Просвещенные бюрократы - как предтечи февральской

   
    Просвещенные бюрократы – как предтечи февральской революции

    Как ни парадоксально, но делу утверждения Федеральной Резервной системы, а вместе с ней и Торгового права на территории России (конечно же, не ведая того), послужили и наши российские политики и экономисты. В XIX веке их называли по разному – «прогрессистами», «реформаторами», «либеральными бюрократами», и даже «красными бюрократами», но суть их оставалась одна – перевести путем реформ самодержавное монархическое управление в России на республиканское.
    Если говорить о глобальных масштабах, то причиной перевода всех стран на республиканское управление являлась вовсе не забота о народном благе, но – создание облегченных условий для введения единой мировой валюты. Той валюты, которая могла бы иметь свободное хождение внутри всех государств. Первые заделы в этом плане можно наблюдать еще в финикийской колонии Карфагене. Несколько позднее эту эстафету воспринял обосновавшийся в Кумранской долине Мёртвого моря орден хесеев (III век до Р.Х.). Суть же этой парадигмы проста – добиться с помощью единой конвертируемой валюты господства элитарных финансовых кланов над всем миром.
    В начале XX века такое господство (если говорить о США и Европе) действительно было достигнуто. Главным же препятствием для полного утверждения власти «хозяев денег» (термин принадлежащей В.Ю. Катасонову) было российское Самодержавие. А потому, неудивительно, что мировые финансовые магнаты не пожалели средств для устранения этого препятствия. Сейчас уже стало общеизвестным фактом, что именно на деньги финансовых магнатов вооружались «бомбисты-революционеры». На их же деньги издавалась либеральная пресса и книги «розовых мечтателей». Оплаченные ими же либеральные чиновники переводили Россию на путь буржуазного капитализма. С их же подачи, «прогрессивные», из числа высшей аристократии сановники, более чем за сто лет до 1917 года, приступили к разработке программ по радикальному изменению экономической, финансовой, политической и общественной сфер жизни. 
    Уже в начале XIX века, в бытность правления Царя Александра I, появились сторонники политических реформ, которых в то время называли «просвещенными бюрократами». Впоследствии, в годы царствования Александра II, их стали называть «либеральными бюрократами». Название это утвердилось потому, что приняв эстафету от окружавших Екатерину II просвещенных абсолютистов, новое поколение высших чиновников желало от этого абсолютизма освободиться. А потому, после кончины императора Николая I, разработанные «либеральными бюрократами» реформы, в годы царствования Александра II стали успешно воплощаться. Итогом этих реформ должна была стать конституционная монархия с ее парадигмой – «Царь царствует, но не правит».   
    На самом деле, предложенная либералами парадигма стара как мир. Например, как свидетельствует Евангелие, царем Иродом управляло не только его окружение, но даже и его жена. Если же взять Хазарский каганат, то и там правили высшие военные чиновники – беги, а каганы, именно – царствовали. Аналогичная ситуация сложилась и в средневековой Японии, где правили даже не даймё, самурайская элита, но сёгуны, военные министры. В Китае аналогичная ситуация сложилась в поздний период династии Мин – XIV-XVII века, во время правления евнухов. Для Османской империи XVI века, когда утвердилось всевластие великих визирей, парадигма – «царь царствует, но не правит», воплотилась едва не в рабочем порядке. 
    К слову сказать, подобные настроения о «карманных» государях, владели умами и русской аристократии в том же XVI столетии. Тем более, что по таким правилам тогда жили и Великий Новгород, и враждебная России шляхетская Польша. Отсюда, создание Иваном Грозным репрессивной опричной системы, явилось не изобретением воспаленного ума, но, главным на тот момент средством по спасению державы. Тем не менее, попытки по созданию корректировавшего царскую власть правительственного органа, не прекращались никогда. Особую же активность этот орган проявил во второй половине XIX века. 
    Начало движению «просвещенных бюрократов» было положено в первые годы царствования императора Александра I, благодаря деятельности «Негласного комитета». Ядром этого «комитета» стали друзья юности Царя – князья В.П. Кочубей, Адам Чарторыйский, Н.Н. Новосильцев, и граф П.А. Строганов. Для разработки политической концепции «просвещенной бюрократии» В.П. Кочубеем был привлечен М.М. Сперанский, которому Царь Александр I и поручил разработать план государственного преобразования России. 
