Илья Эрназаров

 Зоя Таджикова – очень классная и добрая женщина. Даже не знаю, как о ней сказать, чтобы это выразить, хотя я, конечно, знаю. И хотелось бы мне поведать своей дружбе с нею. О том, какие теплые отношения между нами сложились, об ее окружении и ее дальнейшей судьбе.
 Я – Илья Эрназаров, был продавцом на казанском рынке. Тот рынок находился в районе мясокомбината недалеко от центра Казани. Я торговал фруктами – грушами, бананами, яблоками; и все мои знакомые, с которыми я общался, жили неподалеку. И я был связан с Зоей непростыми узами. Судьба нас свела внезапно. Но обо всем по порядку.
 Зоя Мехриддиновна родилась и выросла в Таджикистане, в кишлаке в предгорьях Памира, где она пасла овец. Окончив школу, она три года изучала кулинарию в Душанбе. В 19 лет она уехала в Россию, чтобы начать новую жизнь, и устроилась работать продавщицей на рынок. Так она и оказалась в наших краях. Она сидела в торговой палатке, стоявшей возле овощного магазина в Казани. И после работы ходила она на курсы актерского мастерства.
 А для чего ей это нужно? – спросите вы. О, это была особая тема. Зоя стала в училище первой красавицей. А ей, считай, было за что симпатизировать! У нее была стройная фигурка, она все время поддерживала себя в хорошей форме. К тому же, по характеру была очень милая и смешливая, обладала бешеным обаянием и притягательностью. По ней сходили с ума все курсанты. И даже Сергей Тихомиров тоже стал тайно за ней ухаживать. Я знал его.
 Я, Илья Эрназаров, всегда жил спокойно: встречался с друзьями, торговал фруктами, отдыхал, работал по дому. Но жизнь, как всегда, вносила свои коррективы. Я в свое время вообще был склонен к философским размышлениям, сидя на ящике с грушами и наблюдая за суетой рынка.
 Товарищи! Я, признаться, тоже не остался к Зое равнодушен. Ну, кто бы остался? Она была как яркий цветок среди серых будней нашего рынка. Пока я там, как муравей, перекладывал яблоки с одной горки на другую, Зоя, словно фея, порхала между покупателями, и каждый ее жест, каждая улыбка – это был маленький спектакль. А уж когда она после работы, уставшая, но с горящими глазами, спешила на свои актерские курсы, это было зрелище! Я, Илья Эрназаров, наблюдал за ней со своей колокольни. Мои бананы казались мне вдруг такими же пресными, как и мои будни. А ведь я, между прочим, тоже был не промах! В молодости, когда я еще не обзавелся этим фруктовым бизнесом, я даже подумывал о карьере певца. Голос у меня был, скажу я вам, как у соловья, только вот публика тогда была другая – больше ценила громкость, чем мелодичность. Пришлось смириться с ролью торговца, но душа-то артиста во мне не умерла!
 И вот, глядя на Зою, я чувствовал, что моя артистическая натура снова пробуждается. Я начал фантазировать о том, как однажды выйду на сцену вместе с ней, и мы будем исполнять дуэт, который покорит сердца зрителей. Но пока что я оставался в своем фруктовом царстве, а Зоя – в своем овощном.
Однажды, когда я, как обычно, сидел на ящике с грушами и размышлял о смысле жизни, ко мне подошел мой сосед по рынку, Федя. Он был известным знатоком овощей и фруктов, а также великим мастером анекдотов.
 — Илья, — начал он, — ты чего такой задумчивый? Неужели опять о Зое думаешь?
Я вздохнул и кивнул.
 — Да, Федька, она как солнечный лучик в этом сером мире.
 — Слушай, а ты не думал, что если ты так любишь Зою, то надо что-то делать?
 — Что делать? — спросил я, не понимая, о чем он.
 — Ну, например, пригласить ее на свидание! — воскликнул Федя, как будто открыл Америку.
 — Свидание? — переспросил я, как будто это было что-то из области фантастики. — А как я это сделаю? Я же всего лишь продавец фруктов, а она — будущая звезда!
 — А ты что, не знаешь, как это делается? — дядя Федор усмехнулся. — Надо просто подойти и сказать: «Зоя, ты такая классная, давай сходим куда-нибудь!»
 — А если она откажет? — спросил я, чувствуя, как в груди закололо.
 — Ну, тогда ты просто скажешь: «Не беда, я все равно буду продавать свои груши!» — и уйдешь с гордо поднятой головой!
