Глава 12. Да здравствует прогресс!

Система Глизе-433, планета 771/56, ВПО «Заря-21». 22 октября 2341 г.



Таня Синицына нервничала. Приближались ноябрьские праздники, и во второй декаде месяца ожидались сразу два зачета: собственный, по астронавигации, и месячный тур Всесоюзной Олимпиады юношеских команд. Там ожидался зачет по истории 19-20 веков, да еще и ежегодная акция «Пишем сочинение вместе!». А Синицына могла помочь своей команде только дистанционно. Плюс к этому злая ведьма Жю Сет завалила ее тестами по ее прямой специальности, которые пообещала проверить по прибытии. Ну и в отсутствии графини-майора Таня фактически была ответственной за сохранность материальной части, которую тоже надо был знать назубок. Тиранка Жю Сет, кстати, напомнила об этом пару дней назад в сообщении: «УЧИТЕ МАТЧАСТЬ!» Значит, гонять будет…

С тех пор от ведьмы не было ни слуху, ни духу… Вчера, правда, полковник Ковун забегал, справиться, как дела, не сгорела ли еще «Хилликия» синим пламенем. Сказал, что Жю Сет скоро будет, буквально со дня на день, а сейчас она выполняет особое, секретное задание.

Тоже командир! Она бы лучше за собой ванну убирала! Ушла и оставила там…предмет личного пользования! Таня очень брезгливо относилась к интимным женским вещам и, пересилив себя, она взяла полотенце, обернула эту гадость и отнесла прямо в каюту Жю Сет, положив ей на столик. Пусть сначала сама научится порядку, а потом уже с других требует! Потом Синицына долго ополаскивала ванну горячей водой с дезинфицирующим средством, даже не заботясь о том, что расходует драгоценные запасы.

И вообще, все эти ее барские привычки и абсолютно нелогичное, непредсказуемое поведение выбивали Таню из колеи. Например, привычка занимать по вечерам ванную по часу в определенное время. Вот что можно делать в ванне час?! Хотя, судя по найденному девайсу понятно что… Интересно, у нее, у Тани к сорока годам такие же проблемы будут!

К тому же Синицына «навела справки» в Галанете о том, кто такая Жю Сет, и чем она раньше занималась на родной планете. И мягко говоря, выпала в осадок… Вот тебе и дважды герой Советского Союза! Теперь девушка уже откровенно побаивалась своей начальницы, и подумывала, что быть списанной с ее корабля, -не такой уж плохой вариант. Ведьма и есть!

Вот матушка Моане, - это другое дело! Скромная, трудолюбивая, добрая, и ванну по часу не занимает. Сразу видно, знает правила социалистического общежития! Правда, религиозная жутко, как старая, древняя бабушка, но уж лучше так, чем распущенность Жю Сет! Причем для Синицыной было очень странно, что такие разные женщины не только уживаются на одной площади, но и практически любят, уважают друг друга. Причем, Моане уважает и побаивается Жю Сет, а та в свою очередь уважает и побаивается Моане, называя ее «матушкой» и «старшей сестрой». Хотя всем на корабле безраздельно заправляет эта недобитая дворянка-эксплуататорша!

А Ули вообще ее рабыня, невольница! Таня была шокирована, когда узнала об этом. Как такое возможно в 24 веке?! И в то же время Ули не похожа на забитую, замученную девочку. Наоборот, смеется, показывает язык, бегает по всему комплексу и таскает втихаря сладости, в том числе и из каюты своей так называемой госпожи. А Жю Сет, которая должна по идее обижать и угнетать девочку, только пальцем ей грозит, волосы ей расчесывает, купает, кормит, щекочет ей шейку да приговаривает:

- Вот заболят у тебя зубы от сладкого – будешь знать! Вот тогда плетки у меня получишь! Поменьше кушай сладкого, диабет ведь себе нагуляешь к старости, не дай Бог!

Но, несмотря на эту варварскую угрозу, маленькая хохотушка-озорница только делала губки и убегала во двор, чтобы дальше наслаждаться детством. Похоже, первобытным возмездием ей грозили не в первый раз. А Жю Сет больше похожа в такие моменты на добрую, заботливую маму, чем на рабовладелицу. И где же конфликт эксплуататора и эксплуатируемого?!

А может, и не невольница никакая, а незаконорожденная дочка Жю Сет! Точно! Наверное, забеременела от какого-нибудь холопа, беременность скрывала, а потом, когда родила (наверняка тайно), отдала ее какой-нибудь крепостной женщине на прокорм. Не признала ее, но и не отказалась, забрала потом и заботится о ней. Может, девочка даже и не знает, кто ее настоящая мама! То-то она по маме скучает, которую никогда не видела… Наверное, так и есть! Синицына читала про 19 век, про ужасы крепостного права, про угнетение помещиками крестьян в старой, царской России, и была убеждена – ну не может угнетательница так нежить и баловать свою, по сути, рабыню, хоть и маленькую! Жю Сет и с ней-то, с советской гражданкой Синицыной, общается по-барски, как с холопкой!

Блаженны те дни, когда Стелла Жю Сет отсутствует! Никто не подкалывет глупыми шутками, не сбрасывает на пол в шесть часов утра, не мучает тестами и задачами, неожиданными вылетами и теорией, не занимает ванну... Даже голос у Жю Сет такой звонкий, высокий, …противный, в общем! Будто назойливый комар над ухом пищит, да и не просто пищит, а орет: «Курсант Синицына, упор лежа принять! Сейчас я твою кровь пить буду!»

Правда, в отсутствие майора Жю Сет на хрупкие плечи Татьяны легла ответственность за ее спутниц, - священницу Моане и маленькую Ули. Но общение с ними было истинным отдыхом для девушки. С девочкой она ходила гулять и играла с ней, наслаждаясь смехом маленькой светловолосой хохотушки, как будто играла с маленькой сестренкой, которая у нее могла бы быть. А с Моане она даже подружилась. Вот матушка так уж матушка, хоть и тоже представительница угнетающего сословия! Моане же дома бывала нечасто, - она большую часть времени проводила в детском центре, где помогала ухаживать за маленькими подопечными, в том числе и за приемышами Лилии. А когда она возвращалась, она много рассказывала Тане про свой мир, про историю ее королевства, про Церковь, про рыцарей и аристократов. Моане явно не хватало общения, не хватало аудитории, поэтому ее рассказы часто напоминали церковную проповедь. А Татьяна была благодарным слушателем, которая все больше и больше проникалась симпатией к вечно усталой, грустной служительнице инопланетного культа. Хотя, отношение Тани к религии, как хилликианству, так к вере в сверхъестественное вообще, не изменилось.

Бывало, Моане упоминала и о нравах, царивших в дворянских усадьбах. И после некоторых таких рассказов у Синицыной сжимались кулаки от гнева, и ей хотелось выучиться на пилота, заиметь такой же корабль, отправиться на Гуриасси и потолковать с некоторыми представителями дворянства путем внезапного штурмового рейда. А Жю Сет раньше, - о, ужас, владела почти несколькими тысячами человек, причем полсотни были зависимы не от земли, принадлежавшей Жю Сет, а от нее лично! Кошмар! И почти сплошь молодые девушки! Теперь понятно, откуда у этой барыни реликтовой такие замашки?! Как же она бедных невольниц мучила и угнетала, особенно, если принять во внимание информацию из Галанета?! Даже представить себе страшно! И куда смотрит полиция и органы государственной безопасности?! Туда и смотрят, Жю Сет в них работает, в Комитете Государственной Безопасности СССР! Как таких вообще на службу берут?!

Увы, сегодняшний день вообще не заладился с самого утра. Блаженство закончилось…

От повседневной рутины Татьяну оторвал звонок с Земли. На связи была ее мама, Аделина Кировна, или «мать Ада», как ее за глаза называл отец. Когда девушка включила гала-вязь, она по выражению лица мамочки поняла, что сейчас будет весело.

- Добрый вечер, Таня, - поприветствовала ее мать, с крайне возмущенным выражением лица.

- Здравствуй, мама… У нас сейчас полдень, - помахала девушка рукой в ответ, неуверенно изображая улыбку.

-Ах, у вас утро! – раздраженно, высокомерно поморщилась дама. – Ну, извини, и тут не подгадала! Всем только мешаюсь!

- Мама, ты позвонила только, чтобы сказать, какая ты несчастная жертва, а мы все – подонки? – закатила глаза Таня. – Я в курсе! Извини, я сейчас на вахте.