    В монографии «Просвещенная бюрократия начала XIX века» П.В. Акульшина, вопрос разработки реформ освещается таким образом: «Эта политическая программа продолжала реализовываться и в царствование императора Николая I, несмотря на ощутимое противодействие многочисленных противников преобразований. Дело, начатое членами «Негласного комитета», продолжили представители нового поколения «просвещенной» бюрократии. Начало их служебной карьеры пришлось на 1810-е гг., а завершение – на 1850-е гг., некоторым из них удалось дожить и до начала «великих реформ». Наиболее заметными фигурами этого поколения были члены дружеского кружка дворянской молодежи, который сложился в Москве в 1800-гг., а в 1815 г. расширился до литературного общества «Арзамас» в Петербурге. Из этого кружка вышли три министра Николая I: Д.Н. Блудов, Д.В. Дашков, С.С. Уваров. К нему принадлежали и такие видные фигуры, как В.А. Жуковский и князь П.А. Вяземский. Их сверстником и другом являлся граф П.Д. Киселев, с именем которого связана реформа положения государственных крестьян. К их единомышленникам можно отнести и целый ряд других государственных деятелей эпохи Николая I. В своем большинстве по происхождению они принадлежали не к верхушке придворной аристократии, а к крупному и среднему дворянству российской провинции, начало жизненного пути которого было связано не с чиновным Петербургом, а со «старой» столицей».[1]
    Как уже было сказано, М.М. Сперанский, привлеченный еще в 1801 году к работе «Негласного комитета» В.П. Кочубеем, получил в 1808 году от Царя Александра I задание по разработке плана государственного преобразования России. В октябре 1809 года проект реформ, под названием «Введение к уложению государственных законов», был предоставлен императору. При этом, «Негласный комитет», обосновывая необходимость политической реформации, выдвинул такой тезис – «для предотвращения революции необходимы радикальные преобразования».
    На самом же деле, предоставленный проект уже давал начало революции, которая и осуществилась спустя столетие, в феврале 1917 года. Положа руку на сердце, по-другому здесь и не могло случиться, так как, и сам М. Сперанский и члены «Негласного комитета» являлись членами масонских лож и сторонниками западных либеральных идей. К счастью, Александр I не решился тогда реализовать проект Сперанского. А потому, дальше создания законосовещательного Государственного совета дело не пошло.
    Как пишет далее П.В. Акульшин в реферате «Просвещенная бюрократия», реформаторские идеи активно обсуждались и в столичном литературном обществе «Арзамас»: «Молодые аристократы из числа «молодых друзей» Александра Павловича и представители среднепоместного дворянства из числа членов общества «Арзамас» пытались реализовать свои просветительские идеалы на государственной службе. Создание тайных обществ и тем более открытые антиправительственное мятежи подобные декабрьским событиям 1825 г. в Петербурге и в ноябре 1830 г. в Варшаве они осуждали, как и большинство российского дворянства. Это не исключало определенных точек соприкосновения с идеями и даже делами тайных обществ, особенно в период существования «Союза Благоденствия», а также проявления милосердия и сочувствия к осужденным декабристам».[2]
    Неудивительно, что и «арзамасцы», и «просвещенные бюрократы», несмотря на членство в масонских ложах, отмежевались от входящих в их ряды декабристов. Причина состояла в том, что предлагаемая ими программа реформ предполагала постепенный переход к конституционной монархии, когда Государь должен был сам, по принятым им законам, передать власть в руки высшей аристократии.
    Одним из важнейших аспектов деятельности «просвещенных бюрократов» являлся крестьянский вопрос. Поэтому, задолго до «Записки Кавелина», над крестьянским вопросом работал такой видный государственный деятель, как граф Павел Дмитриевич Киселев. Высокообразованный, в соответствии с европейскими стандартами, человек. Возросший, по его собственному выражению «от светского полотера в лучшего государственного деятеля», вместе с членом Госсовета С.С. Ланским и министром внутренних дел Л.А. Перовским, Киселев был продолжателем дела «Негласного комитета» и реформаторских проектов М.М. Сперанского.
    Впрочем, о необходимости реформ задумывались и сами царствующие  особы, иначе бы император Александр I не учредил Госсовет, а Николай I не создал бы Собственную Его Императорского Величества канцелярию, для разработки проекта крестьянской реформы по отмене крепостного права. Начальником этой канцелярии был назначен именно Киселев.
