Хозяйка долин и озер. 4. Старик

Тот старик в автобусе был, может, и не старик вовсе, но когда тебе двадцать три года, то кажется, что даже тридцать лет – конец жизни. Он очень полный, и когда через ноги Кирилла пролез к окну, то упал на сидение и, тяжело дыша, пот капал с кончика носа, вытерся большим клетчатым платком, который был, как маска, снятая с лица. Мужчина скомкал его в руке и засунул в карман брюк. 

Кирилл не удержался и сказал, что тяжело, мол, вам, что понятно: жара и вообще, тут он уже начал говорить не по делу, то ли во все время поездки только и думал об этом, то ли еще по какой-то причине, так сказать, не попадая в ноты, что во всем чувствуется тяжесть, ну, не совсем, чтобы она, а тревога, точнее напряженность.

-Вот именно напряженность, - подхватил мужчина, переврав значение слова, с которым оно было произнесено Кириллом (тот говорил в общем, о ситуации в стране, а этот узко, о том, что касалось только его). – И тяжесть такая, будто камень на груди.

Кирилл с интересом посмотрел на соседа: так никто сейчас не говорит, говорят простым языком, а тут сравнение, какая ни какая фигура речи.

-Понимаете. Она совсем от меня отказалась. Мы давно уже не разговаривали. Все, на что ее хватает, так это написать короткое сообщение в вайбере, мол, жива, здорова. Взять вчерашний вечер. Я позвонил ей – ответа нет. Почему? Она говорит, что занята. Но не весь же день она работает. Она была такой ласковой, такой хорошей. Что тут говорить, до семнадцати лет сидела на руках у жены. Бывало, походит так, рядом с ней, где она сидела на стуле, покрутиться, как собачка, и залезет на колени. Я на кровати напротив. Комнатка маленькая, плотно забитая дешевой мебелью. В ней не развернуться. Догорел закат и уже в окно заглядывает ночь. Звон железной сетки, я встаю и включаю свет. Он желтым пятном ложится на середину комнаты. В углах тени. Идиллия и только. Где все это? Пока Таня была жива, она еще звонила нам: «Как мама?» Но она умерла. Она год умирала. Это невыносимо смотреть, как умирают.

-От чего умерла ваша жена?

-Рак, - произнес он, как будто уронил безнадежно малую монетку, и та, проделав короткий, сверху вниз путь, тихо и неловко упала в пыль.

-Понятно, - вздохнув, произнес Кирилл.

Воцарилось молчание.

-И вот теперь жена умерла, дочка в Манчестере. Я остался один.

Кирилл ночевал в той комнате, на которую указала сестра, что, мол, надо было Свете открыть  ее, чтоб он отдохнул с дороги.

Всю ночь ему не хватало воздуха, он ворочался на кровати, сбив под собой простынь, которая давила в бок и тоже не давала спать, и чтоб как-то занять себя, придумывал разные истории, наконец, увлекшись именно этой – об оставленном всеми старике. Хотя она не выдуманная, а реальная. Но как это обычно бывает, будто все так и было, как он представлял, но вмешиваясь в ход событий (разговор), он все портил: здесь уже было не разобрать, что действительность, а что фантазия, вроде, было, и, вроде, не было.

Еще ему мешало то, что подушка маленькая, как три его ладошки.

-Звонила сестра. Вы не поверите, я плакал.

-Почему же, верю.

-Верите?! – если до этого в нем чувствовались усталость, если он страдал, то тут он взбодрился, так  сказать, взыграл духом. – Мы ей все разрешали, ни в чем ее не ограничивали. Она у нас умная девочка, и когда сказала, что не будет дальше учиться в университете, что ее тошнит от информационных технологий, что это «не мое», мы ей не сказали ни слова против, наоборот поддержали в новом ее увлечении. Мультипликация – это такая занятная штука, что, если увлекся ей, то она, как наркотик. Приехали сестра с мужем и, здесь стол, на столе, поели, Лена, так зовут дочку, сидит на руках у Тани: «А ты что сидишь на руках?»  «Пускай сидит. Когда еще представится такая возможность», - говорит жена. «Ничего из этой затеи не выйдет, - сказал ее муж, - хотя…» И тут, после паузы, закончил, мол, если выйти замуж за умного однокурсника, то можно попробовать. Все приняли его слова за шутку. Да, и он не воспринимал свои слова всерьез. И: «Там уже все занято, евреями». Тут уже мы рассмеялись.

-Этот муж вашей сестры был прав. Программисты зарабатывают от четырех тысяч. Долларов! При таком муже можно и мультипликацией заниматься, и романы писать.

-Она писала. Жила в Киеве с девочками на квартире и писала сценарии для «один плюс один». Потом двадцать четвертое февраля.

Старик сидел на табурете, таком, как из кафе, с хромированными ножками, у открытого окна.

-Черт, дышать не чем и подушка неудобная, -  Кирилл встал и прошел через комнату, где на кушетке спали сестра и Света, на кухню. Сестра вздохнула и перевернулась на другой бок.

Там он выпил стакан воды. Вернувшись:
-Здесь был старик. Где он? Интересный у нас с ним произошел разговор. Как Лена оказалась в Англии?

-А вот как: все бежали из Киева. Продолжали летать ракеты. В тот день они были в селе под Каневом, хотя договорились, что переночуют в Черкассах, а затем… Они не знали, что будет затем. Тогда Лена так и не попала домой. На следующий день к вечеру они уже были на польской границе. Потом появился Рейчел. Лондон. И, наконец, работа в Манчестере. Последний раз, когда она мне звонила, она сказала мне, что там она, как раба.

Старик опять сидел у окна.

-Почему бы ей не вернуться домой, или не присоединиться к девочкам в Польше.

-Девочки хорошо устроились. Для нее же работы там нет. И в Украине, пока идет война, она не нужна. Да, она не только потому, что война, не едет, а еще и потому, что внушила себе, что умрет здесь от какой-то очень страшной болезни. Это связано со смертью жены. Она считает, что врачи не помогли. Они, может быть, и помогли, но Ира уехала, и не было даже тех денег, которые она давала раньше.  Пускай сидит там.