 Эта мысль застряла у меня в голове. Я начал представлять, как подхожу к Зое, как она улыбается, а я, как истинный артист, произношу свою реплику. Но, как всегда, на практике все оказалось сложнее.
 На следующий день, когда я увидел Зою, сердце забилось быстрее. Она стояла, обнимая ящик с помидорами, и смеялась с покупателями. Я собрал всю свою смелость и подошел к ней.
 — Зоя, — начал я, но тут же запнулся.
 Она обернулась и с улыбкой посмотрела на меня.
 — Илья, ты что-то хотел?
 Я, Илья Эрназаров, почувствовал, как мои щеки заливает краска, достойная самых спелых яблок моего ассортимента. В голове пронеслась вся мудрость дяди Федора, но слова застряли где-то между бананами и грушами.
 — Эм… Зоя, — я прокашлялся, стараясь придать голосу бархатистости, как у соловья, которым я когда-то мечтал стать. — Ты… ты такая… такая классная!
 Зоя рассмеялась.
 — Спасибо, Илья! Ты тоже очень милый.
 «Милый»? Это было слегка не то слово, которое я ожидал услышать. Я же артист в душе! Я хотел услышать «гениальный», «неподражаемый», в конце концов!
 — Да, я… я вот подумал, — я собрал остатки мужества, — может, сходим куда-нибудь? Ну, знаешь, после работы?
 Зоя склонила голову набок, ее глаза, цвета спелой сливы, изучали меня с любопытством.
 — Куда именно?
 Вот он, момент истины! Я должен был предложить что-то грандиозное, что-то, что подчеркнет мою артистическую натуру.
 — Ну… можно в кино? Или… или на концерт?
 Зоя снова рассмеялась, но на этот раз в ее смехе было что-то… снисходительное?
 — Илья, ты такой забавный. Но я, знаешь ли, уже занята.
 «Занята»? Мое сердце, которое только что взлетело к небесам, камнем рухнуло вниз.
 — Занята? — прошептал я. — С кем?
 — С Сергеем Тихомировым, — ответила Зоя, и в ее голосе прозвучала нежность, которую я никогда не слышал, когда она говорила со мной. — Мы идем на курсы актерского мастерства вместе. Он очень интересный парень.
 Сергей Тихомиров! Этот… этот… этот тип, который вечно ходил с таким важным видом, будто он президент США, а не просто какой-то там хлыщ! Я знал его. Он был из тех, кто всегда носит идеально выглаженные брюки и говорит с придыханием. И он тоже ухаживал за Зоей? Вот же ж!
 — А… а что вы там делаете? — спросил я, чувствуя, как во мне просыпается не только артист, но и ревнивый торговец.
 — Мы учимся импровизации, — ответила Зоя, и ее глаза заблестели. — Это так здорово! Ты можешь стать кем угодно, сказать что угодно…
 «Стать кем угодно»? Тьфу! Я мог бы стать кем угодно, лишь бы не паршивым продавцом фруктов, который только что получил от ворот поворот от самой Зои Таджиковой!
 — Понятно, — я постарался изобразить безразличие, но, кажется, мое лицо было, как у человека, который только что съел лимон вместе с кожурой. — Ну, тогда удачи вам… с импровизацией.
 Я отошел от ее палатки, чувствуя себя полным идиотом. Мои бананы казались еще более пресными, а груши – еще более кислыми. Я, Илья Эрназаров, артист в душе, потерпел фиаско на любовном фронте.
 Но тут я вспомнил слова Федора: «Не беда, я все равно буду продавать свои груши!» И я действительно буду их продавать. И, возможно, когда-нибудь, когда Зоя станет великой актрисой, а я – певцом,  мы встретимся на каком-нибудь грандиозном мероприятии. И тогда я ей спою. Спою так, что она поймет, кого упустила. А пока… пока груши сами себя не продадут.
 Я вернулся к своему фруктовому царству, но теперь оно казалось мне не таким уж и серым. В нем была своя драма, своя комедия, свои герои. Я, Илья Эрназаров, продавец фруктов с душой артиста, наблюдал за суетой рынка, и в голове моей уже рождались новые сценарии. Может, мне стоит начать писать стихи о грушах? Или поставить небольшой спектакль прямо здесь, у своей палатки? Представьте: «Трагедия перезрелого персика» или «Комедия о том, как банан пытался подружиться с ананасом». Весело!