    В мае 1836 года П.Д. Киселев обратился к Царю Николаю I с прошением о направлении в Московскую, Псковскую, Курскую и Тамбовскую губернии чиновников, для проведения ими ревизии государственных имуществ. А уже в декабре 1837 года было сформировано Министерство государственных имуществ, в ведении которого находились казенные, заселенные и пустопорожние земли, а также леса казенного ведомства. Одновременно с этим был подписан указ о назначении П.Д. Киселева министром государственных имуществ.
    Положительный аспект в работе этого министерства состоял в том, что оно узаконило веками существовавший сельский сход, который избирал сельского старосту сроком на три года. Одновременно с тем, сход избирал сотских (одного из 200 дворов) и десятских (одного из 20 дворов), исполнявших функции по поддержанию порядка в селе.
    Высшим органом управления, после царского, по проекту Киселева, являлась губерния, которая делилась на округа. Округа, в состав которых могли входить несколько уездов, в свою очередь делились на волости. Причем, управление в волостях, также как и в селах, было выборным.
    Следующим этапом крестьянской реформы, стал указ от 1842 года об обязанностях крестьян. По нему, помещикам давалось право освобождать крестьян, заключая с ними договор о предоставлении земельных наделов в наследственное пользование. При этом, крестьянин не имел права покинуть помещика, продолжая выполнять различные повинности в его пользу. Лишь только в 1847 году крепостные получили право выкупа на свободу в том случае, если поместье их владельца выставлялось на продажу за долги. В 1848 году крестьяне получили право покупать незаселенные земли и строения.
    Таким образом, как видим, если бы крестьянская реформа продолжалась именно таким образом, то уже через 20-30 лет немалая часть земледельцев перешла бы в сословие свободных хлебопашцев. А концу века, с крепостничеством было бы и вовсе покончено, без смут и потрясений. Увы, по причине преждевременной кончины императора Николая I, дело освобождения крестьян от крепостной зависимости пошло в менее благоприятном направлении.
    Следующим шагом по освобождению крестьянства стала «Записка об освобождении крестьян в России» Константина Дмитриевича Кавелина. Поначалу, К.Д. Кавелин был человеком либеральных убеждений. Например, являясь в молодости сторонником идей Белинского, он близко сошелся с Н.А. Некрасовым, И.И. Панаевым, И.С. Тургеневым.
    Став в 1844 году магистром права, Кавелин, после переезда из Петербурга в Москву, был определен в Московский университет преподавателем истории русского законодательства. В этот период он и вошел в организованный А.И. Герценом Московский кружок, после чего немало статей Кавелина были опубликовано в «Отечественных записках» и в «Современнике».
    В 1848 году, из-за конфликта с деканом юридического факультета Н.И. Крыловым, Кавелин покинул университет, и вновь переехал в Петербург. Лишь только в 1857 году (после написания «Записки об освобождении крестьян») Кавелин был приглашен на кафедру гражданского права в Петербургский университет, и одновременно с тем, по протекции Вел. княгини Елены Павловны получил поручение преподавать русскую историю и гражданское право старшему сыну императора Александра II цесаревичу Николаю Александровичу. Впрочем, преподавание это было недолгим, по причине публикации его «Записки» в «Голосах из России» Герцена, и в журнале «Современник» Чернышевского.
    Из-за перенесенных потрясений здоровье Кавелина пошатнулось, что стало причиной его лечения заграницей. Перемена обстоятельств и встречи с новыми людьми помогли ему переосмыслить свои политические взгляды. Уже в конце 50-х годов Кавелин сблизился со славянофилами, плодом общения с которыми стала записка «О нигилизме и мерах против него необходимых». Эту покаянную записку К.Д. Кавелин предоставил императору в 1866 году.
    К сожалению, идеи Кавелина, благодаря которым отмена крепостного права могла бы совершиться безболезненно, не осуществились. Слишком серьезные силы, теперь уже в лице «либеральных бюрократов», этому противостояли.
    Успех дела «Негласного комитета», а затем круга «просвещенных бюрократов» состоял в том, что они пошли по веками накатанному, и блестяще опробованному в Европе пути. «Просвещенные бюрократы», заручившись еще в начале века поддержкой придворной аристократии, в качестве второго шага сделали ставку на профессоров высших учебных заведений. Не приходится удивляться, отчего профессора вскоре стали преподавать знания именно в реформаторском ключе. Поэтому, в деле создания базы февральской революции 1917 года, принцип – «кадры решают все», идеально сработал уже в конце XIX столетия.
