Земля она такая - где топнешь, там и твой след

     Ты не плачь, мой маленький,
     Сейчас я помогу.
          Есть в твоем кармашке
          Ниточек клубочек.
          Ты концом тех ниток
          Обматай сучок.
     И спускайся смело,
     Как по стебельку.
     Я тебя, родной мой,
     Здесь под веткой жду.

     Прочтешь вот эту сказку-загадку Александра Хаз "Паучок", - и на душе становится приятно и радостно от этого простого изложения, от понимания ее содержания, не претендующее автором на сохранение сего стиха в веках. А как знать? Ведь все, что просто, - принадлежит великому наследию.

     А то, что пишет Игорь Фунт в "Московском комсомольце" ("МК") под рубрикой "Свободная тема" от 18.08.сего года, с заковыристым названием "Феерия из трагедии", извините за выражение, без бутылки не разберешь.

     После прочтения я еще долго переваривала этот непростой текст, так называемых "заметок о нашей нужности глобальному миру искусства и, наоборот, тотальной бесполезности в нем", пропуская через себя, как корова корм, через четыре камеры своего желудка.

     Уж если говорить о нужности человека глобальному миру искусства, то приведенный автором пример работ художников с изображением бесчеловечных кровопролитных сражений, считаю неудачным, ибо к этому, политому обильной кровью полотну, он еще вдобавок заставляет своего героя умирать как можно ярче, выразительнее, со страстью маньяка расправляющегося со своей жертвой, маскируя при этом свое зверство буйством красок.

      Эффект сей феерии для взирающего на сие зрелище, естественно, затмевает его взор на подлинность тех страданий, аморальность, преступность, в конце концов, которую должен нести в себе сюжет данной картины, в частности, и войны - в целом. Кому нужно такое искусство?

     С трудом верится и в то, что "оплачены страдающим на них героям фаустовской ценой: страшными душевными муками художника, их рисующих". А вот само это выражение Игоря Фунт отношу к числу блестящих афоризмов, как и это:
     "Мы рождены под личный дикий крик. Выпрастываясь из марева снов в чужеродную враждебную среду: межгалактический вакуум. В чьи-то чужие ладони". По-моему, это даже лучше, чем у Вольтера из его стихотворения "О, вы, двуногие...": "Вы громко плачете, на свет, родившись божий, Как будто знаете об
 участи своей".

     Не соответствует моему представлению о прекрасном и то, что Фунт к тем мифам, небылицам, сказкам того далекого времени, в которое вцепился его въедливый ум, не предъявляет претензий к их весьма и весьма, порой, жуткому содержанию. Например:
     Некий Фаэтон, подобно нашему мажору, выпросил у своего отца - Гелио разрешение прокатиться на солнечной колеснице. И как плохой возница, не справился с управлением конями, свернув с правильного направления, как наш - на встречную полосу. Погибли оба: наш в ДТП, а Фаэтон разбился вместе с развалившейся колесницей. И все бы ничего, но приблизившись к Земле, она загорелась. Хорошо, что "Высший пожарник" никогда не спит.

     Или другой миф, который в отличии от Игоря, я прекрасным назвать не могу.
     Ниоба, жена царя Фив, которая возгордилась своими детьми и посмела сравнить себя плодовитостью с титанидой Лето, была жестоко наказана. За гордыню всех ее детей убили. Причем, не просто стрелами, а острейшими пиками из солнечных лучей. От горя, эта бедная мать обратилась в камень, и обречена была вечно проливать слезы по ним.

     Все мои замечания и гроша медного не стоят по отношению к золотому слитку самого произведения незаурядного писателя, которому хочется крикнуть: "Хвала тебе, мой современник!".

     Несмотря на то, что Игорь Фунт считает себя незримой черствой крохой недоеденного хлеба, и что уже невозможно повторить то, что сделали его ушедшие идеалы в музыке, в хореографии, в скульптуре, поэзии, прозе - это,конечно, он бухнул сгоряча. Среди людей и нашей эпохи есть и Микеланджело, и Байроны, и Руссо, и Эдгар По, и много еще кого. Да и сам автор "Феерии из трагедии" Богом
 не обижен.

      Его качество - с благодарностью каждую секунду  воспринимать жизнь на Земле - это, пожалуй,  не менее важный факт, который говорит о том, что публицист стоит на правильном пути, ведущий в глобальный мир искусства.