Пятидесятилетняя Аделина Кировна Синицына обладала очень тяжелым характером, и Таня уже не помнила, когда они с мамой нормальной общались. Наверное, в далеком-далеком детстве, настолько далеком, что и не вспомнить… Даже Жю Сет была рядом с ней сущим ангелом! А, кроме того Синицына-старшая уже года полтора находилась в состоянии перманентной войны со своим мужем, Семеном Паковичем Ваном, отцом Тани. Тот устал от постоянных придирок жены, развелся в одностороннем порядке и переехал к какой-то молодой пассии в КНР, народину предков. А последние месяцы были больше похожи на ад кромешный, и Таня благодарила Вселенский Разум, что находится очень далеко от московского стратоскреба «Бабушкинский», где на сто сороковом уровне имени Ерофеева и проживала их когда-то крепкая семья. Никто не знал, но Таня и экзамен-то в училище провалила из-за того, что накануне мать устроила новую истерику с отцом, которая закончилась далеко за полночь.

Самое интересное, что при том, что родители Тани уже развелись полгода как, Аделина категорически не оставляла бывшего мужа в покое и вредила, как могла. Пара пережила уже два суда, и власти на полном серьезе хотели запретить законом бывшим супругам вмешиваться в личную жизнь друг друга, дабы не травмировать третьих лиц.

- Я собираюсь подавать в Семейный суд на твоего отца! – заявила строгая, раздраженная Аделина. – Я узнала, что он встречался с этой узкоглазой гадиной еще когда мы были мужем и женой, что является прямым нарушением моих прав! И мне нужны твои показания!

- Какие показания?! – Таня не верила своим ушам. – Слушай, вы с папой развелись, у вас, у каждого своя жизнь, что вам тебе еще надо?!

- Ты думаешь, что я прощу этому прохвосту свои загубленные молодые годы?! – вспыхнула мать. – Я этого мухозавра двухвостого* человеком сделала, я ему, считай, диссертацию написала, а он в благодарность только нервы мне мотал! Да еще и гулял у меня за спиной, гад ползучий! И я его в покое оставлю?! Вот пусть компенсацию мне выплачивает за все мои нервы! Или пусть власти ему полсотни пунктов в СР*-е срежут! Не должен такой козел быть биоинженером!

- Так, а я здесь причем? – Таня была близка к отчаянию. Она обхватила руками свои плечи и нервно теребила волосы.

- Таня, а когда ты гуляла со своим папашей в Шанхайском Диснейленде, он при тебе не общался с этой кикиморой?! А, может, даже и встречался?! Только ты матери ничего не говорила, щадила папашу! Вот ты мне и поможешь! Искупишь, так сказать, вину перед матерью!

Татьяне, вырвавшейся из семейного ада, стало страшно, как будто ее берут и силой запихивают в гигантские жернова, перемалывающие душу. Опять в это же болото?! Да и потом, Таня любила отца. Он был полной противоположностью властной, волевой матери, - тихий, скромный, любящий человек, с которым было приятно общаться. И, да, их связь с ТОЙ женщиной длилась уже долго, потому что когда Тане было четырнадцать, они летали и в Шанхай, и в Корею, где отец встречался с какой-то молодой женщиной… Он потом просил Таню не выдавать их секрет маме, а то она их больше никуда не отпустит. И Таня молчала… Отчасти, потому что жалела маму и не хотела, чтобы она еще больше расстраивалась. Отчасти, потому что не хотела подводить папу. И, конечно, она не хотела, чтобы мать судилась с отцом.

- Ты мне еще и вину изобрела?! Интересно, а есть в этом мире человек, который перед тобой не виноват?! – съязвила Синицына-младшая.

- Что, тоже хочешь выставить меня сумасшедшей?! – побагровела от возмущения Синицына. – Все, взрослая стала? Мать не нужна больше?! Забыла, как твой папаша на диване валялся со своим липовым раком, а я одна всю семью тащила?! Я тоже думала, что слухи, а оказалось – правда! Общие знакомые его выдали! Говори, ты знала, что отец имеет женщину на стороне?!

- Я не слышу тебя! Обрыв связи! Наверное, какие-то возмущения в электромагнитном поле планеты! – Синицына прибегла к спасительной лжи, изображая помехи. – Потом перезвоню, конец связи!

Она отключила прибор, потом спрятала лицо в ладони и горько вздохнула, опершись локтями на столешницу прибора. И что теперь делать?! Господи, она для мучений родилась на свет?!

- Хоть бы Кольцов позвонил что ли?! – шмыгнула носом девушка. – Так одиноко, хоть в Космос прыгай! Наверное, точно простила бы!

Мигель Кольцов – ее бывший парень, старше на один год. Стандартная история: познакомились, встречались, занимались унылой любовью несколько раз, мечтали о совместном будущем, потом ссоры, непонимания, расставание, другая девушка, слезы, претензии, одиночество… А может, самой ему позвонить?! Вдруг он с этой мегерой разбежался?!

- Вот я и женщина с прошлым, как говаривали в старину, - мрачно вздыхала Таня. – Восемнадцати лет, только забеременеть ума не хватило. И так же потом, как и моя маман, ненавидеть его и называть козлом, и своей дочке говорить, что твой папа – негодяй, а ты на него похожа…

Вновь раздался звонок… Вновь «маман»… Таня сжала на кобуре рукоять бластера, уже подумывая о нехорошем. Правда, на этот раз грозная царица вроде как смягчилась:

- Таня, не отключайся! – сказала Аделина Кировна уже более мягким голосом. – Я понимаю, тебе тяжело такое слышать, а мне не тяжело, думаешь?! Мне кому свою боль передать?! У меня и подруг-то особо нет. Ну, не бросай мать в трудной ситуации!

- Хорошо, мама… - ответила Таня, только чтобы отвязаться. – Прости, мне сейчас правда некогда! У меня вахта! Не дай бог начальница застанет, что я в служебное время по квантофону общаюсь, да еще и по служебному!

Аделина обиженно фыркнула и отключилась. Что же, самый обычный разговор мамы с дочерью…

- Землада, вот что мне делать?! – в отчаянии спросила Таня у своей кибер-помощницы.

- Таня, твоя мать совершенно явно имеет психологические проблемы на почве неудачного брака, - ответил голос голографической девушки с синими волосами, появившейся рядом. – А ты в свои восемнадцать лет до сих пор не сепарировалась от нее. Поэтому она, явно или по инерции, втягивает тебя в свои переживания, делая своеобразным эмоциональным громоотводом. Это же и так понятно! Тебе нужно эмоционально отделиться от нее, жить своей жизнью, как взрослому человеку. А ты до сих пор связана с ней эмоциональной пуповиной. Сепарируйся, и чем быстрее, тем лучше.

- Н-да, легко сказать, - с досадой ответила Таня. – Она же меня, как танк переедет!

- Тебе нужно обратиться к психологу. У вас на базе есть таковой. Хочешь, запишу на прием?

- А это киборг или человек? – спросила Татьяна.

- По моей информации, человек, - ответила «Землада». – Ну так как?

- Нет, пока не надо, - махнула рукой Татьяна. – Что-то я не хочу доверять свои проблемы человеку. Был бы киборг, как ты, - другое дело.

- Ты – типичный интроверт. Но не превращайся в закомплексованное создание, тогда твоя функциональность будет стремиться к нулю, - «Землада» была сама участливость. – Хочешь, поставлю тебе мотивационные видеоролики? Твой любимый: «Я все могу» с Ириной Слепновой.

- Да, поставь пожалуйста, - согласилась Таня.

Однако укрепить свою самооценку Синицыной не удалось. Гулко топоча башмачками, к ней в каюту вбежала Ули:

- Барышня, на помощь! Там матушка Ули кровью истекает!

- В смысле?! – Ноги сами подбросили Татьяну к двери. – Где?!

- Там, на кухоньке, - показала ручкой девочка. – Крови натекло, что ужас!

- Землада, готовься к вызову медицинской бригады! – закричала Синицына. - Дай мне срочно инструкцию, как остановить кровотечение! Девушка пулей вылетела на «взлетку» и, на ходу застегивая свой китель, бегом понеслась к камбузу.

Здесь она увидела священницу Моане в своем повседневном синем церковном одеянии. Она морщилась от боли и держалась за запястье, по которому стекала тонкая струйка крови. На полу лежал древний, как кусок старинного асфальта, серповидный нож, который женщина использовала для чистки овощей. Рядом, на столе, - блюдо с недочищеными зелеными корнеплодами, привезенными с Гуриасси. Таня не помнила их названия, но помнила, что на вкус они напоминают смесь редиски с чесноком.