    В связи со сказанным выше необходимо дополнить, что если в годы царствования императрицы Елизаветы начался постепенный разворот России от внедренного Петром I-м Торгового Морского права, с поэтапным возвратом ее к Романо-Германскому (т.е. – Римскому) праву, то, точкой отсчета, в деле реставрации внедренного Петром Морского права, было создание «Негласного комитета» из числа друзей юности Царя Александра I. Именно благодаря полувековой работе наследников этого «комитета», в 1858 году и началась активная деятельность по проведению целого комплекса реформ. В их число входили – реформа Самоуправления, включавшей в себя Земское положение и Городовое положение; Судебная реформа, Военная реформа, реформа Народного просвещения и Высшей школы, Национальная реформа. В их число входила реформа по освобождению крестьян от крепостного права. Главной же действующей силой этих реформ был небольшой круг высших чиновников, как было сказано выше, сложившийся еще в 30-40-х годах XIX века, и которым было присвоено название «просвещенных бюрократов».
    Причина же успешности проведения реформ в годы царствования императора Александра II состояла в том, что они не только были детально продуманы в кулуарах высшей аристократии (в интеллектуальных салонах, - как писал о том Огюст Кошен в книге "Малый народ и революция"), но и детально ею разработаны. Если в салоне Вел. княгини Елены Павловны обсуждались сами реформаторские идеи, то их практической разработкой занимались чиновники из возглавляемого Вел. князем Константином Николаевичем Морского министерства и Российского географического общества. Именно по этой причине, ко времени восшествия на Престол императора Александра II, у «либеральных бюрократов» (как их тогда стали называть) было все готово. Благодаря чему «прогрессивные» чиновники и сумели провести за неполные двадцать лет все свои (кроме введения конституции) планы. И, вне всякого сомнения, если бы император Александр II не был бы убит 1 марта 1881 года, то Самодержавие в России на этом бы и закончилось.
    Увы, несмотря на реставрацию Александром III идеологии консерватизма, несмотря на провозглашение Победоносцевым политики «подмораживания», локомотив реформации уже вышел на магистральный путь. Либеральные изменения в конце XIX века вошли в столь серьезную фазу, что политика консерватизма уже не могла остановить воплощения идей «просвещенных бюрократов».
    Император Александр III сделал все что мог, отправив в отставку большинство либеральных вельмож. Но, странным образом, последовательно выступая против либерализма, он оставил рядом с собой таких гарантов реформации, как Н.Х. Бунге, и С.Ю. Витте. А потому, именно эти два человека, после кончины Царя-Миротворца, и довели дело «Негласного комитета» до логического конца. Февраль 1917 года стал закономерным итогом более чем вековой деятельности «прогрессивной» бюрократии.
 
    Россия действительно находилась в конце XIX - начале XX веков на краю бездны. И в эту бездну ее усиленно подталкивали, с одной стороны, подобные С.Ю. Витте беспринципные прагматики-профессионалы, а с другой, подобные Вел. князю Алексею Александровичу беспринципные казнокрады, взяточники и моты. Именно они, являясь марионетками в руках, как Английской короны, так и коллективного Запада, и переводили Россию шаг за шагом от Римского Континентального права к праву Торговому Морскому. 
    Таким образом, осмысливая подтверждающуюся историческими событиями ситуацию, можно сделать вывод: как только Россия приняла в 1858 году качестве государственного флага трехцветное имперское знамя, весь мир получил извещение – переход России на Торговое морское право начался. Одновременно с тем было заявлено – отказ России от Римского (Романо-Германского) права также начат. С принятием же, в качестве национального, бело-сине-красного триколора (окончательно в 1896 г.), всему миру было вновь сказано – переход России на Торговое право вошел в завершающую фазу. Державный корабль, на котором гордо реяли эти два флага, как если бы семафорил всему миру о своем отказе от миссии Удерживающего, об отказе от определения «Москва – Третий Рим», а значит, возвещал в гордом неведении, о своей скорой неминуемой гибели.
