Они неживые

Моя кухня. Ватрушка любит меня безглазой физиономией. Она, пшеничная и пока ещё мягкая, лежит на блюдце и не шевелится. Я бы хотел. Дикая мысль меня посещает. Я думаю, как бы мне заставить ватрушку двигаться. Потом я отрываю от стола руки и осматриваю их. Планы по мобилизации предметов отложу на потом. На руках у меня коралловые следы от края стола. Они похожи на сломанные стрелы. "Галочка" с несколькими более бледными линиями, исходящими из неё и улетучивающимися ближе к запястьям. Это не особо интересно. Так было часто.
Я подвигал большим пальцем на ноге. Душное и красное чувство сидит на моих ступнях, так как я обут в меховые тапки и держу ноги прижатыми одна к другой. Я снимаю тапки и задираю ноги на нерабочую морозилку. Если бы я мог отпустить мои пальцы прочь, а голени преобразовать в кисель! Мне бы не надо было тогда ходить и стоять. А потом я смотрю на руку, опять. Она - природная ошибка. Она восприимчива, и это делает её бесполезной. Я глажу её, и она хочет сказать мне "merci". Но это моё прочтение, так или иначе! Да, на самом деле, она лежит. И она ссать хотела на то, как я мучаюсь. Ватрушка, части тела, разноразмерные банки для чая. Они просто находятся в одном помещении со мной. Это делает меня раздражительным. Сколько людей работало над вещами. Скольким людям платили деньги за их труд. Скольким людям была к лицу та радость, которую они излучали, когда возвращались с работы домой, к своим! И ради чего это? Ради того, чтобы я испытал острейшую нехватку движений вокруг. Они все неживые. А жив ли сейчас я?!
Откуда мне знать, что это не последние красочные вещи в моей жизни? Откуда мне быть уверенным в том, что я ещё не лежу у дороги с мозгами, размазанными по шинам джипа, и черепной коробкой, превратившейся в жёсткие и влажные осколки?
Я беру себя и швыряю из кухни на обувной коврик. Ботинок в лицо.
Пыль.
Жмурюсь очень энергично, поэтому в ушах появляется воркование переваренных голубей, а в глазах сыпется пурга. Кто пообещает мне, что я ещё дома? И почему мне нужно верить себе? Я - ничто, я - сон. Но кому я снюсь? У меня уже слезятся глаза. Ну не стоит паниковать! Если я чувствую, значит - существую! Так говорили великие. Но вообще. Я ли чувствую? Как смыть с себя эти видения?! Как?
Может, съесть ту ватрушку? Или с разбегу прыгнуть к банкам для чая? Или, может, опрокинуть морозилку? Но какая разница! Они всё равно ссать хотели на то, кто я. Они не живы, у них нет органов, а это значит, что они мертвы. Не каждый готов проводить дни в квартире, заполненной мертвецами, знаете ли! Они подступают. Безмолвный музыкальный центр ранним летним утром. Пачка черновой бумаги. Даже подоконники и, особенно, дверные каркасы. Когда я держусь за них и говорю, или погружаюсь в быт, они отходят в сторону. Но стоит мне начать думать в свое свободное время, как сила фабричных покойников в лице хозяйственного мыла и маркера становится крепче. Я думаю, и они окружают. Я думаю, они пугают. Они - напоминания. Выходит, я должен перестать думать, чтобы спастись. Предметы жаждут моей деградации, причудливые и искривленные. Такие абсурдные и вражеские. Хотят видеть меня с головой в песке. Их создатели, возможно, тоже. Но, верно, всё куда хуже. Создателям не важно и они не знают, где я борюсь со своим недугом. И они тоже ссать хотели на то, кто я такой. Они бы хотели уйти с работы пораньше и прийти домой. А их творения просто мертвы. Я сейчас закричу.
Они все мёртвые, я сейчас закричу. Я сейчас закричу, а они останутся мёртвыми. Я закричу сейчас!..
Не нужно! Не нужно быть вокруг, прошу вас. Не нужно подходить. Быть может, я останусь в одиночестве и прекращу вас замечать. Заметьте, я даже не знаю, кто говорит вместо меня. Кто пережевывает мою пищу и носит мою цепочку. Я сейчас поднимусь, уйду в другую комнату и очишу её от хлама. Не нужно, я сейчас... Уйду... Не нужно...
И я медленно вытягиваюсь и захожу в большую комнату. Дверь на замок. Думаю сделать уборку. Окна открыть. Фотографии... В тумбе есть парочка. Если вещи посланы как подрывники и жала, то портреты - как дилеры печали. Они тянут на дно. При пристальном же взгляде на них - кантузят как музыка для мультипликационных сказок 50-х годов. У меня плоховато с координацией. С меня хватит. Ладно. Сделаю уборку. Подмету. Окна открыть. Никакого шума и/или тишины. Предметы не должны дать знать о своём присутствии. Да, подмету. Сделаю уборку. Ладно...

***
Я проснулся от жары. Вдруг понял, что на кровати, что потный. Что внутри стен. И я закричал. А потом и завыл... А потом услышал ублюдочное тиканье часов. Слёзы выступили сами собой. Часы тикали. Одиночество.