- Ох, я такая неловкая! – извиняющимся тоном сказала Моане, смотря на перепуганную Синицыну. – Торопилась-торопилась, и вот порезалась…. Ничего, сейчас я под холодной водой промою. Барышня Тьяне, я вас побеспокоила?

- Меня Ули позвала, - Татьяна облегченно выдохнула, оценивая ситуацию. – Сказала, что вы кровью истекаете! Я испугалась, что у вас венозное кровотечение, или, того хуже, артериальное!

- Ох, эта маленькая непоседа! – погрозила Моане пальцем светловолосой девчушке, которая смотрела на происходящее из-за дверного косяка. – Ничего, и беспокоиться не стоит! Сейчас я…

- Да вы с ума сошли?! – ужаснулась Синицына. – Открытую рану под нефильтрованную воду? Это же верный путь к заражению крови! Так, дайте мне посмотреть! Дайте руку вашу!

Выяснилось, что ранение у торопливой священницы не такое уж серьезное. Неглубокий порез сантиметров пять, не больше... Татьяна со знанием дела осмотрела рану и, не мешкая, принялась спасать старшую сестру по разуму:

- Так, сядьте пожалуйста! «Хилликия»! Срочно аптечку на камбуз! Ули, иди сюда, помогать будешь!

- Нет, барышня, я крови боюсь! – сделала личико маленькая крестьянка. – Барыня-госпожа говорила, что не нужно ребенку видеть кровь! Если хотите, за дохтором могу сбегать!

- Что же ты, дочь дьявола, так перепугала барышню! На ней же лица нет?! – возмутилась Моане, с некоторой опаской глядя на действия «барышни».

- А чтобы она прибежала побыстрее! – улыбнулась маленькая вредина с неполным набором зубов во рту.

- Вот я тебя! – пригрозила ей пальцем Синицына, ловя на ходу аптечку, которую доставил летающий робот. – Планиметрию учить заставлю!

- А неприличными словами при ребенке ругаться нехорошо! – Десятилетняя интриганка исчезла, будто ее и не было.

Тем временем Синицына умелыми быстрыми движениями нанесла на рану женщины дезинфицирующий раствор потом кровоостанавливающую пасту, потом удалила лишнее ватным тампончиком, а после завершила дело заживляющим пластырем. Курс оказания первой помощи при кровотечении она знала на «отлично».

- Все, через десять минут порез ваш затянется и исчезнет! – сказала Таня. – Но вы такая горячая?! У вас, похоже, жар! Ой, господи, не занесли ли вы инфекцию?! Вот этого я боюсь! Тетя Моане, я вам температуру измерю, ладно? Мне кажется, вам прилечь надо, в медблок!

- Видит Бог, в ваших руках не умрешь? – благодарно улыбнулась Моане. – Благослови вас Небо за вашу доброту! Будто ангел снизошел!

- Да ладно вам! – Синицына тотчас сделала серьезное лицо. – Действую, как положено, по инструкции! Ой-ой-ой, у вас температура 37,7! Вы заболели. Нужно срочно делать анализ крови! Подождите немножко, я подготовлю медблок и вызову врача!

- Не стоит, дитя мое! – Моане встала и подошла к столу, беря в руки страшное орудие для чистки овощей. – Уж вам ли не ведать, что мы, гуриассийцы, горячее вас, куалийцев?! То, что вы чувствуете, - это не жар, это нормальная, естественная температура тела! Вот ваши 36,6 для меня были бы упадком сил!

- Да уж… - согласилась Синицына. – Вроде генетика у нас одна, а такое различие! Все-таки почти 38, многовато… И детей вы вынашиваете десять месяцев, а не девять… И все равно, наши ДНК совпадают почти на сто процентов. А что вы делаете-то? Этому страшному ржавому ножу место в историческом музее! Есть же компьютер пищеблока, почему вы им не пользуетесь?

- Для меня ваш комп-ютер, все равно, что для дикаря паровоз, - ответила Моане с грустным вздохом. – Единственное только, умею я пользоваться вашей колдовской печкой. Остальное делаю вручную… Пища, приготовленная заботливыми руками, с молитвой, и организм насыщает куда лучше!

- Как минимум, руки должны оставаться целыми, для начала! – съязвила Таня.

- Да-да, и чистыми, конечно, во всех смыслах! – улыбнулась Моане. Киберпереводчик неточно перевел значение слово «целые», и гуриассийка поняла по-своему. – Но сердце мое тревожно и чувствует угрызения совести, дитя мое! Я почти каждый день нянчила деток госпожи Лилии и совершенно забыла о своих обязанностях! И вот результат: муки нет, ужин не готов, в кухне полная разруха! Разве я лентяйка так все оставить!

Мягкий, тягучий голос Моане в противовес материнскому властно-приказному тону, грусть в глазах этой доброй женщины и ласковое обращение «Дитя мое!», которого Таня и во сне никогда не слышала, пробудили в москвичке невиданную по масштабам жалость и сочувствие к инопланетянке, которая, к тому же по возрасту сама ей в матери годилась. Синицына решила отложить в сторонку свои переживания и помочь отсталой представительнице духовенства.

- Никакая вы не лентяйка! Вы целый котел достали, я смотрю? Он больше похож на старинный спускаемый аппарат с древней космической станции! Давайте, я вам помогу, чем смогу, конечно… - На кухне Синицына, как и большинство ее сверстниц, были абсолютно беспомощны и максимум, что могли сделать, - нажать кнопки выбора и заказа.

- Буду вам бесконечно благодарна, барышня! – улыбнулась Моане.

- Вот еще, никакая я вам не барышня! – фыркнула Татьяна. – Я из простого народа, трудящаяся! Так, всякое дело начинается с поставленной задачи, потом с организации… Начнем с первого… Что вы хотели сделать?

- Я хотела приготовить наше традиционное блюдо dakhneseforo, - ответила священница. – Стелла его очень любит… К тому же оно очень немудреное и быстрое в приготовлении. Но я не успела обзавестись ни мукой, ни мясом. Стелла скоро будет, а у меня пустой стол…

- Майор Жю Сет скоро будет? Вы уверены? А откуда вы знаете?

- Его Сиятельство, полковник Куун сообщить изволил, - ответила Моане. – Ее Светлость, графиня Жю Сет уже в нашем городе. И она должна быть к вечеру здесь.

- Даже так? – разочарованно переспросила Татьяна, понимая, что краткий миг относительной свободы близится к концу.

- Рада, что с госпожой Жю Сет все хорошо, - сказала Моане с кротостью служанки. – Однако, у нас дела не слишком обнадеживают. Нужна мука, а у нас она закончилась... Стелла говорила мне, а я так задергалась, что не сдержала слова.

- Сейчас попробуем найти, - с готовностью взялась за дело юная москвичка. – А что такое «мука»?

- Как?! – удивилась Моане. – Вы не знаете, что такое мука? Это то, из чего пекут хлеб. Ну, берут зерно, на мельнице молят его в муку, из которой потом выпекают.

- А-а-а, это такой порошок из измельченных злаков! – хлопнула себя по лбу Татьяна. – Я помню из уроков биологии!

- Святой Пророк, как же вы питаетесь? – ужаснулась Моане.

- Мы просто заказываем уже готовую еду, - ответила Таня, которой стало немного стыдно, что она не знает таких простых вещей. Но секреты приготовления пищи роботизированными станциями для нее, как и для большинства жительниц Земли, были тайной за семью печатями. – Ладно, мука так мука… Все какая-то перемена деятельности. Сейчас спросим. Землада, мне нужна твоя помощь! Нужна мука. Мука – это такие измельченные семена злаковых культурных растений.

- Пожалуйста уточни исходный источник муки, сорт и необходимые тебе параметры, - спросила невесть откуда возникшая среди камбуза голографическая девушка. – Мука пшеничная, ржаная, ячменная, рисовая, кукурузная? Сорт очистки и масса?

- Святый Боже! - Испуганная Моане отшатнулась от голограммы, как от прокаженного. – Изыди, демоница, Молнией тебя заклинаю!

- Да подождите вы, тетя Моане, это не демоница, это моя киберпомощница, Землада, из Галанета! – рассмеялась Татьяна. – У нас у каждого есть такой помощник!

- Ваша служанка? – переспросила Моане, обязливо прячась за большую кастрюлю. – Но почему она прозрачная?