    Трагедия Императора Николая Второго состояла в том, что государство («то катехон» – безличный Удерживающий), за время его царствования эту функцию утратило. К началу 1917 года Держава находилась в парадоксальном состоянии. Февраль семнадцатого являлся «химерой» наоборот. Если Петр I утвердил «химеру», где царь и его окружение были глубоко чужды народу. То, теперь «химерой» стал сам народ, само государство, где один лишь Царь Николай и оставался Удерживающим. Силам зла осталось сделать последний шаг – убрать находящегося в полном одиночестве Человека, который являлся главным препятствием к исполнению их планов.
    Трагедия 1917 года, начало которой было положено на Земском соборе 1613 г., совершилась. Но, оставшийся в одиночестве и потерявший царство Государь сохранил главное – верность божественному определению, о принесении себя в жертву за народ, а также за все накопившиеся в течение трехсот лет грехи царствующего Дома. Именно по причине верности этому определению, согласившийся на принесение себя в жертву Царь стал Победителем. Подвиг Царя Николая был настолько велик, что превзошел и подвиг Давида, поразившего Голиафа, и подвиг Самсона, уничтожившего ценой жизни всю знать филистимлян. Высота подвига Николая Второго состоит в том, что согласившись на крестную жертву, он уподобился Христу. Именно эта царская жертва и позволила России, несмотря ни на какие последующие скорби и лихолетья, остаться Римом, остаться Удерживающим, остаться Домом Пресвятой Богородицы.
    Пожалуй, только с позиций искупительного царского подвига и можно понять, что вопрос Удерживающего не является политическим и экономическим. Вопрос Удерживающего сакрален, о его сути можно рассуждать только с духовных позиций. Именно поэтому, не философы, но святые отцы, начиная от Апостола Павла (2-е Фесс. 2; 7), и смогли дать ему твердое богословское обоснование. Приведем имена только некоторых из них – свт. Иоанн Златоуст, свт. Кирилл Иерусалимский, еп. Августин Иппонийский, свщмч. Ириней Лионский, свщмч. Ипполит Римский, теолог Тертулиан, прп. Ефрем Сирин, блаж. Феодорит Кирский, свт. Феофан Затворник, архиеп. Феофан Полтавский. 
    Процесс создания законов в Православной империи всегда шел при прямом участии церковных юристов. Поэтому, для более глубокого понимания сути Римского права, надо изучить, с одной стороны право церковное, начиная от святых Апостолов, а также Вселенских и Поместных соборов, а с другой, изучить создаваемое благочестивыми царями Византии право государственное. Наиболее значимой, в плане создания консенсуса между государственным и церковным правом (идеологии «Симфонии властей»), явился Кодекс Юстиниана Великого, и в особенности его VI Новелла. Именно на основании этого Кодекса и этой Новеллы, к концу IX века были созданы не противоречащие друг другу – свод церковных правил «Эпанагога» патр. Фотия, и свод государственных законов «Василик» царей Василия I-го и Льва Мудрого. На основании же свода церковных правил, в первой половине XIII столетия была создана «Славянская Кормчая» свт. Саввы Сербского. Именно она и была принята на Руси, в качестве базы, как для церковного, так и государственного строительства. Таким образом, Русь эпохи Царя Ивана Грозного, в основание церковной и государственной жизни которой была положена «Славянская Кормчая», получила твердую духовную опору для построения Римского государства. К сожалению, с начала XVII столетия (как уже было указано выше) начался поэтапный откат от основополагающих принципов Русского Удерживающего.
    Разумеется, противоборство систем Римского и Торгового права появилось не в Средние века. Корни этого противоборства скрыты в глубине тысячелетий. Наиболее явным примером здесь являются Пунические войны между республиканским Римом и олигархическим Карфагеном. Главная же причина этих войн заключалась не в территориальных претензиях, как это всегда бывает, здесь столкнулись в непримиримой схватке две антагонистические (с точки зрения категорий права, экономики и культуры) цивилизации. Скажем более – Рим и Карфаген (несмотря на внешнюю похожесть) имели настолько различные системы ценностей, касающихся мировоззрения, традиций, верований, культуры, общественных взаимоотношений, что в одной средиземноморской ойкумене они просто не могли существовать.
    Например, если основой экономики Рима являлось аграрное производство, то основой экономики Карфагена были торговля и ростовщичество. Если в Римский Сенат избирались представители знатных родов, а затем (в Трибунатную комицию) представители плебеев, т.е. – трудового народа, то в парламент Карфагена (при определенной квоте для феодалов-аграриев) избирались главным образом представители торговых и финансовых кланов. И, если на подконтрольных Риму территориях устанавливался такой же, как и в метрополии правовой порядок, то Карфаген использовал колонизированные страны единственно в качестве сырьевого придатка.
