Отшельник с Подкаменной Тунгуски. Книга 2. Гл 19

Глава 19. Михаил.

                Всю ночь Альфа проскреблась возле приюта для лошадей, а Огонек, подстать ей, протопал копытами у меня над ухом. Пока не обустроил еще для себя лежанку в чуме, поэтому тоже коротал ночи на свежем воздухе, выставив палатку у входа, а гостя разместив под навесом, куда не доставали ни солнечные лучи, ни редкие сейчас капли дождя. Уже минула неделя, как установилась сухая и теплая погода. Лес понемногу одевается в яркие краски, а по ночам к утру подмораживает. Два-три дня, и будем праздновать новоселье, осталось лишь запастись сухим мхом, чтобы забить щели в полу и по углам, да подмазать глиной дымоход.
               Мой гость совсем не отвлекает меня сегодня от намеченных планов по обустройству жилища. Глядишь - и к вечеру попытаюсь переместить его вовнутрь поближе к печи. Все также пребывает в одной поре, лишь изредка меняя положение своего тела, да проявляя свою жизненную силу через капельки пота на лице. Его напоить бы, да как – поперхнется еще. Вот и сегодня с утра уже подогрел ему травяной отвар, да полную кружку со вчерашней похлебкой. Альфа, кажется, смирилась с необычным посетителем, и даже однажды попыталась рассмотреть его поближе и попробовать языком на вкус. Пусть поразвлекается. Сегодня надумал рубить горбыль, еще пара – три приличных досок и будет готов топчан, почти как на зоне, удобный и вместительный. Обременять себя изобретением стола даже и не думал, выпилил толстый кругляк и установил над спуском ближе к печи.

               Пошел уже третий день, как привезенный с реки человек пребывает в отключке. А сколько времени он пролежал на реке в таком виде? Мне все это казалось столь нереальным и противоестественным для живого существа, что как-то понемногу начинал возвращаться в свой устоявшийся мир до похода на реку, и лишь изредка заглядывал под навес, поинтересоваться – дышит ли, или сидит уже и зовет своих спасителей?
              Лысуху с Огоньком отвел на ближний выпас, где еще в тени лесов сохранились зеленые и сочные побеги, а сам уже полдня ползаю по полу и конопачу щели да дыры, без которых никак не обошлось в построении. Всю поверхность пола после усыплю слоем еловых иголок, и буду ступать потом всю зиму по ним как по махровому паласу. Альфа то и дело подавала свой голос, сообщая, что в очередной раз уже проведала своего друга Огонька и теперь бы еще обмолвиться со своим хозяином.  Я не сразу уловил, что изменилось в ее поведении, но услышал неестественный звук и визг собаки. Выглянув тут же наружу, пронаблюдал следующую картину: Альфа, обиженная брошенной в нее палкой, с удивлением смотрела на голого мужика, облокотившегося на лошадиный загон и пытающегося вдобавок ко всему уже сделанному, что-то выговорить. Ну, вот и случилось, - почти выговорил и я, сняв с гвоздя у входа куртку и протянув ее внезапно ожившему.
       - Ты кто такой? – почти членораздельно произнес оживший.
       - Твой спаситель, - случился мой ответ, а следом и повторно уже от него:
       - Спаситель – строитель….
         Последняя его фраза мне явно пришлась по душе, ведь и впрямь меня так емко и кратко охарактеризовали, что не придерешься.

                Наконец-то, а может быть и внезапно, оживший позволил мне набросить на него куртку и подставить плечо, ибо ростом он случился на голову выше. Повязка с лица сбилась и теперь висела у него на шее, а на месте правого глаза пребывала тоненькая щелочка, обрамленная синюшной кожей. Я усадил собачьего обидчика на подвернувшийся кругляк и заглянул ему в глаза:
        - Ты можешь говорить? – хотя вопрос случился неуместным, ведь только что он уже это сделал.
        - Отчего же, могу, говори, - был слабый, с хрипотцой ответ.
        - Пожалуй, что сначала нужно попить! – я кинулся к костру и зачерпнул из котелка еще теплого и душистого чая. Сунул ему в руки и продолжил созерцание. Оживший взял кружку в рот, и я отчетливо расслышал скрежет зубов по металлу, но в следующую секунду он вдруг поперхнулся, выронил кружку и начал заваливаться в мою сторону. 
      
                Спустя минуту я поил его уже из ложечки, расположив в полу-лежачем положении на топчане внутри чума, и пытался проверить сердцебиение. Пульс зашкаливал, а от ног вверх по туловищу начинали заниматься судороги. Это хорошо, скоро тело обретет себя, перезагрузится и наступит длительный сон, о чем я уже успел побеспокоиться, добавив в отвар двойную дозу снотворного. Когда проснется – будет совсем другим. С таким похожим случаем приходилось уже иметь дело, когда года три тому назад у эвенков пропал пацан, а когда нашли, то от наступившего у него шока только длительный сон и помог.
                Уложив товарища, а в этом я решил не сомневаться, поудобнее, вдруг вспомнил про одежду. У меня была кое-какая объемная, а вот у Семена все было маломерным, кроме, может быть, кухлянки. И во что его наряжать, когда проснется – даже и не знал. Не в милицейскую же! Вспомнив про нее, выглянул наружу и заглянул под навес. Там, на ворохе из сохнущего мха, валялись его штаны и рубаха. Потрогал по карманам – в штанах пусто, а в рубахе что-то плотное и небольшое. Блокнот! Полистал, всего несколько страниц с какими-то не то схемами, не то рисунками, а изнутри внезапно выпала небольшая фотка. Белокурая женщина, а рядом девочка лет пятнадцати. Немного я узнал про новоявленного товарища, да и ладно, вот проснется – может что и расскажет.
 
                Он проснулся ровно через сутки и сразу попросил воды. Я поднес к потрескавшимся губам влажный металл и долго с умиротворением наблюдал за протекающим процессом.
          - Спасибо, - почти сразу от него случилось первое за сегодня слово.
          - Давай, что-нибудь еще съедим, - я выскочил наружу и вскоре вернулся с той же кружкой, наполненной пшенной кашей с мелкими кусочками мяса. Человек с удивлением заглянул во внутрь, а также оглядев и меня, приступил к трапезе. На первый раз ограничимся этим угощением, а там посмотрим, нельзя ему сразу и помногу. Закончив с едой, он снова вопросительно уставился на меня.
        - Егор, вот тут и жил один, пока тебя не встретил, - я подал ему руку.
        - Михаил, - и тоже протянул руку.
         Ну вот и познакомились. Я сходил еще за водой, ибо у товарища открывалась икота, уселся рядом поудобнее и начал свое повествование относительно находки на берегу Тунгуски. А через четверть часа принес его одежду и ту, что могла быть ему в пору.
        - Выбирай, Михаил, не лежать же тебе голяком, а то поднимешься и распугаешь снова моих животных.