- Потому что это киберсистема из Всемирной Сети! Мою омощницу зовут Землада, в честь героини повести Родриго Санчеса «К центру Галактики». Можете себе тоже скачать и завести личную помощницу…или помощника… Любого облика, с любым голосом и функциями, как настроите. Можете ему облик девушки придать, или молодого красивого юноши, или хоть разумного динозавра, как некоторые дети делают! И любое имя дать!

- Подтверждаю. Я, Землада, цифровое информационное приложение, являюсь продуктом кибернетической сети Галанет, за номером 239888567/RT. Личным кодом пользователя Синицына мне придана настоящая форма и параметры, - подтвердила голографическая девушка. Занимаюсь поиском заданного ресурса.

- У меня базовая настройки бесплатные. А так можно любые функции активировать, за дополнительную плату. Я пока за мясом схожу, с этим проще!

- Прошу вас, не оставляйте меня одну с этой демоницей! – взмолилась Моане.

По описанию, насколько поняла курсант, хилликийское народное блюдо с длинным названием напоминало грузинские хинкали с примесью чеснока…точнее, того самого зеленого корнеплода, чье название Таня не смогла бы выговорить даже под пыткой. Хинкали она знала, как-то заказывала себе… Мучная основа и мясо в сердцевине, точнее, не мясо, а фарш… Что такое «фарш» Синицына тоже знала, - правда не из кулинарных источников, а из военных. Старый препод по боевой подготовке в училище, Виктор Лукич, вспоминая боевую молодость, частенько приговаривал: «А потом высадилась наша десантура, прилетели самолеты, и покрошили всех в фарш!» Красивое слово, французское, наверное…

Татьяна по-хозяйски открыла холодильную камеру, где на особых питательных трубочках вызревало мясо. Лазерным ножом она отчекрыжила приличный кусок растительной говядины, положила его в миску... К растущим на ветках кускам мяса Моане уже привыкла, правда, то и дело напоминала, что это не по законам природы, а, следовательно, и не по законам Божьим.

- Да вы что?! – ужаснулась курсант Синицына. – Вы предлагаете убить живое существо просто, чтобы поесть?! Вы же священница, и должны быть против крови и насилия! И так в свое время чуть массовое вымирание фауны не спровоцировали! Сидели бы сейчас на голой Земли с тараканами, как, вон, болхианцы!

По той же причине девушка отказалась использовать яйца в качестве загустителя для муки. Тем более, что их и не было, - только синтетические заменители.

С мукой, однако, были проблемы… Землада сообщила, что ПРУ «Зари-21» не располагает ни запасами ржаной муки, ни пшеничной. Так же как и не было в свободной продаже зерна, что вообще не укладывалось в голове Моане, - как может не быть в городе, пусть и относительно небольшом, зерна?!

- Муку будем делать из белковой массы! – приняла решение «барышня». – Землада, можно ли создать субстанцию, соответствующую параметрам пшеничной муки из имеющихся молекулярных ингредиентов?!

- Даю параметры для загрузки в кухонный компьютер! – сообщила «Землада».

- Кухонный комплекс активировать! – приказала Татьяна. – Землада, передай параметры в компьютер.

Камбуз ожил, зажужжала кухонная машина, замигала огоньками. Это Татьяна умела, тут она была в своей стихии... Через некоторое время в подставленную плоскую миску посыпались хлопья белкового порошка, по консистенции похожей на пшеничную муку.

- Вы волшебница! – восхищенно улыбнулась Моане. – Сколько я здесь нахожусь, а так и не смела завести эту машину! Только печь да духовку!

- Так что же вы меня не спросили?! Вы бы и проблем не знали с готовкой! – удивилась девушка. – Да с ней и ребенок управляться сможет!

Моане стыдливо опустила глаза. Она вообще побаивалась всякой техники и предпочитала добросовестный, вдумчивый, ручной труд. Для нее даже паромобиль с родной планеты был каким-то ухищрением дьявола. А уж техника землян-куалийцев и вовсе была для нее за гранью добра и зла.

А потом закипела работа… Гуриассийская священница-трудяжка показывала земной девушке, как в муку (точнее, в ее заменитель) добавлять яичное содержимое (точнее, белковую имитацию), масло, и делать небольшие лепешечки. В лепешечки добавлялся фарш и нарезка из корнеплода, а потом лепешечка превращалась в маленький мешочек куполовидной формы и отправлялась в большую кастрюлю-котел, полную воды.

Разумеется, Татьяна была полным профаном на кухне, и как она не старалась, у нее и лепешечки получались какой-то неправильной формы, и горочки фарша получались больше похожими на нечто непроизносимое за столом. Она даже взмокла от напряжения. Моане, снисходительно улыбаясь, тут же помогала юной землянке устранить недостатки.

- Ничего, ничего, - успокаивала она Таню. – Это дело сноровки… Наши молодые дворянки тоже ничего не умеют, за них все делают слуги.

- У меня слуг нет, мы не занимаемся эксплуатацией друг друга! – запротестовала Таня. – Вы меня с вашими дворянскими белоручками не сравнивайте! Я курсант Вооруженных Сил Советского Союза, а не какая-то аристократка!

- Вообще-то я тоже урожденная аристократка из благородной фамилии, - немного обиженно заметила Моане. – Фамилии Первой Степени дворянского достоинства.

- А как же вы стали религиозной служительницей? – удивилась Таня. – И, глядя на вас, я бы не сказала, что вы из… из привилегированного класса! Вы же постоянно трудитесь, что-то делаете… Я не понимаю!

- Понимаете ли, барышня Тьяне, - Моане покраснела, как вареный рак. – У вас несколько неверное представление о дворянстве… Да, много среди нашего сословия бездельников и …всякого рода отрицательных личностей, но на самом деле аристократкой быть не так просто. В определенном роде у простых людей свобод гораздо больше, чем у дворянки Первой Степени. А священницей я стала в силу целого ряда обстоятельств…

Скрепя сердце, Моане рассказала Татьяне историю своего несчастливого замужества и бегства от мира в церковь. Юная летчица слушала эту душещипательную историю, широко раскрыв рот:

- А почему вы-то виноваты? Это ваш муж поступил бесчестно, нарушив семейное законодательство?! Вы должны были заявить на него в Семейный Суд, и он бы заставил его выплатить компенсацию или …принял бы в его отношении другие санкции. Хотя… у меня такая же история… Мой отец и моя мать в таком же положении… И у меня тоже… с любовью не склеилось… Можно я вам расскажу… Только вы никому, ладно?

- Я – дворянка по рождению, - заверила девушку Моане. – Я умею хранить тайны!

После разговора с матерью, чувствуя приближение всеразрушающей депрессии, Тане очень захотелось поделиться своими переживаниями с надежной женщиной, которая выслушает ее и посочувствует. С матерью она никогда не делилась сокровенным, - будет еще один скандал или очередное обесценивание ее чувств.
Моане выслушала Татьяну с предельной серьезностью и мягко погладила ее по плечу:

- Бедное дитя мое! Вот лишний раз доказательство того, что за грехи родителей расплачивается дочь! Я бы решительно осудила вашу связь вне брака, будь вы хилликийкой, но вы – дочь другого мира. А потом вы все же – атеистка, не знающая Слова Пророка… И тем не менее, вы очень добрая и совестливая девушка, которая может в добродетели своей затмить иную хилликианку. Но то, что вы лишились своей девичьей добродетели с нелюбимым человеком, - об этом вы еще не раз пожалеете… Я сейчас не могу вам этого объяснить, но… Когда девушка, молодая женщина дарит свою невинность любимому человеку, - она как бы благословляет его к зарождению новой жизни в чистом сосуде. А когда невинность отдана случайному проходимцу, - это очень плохо!

- Вот это, извините, я никогда не приму! – возмутилась Татьяна. – Патриархальный шовинистический бред, еще один способ контролировать женщину! Вот вас, к примеру, выдали замуж не по вашей воле! И что вам с вашей невинности, когда вы ее отдали такому же проходимцу, но с благословения общества?! Стали вы счастливее, тетя Моане?! А я хотя бы влюбилась по своей воле! Влюбилась, сошлась – разошлась… И вообще, секс – это нормальная, естественная потребность здорового организма, и ничего в этом плохого или незаконного нет в нормальном обществе!

