квадратных метров. Иногда (как сейчас) это пространство чуть расширялось, когда открывали дверь в другую комнатку, где висели военные карты.

У входа в импровизированный кабинет фюрера Гюнше передал Колокольцева «с рук на руки» личному камердинеру Гитлера оберштурмбанфюреру СС Хайнцу Линге. Пожалуй, единственному обитателю бункера, которого все остальные откровенно презирали.

Презирали по банальной причине – все остальные приближённые фюрера, носившие форму вермахта или СС (включая его адъютантов) имели боевой опыт, а Линге никогда не видел фронта иначе, нежели посещая его в автомобиле с откидным верхом, сидя рядом со своим боссом.

Его вполне справедливо считали «опереточным офицером СС», «ненастоящим подполковником», который хоть и носит витые погоны старшего офицера СС, но является всего-навсего презренным камердинером.

Слугой, который в 11:00 стучал в дверь Гитлеру со словами: «Доброе утро, мой фюрер. Пора вставать!». Затем приносил фюреру завтрак в постель, очки (Гитлер был чудовищно близорук) и письменные принадлежности.

Линге скрылся за дверью последних апартаментов фюрера – тот прямым текстом ещё 22 апреля заявил, что останется в Берлине и покончит с собой, чтобы не попасть в руки красным варварам.

Через некоторое время дверь открылась… но на пороге появился не Адольф Гитлер – в данной ситуации называть его фюрером чего-либо было бы сильно погрешить против истины. А самая загадочная женщина Третьего рейха.

Ева Анна Паула Браун. Без пяти минут Ева Гитлер – о её предстоящем сегодняшнем бракосочетании знал весь фюрербункер. Включая, разумеется, майора СС Отто Гюнше, который только что передал Колокольцеву приглашение присутствовать на церемонии бракосочетания фюрера с Евой Браун.

«Он только для этого меня вызвал?» – изумлённо осведомился Колокольцев. Хотя удивляться было нечему – это было бы вполне в духе Адольфа Гитлера… кроме того, Ева Браун присутствовала на «архикатолической» свадьбе Колокольцева и Ирмы Бауэр 22 мая 1941 года. Так что пригласить его могла и она – через жениха.

Гюнше покачал головой и подтвердил догадку Колокольцева: «Нет, конечно – это идея Евы. Она настояла на твоём приглашении – когда узнала, что ты прилетаешь…»

«Здравствуй, Ева» – улыбнулся Колокольцев. Хотя они виделись всего один раз – на его свадьбе (после этого Ева старательно его избегала, когда он встречался с фюрером в Бергхофе), по её настоянию они были на Ты.

И тут же обеспокоенно осведомился: «Он так плох, как об этом рассказывают?»

Если верить слухам о состоянии здоровья фюрера, которые ходили по узким кругам высших руководителей рейха, Адольф Гитлер выглядел ужасно. Просто кошмарно –как еле живой полутруп. Зомби из дурных голливудских ужастиков.

Сгорбленный глубокий старик (Гитлер выглядел лет на пятнадцать старше своих пятидесяти шести лет), изуродованный и измученный болезнью Паркинсона, атеросклерозом, гипертонией, вздутием живота, сколиозом… и далеко не только ими (спасибо личному врачу Гитлера шарлатану Теодору Мореллю).

Лицо у когда-то могущественнейшего лидера великой страны (и абсолютно здорового человека, несмотря на ранения и отравление газами на фронте Великой войны) было неизменно бледным, а под глазами были большие мешки.

Любому, кто сталкивался с фюрером, бросилась в глаза сильная дрожь левой руки Гитлера, которая сразу же усиливалась, если рука не имела опоры. Поэтому Гитлер вынужден был вцепляться ею в стол, что ему, впрочем, мало помогало – дрожь не прекращалась.

Создавалось устойчивое впечатление, что фюрер был рассеян и не мог сосредоточиться (а то и вообще находился в прострации). У него был абсолютно изможденный и отсутствующий вид, а взгляд был изнуренным и подавленным.

Ева Браун грустно вздохнула: «Иногда даже хуже. Я его вижу таким, каким его – к счастью – не видит никто…»

Колокольцев улыбнулся: «К счастью, это поправимо. Я достал по случаю препарат, который вернёт его лет на пять назад – на сорок восемь часов или около того. Препарат проверенный неоднократно – ему можно доверять…»

С этими словами он добыл из правого кармана брюк-галифе небольшую металлическую коробочку и протянул Еве:

«Сделай ему инъекцию – прямо сейчас. Если состояние ухудшится или потребуется поддерживать его дольше, сделаешь ещё одну… а всего там три ампулы…»

Каждая ампула Л-стимулятора (названного Колокольцевым так по имени Лилит – баронессы фон Энгельгардт – которая ими его снабдила) была даже не лошадиной, а слоновьей дозой. Однако, если слухи о состоянии здоровья Гитлера соответствовали действительности (а на это было очень похоже), ему и этого могло не хватить для возвращения в «нормальность».

«Не потребуется» – грустно усмехнулась Ева Браун. «Больше двух суток точно не потребуется…»

И тут же благодарно улыбнулась. «Спасибо. Сейчас сделаю…»

Слоновьей дозы хватило. Когда ровно через четыре минуты Колокольцев – по приглашению Евы Браун – вошёл в апартаменты фюрера, перед ним стоял Адольф Гитлер образца осени 1941 года, когда они встречались в Бергхофе после окончания первого этапа Операции Элизиум.

Сильный, спокойный, уверенный в себе… и всё такое прочее, характерное для великого лидера великой страны (не обязательно в позитивном смысле) на пике своего могущества.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