Велосипед, который не мог остановиться

Дорога, умытая дождём, блестела и бежала вперёд. Гроза ушла на юг. И лес успокоился, зелёные листья, стряхнув с себя влагу, зашумели. Воздух нагрелся, задушил всё вокруг. Тучи разошлись на небе, образовав огромную дыру с кривыми краями. Птицы, взлетев на верхушки деревьев, запели песни, стали наблюдать за проезжающими по дороге автомобилями.

Впрочем, один велосипедист с красным рюкзаком за спиной, который ехал по шоссе, привлёк внимание не только птиц. Молодые девушки, опустив стёкла, смотрели на велосипедиста, смеялись, удивлялись, крутили у висков пальцами и даже пугались. Молодые мужчины тоже смотрели на велосипедиста, брезгливо улыбались, пытались хоть как-то отвлечь девушек. Но у них ничего не получалось.

А причина заключалась в том, что на футболке велосипедиста была надпись: «Гриша ничего не боится». Эти слова действовали на водителей так сильно, как действует красная тряпка на разъярённого быка.

Автомобилисты громко сигналили, но велосипедист мчался дальше, не обращая никакого внимания на водителей. Иногда он останавливался, чтобы передохнуть, выпить из бутылки холодной воды. А затем, набравшись сил, снова начинал крутить педали с удвоенной силой. Ветер бил в лицо, заставлял опускать голову, сжимать плечи.

Наступил вечер. Невыносимая жара спала, уступив место приятной прохладе. Велосипедист обрадовался, остановился под высоким ветвистым дубом, вытер пот со лба и развернул карту. Он долго не мог найти место своего положения. Переворачивал карту, крутил её без остановки, вглядывался в голубые, чёрные, красные знаки. Вдруг, свистнув и заморгав глазами, воскликнул:

— Ура! Вот деревня Пощебущино. Здесь обозначена гостиница. Хватит спать под открытым небом. Комары — это настоящие преступники. Они постоянно сосут мою кровь. Им всё мало и мало. Скоро крови во мне совсем не останется. Я, конечно, заночую в гостинице, нормально высплюсь и поем. Осталось проехать ещё чуть-чуть. В путь!

И, спрятав карту в карман, велосипедист помчался вперёд, в деревню Пощебущино.

Показавшийся бревенчатый дом напугал Гришу чернотой стен. Огромные деревянные окна, которые трудно увидеть в современной деревне, смотрели на путника, как смотрит барин на потерявшегося слугу. И серые занавески не вызвали радости у велосипедиста. Покосившаяся крыша прижимала дом к земле. На стенах была видна плесень. Подбежавшая дворняжка обнюхала путника и залаяла. Однако брошенный сухарь заставил умолкнуть собаку.

Григорий долго рассматривал дом и прилегающую территорию. Кругом не было других построек. Бревенчатый дом стоял на поляне, окружённый лишь густым лесом.

— Всё выглядит очень странно, — пробормотал Григорий. — А где остальные избы? Где весь народ? Куда пропали деревенские красавицы? Если нет девушек, то здесь спряталось что-то подозрительное. Эх, только собачка поздоровалась со мной. Впрочем, буду смотреть по сторонам. В этих краях всякое может быть. Оставлю велосипед у входа и войду в дом, поздороваюсь с хозяином. Нет, лучше с хозяйкой.

Велосипедист, громко постучав в дверь, открыл её. Скрип проржавевших петель ударил по нервам, вызвав ещё больше подозрений. Запахи дубовых, берёзовых веников, сушёных грибов, лесных трав ударили в нос путнику. Григорий очутился в длинном полутёмном коридоре, который освещала крохотная лампочка. Низкие скамейки стояли вдоль стен. Подняв глаза, Григорий увидел паутину на сером потолке. Она свисала вниз. По ней ползали огромные пауки.

Вдруг впереди открылась дверь. Дневной свет ворвался в полутёмный коридор, образовав светлое треугольное пятно. Григорий удивился, обрадовался и, сжав кулаки, вошёл в комнату. Углы отсутствовали, и комната была абсолютно круглой. В дневном свете кружилась пыль. Залетевший шмель жужжал и бился в кривое окно, пытаясь вылететь на улицу. В центре стоял накрытый белой скатертью стол. На нём, сердито осматриваясь по сторонам, расположился самовар. Рядом, на огромной тарелке, лежали сушки, бублики, ватрушки, пряники. Стояли две чашки, в которых остывал чай. Аромат мяты распространялся повсюду. Два деревянных стула ждали гостей. Белая овальная печь примыкала к стене. С неё свисало жёлтое одеяло с изображениями ослов, баранов и овец. Печь была тёплой. Это обстоятельство создавало невыносимый жар в комнате. Григорий не выдержал и открыл кривое окно. Шмель тут же прожужжал перед носом и вылетел на улицу.