Моане замолчала, опустив глаза и, как показалось Синицыной, густо покраснев. Землянка мысленно обругала себя за нечуткость к представительнице другого мира:

- Тетя Моане, простите меня за резкость, ладно?! Я уважаю ваши взгляды, но они мне кажутся…просто, несколько устаревшими… Я не вас хотела обидеть… Просто, посудите сами, - разве справедливо, что мужчины назначают нам, как нам жить, как и кого нам любить… А сами-то они соответствуют своим принципам, своей морали?! Вас вот обидел мужчина, меня обидел мужчина, мою маму папа обидел…хотя она сама тоже не подарок… Видите?! Патриархализм мертв, у нас равенство! И мужчина, и женщина имеют право сами выбирать, как им жить, и никто не вправе им ничего приказывать! Ну, простите меня пожалуйста! Я знаю, я грубиянка, но я просто всегда говорю в глаза людям то, что думаю!

- Это на самом деле редкая роскошь, - говорить людям то, что думаешь в глаза, - ответила, задумавшись о чем-то своем Моане. – Многим она недоступна…

- Ну, простите меня, ладно? – Таня рискнула обнять инопланетянку и чмокнуть ее в щечку.

- Я и не обижаюсь на вас! Я тоже иной раз говорю вещи нелицеприятные, которые не нравятся людям. За это мне и отказали от служения и сослали в ссылку, а потом отдали в услужение Жю Сет, как местной землеправительнице!

- В ссылку, как декабристку? Вот это круто! А за что? – Таня тут же вспомнила старинных писателей и их строки-упоминания о жандармах, декабристах, Сибири и Сенатской площади.

- В тот год было крупное восстание в одной из провинций… И всем священникам и священницам епископ поручил в проповеди сказать, что повиноваться господам, - это установленный Богом и Пророком порядок, и кто восстает против него, тот будет гореть в аду. А я знаю, что восстание возникло из-за того, что местный граф забрал у крестьян все зерно на продажу, обрекая людей на голод. И я не смогла замолчать этот факт… Ложь – это орудие дьявола, а не Божьего слуги… И я с кафедры дерзнула сказать, что ад ожидает прежде всего господ, которые мучают своих крестьян, обирают и унижают их человечность. Что господин, прежде всего отец и покровитель слуге, который должен не только наказывать его за проступки, но и кормить, защищать и просвещать, а не грабить, мучать и насиловать. И что на Черном Суде все будут равны, и раб будет стоять рядом с господином и обличать его за грехи перед Богом. Так говорил Пророк! Кто-то донес об этом властям, и меня арестовали. Сана, конечно, не лишили, но должны были судить и отправить на каторгу. За меня вступилась Жю Сет, которая предложила взять меня на покаяние в лютое рабство.

- И что, взяла?! – открыла рот Таня.

- Еще как! – рассмеялась Моане. – Настолько лютое рабство, что я уже не влезаю в свою старую рясу, которая раньше висела на мне, как на вешалке! Так растолстела к своему стыду!

- Вот это круто! – восхитилась Синицына, еще раз обнимая священницу. – Тетя Моане, какая вы умница! Да вы же самая настоящая революционерка! Прогрессивный представитель духовенства! Вот это респект вам! Не побоялись выступить против властей за социальную справедливость!

- Бог с вами! – махнула рукой Моане. – Я никаких революций и никакого насилия не приемлю! Правду сказала, как и положено говорить священнику. Я Богу служу и пророку, а не графам и баронам! Даже Ее Величество Королева Хилликийская ответственна перед Богом за своих подданных!

- А можно я с вами сфотографируюсь?! – попросила Таня. – Вы же историческая личность! Про вас потом в учебниках истории напишут. Буду потом хвастаться, что с вами на одной кухне еду готовила.

- Нет, сударыня, хвастовство – грех! – строго подняла палец Моане. – И самовосхваление тоже. Я всего лишь грешная служанка Бога моего.

- Никакая вы не служанка! – возмутилась Татьяна. – Вы герой! Мы теперь знаем секреты друг друга и не выдадим их никому, правда?! И в плане того, что вы ушли от неверного мужа, - я вас целиком и полностью поддерживаю! Себя надо уважать!

- Можно вас попросить? – Моане была смущена так, будто миллион просила. – Мне так одиноко бывает здесь… Можно обняться с вами еще раз?

- Да сколько угодно! И мне тоже порой не хватает поддержки!

Женщина и девушка обнялись, на этот раз звонко рассмеявшись. А Моане пощекотала кончиком носа щеку девушки:

- А вот так у нас матери целуют дочерей! Соприкосновения губами у нас запрещены, как нечистые и греховные!

- Ой! – испугалась Татьяна. – А я не знала!

- Ничего, дитя мое! Я-то знаю, что ваши помыслы абсолютно чисты, как капли весеннего дождя! – смилостивилась Моане. – А в нашем мире разведенная женщина – это клеймо! – грустно сказала Моане. – Даже если женщина пострадавшая, она все равно виновна.

- Какой ужас! – возмутилась Синицына. – Я не знаю, как у нас было в старые доиндустриальные времена, но это патриархальный шовинизм! А у вас есть женщины, которые борются за свои права?

- Одной из них принадлежит этот корабль! – засмеялась Моане. – Ее Светлость, графиня Жю Сет является общественным деятелем нашего мира, хотя почти весь Свет клеймит ее, как Ведьму, которая восстала против многовековых семейных устоев. Я когда-то сама осуждала Жю Сет, более того, мы с ней были непримиримыми врагами. Я с церковной кафедры обличала ее за многие грехи и грозила ей адом. Но, как у вас говорят, неисповедимы пути Божьи. Нас многое сблизило, и мы стали с ней почти сестрами!

- Потрясающая история! Хоть фильм снимай! – восхитилась Таня. – Я думала, такое только в старинных романах бывает! Скажите, тетя Моане… Моя мать хочет, чтобы я дала показания в Семейный суд против папы, что он встречался с другой женщиной. Мне и маму жалко, и…папу я люблю… И в обоих случаях я буду для кого-то предательницей… Я не хочу, чтобы они воевали. Уж разошлись так разошлись, что теперь… Как мне поступить?

- Очень трудная задача! – сказала Моане, приложив пальцы, запачканные фаршем, ко лбу. – Воистину, странный у вас мир… Но скажу вам так… В истории моего королевства был случай, когда два брата, герцоги Ихшанский и Сеттский пошли войной друг на друга, так как оба претендовали на королевский трон. И была их матушка, вдовствующая королева, которую каждый из братьев просил благословить именно его, обвиняя брата-соперника в бесчестии. Тогда мать-королева сказала: «Ни против одного из сыновей моих не подниму руки, ибо рожала их и мучилась не для того, чтобы они убивали друг друга. Пусть же знают, что первая же выпущенная ими стрела попадет в меня!» И тогда она приказала своему слуге застрелить ее из самострела*. Пристыженные братья на похоронах матери-королевы примирились и правили вместе, в добром согласии. А звали эту королеву Кхулайа Сухорукая, у нее одна рука была от рождения недоразвита. Теперь она почитается Церковью, как святая. Вам, конечно, стреляться не надо, но так скажу вам: если грядет вражда между близкими людьми, попытайтесь их любой ценой примирить, а коли это не удастся, - ничью сторону не принимайте! Будьте готовы, что вас осудят обе стороны. Но ваша душа, ваша совесть останется чисты. Так я считаю.

- Здорово! – улыбнулась Татьяна. – Я тоже так считаю!

- Даже Королевский суд не может заставить отца свидетельствовать против сына, а дочь, - против матери! – торжественно провозгласила Моане. – Ну что же, а тем временем наше кушанье почти готово! Сейчас мы засыплем его в воду и поставим в печь. И после трех четвертей часа, -по-вашему, это тридцать минут, - блюдо будет готово!

- Ура! – заголосила невесть откуда взявшаяся Ули! – Будем кушать!

- Нет, это не ребенок, а какая-то хинханская шпионка! – в сердцах воскликнула Моане. – Не удивлюсь, если стояла под дверью и подслушивала! Пожалуюсь госпоже, чтобы уши тебе надрала!

- Что вы?! – испугалась за Ули Татьяна. – В воспитании ребенка не может быть места насилию! Это устаревшие методы, от которых давно отказались!

- Ох, милая Тьяне! – укоризненно сказала священница. – Навеки занозой в сердце моем поступок моей племянницы, которую слишком разбаловали! У вас, может быть, и так, а наших детей нельзя воспитывать без розги!

- А барышня корабель водит, поэтому она умнее! – хитро блеснув глазками, протянула Улити.

- А отказ от насилия не значит, что нельзя лишить ребенка, например, конфет, за неконструктивное поведение! Или мультиков! – Таня присела на корточки рядом с девочкой и пощекотала ей носик.

