Матч Гладковка - Смолянка

26.06.2018 года.               

 Матч Гладковка – Смолянка.               

  Искоса поглядывая на экран телевизора – свидетеля футбольной пандемии – , подумал, мог ли я семь десятков лет назад представить себе, как будет мундиалиться весь земной шар в страстном порыве заорать: «Г-о-о-о-о-о-Л!». Для меня футбол начался после войны. До этого мы, гладковские пацаны, загоняли тряпичный мяч, перевязанный шнуром, под соседскую скамейку, считая лавочку настоящими футбольными воротами. Как-то летом мой старший брат взял меня с моим дружком на футбол между Гладковкой и Смолянкой. Первый из этих пришахтных поселков получил название от фамилии предпринимателя Бориса Гладкова, заложившего шахту в степи на выходах угольных пластов во второй половине 19-го века. Второй поселок назван в честь помещика Смолянинова, приступившего в конце 19-го столетия к проходке самого глубокого вертикального ствола в Европе. Когда послевоенную неустроенность сменит благополучная жизнь, получившая в определенных кругах современных злопыхателей название «застой», оба поселка подарят любителям футбола Донецкого края своих представителей. Смоляниновский Владимир Сальков играл защитником в команде «Шахтер», а потом перешел на тренерскую работу. Представитель Гладковки Юрий Мишин выступал полузащитником сначала за наш «Локомотив», а затем – «Шахтер». 

  Но вернемся в далекие сороковые. Близ нашей шахты Феликса Кона была ровная площадка с большими, настоящими воротами без сетки  (а где ее взять?), ведь ворота и предназначены, в нашем понимании, чтоб через них проходил человек и пролетал мяч. Кстати, мяч для игры изготовили вскладчину -- у гладковских была камера, а гости привезли кожух. Одно вставлялось в другое, накачивалось велосипедным насосом, зашнуровывалось и – готово. Удар головой по шнуровке, особенно, если она успевала расшнуроваться до этого, не доставлял особого удовольствия принимающему мяч футболисту. «Смолянка» приехала на двух полуторках, судя по их состоянию и моему восприятию, участницах войны. В кузовах футбольная команда и ейные болельщики стояли стоймя вплотную. Приехавший в кабине полуторки рефери подобрал себе из местных одного бокового, проверил свисток (обычный, милицейский) и пошел согласовывать действия с командами. Гости были хорошо экипированы – у них была двухцветная форма, по-видимому, их спонсор, как сейчас говорят, шахта Шверника была более богата или более патриотична. Наши же были в сплошь белом. На шахте при бане была прачечная, предназначенная для стирки грязной спецовки горняков. Там же стояли несколько швейных машинок для ремонта постиранных вещей и изготовления нижнего белья для ИТР шахты, а также  контролирующих органов. Выделяемая из фонда белая ткань для высокопоставленных пошла незаконно на форму для футболистов. Об этих банно-прачечных тонкостях я узнал позже, когда сам окунулся в шахту. Находясь в толпе стоящих вокруг поля взрослых, мы слышали малопонятные слова – корнер, офсайд, аут, пеналь и только «вратарь» не резал слух благодаря одноименному фильму по сценарию  Льва Кассиля с Григорием Плужником в главной роли. Мужики болели, конечно, за наших кумиров – Витю Соколова и Леху Боровкова. Первый был мощного телосложения парень, центрфорвард таранного типа с отлично поставленным ударом, второй – умело взаимодействовал с напарником. Эта двойка, мне кажется,  была предтечей торпедовской пары Стрельцов-Иванов. Я помню, что мы выиграли с сухим счетом, и кумиров наших носили и качали шахтерские руки. Если бы нужда не заставила Виктора Соколова трудиться рабочим маркшейдерского отдела в шахте, кто знает, может быть он стал бы знаменит, как нынешние кумиры Криштиану и Лионель. У первого есть частное персональное воздушное судно, у Соколова едва ли было персональное суднО в 21-й больнице, где он умирал спустя много лет от онкологии. Триумфатор Мундиаля, извините за выражение, Лионель зарабатывает 111 млн. евро в год. За его игру в составе сборной Аргентины в Израиле ему должны были платить 150 тыс. евро. Не за игру, не за тайм. За минуту игры!!! Он решил было, что надо пару раз упасть, покорчиться от боли, получить  несколько дополнительных оплачиваемых минут игры. И это вдобавок к миллиону-другому любимой валюты за выступление, но гешефт сорвался, матч запретили по идеологическим причинам. А Виктор Соколов в глаза не видел валюту. Эх! 

  Ну, а мы, пацаны, в том далеком далёке через год получили комплект - две камеры, кожух и велосипедный насос. Отец дружка работал механиком на шахте и по своим каналам достал для нас такой подарок. Мы забросили тряпичное подобие мяча, уложили кирпичи, обозначающие ворота, на улице и с утра до вечера гоняли мяч, благо, автомобиль мог появиться на поселке не чаще одного раза в неделю. Потом мы организовали соревнование улица на улицу. Пару раз нам удалось сыграть на знакомом настоящем футбольном поле, где не было сеток на воротах, не было судьи, но где мы со знанием дела использовали во время игры освоенные заморские слова корнер, офсайд, аут и пенальти. После игры нас никто не носил, не качал, поскольку  матч проходил без взрослых болельщиков, а торчащая у поля мелюзга не в счет. Мы вспоминали футбольных корифеев, Соколова и Боровкова, которые ушли  работать в шахту, и некоторые из нас потом повторили их путь. До больницы №21 пока не добрались.