Былинные земли. Рубец дележа. Часть 23

(Продолжение)

ЕЕ ЗВАЛИ АЛИНА (АЛОИЗА)

Последний полоцкий воевода земельный магнат Тадеуш (Фаддей) Жаба умер в 1800 году. С его смертью закончилась эпоха старост военного склада, делившая Великое княжество Литовское на воеводства. «Тайный советник Его Императорского Величества» полностью принял великодержавное устройство.

После его смерти на Свядское поместье претендовали единственные прямые наследницы – дочери. Мужского потомства Бог не дал, но магнатская собственность позволяла рассчитывать на удачные брачные союзы. Так и произошло. Как мы видим из документов, Цецылия связала свою жизнь с «командором Мольтанским Иваном», который именовал себя Жабой, но в действительности являлся Яном Марцинкевичем. У них тоже не было наследников мужского рода, и вся собственность досталась единственной их дочери.

Это произошло в середине XIX столетия

Звали ее Алина (Алоиза). Она повторила судьбу тетушки - сестры матери: вышла замуж за представителя той же, остзейской, линии. Ее интересы сошлись на Плятерах – суженым стал граф Стефан Эмерик Леонард Броэль-Плятер.

ГРАФСКИЙ СОЮЗ

Стефан женился поздно – в 37 лет, когда позади были годы становления. К тому времени он окончил два учебных заведения – лицей в Кременчуге и Виленский университет. Много путешествовал. Объездил Европу и Азию, побывал в Египте и Аравии, на Святой земле.

Женитьба приумножила имущественный скарб, который позволял безбедно существовать. О куске хлеба думать не приходилось – пригонные, крестьяне, добывали средства к существованию. Чем больше их становилось, тем шире тек поток дани в помещичьи «закрома». С двух сторон поместье окружали надежные «союзники» - шамбеляны магнатского склада.

ГДЕ ПРОЛЕГЛА ГРАНИЦА

Ничто не могло угрожать безопасности существования. Имение богатело, развивалось вглубь. Чинш делал свое дело: стимулировал рост поселений, чему способствовало создание речной «магистрали» - соединительного торгового «моста» между морями, который в обиходе именовался Системой. Особенно привлекательным становилось жилье вблизи Системы. Так возникли Вилы – сейчас деревня на развилке двух дорог: борисовской и минской. Там была давняя разграничительная точка двух «миров», двух разнородных анклавов – полоцкого и виленского. Разноподчиненность выливалась в ссоры между собственниками. Особенно обострились отношения в бытность Жаб. Виленские монахини-бернардинки жаловались на самоуправство соседа. Граница между ними и свядскими землями тянулась километрами, начинаясь с берещинской Оконницы и заканчиваясь на Лукомльской возвышенности, в восточной стороне.

О западной меже мы уже говорили – она исторически сложилась по реке Береща. А северная плавно «перетекала» в Свядицу – реку не менее интересную. Устья двух рек смыкались в Вилах, где разделительным барьером служила Эсса.

НА ВОСТОК ОТ СВЯДЫ

Свядица, словно в отражении, повторяла течение Берещи, но истекала с противоположного направления. Она коротенькая, но значимая тем, что связывала со Старобинкой, а та брала начало неподалеку от Лукомля, и по ней можно было попасть в Городенец на Улле. Предположительно, туда выводила межа, которую маркировали в 1563 году посланники Иоанна Грозного.

Северная граница свядских земель обрывалась за деревней Свядица, которая упоминалась в инвентаре княжны Барбары (1720 год). Та деревня была единственной, откуда подданные княжны и ее супруга Скорульского не «ушли» - не покинули имение. На тот час там проживали с сыновьями и внуками Кондрат Покарицкий, Филипп Затеклясский, Филипп и Силко Кузьмичи, Кузьма Кузьмеев, Сергей Прудников, Хвязко Максимович, Семен Мельник, Данило Кузьмич с зятем Иваном. По фамилиям-кличкам некоторых жителей можно составить примерную картину занятий аборигенов. Выделяются Кузьмичи, что говорит о некоем производственном очаге, связанном с обработкой железа. Фамилия Мельника указывает на аспект перемола зерна. После раздела Великого княжества Литовского и Речи Посполитой северная межа поместья помечалась как пограничная с Белорусской губернией, которая предшествовала Витебской.

Конечно, граница была условная. Никаких столбов там не было, а тем более заграждений, к чему стремимся мы сейчас. Дошли до того, что обсуждаем, как полностью перекрыть сообщение с Беларусью, которая открыта для посещения людьми соседних государств.

НОВЫЕ ПОСЕЛЕНИЯ

По карте, составленной в 1800 году, можно увидеть, где начиналась восточная межа Свядского имения. Она была условной - примерной, показывалась прямыми линиями, словно землемеры не знали точных координат. И такими полосами расчерчена вся территория Борисовского повета. Исходя из «прямоугольной» диспозиции, видно, что крайними восточными пунктами поместья были деревни Запоташня и Дальки, застенки Подбрусье и Рогозянки, а также двор Роспаш. В акте купли-продажи от 1720 года таких названий нет, из чего можно сделать вывод, что они появились в бытность Жаб, когда мужское поколение занималось укреплением имения.