- А это тоже насилие! – насупилась Ули.

- Нет, это ограничение! Вот ограничений Теория Воспитания Личности не возбраняет!

После Таня достала персональный антиграв и поместила тяжелую кастрюлю в печь. Точнее, это была даже не печь, а нейтронный ускоритель частиц, дальнейшее развитие микроволновок.

- Все! Полчаса, и готово!

Вот только после того, как включилась печка, обнаружилось, что работает она неладно. Сквозь стеклопластиковое окно участники процесса увидели, как рядом с кастрюлей вдруг начали вспыхивать какие-то яркие искры, - сначала одна, потом вторая, а потом третья, четвертая, пятая, все чаще и чаще.

- Это еще что такое?! Должно, печь неисправна! – всплеснула руками Моане. – И тут невезение! Видно, прогневала я Бога.

- Внимание! Энергетическая перегрузка устройства! В нагревательной емкости происходит накопление энергии! – раздался механический голос корабельного компьютера.

- Что такое?! Остановить нагревание, - скомандовала Синицына.

Нагревательные спирали погасли, но файер-шоу внутри печи не прекращалось. Более того, дверца печки отказалась открываться. Как позже выяснится, из-за сверхвысокой температуры основание крышки просто расплавилось и прикипело к станине.

- А, может, это из-за той волшебной пыли, которую я взяла из котла? Ну, из бака корабля… - вдруг сказала Моане.

Искрение продолжалось все чаще и чаще, с треском… Компьютер предупреждал про повышение температуры внутри, аж до тысячи градусов, и дальнейшем резком росте температуры и давления.

- Ой, что творится! – испугалась Ули и убежала прочь.

- В смысле?! – не поняла Татьяна. – Вы про какую пыль говорите? Из какого бака?! Из реакторного отсека что ли?!

- Ну да, - как ни в чем не бывало, сказала гуриассийка. – Жю Сет не убралась там, а я подмела… Ну, знаете, как в камине после того, как сгорают бревна или уголь, остаются пыль и зола. Их нужно выметать. Вот и я вошла через открытую дверь и вымела ту пыль, которая осталась от вашего волшебного топлива. Там и было-то со щепотку!

- И куда вы ее дели?! – Синицына почувствовала, как волосы на ее голове встают дыбом от внезапной догадки.

- Ну, в печку… Пусть уж там догорит… И жару будет больше...

- Тетя Моане! Вы же…высокоактивное вещество под нейтронный ускоритель… - взвыла волчьи воем девушка, в ужасе закусывая кулак. – Вы же…цепную реакцию запустили! Там сейчас давление подскочит до пяти атмосфер!

- Внимание! Резкий скачок температуры и давления! Необходим вызов аварийной службы! Угроза детонации! – перепуганным голосом заблажил компьютер. А в печи вдруг заискрило так, что, казалось, сейчас все взорвется.

- Я что-то сделала не так? – Моане смотрела на Таню глазами ребенка.

-ЛОЖИСЬ! – вдруг завопила Синицына не своим голосом. Она без почтения схватила пожилую женщину на руку и шею и фактически толкнула ее на пол, падая вслед за ней. При этом Татьяна инстинктивно накрыла вскрикнувшую Моане собой, как и положено военному, спасающего гражданского человека.

И в этот момент раздался взрыв… Оглушительная волна грохота и жара со вспышкой пронеслась по камбузу, сметая все на своем пути. Фактически, весь камбуз был разворочен и восстановлению не подлежал, а печь-ускоритель разорвало на алюминиевые фрагменты, разлетевшиеся во все стороны.

- Боже, спаси нас! – кричала из-под Тани перепуганная мать Моане! – Что случилось?!

А Таня вдруг почувствовала боль и все нарастающий жар, заливающий всю спину и заднюю поверхность бедра. Китель стал вдруг противно липким, силы стали уходить, а спина горела нестерпимым огнем.

- Дитя мое! – закричала Моане, выбираясь из-под стонущей Тани в дым и серую копоть. – У вас все в крови! Печь разорвало на части! О, горе мне, глупой дикарке! Я вызову доктора! Ули! Бегом за доктором, лютая душа, барышня умирает!..


Спустя час… Госпиталь.


- Чтоб меня черти взяли! – грустно сказала Стелла в белом халате поверх запыленного мундира. Она грозно смотрела на испуганную Моане с перебинтованной головой и руками, сидящую на стуле возле отвернувшейся к стене Синицыной. – Дай дуракам хрен стеклянный, они и хрен разобьют, и руки порежут! Астра Махдиевна, состояние пострадавших?

- У Синицыной множественные осколочные ранения спины, поясничной части и ягодиц, - развела руками Минихова. – Также ожог первой степени вследствие контакта с взрывной волной. Из пострадавшей извлекли в общей сложности шестнадцать осколочков. Слава Аллаху, все они прошли в стороне от жизненно важных органов, позвоночник не задет, почки тоже… Состояние средней тяжести. Думаю, через пару дней вернется в строй. У Моане Гарруовны легкая контузия... Курсант ее собой закрыла, осколочных ранений и тепловых ожогов нет. Также у Моане радиационные ожоги кистей рук, что является следствием контакта с активным веществом. Лучевая болезнь первой степени… Также оставляем в госпитале, но на пять-шесть дней, не меньше!

Таня была в сознании, но наркотическая хмарь еще не полностью отпустила ее. Она лежала на животе, понимая, что после такого ей скорее всего придется паковать вещи. Ведь за старшую-то на корабле Жю Сет оставила ее!

Моане, вся в слезах, сжимала в ладонях руку Тани, гладила ее и читала молитвы, нервно поднимая голову к потолку. За спиной у Жю Сет стояла Лилия, с интересом следящая за ситуацией. А справа к хозяйке прижималась испуганная Ули. Ей было очень жалко Синицыну:

- Барышня, вам больно? Не плачьте… Хотите, я сбегаю, конфету вам принесу?!

- Да конфеты сгорели, Ули, вместе с камбузом, - очень нехорошим голосом молвила Жю Сет, подумывая, сразу добить раненую, или пусть помучается?

- А у меня свои запасы есть! – сказала девочка.

- «Тринадцатый», «тринадцатый»… Вызывает оперативная группа… - раздалось в эфире. – Обследование места происшествия завершили… Причиной взрыва стала попытка нейтронного облучения высокоактивного топливного вещества в емкости для приготовления пищи. По окончательным оценкам масса вещества составляла примерно пять целых семь десятых грамма. Камбуз практически уничтожен, большая часть кухонной техники уничтожена осколками печи, образовавшимися при взрыве. Повреждена переборка между камбузом и «взлеткой»…. Зона сплошного поражения таким образом составила примерно четыре-пять метров, сила взрыва была эквивалентна четыремстам граммам тротила. Основная часть осколков вошла в переборку строго напротив эпицентра взрыва, в среднем, на высоте человеческого роста. Нейтронная печь восстановлению не подлежит. Кроме того, следствием взрыва стало радиоактивное загрязнение примерно восемнадцати квадратных метров площади. Мы закончили, отчет отправили в Управление Госбезопасности, замкому авиации и командующему. Вызываем аварийную команду, дальше их дело.

- Спасибо, товарищи! – прошипела в ответ графиня. - Так… Вы, зидоисты, диверсанты, вредители и прочие враги народа!.. Чья была идея прожарить в печке J-101?!

- Моя, - ответила бедная священница с глазами выброшенного на мороз щенка.

- Я вам говорила, что запрещаю даже приближаться к реакторному отсеку?! Это не уголь и не зола, дьявол вас разбери! Там вот такая гранулка может целый дом на воздух поднять! И еще они радиоактивны! У вас радиационный ожог, какого собачьего … вы туда вообще полезли, да еще и без средств защиты?! А хотите, с вас теперь кожа сойдет, ваша кровь станет белой, и вы умрете в муках, хуже, чем последняя блудница?!

- Святой Пророк, защити! – расплакалась Моане, осеняя себя знаком Молнии.

- Но вы-то ладно, для вас наша техника еще новинка… - говорила Моане, стиснув зубы. – А вот к этой госпоже у меня более серьезные вопросы. Курсант Синицына! Почему не был очищен реакторный отсек?! Почему остатки топлива не были утилизированы, задокументированы, не были своевременно сданы на переработку?!