Григорий присмотрелся и увидел, что на стенах висят фотографии странных личностей. Это были изображения мужчин в дорогих костюмах и красивых женщин, на шеях которых сверкали украшения из изумрудов и сапфиров. Только мужские лица были прикрыты чёрными платками, словно болезнь поразила белую кожу. Мужчины, подняв руки, хотели что-то сказать, но не могли этого сделать. Словно чёрные платки навсегда закрыли им рты. Женщины, прижав руки к сердцу, выглядели жутковато. Как будто внезапные беды поразили их, сорвали все планы, разбили жизнь на мелкие осколки и погубили всё лучшее.

Но больше всего путника поразила фотография девушки на беговой дорожке. Лицо исказила боль, залитое потом лицо просило о помощи, красная помада размазалась вокруг губ, глаза бешено смотрели по сторонам. Рыжие волосы растрепались в разные стороны. Возможно, девушка хотела остановиться, сойти с дорожки, забыть этот страшный день. Но не могла ничего сделать. И никого не было рядом, чтобы спасти спортсменку.

— Чертовщина здесь какая-то, — произнёс Григорий. — А где хозяйка и хозяин дома? Чудеса вокруг! Никогда не видел такой круглой комнаты. Ладно. Поем ватрушек, выпью чай, подожду. Кто-нибудь, вероятно, появится.

И велосипедист, развалившись на стуле, друг за другом начал уплетать сухари, ватрушки, пряники. Отпив из стакана чай, Григорий почувствовал, что глаза закрываются. И, опрокинув на грудь уставшую голову, заснул.

Прошло два часа. Лёгкий удар по затылку разбудил велосипедиста. Он открыл глаза и поразился красотой деревенской красавицы, которая сидела напротив него. Длинные русые волосы падали на полуобнажённые плечи. Голову украшал венок из фиалок, ромашек, лесных трав. Красивые синие глаза смотрели прямо на Гришу. От этого взгляды нельзя было скрыться, убежать. Он гипнотизировал, заставлял говорить только правду, выворачивал наизнанку. Густые брови придавали строгость лицу. Родинка над верхней губой смягчала эту строгость. Гришка не мог оторвать взгляд от алых губ. На щеках девушки играл румянец. И длинное голубое платье не скрывало красоты изящных рук, шёлковой кожи. Всё в новой знакомой было прекрасно, удивительно, притягательно. Велосипедист открыл рот, воздух застрял где-то в лёгких.

— А? — начал Гришка. — Здравствуйте… Вы, разумеется, хозяйка этого красивого домика, этой уютной гостиницы. Давайте знакомиться. Я — Григорий. А вас как зовут? Пожалуйста, не обижайтесь на меня. Я тут съел немного сухарей…

— Вера. Я не обижаюсь. Наслаждайся едой. Ух, я смотрю и вижу, что ты можешь управлять двухколёсной машиной, которая может сама по себе ездить по дорогам. Ой, никогда такого ещё не видела. Впрочем, время бежит быстро, оглянуться не успеешь. Гриша, научи меня управлять этой двухколёсной машиной. Кстати, я хорошо тебя отблагодарю.

— Вера, научу. Обязательно всё покажу и расскажу. А что за люди у тебя на стенах? Девушки, молодые мужчины? Ничего не понимаю. Платки…

— Ну, приятель, не пугайся. Это постояльцы, которые были здесь. Я, знаешь, никуда не выхожу отсюда. Просто нет времени и возможности. А эти гости не захотели меня научить танцевать, бегать по дорожке, играть на гитаре. Им было даже жалко рассказать мне последние новости. Вот такие были у меня гости. Ну, пришлось мне поколдовать немножко. Ты, приятель, не отчаивайся. Если научишь меня управлять двухколёсной машиной, то будет тебе великая благодарность. А если не научишь… У тебя на футболке написаны слова о том, что ты ничего не боишься. Ну? Твоё решение? Впрочем, не спеши и подумай пять минут. Много времени на размышление я тебе, разумеется, не дам.

Гришка почувствовал, как холодеют руки, дрожат колени, стучит сердце. На горячем лбу появился холодный пот. В глазах потемнело. Он открыл рот и, надрываясь, произнёс хриплым голосом:

— Так, Вера, я тебя научу кататься на двухколёсной машине. Несмотря на ультиматум, мне не жалко помочь такой красивой девушке, как ты. Пойдём на поляну, в конце концов. Сейчас же можно приступить к обучению.