    Именно эту (исходящую корнями из Карфагена) тенденцию – сырьевой колонизации третьих стран, мы видим у постсредневековых Голландии и Англии, а в современный период у Великобритании и США. Характерным здесь является такой штрих – и Карфаген и Великобритания имели немалый доход от сотрудничества с пиратами. Причем, корсары почти легально находились под патронажем, как древней олигархической республики, так впоследствии и Британской короны.
    С началом эпохи кругосветных плаваний хищнические интересы Великобритании стали простираться на весь мир. В середине XVI века Англия имела серьезные планы на колонизацию Сибири, для чего была послана экспедиция из двух кораблей. Не оставила она этих планов и позже. Например, лейб-медиками Русских Царей в XVII веке были почему-то сплошь англичане. Вне всякого сомнения, эти медики занимались не только лечением царственных особ, но главной их задачей был сбор информации, с одновременной вербовкой агентуры. Отсюда становится понятным, почему в первом заграничном путешествии Петр I пребывал главным образом в Голландии и Англии. То есть, в странах, которые жили как раз по Морскому Торговому праву. И было бы достойно удивления, если бы Англия и Голландия (ими обеими управлял тогда Вильгельм III Оранский - ?!), проявив величайшую беспечность, не использовала бы Петра как посредника, в деле утверждения в России европейских стандартов. Как говорят о том честные историки, эти стандарты внедрялись Петром в России самым жестоким образом. По причине чудовищной по своей сути, экономической, политической и культурологической экспансии, Россия едва не перестала быть Катехоном – Удерживающим, но была вымолена Русскими святыми, была спасена предстательством Божией Матери.    
    Если же мы обратимся к нашему времени, то обнаружим, что с начала XX века и до сего дня идет поступательная замена Континентального (опосредованно – Римского) права на Торговое морское. Как было сказано выше, Римское право имеет в своем основании производство. Напротив, право Торговое основано на банковском (т.е. – ростовщическом) капитале. В настоящее время, о чем бьют в колокола все честные экономисты, тысячелетняя борьба между производителями и торгашами подходит к завершению. За последние сто лет, банкиры и торговцы утвердили по всему миру систему транснациональных финансовых корпораций. Именно эта, не имеющая границ финансовая система, и позволила привязать к доллару все национальные валюты. Без такой привязки национальных экономик к доллару, внедрение безналичных расчетов (этой основы сетевой глобальной экономики) явилось бы делом неосуществимым. Третьим шагом в порабощении мира наследниками торгашей Карфагена, стала политика тотальной кодификации и цифровизации. Обязательная для всех, начавшаяся с 2020 года вакцинация, есть логическое следствие всемирной цифровой политики. Содержащая наночастицы и графен вакцина (будь то Пфайзер, Короновак или Модерна), поэтапно превращает человека в живой андроид. Уже многие пользователи соцсетей заметили, что поставленный на блютуз смартфон отображает двенадцатизначные номера, если рядом появляются привитые люди.
    Поэтапное строительство Нового Мирового порядка началось с заключения в 1985 году Шенгенского соглашения. С этого момента, процесс превращения человека в товар, вещь, биоробота, стал необратимым. Без особой огласки, в русле Шенгена, а также Маастрихтского договора 1992 года, в 2000 году был принят международный Картахенский протокол. Именно тогда была окончательно создана база для построения глобального Сетевого общества. Благодаря Картахенскому протоколу, США сумели в начале пандемии внедрить закон, согласно которому, всякий добровольно принявший вакцину индивидуум становится трансгенным существом. Говоря иначе, уподобляется товару, вещи, скоту, машине. Это и есть итог Торгового права, когда человек перестает быть Божьим созданием, но становится собственностью производителя генномодифицированной вакцины.
    Цель глобализма – во всемирной победе Торгового права над Римским. Говоря в контексте «Второго Послания к Фессалоникийцам», – в победе «тайны беззакония» над Удерживающим.


   
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. «Просвещенная бюрократия» первой половины XIX в. и проблема реформирования России / П.В. Акульшин // Dzieje biurokracji = История бюрократии. – Люблин (Польша), Весы. 2016 . – Т. 6. С. 219-231.
2.  Там же. П.В. Акульшин. «Просвещенные бюрократы».