- Виновата, товарищ майор, - убитым голосом ответила Таня, которой хотелось сквозь землю провалиться. – Не успела…

- Вы все могли погибнуть, а звездолет мог быть уничтожен! – продолжала морально убивать ее Стелла. – И плюс к тому меня теперь могут обвинить в махинациях с топливом! Полковник Кетцоалькоатль точно обвинит! Дескать, за взрывом скрыли пару граммов. Я ему пару дней назад ревизию устроила по поводу неучтенного топлива, а тут сама в такую же лужу села! Это моя честь, между прочим! А с вашей стороны, - преступная халатность! Я думаю, мы с вами расстанемся! От греха подальше, пока вы мне корабль не разнесли!

(Никто не знал, что Стелла гневалась не столько из-за загубленного камбуза, сколько из-за этой неучтенной пыли, которую она сама не убрала из отсека, потому что далеко не все отработки она сдавала. А так как за J-101 контроль на базе был строжайший, то хитрая лиса Жю Сет переживала из-за возможной внеплановой проверки. В некоторых вещах Ведьма так и осталась ведьмой).

- Есть…расстаться… - Синицына закрыла глаза, из которых потекли слезки, и закусила зубами подушку. – Будь он проклят этот день!

- Нет! – вспыхнула Моане, зараз забыв про свои хвори, - Моя вина, и только моя! За что вы хотите наказать эту отважную девушку?! Или моя глупая жизнь, которую Тьяне спасла, вообще для вас ничего не стоит?! Вы нагрузили бедную девушку занятиями, тестами, призрачными образами*, испытаниями, она головы поднять не может! Это будет в высшей степени несправедливо!

- Господи, вот только адвокатов не хватало! – пробурчала Жю Сет. – А если бы Ули заглянула в этот момент на камбуз?! Ей бы голову снесло взрывом! Это не шутки, инструкции в армии писаны кровью! И прекратите ваш гнилой либерализм!

- Не отдам девицу на позор и поругание! Ваше Сиятельство, к вам ходатайствую! – Моане, не смущаясь Стеллы, протянула руки к Лилии, будто прося у нее милостыню. – Не дайте свершиться несправедливости! Вот что, Стелла! Если выгоните барышню Тьяне, гоните и меня! Отвезите меня домой, я согласна идти на каторгу за свое преступление! Пусть так! Хилликианец не боится испытаний и даже смерти во имя Божье! Если пострадаю, то за правду!

- Госпожа-барыня, не прогоняй барышню Тьяне! – захлюпала, заканючила Ули, дергая Жю Сет за рукав. – Она хорошая!

- Как же вы спелись хорошо! – возмутилась Стелла. – Вы и Синицына! Вы еще удочерите ее!

- У барышни есть свои родители, она не сирота, - кротко и с достоинством ответила Моане. – Но я я завидую ее матери, у которой есть такая отважная дочь!

- Так, секундочку… - вмешалась Лилия. – Стелла, пойдем перекурим… Разговор есть!

- Не пойду! – буркнула Стелла, остывая от гнева.

- Это приказ, товарищ майор, - тихо и ненавязчиво сказала 651-Х. – Не при подчиненном составе…

Стелла направилась к выходу, раздраженно всплеснув руками. Синицына молчала, только плакала от боли и обиды. Моане и Ули, как могли, утешали ее:

- Ваше Сиятельство, к вам ходатайствую! – взмолилась Моане. – Заступитесь за кадета-девицу! Меня карайте, хоть плетьми, хоть цепями!

- Нет, я от такой экзотики далека, - ухмыльнулась 651-х. – Ладно, сейчас отойдет Стелла, и все будет нормально… Нет, ее тоже можно понять, все, что она говорит, - верно! На эмоциях, конечно, но… Курсант Синицына, не дрейфь, все будет, как надо! Вытри нос, это армия! Тут сначала десять раз обвинят, потом разберутся, привыкай! Моане Гарраувна, тоже, не падайте в отчаяние… Спасибо вам за моих архаровцев! Мы вас совсем заэксплуатировали… Я вам, кстати, подарок привезла!

- Спасибо, Ваше Сиятельство! – улыбнулась Моане. – Какой уж тут подарок, когда беда такая?!

- Никакой беды нет… Кстати, матушка Моане, как подрывник подрывнику поделитесь по секрету… Вы сколько пыли засыпали? Ну, ладошкой покажите! Вот столько?! А потом разогнали нейтронными микропушками, значит… Поняла! Спасибо, буду иметь в виду!

Веселая не в лад ситуации женщина-киборг подмигнула Синицыной и Моане, - прорвемся, мол! И побежала догонять Стеллу. Она застала ее у цветочной клумбы, которую разбила еще Иванникова. Стелла о чем-то говорила с Шинджу.

- Ну, слушаю вас, товарищ подполковник, - повернулась Стелла. – Тоже заступаться за виновных будете?!

- Два вопроса… - Лилия показала пальцами знак «V». – Всего два… Когда был последний межзвездный полет с использованием «сто первого»?

- Ну, когда… Три недели назад, на Абилон же ходили…

- То есть, это безобразие там три недели валяется? – спросила Лилия, склонив голову набок, как маленькая девочка. – Кто будет виноват по мнению комиссии? Курсант сопливый?

- Никак нет, - вздохнула Стелла, понимая, куда клонит киборгесса. – Командир корабля…

- Вопрос второй, - а хрен ли оно там валяется и не сдается на склад согласно приказа? И, да, третий вопрос… Проводился ли личный инструктаж с членами экипажа о порядке пользования реакторным отсеком или о категорическом запрете? – Лилия хлопнула в ладоши, с абсолютно невинным личиком глядя в глаза Стелле. – Чьи косяки?! И боюсь, твое желание избавиться от Синицыной не поддержат. Даже больше вопросов появится… И я не поддерживаю! Девчонка молодец на самом деле. Немногие люди за секунды сообразили бы, что к чему.

- Да знаю я! – яростно махнула рукой Стелла. – Просто обидно! Не буду я ее выгонять. Но в другой раз пусть наука будет, чтоб сто раз проверяла!

- У-у-у, а вот и комиссия! – Лилия показала Стелле, как к медпункту энергично приближаются генерал Благой и полковник Ковун.

- Ну, все, мне хана, - обреченно сказала Жю Сет – Вазелин есть, или меня сейчас насухо будут?

- Насухо, - поддержала ее добрая Лилия. - В Советской армии вазелин это роскошь!

- Вот они! - Благой увидел стоящих женщин, направился к ним. Обе стороны поприветствовали друг друга, обменялись воинскими приветствиями. По лицу Благого было видно, что он пришел жестоко карать:

- В общем так, товарищ Жю Сет, отчеты я получил… Как получилось, что гражданское неквалифицированное лицо имело доступ к топливному отсеку корабля? И кто за это отвечает?

- Ну что же… - вздохнула графиня… - Я ответственна, товарищ генерал…

- Почему отработки топлива не были сданы вовремя?! Только нам небоевых потерь не хватало! – Благой начинал закипать, как чайник, поставленный на огонь. В общем, бардак у вас на корабле! Жду от вас объяснительную в ближайшее же время, и … выговор вам, Стелла Альваровна! С занесением!

- Товарищ генерал, может не стоит так круто? – попросил за подчиненную Ковун. – Вы все правильно говорите, но майор только со спецоперации, очень много сил отдала, большое дело сделала…

- Не либеральничай, Павел Андреевич! А если бы погибли люди?! Да, курсант молодец, конечно! надо к ней зайти! Вы поняли меня, товарищ Жю Сет.

- Так точно, товарищ генерал, - ответила Стелла, как-то нехорошо бледнея. – Есть выговор с занесением.

- Эдуард Петрович, разрешите свое мнение? – подняла руку Лилия.

- Так, и вы туда же! Оставим бессмысленную… Стелла Альваровна, что с вами?!

Стелла вдруг закатила глаза и рухнула на том же месте, где стояла. Благой едва успел подхватить ее обмякшее, бесчувственное легкое тело.

- Вот, товарищ генерал! Колоссальное физическое и умственное перенапряжение перенесла майор Жю Сет! – засуетился Ковун. – Может, не стоит так круто?

- Мне плохо… - простонала Жю Сет, запрокидывая голову. – Сердце… Воды дайте…

- Так, Шинджу, помогите! – Благой не на шутку перепугался. –Срочно в госпиталь!

Он подхватил обмякшую маленькую женщину на руки и внес ее, как рыцарь спящую принцессу, в здание. За ним торопились Ковун, Шинджу и Лилия.
Шинджу показала, на какую койку положить Жю Сет, сама бегом побежала за лекарствами. Внимание Ули и Моане, утешавших проштрафившегося курсанта, тотчас переключилось на графиню.