— Пойдём, пойдём, Григорий. Нет времени больше ждать. Я, правда, сейчас уже хочу оседлать двухколёсную машину.

Солнце зашло за горизонт. В вечерней темноте растворились дом и лес. Стихло пение птиц. Собака, устав от дневной жары, высунув красный язык, лежала у порога входной двери. Лунный свет, пробиваясь сквозь набежавшие тучи, слабо освещал поляну, на которой предстояло Вере учиться ездить на двухколёсной машине.

Гришка, усевшись на мягкое кресло велосипеда, важно произнёс:

— Вера, урок номер один. Двухколёсная машина, как правило, служит для того, чтобы уезжать от таких злых девушек, как ты. Прощай, красавица!

Гришка рванулся с места. Собака, вскочив, погналась за беглецом, но потом остановилась и залаяла, всматриваясь в темноту. Вера тоже побежала за Гришкой, как невеста за женихом. Но, сделав десять шагов, замерла на месте и прошипела сквозь белые зубы:

— Будешь ехать долго и долго. И не сможешь ты слезть с двухколёсной машины. Приползёшь ко мне на коленях, хитрый обманщик.

Гришка мчался вперёд, не оглядываясь назад. Включённый фонарик на руле освещал дорогу. В разгорячённой голове мелькали дом, Вера, лающая собака, жуткие фотографии, сладкие пряники. Страх подгонял велосипедиста только вперёд. Впрочем, проехав пять километров, он решил остановиться и отдышаться. Однако ноги не слушались и продолжали крутить педали. Гришка захотел упасть, но и это сделать не получилось. Велосипед ехал дальше. Путешественник не выдержал и воскликнул:

— Ну, родненький, давай, не шути, остановись, пожалуйста. Я тебе обязательно смажу цепь, покрашу, поставлю новые спицы. Ну, прости, прости…

Велосипед не слушался и летел вперёд. На горизонте показалось солнце, осветив небо красным цветом. Тучи разошлись в разные стороны. Наступала жара. Во рту путешественника всё пересохло, хотелось есть и спать. Однако велосипед и не думал останавливаться.

— Помогите! — закричал Гришка. — Спасите! Стащите меня с этого велосипеда. Его заколдовала злая Вера из деревни Пощебущино. Люди, люди добрые, люди…

Однако автомобили, ехавшие по шоссе, не останавливались. Из окон смотрели весёлые лица, постоянно что-то жующие. Некоторые граждане фотографировали несчастного, кидали в него пустые стаканчики и смятую бумагу.

— Ну, граждане, хватит! — продолжал кричать велосипедист. — Стащите меня! Я так больше не могу.

— Ты ничего не боишься! — заорал бородатый водитель, открыв окно дорогой иномарки. — Посмотрите на его футболку. Что у тебя на ней написано, нахал?

— Я поменяю футболку, когда остановится заколдованный велосипед, — ответил Гришка.

Однако бородатый водитель, покрутив у виска пальцем, нажал на газ, и блестящая иномарка, подняв пыль, понеслась дальше. Силы стали покидать несчастного Гришку, лицо покраснело, глаза потускнели, футболка вся стала мокрой. Он ехал всё дальше и дальше, не смотрел по сторонам. По дороге попадались закусочные, из которых тянуло шашлыками, пирожками, котлетами. Но Григорий лишь вдыхал ароматы и представлял огромное количество еды, которое предстояло съесть, когда велосипед остановится. Перед глазами мелькали столбы, знаки, светофоры, мосты. Тоска и грусть сковали душу. Ему захотелось устроить аварию, но, к большому сожалению, это сделать не получилось. Велосипед стал соображать не хуже самого велосипедиста. Двухколёсная машина объезжала все столбы и автомобили, на которые хотел наехать Гришка.

«Только нельзя отчаиваться, — думал несчастный. — Должен быть выход».

На шоссе лежали опавшие листья, и велосипед, ничего не заподозрив, наехал на них. Гришка тут же полетел на землю, цепь порвалась, спицы лопнули. Радостная улыбка появилась на лице, грусть и тоска пропали. Оказалось, что он угодил в глубокую яму. Дорожные рабочие, торопясь, забыли установить знак.

— Эй, злая Вера, ничего у тебя не получилось. Кстати, не увидишь ты меня больше в своей деревне. Твои чары, правда, уже бессильны.

Проезжающие по шоссе водители ещё долго смотрели на пляшущего человека. Порванная футболка лежала рядом. Человек иногда бил ногами по велосипеду, плевался на руль, смеялся. Водители лишь удивлялись и говорили: «Эти велосипедисты всегда были странными людьми».