Человеческих Душ Инженеры

  Я  знаком с человеком, который, как-то почитав Хемингуэя,  проникся его творчеством и «охeмингуэился»,  а подсев затем на Стейнбека,  «остейнбекился», после Толстого – он, как и положено, «отолстовился», после Чехова – «очеховился».
Не трудно догадаться,что случилось с ним после прочтения Мопассана – он «омопассанился».  
  Далее следует, далеко не по порядку, череда метаморфоз, которым он подвергался,   меняя довольно часто свои увлеченности.  Он то «офрансивался», то «отвенивался», то «опелевинивался»,то «окингивался», то  «одовлативался» или «одовлачивался», то  «осэленджеривался»,то «осолженицинивался», то «оманнивался», то «опрустивался»…
Обозначив очевидную тенденцию, можно здесь наконец перевести дух и остановиться, хотя  соблазн продолжать список  весьма велик.
  Даже зная его с раннего детства, а мы  ровесники, и являясь в какой-то степени его душеприказчиком, я бы не рискнул  с определенностью сказать,где может заканчиваться сей пытливый список, который вдруг перестал расти, после того,как  мой знакомый по второму разу не перечитал «Анну Каренину» Льва Толстого. Повторное прочтение этого   великого романа окончательно и бесповоротно «отолстовило» его,  да так, что он написал весьма оригинальный труд о жизни Льва Толстого с обширными философским отступлениями от общеизвестных биографических фактов жизни писателя, увенчав свою работу   парой монографий с критическим разбором «Анны Карениной». Книги были без промедления изданы и принесли ему славу и деньги, после чего он наконец-то смог жениться.
   А женился он  на девушке-японистке, которой  через два каких-нибудь года вдруг показалось, что он слишком уж «отолстовился»,чтобы продолжать с ним вести совместную жизнь и хозяйство, хотя их брак нельзя было назвать (по тому же Толстому)  несчастливым. Однако детьми они почему-то так и не обзавелись.
  Может, причиной послужило то, что эта девушка (сколько ее еще можно и должно, так называть?) наконец-то выучила японский язык и смогла прочитать Кэндзабуро Оэ в оригинале, который как раз в то время  получил Нобелевскую премию за свои литературные произведения, и ее, как свидетельствуют очевидцы,  сильно  «окэндзабурооэило».Она бросила моего знакомого и  уехала  в Японию, чтобы жить там по соседству с любимым писателем.
   Это не конец истории,  хотя Фрэнсис Фукуяма, которого я однажды  встретил в книжном магазине и поведал ему ее в немного  измененном виде,  очень порекомендовал на этом  ее и закончить. Встреча с  живым Фукуямой  не «офукуямила» меня, но  я тем не менее решил последовать  мудрому  совету Фукуямы  и оставить точку там, где я ее первоначально поставил.