- Потеря сознания, подозрение на сердечный приступ! – выкрикнула Шинджу, распахивая на ходу шкафчик, из которого сильно пахло корвалолом.

- Аллах милостивый, да что же за день такой! – воскликнула Минихова, бросаясь к очередному пациенту.

- Аккуратно… аккуратно кладите…

- Нужно ей воротничок расстегнуть. Женщины, расстегните ей китель! Лекарства давайте.

Подоспела Шинджу со стаканчиком… Стелла уже пришла в себя, ей приподняли голову, она послушно выпила лекарство, затем дрожащей рукой расстегнула китель почти до половины. Она тяжело дышала, и ее приоткрытая грудь вздымалась и опускалась, будто желала насытиться кислородом на десять лет вперед зараз.

- Резкий скачок давления, повышенное сердцебиение. Сейчас придет в норму…

- Ну так-то уж зачем реагировать? – проворчал изрядно перепугавшийся Благой. – Стелла Альваровна, с вами все хорошо? Как вы себя чувствуете?

- Все…в порядке… кажется… - Стелла страдальчески закинула голову, приоткрыв рот, будто готовилась умирать. Ее руки и губы мелко дрожали, из глаз покатились слезы, – Нет…вы правы, товарищ генерал… Я сама себя…уже обругала сто раз… Я офицер…и мне не нужны никакие поблажки… Более того… я бы сама предложила созвать чрезвы…чайную комиссию и, может быть, даже военный суд… Все правильно, могли погибнуть люди…и я готова отвечать перед законом… Особенно же…я прошу…проверить мой бортовой …журнал о расходе…топлива третьей категории… Я настаиваю на проверке, ибо… Ибо…могут появиться …подозрения о нецелевом…расходе топлива… Я настаиваю… Если я никудышный офицер, то хотя…бы спасите…честь мою… Графиня Жю Сет…никогда не была…воровкой, товарищи! Если кто-то захочет… обвинить меня… О, господи, почему я не сгорела с кораблем в сороковом году! Лучше смерть, чем ... бесчестие!

- Так, так, так, успокойтесь! – Благой сжал ее маленькую ладошку своими ручищами, невольно кося глазом на соблазнительную впадинку между двух пышных холмиков. – Никакого бесчестия! Никто вас воровкой не считает, об этом даже речи не идет! А речь идет только о технике безопасности!

- Вы правы…товарищ генерал, - Стелла повернула к нему голову. Ее огромные слезящиеся глаза были сейчас зримым символом раскаяния всего человечества за грехи со времен Моисея. – Мне очень стыдно…товарищи! Извините за мое постыдное поведение, у меня нервное истощение, я очень устала!

Стелла так жалобно расплакалась, что Благой почувствовал себя последней скотиной, доведшей до истерики красивую женщину, к которой сам, кстати, был неравнодушен. Красноречивые взгляды Ковуна, Лилии, подоспевшей Моане, покаянный взгляд самой Стеллы заставили Благого отыграть назад. Ну в самом деле, женщина только с тяжелого задания, а он тут решил власть проявить, шашкой помахать!

- Так, Стелла Альваровна, успокойтесь пожалуйста… Я не так выразился… Выговор устный вам… Устный! Я что, сказал « с занесением»? Да нет, это не вам! Наведите, пожалуйста, порядок… Проведите личный инструктаж с каждым членом экипажа, под ЛИЧНУЮ ПОДПИСЬ! И в течение двух дней пришлите мне на почту!

- Так точно… Сейчас же займусь… Только приду в себя…

- Сейчас не надо! Завтра я вам выходной даю… Отоспитесь, отдохните хорошенько… А уж послезавтра чтоб все было сделано, чтоб комар носа не подточил! Себе же жизнь облегчите!

- Да…спасибо…я все сделаю… Спасибо, товарищи, мне уже лучше! Возвращайтесь в раненым, им нужнее… - Стелла была сейчас похожа на кающуюся перед Христом библейскую блудницу, только в лежачем положении. - О, Господи, ведь у меня же кухня уничтожена! Товарищ генерал, разрешите в порядке исключения разводить костры! Ведь у меня даже очага не осталось!

- Отставить костры! Завтра же…даже сегодня отдам команду ремонтникам, они за день ваш камбуз восстановят! И оборудование, я уверен, найдем!

- Благодарю вас, вы настоящий рыцарь из старых времен! – расплакалась от чувств Стелла. – Нам самое новое не надо, достаточно старинной электроплиты времен 21 века… Вон с Таллоса вполне пойдет… Я потом заплачу, внесу, что положено…

- Товарищ Жю Сет… Стелла Альваровна! – мягко, но настойчиво сказал Благой, боявшийся женских слез хуже, чем полномасштабной атаки вражеского флота. – Успокойтесь, все решим! Инструктаж проведите…пожалуйста.

- Благодарю вас… Вы возвращаете меня к жизни! Сейчас я …

Но Благой и Ковун уже подошли к Синицыной. Генерал объявил благодарность курсанту за решительные и правильные действия в экстренной ситуации, когда счет шел на миллисекунды и пожелал выздоровления. А Ковун о чем-то разговорился с Моане. Причем, говорил он с ней, легонько приобнимая за спину. И строгая аскетка Моане даже не сделала попытки освободиться, отойти в сторону. Интересные дела!

Синицына промолчала о жестоком решении Жю Сет избавиться от нее, - жаловаться она не привыкла. Сама Стелла все еще лежала на кровати и тихо вздыхала, промокая слезки в платочек. Генерал направился на выход, Ковун с Моане все еще о чем-то говорили… Ули все же поднесла барышне Синицыной царский подарок – огромную конфету, которую утащила из буфета Жю Сет. И та в первый раз улыбнулась, погладила малышку по головке.

Выходя, вслед за генералом, Ковун незаметно показал Стелле кулак, скорчив зверскую физиономию. Но графиня была еще слаба и лишь тихо всхлипывала в платочек.

Когда же высокие гости покинули медблок, Стелла мигом прекратила плакать, одним махом спрыгнула с постели, достала косметичку, припудрила носик и щечки и, довольно поглядывая на дверь, сказала с интонацией неверной жены, избежавшей разоблачения ревнивым мужем:

- Слабый вы пол, мужчины! Курсант Синицына! Спасибо вам за мою Моане! Никуда я вас не гоню, но внеочередную вахту вы заслужили честно! Вы поймите, у нас на корабле два ребенка – десть лет и пятьдесят с лишним лет. И мне, кроме вас, и понадеяться не на кого! Ванна-то хоть у нас цела!

- Цела, товарищ майор! – ответила оклемавшаяся Синицына со злостью в голосе, глядя на чудесное преображение Жю Сет. – А вас, товарищ майор, прошу больше не забывать свои предметы на бортике! Если уж речь идет о порядке! Противно, знаете ли…

- А я что, что-то забыла? – удивилась Стелла. – Ах, да, меня же экстренно сдернули на инструктаж. А вы нашли? И, простите, куда дели? Надеюсь, не выбросили?

- Никак нет! – Таня была готова застрелить Жю Сет за все свои страдания силой своего пронзительного взгляда. – Завернула в полотенце и отнесла к вам в каюту!

- А сами не пользовались? – зачем-то спросила Стелла. Наверное, чтобы позлить девушку.

- Товарищ майор! Простите за нарушение субординации, но не пошли бы вы … куда подальше?!

С этими словами Синицына гордо отвернулась и не изрекла больше ни слова. Она была так зла на Жю Сет, что даже перестала ее бояться.

- Ну, хорошо, хорошо, спасибо…, - ответила Стелла. – Что ж, где правы, там правы, что скажешь… Подумаешь, депилятор забыла, а такие страдания, будто фаллос оставила на всеобщее обозрение! Хорошо вам, с молодыми, гладкими ножками бегать… Вот будет вам под сорок, посмотрю на вас!

Но Таня уже не слушала оправданий своей начальницы. Таня была рада, что все закончилось, рада, что нашла новую старшую подругу, настоящую подругу с которой можно поделиться сокровенными вещами, и, черт возьми, гордилась собой!

«Настоящее боевое ранение, осколками, от взрыва! Вот это круто! Ребята обзавидуются, когда я расскажу!»


ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *


Мухозавр двухвостый – представитель туземной фауны в одной из звездных систем.

СР – социальный рейтинг

Самострел - арбалет

«Призрачные образы» - Моане имеет в виду голографические учебные видеоролики.