Сразу за чертой Свядского поместья располагался «двор Старое Село». Там был другой край, там властвовали другие помещики, а имение называлось Волосовичи.

ВОЛОСОВИЧИ

Из картины, что составили варшавские ученые на рубеже прошлого и позапрошлого столетий (Польского словника), можно получить некоторые интересные сведения. Они органично вплетутся в представление о жизни в области некогда независимого Лукомльского княжества.

Старое Село – это сейчас Старые Волосовичи. По данным подымного налога, что составили церковнослужители на последней стадии Полоцкого воеводства, в преддверии крушения Речи Посполитой, в 1775 году, имение Волосовичи было частью Чашникского графства, в арендном владении пани Беликовичевой, скарбницы новогрудской. Ей принадлежал двор с одним дымом. А поблизости располагались веси: Волосовичи Новые (13 дымов) и Волосовичи Старые (12 дымов). В Старых Волосовичах (Старом Селе) располагались еще два панских дыма - Грыгаркевичей: Атаназия и Мацея, которые выплачивали по три злотых и 10 грошей подымного налога.

К имению крепились также две веси – Сябры и Забоене, и всего поместье насчитывало 44 дыма.

Пресвитер жил в Волосовичах, правда, не указано, в каких, однако область его действий охватывала еще одну территорию – это Торонковичи, где земли приобрел пан Цехановецкий, генерал-адъютант, скупив частями у Лисовских в 1751 году. На территории его поместья образовался настоящий «рассадник» чиншевой шляхты, что позволяло генерал-адъютанту безбедно существовать.

ЕЩЕ ОДИН ШАМБЕЛЯН      

По данным польского Словника, спустя два года имением распоряжался Антоний Беликович, королевский шамбелян. Если принять во внимание, что земли по другую сторону, за Берещей, на западе, принадлежали шамбеляну Боровскому, то получается, что Свяда находилась в окружении владений придворных чинов. По данным того же Словника, в 1780 году Беликовичи стали полноправными владельцами Волосович, выкупив их у Михала Лапоты - вместе с Латыголичами и Замошьем. Попутно заметим, что этот же Михал (Lopaty) в 1768 году, будучи литовским обозным, приобрел Смолянцы, но в 1785 году уступил их Володковичам, известным как наиболее крутые представители алкогольного бизнеса в Лепельском уезде.

НАЕЗД ТАКСАТОРОВ

Далее Словник сообщает, что Волосовичи подверглись судебному разбирательству. Процесс начался в 1824 год, и дело тянулось до 1841 года. Все это время принимались решения по эксдивизии. Речь об эксдивизорско-таксаторских судах, которые были учреждены еще в ХVII веке. Занимались они рассмотрением дел несостоявшихся землевладельцев - должников, их имущество делилось между кредиторами.

Писатель Булгарин, сам выходец из шляхетских кругов, в одном из своих романов подробно осветил процесс дележа: «Обанкротившийся тесть мой объявил эксдивизию, или раздел имения между кредиторами, на основании литовских законов. Заимодавцы выбрали от себя судей, или арбитров, из окрестных дворян, предоставляя тестю моему законное право выбрать судей также с своей стороны. Кроме того, составили канцелярию из нескольких регентов, или секретарей и писцов, и каждая сторона выбрала себе адвоката… В назначенный срок съехались судьи, регенты и адвокаты, каждый со своими людьми, лошадьми, собаками. Всех должно было кормить и угощать на счет имения… Дело тянулось чрезвычайно долго, потому что судьям и канцелярии приятно было жить на чужой счет, в веселом обществе. Г. Гологордовский, чтоб привлечь судей на свою сторону, угощал их великолепно…, созвал на время экспедиции всех своих родственников, у которых были прекрасные дочери, давал балы, охотился и жил веселее прежнего. Судьи играли в карты, волочились, влюблялись, пили, танцевали, а канцелярия между тем работала мало-помалу, по побуждению адвокатов, которые поспешали, чтоб скорее получить награду. Наконец, по истечении двух с половиною лет, кончилась эксдивизия. Имение разделили на плане, как шахматную доску, и участки раздали кредиторам по мере их претензий. Моей теще отдали самую лучшую часть, которая стоила втрое больше ее приданого; другим именитым кредиторам и родственникам г-на Гологордовского дали участки с крестьянами, а между бедными кредиторами и отсутствующими разделили болото, бесплодные заросли и песчаные степи, оценив эту бесполезную землю дороже индейских полей, покрытых корицею, гвоздикою и сахарным тростником».

