Часть третья. Остров Рифов. Глава 16

16.ОСТРЫЙ РАЗГОВОР

На следующий день капитан Рут распорядился вновь снимать орудия с корабля, освобождать палубу и готовиться к ремонту. Ещё через день заскрипели кабестаны, «Сен-Бертран» вылез форштевнем на берег, завалился на левый борт, обнажив правый ниже ватерлинии.
 
Плотники приступили к делу. Впрочем работа нашлась всей команде, после боя с индейцами рангоут и такелаж тоже нужно было приводить в порядок.

В палатку к капитану вошли два его помощника: Натан Клодю и Диего Корбо. Рут уже довольно хорошо успел узнать обоих, поэтому даже не удивился их предложению. А оно заключалось в следующем. Как только корабль встанет на ход и поднимет якорь, пройти вдоль береговой линии до стоянки ближайшей к Конкагуа, так называли туземцы невысокие горы, разделявшие их остров, разгромить охрану священной пещеры и забрать золото.

 Оба штурмана заболели той самой горячкой, что охватывает любого авантюриста, стоит ему почуять близость золота, большого золота. И Клодю, и Корбо не были новичками в каперском промысле, хотя и служили теперь на коммерческом судне. Упустить возможность разграбить индейскую пещеру было свыше их сил.

Легенды о баснословных сокровищах священных пещер ходили более ста лет со времён Кортеса* и Писарро*. Какой моряк не бредил этими сокровищами! Иначе зачем он притащился сюда, на край света, где климат подходил только змеям и черепахам, а человеческая жизнь не стоила пистолетной пули и была в два раза короче, чем в изъезженной вдоль и поперёк Европе?
 
Рут был уже достаточно опытен, чтобы понять – это маленький звоночек, который предупреждает о возможном бунте. Не дай Бог, эта лихорадка передастся команде, хмель моментального обогащения ударит в голову матросам. Тогда этой сошедшей с ума команде не жить и нескольких дней. Не жить и ему, Даниелю Руту, если  у него не хватит мозгов, воли и авторитета, чтобы предотвратить болезнь в зародыше и не дать сумасшествию захлестнуть экипаж несчастного «Сен-Бертрана». Слава Богу, последнее время у него были учителя, мастера кнута и пряника: и губернатор Тортуги Бертезен, и капитан Клещ, которые славно умели манипулировать людьми.
Он сразу же дал понять своим возбуждённым помощникам, что у него несколько больше информации, чем у них. Напрасно они считают краснокожих глупее  себя. На остров несколько раз наведывались испанцы, так что туземцы хорошо знакомы с коварством европейцев и давно не держат золото в священной пещере, о которой на острове не знают только козы.

– Ну вот, – воскликнул Диего-Ворон, – в кои-то веки фортуна улыбнулась нам!
– Тогда какого дьявола они держат там отряд в сотню дикарей, вооружённых до зубов? – спросил первый штурман.

– Чтобы понять это, Клодю, надо вспомнить крестовые походы и понять тех, кто четыреста лет назад отправлялся освобождать Гроб Господен. В этой пещере находится святыня туземцев – Богиня Мать-Земли. Вам нужна Мать-Земли, Клодю? Мне нет. Мне нужно привести «Сен-Бертран» в Тортугу. В трюмах товара столько, что можно купить любого туземного бога! А вы со своими авантюрными планами пришли продать мне селёдку, которая ходит в океане и не знает, что она продаётся. Мы сразились с индейцами, используя пушки, вам наши потери известны. Теперь вы предлагаете сразиться с индейцами одними мушкетами, ведь в гору пушки не потащишь. Или вы хотите навьючить ими матросов? Там мы потеряем половину экипажа. Это при самом удачном раскладе. Я вам повторяю, при самом удачном! А при неудачном – будут перебиты все. Даже если кто-то останется в живых, он пожалеет об этом. Пленённый вами испанец рассказывал, что здесь ещё живы обычаи праздновать победу съедением одного из врагов. Представляете, Диего, как обидно, когда говорят: «Кушать подано!», а на вертеле ты сам.

Оба штурмана молчали. Капитан Рут продолжал:
– Вы мне предлагаете похоронить и команду, и судно с товаром, и самих себя. Если бы я не понимал, что на вас повлияли тропическая жара  и золотой мираж, я подумал бы, что разговариваю с юнгами, а не с бывалыми моряками… Помнится мне, один доктор богословия, говаривал: «Лучше сразу убить в себе дьявола, пока дьявол не убил тебя!»

Вот такую проповедь произнёс Рут, слегка охладив пыл своих помощников. Потом поднялся и, не давая им опомниться, перешёл к приказному тону:
– А теперь скажите, какого чёрта вы оба торчите здесь? Кто руководит работами? Корбо, немедленно к кораблю! Теперь от его состояния зависит наша жизнь. Кроме пробоины ещё и на палубе порядок нужно навести. Половина квартердека сгорела от индейских стрел!

Ворон недовольно встал, оглядываясь на первого помощника.
– Идите, Корбо, и учтите, фортуна иногда улыбается, просто потому что ей смешно. А вы, Клодю, останьтесь, нам нужно обсудить другие вопросы, –  задержал капитан первого штурмана. Руту хотелось разобщить интересы своих помощников, которые так дружно спелись на почве индейского золота.

– Первое, что я хотел сказать вам, это то, что никто не помешает нам прийти сюда потом, когда мы будем готовы к разговору с индейцами, и когда это будет угодно французской короне. Надеюсь, вы не забыли, что у вас контракт с губернатором? Второе… Я никому этого не говорил, но вам скажу, коли мы оказались в такой передряге. Я не собираюсь долго занимать  место капитана «Сен-Бертрана». И когда оставлю эту должность, на место капитана я собираюсь рекомендовать вас губернатору Тортуги…

Первый помощник поднял глаза на капитана, лицо его оставалось бесстрастным, но взгляд уже стал не таким жёстким. Это Рут заметил и понял, что попал в точку, сыграв на тщеславии Клодю. Теперь он трижды подумает, прежде чем идти против воли капитана и своей выгоды.

Так Рут удержал в узде своих помощников, развеяв золотистый дурман их безрассудных планов, а заодно и тех, кто готов был их поддержать.
Нужно было быстрее заканчивать ремонт, никакой ветер не будет ветром удачи для корабля, вытащенного на берег. На чужой берег.

Когда Клодю подошёл к кораблю, где плотники чинили корпус, Ворон поинтересовался:
– Отчего наш капитан так нерешителен? Ведь остров практически ничей, здесь всё – наша законная добыча!
Натан Клодю пожал плечами:
– Кто знает, Ворон, этих кальвинистов. По их вере и работа капера – большой грех. Не грех только в поле спину гнуть, да молиться в пустой зале, где даже нет священника…