Дело по Волосовичам, если верить Словнику, длилось 17 лет. Но уже не «литовские законы» руководили таксаторами, они подчинялись имперским, российским, правилам. Учтем, что вскоре вспыхнуло так называемое «польское восстание», которое справедливей назвать шляхетским бунтом.

1824 год – время нарастания той бури, и в преддверии ее членились Волосовичи. Кому же достались куски лакомого «пирога», кто стал обладателями бывшей части Чашникского графства?

Называются Palezewscy, которые заимели 140 влостян в двух весях, им же досталось 2878 десятин земли с млыном и правом перегонять спиртные напитки. Эберлиновы завладели 54-мя подданными и 180-ю десятинами. Земельные наделы заимели также Kozarscy, Miladowscy, Reutowie, Romaszkowiczowie, Stankiewiczowie. Их наделы колебались от 80 до 156 десятин.

За исключением Миладовского, который уже имел господарский дом в Торонковичах, все другие – новые имена. Гористая местность влекла денежных дельцов, а дремучие леса, что тянулись в сторону Эссы распаляли воображение и добавляли аппетитов. В надежде использовать дешевый крестьянский труд и обогатиться, выкладывались суммы за разрезанное на куски имение. Судя по количеству десятин, что обрели «новохозяева», их уже не отнесешь к мелкой шляхте.

РАЗГАР КАПИТАЛИЗМА

В какой степени передел сказался на судьбе свядских землепашцев, доподлинно неизвестно, как и то, принимал ли кто-нибудь из них участие в беспорядках. Как известно, крестьяне не поддержали восстание имущественного слоя, и оно потерпело неудачу. Но шляхетские выступления дали повод царю Николаю I ужесточить порядки. Магнаты ничего не потеряли, наоборот, они укрепили свое положение за счет беспрекословного властвования над пригонными. Собственники-чиншевики, что составляли категорию мелкой шляхты, которые не могли доказать свои права на собственность, безоговорочно подчинялись панским дворам, именуемым теперь помещичьеми, а их владельцы – дворянами-католиками. Так крепились капиталистические устои на селе.

Интересно, что административное деление края было таким, что волостной центр находился в Волосовичах, в 80-ти верстах от Борисова. Свяда привязывалась к гмине, которая располагалась там. Это непонятно, но объяснимо с исторической точки зрения. Волосовичи назывались селом, как и Свяда, но имели статус местечка и располагались над речкой Wieswierdzianka, которая окаймляла свядские земли, стекая в Свядицу и далее в Эссу. Почему-то сейчас ее называют по-другому, но важно другое. Остался пруд, а на его берегу - курганные могильники, что говорит о необычайно древнем поселении.

ЦЕРКВИ РАЗНЫЕ, А ЖИЗНЬ ОДНА

Если рассматривать в религиозном плане, то явно вырисовывается ведущая роль Волосович как католического центра в эпоху Речи Посполитой. Там размещался пресвитер. Но не только. Как отмечает Словник, там церковь «p.w. Narodzenia N.M.P.» имела «с давних пор 6,5 волоки земли». А в Старых Волосовичах отмечалась каплица «Podwyzszenia Krzyza», заложенная в 1814 году.

Свядская Козьмо-Дамиановская церковь (по документам за 1800 год, униатская) отсчитывала свой срок со времени пребывания в Свяде бывшего полоцкого воеводы Тадеуша Жабы. Он ее построил, наградив 150-ю моргами земли. Судя по количеству прихожан, церковные заведения отличались. Если к Волосовичам крепилось 600 парафиан, то свядская насчитывала чуть ли не в три раза больше – 1500. Видимо, различались они категорией прихожан. Из информации о деревне Свядица можно узнать, что ее жители относились к православному приходу, а он был ориентирован на крестьян.

CКОЛЬКО ЧЕГО В ВОЛОСТИ

По числу жителей имения тоже различались. Если в Новых Волосовичах насчитывалось, по данным за 1893 год, 40 осад (можно приравнять к дымам-домам), а в Старых – 15, то Свяда в ту пору насчитывала 31 осаду. Однако учтем другое. Гмина охватывала 24 веси (деревни), в которых жили крестьяне, и 17 из них размещались в свядском регионе. Гмине подчинялись также 11 застенков, 5 маёнтков, одна шляхетская околица, два села, две фермы и шесть фольварков.

Свядские поселения составляли часть волости, однако значимость Свяды превосходила все другие составные территории. И заключалось это в особенности ландшафта. Западную сторону имения покрывали дремучие леса, а они становились основным источником помещичьего навара. «Свядица очень лесистая», писал о ней составитель справки для XIII тома географического пособия, изданного варшавскими учеными и заверенного царской цензурой. Он имел в виду деревню, а речка Свядица характеризовалась как сплавная, и приносила доходы как в российскую казну, так и частным владельцам.

(Продолжение следует).

На снимке: Святой источник у деревни Краснолучка (Красная Лука по данным за 1800 год), неподалеку от Волосович. Фото из интернета.


20.08/23