Пока смерть не раслучит нас

- Здравствуйте. Посоветуйте, пожалуйста. Хочу подарить девушке цветы, но не знаю, какие она предпочитает. Наверное, всем нравятся пушистые одуванчики, но Восьмого марта их найти не просто... - объяснял я, стоя перед витриной цветочного ларька.

Продавщица среди живописных букетов была тоже чем-то похожа на экзотическую орхидею. Уж слишком замысловата её ярко-рыжая причёска.

- А кого именно вы хотите поздравить с праздником? - проворковала вежливо-вкрадчивым тоном женщина-орхидея. - Это важно. Вы знаете, что существует язык цветов?

- Да, слышал, - ответил я, - но, к сожалению, им не владею. Я семь дней учился выговаривать слово "аморфофаллус", но до сих пор не знаю, как этот цветок выглядит.

- Примерно так же, как и слышится, - мило улыбнулась дама, - а с выбором я помогу. Но мне нужно знать, кому вы хотите преподнести букет. Подруге? Подруге, в которую тайно влюблены? Подруге, в которую не тайно влюблены? Любимой, с которой у вас всё только начинается? Или с которой у вас уже что-то началось? Любовнице? Или, может быть, бойфренду? - тут она лукаво подмигнула. - Иногда покупатели стесняются и не всё называют своими именами, скажем так... Думаю, вы меня поняли.

- Нет. Просто девушке, - немного растерявшись, сузил я список.

- Ясно. А какие чувства вы хотите выразить? Это признание в любви? Это извинение? Знак уважения? Заигрывание перед начальством? Или, наоборот, "на, держи" секретарше? Или вы хотите выразить презрение? А во время вручения букета вы будете в цилиндре или в ковбойской шляпе? Будете читать стихи или играть на фаготе? Или, может, вы бу...

- Не знаю, в чём я буду: в фаготе или не в фаготе. Хочу просто подарить цветы девушке.

- А вы знаете, что цветы девушкам не дарят? - почему-то приятный голос продавщицы изменился на резкий и противный. - Дарят другу ерунду на день рождения. Дарит дядя в костюме Деда Мороза игрушечные машинки племяннику. Цветы - не дарят! Тем более Восьмого марта. У вас, у мужиков, всегда всё просто. Сунул букет, будто веник, и всё - герой! Не потому, что хотел сделать девушке приятное, а потому, что так надо. Обязанность. "Так, что у нас сегодня? Чёрт! Восьмое марта. Надо подарить цветы. Зато потом целый год можно не напрягаться." Что вы лоб морщите? Разве не так? Нанюхалась девушка тремя ромашками на весь год - и нормально. А мы потом вам пиво во время хоккейного матча приносим. Вкусно покушать приготовить стараемся. "Дорогой, что хочешь сегодня на ужин?" "Что-нибудь из таджикской кухни..." И мы делаем что-нибудь из таджикской кухни, даже если понятия не имеем, чем питаются таджики! - Тут она помахала ладонью, словно веером, у глаза, глядя куда-то под бровь.

Не знаю, что женщины там видят, но, похоже, этот странный манёвр помогает не заплакать.

Кажется, я понял, в чём дело. Тут даже в столбик уметь считать не надо, чтобы догадаться: у продавщицы какие-то проблемы в личной жизни.

Узнала об изменах мужа? Или супруг бьёт её, нахризантемившись в ландыш? Хотя, кольца на пальце нет... Может быть, нет, собственно, и того, кто мог бы подарить ей сегодня цветы?

Поэтому она и выворачивается наизнанку перед незнакомым человеком. Несмешная ирония - находиться Восьмого марта среди цветов, продавать их счастливым мужчинам, быть любезной. А в конце дня подметать лепестки. И те никем не подаренные.

- Хочу положиться на ваш вкус, - сказал я без эмоций. - Какие цветы должен преподнести мужчина, чтобы вы были рады?

- Розы... - по-детски насупившись, буркнула продавщица. - Красные и жёлтые в одном букете...

- И что это означает на языке цветов?

- Не так важно. Просто выглядит красиво.

- Можете собрать мне такой букет?

- Сколько цветков?

- Ну не в масштабах ботанического сада. Скромненько, но достойно.

- У меня есть такой... - и она ушла вглубь ларька, пошебуршала там упаковочной мишурой и вернулась с небольшим, но, действительно, очень красивым букетом роз. - Вот...

Продавщица грустно улыбалась, глядя на букет. Я читал её мысли. Нет, не так... Я просто кое-что знал. Я не ясновидящий и не заглядыватель в прошлое. Просто интуиция.

Продавщица собрала этот букет для себя. Собрала, заплатила за него и хотела пойти после работы домой, держа в руках. На зависть людям. Как светоч. Как символ веры в счастье. Которое обязательно настанет. Не сегодня, но, может быть, завтра.

Я расплатился, взял букет и ушёл. Естественно, сделал вид, что ухожу. Вернулся. Преподнёс цветы, поздравил с праздником, пожелал счастья. Продавщица опять заглянула под бровь, махая ладонью у лица. Какая же, всё-таки, странная процедура... Будто девушка проветривает белок глаза.

- Всё же подскажите, пожалуйста, какой букет лучше всего преподнести девушке. Любой девушке. Не разговаривая на языке цветов.

- В этот день - мимозы, - ответила продавщица. Уже не такая разговорчивая, но очень улыбчивая. - Я соберу букетик.

***

Подходя к дачному участку, не переживал за то, что меня увидит кто-то из соседей, но, на всякий случай, предварительно цветы убрал в пакет. Дом слева сгорел уже много лет назад. В дом справа если и приезжают люди, то раз в тысячелетие. А строящийся коттедж напротив так и застыл на стадии фундамента. Да и вообще сомневаюсь, что наберётся много добровольцев, рискнувших затусить на подмосковной даче в начале весны.

Мой участок с корявой домушкой тоже не отличался изяществом. Это сейчас ещё пока снег уравнивает несколько соток с настоящими садами и огородами. Летом здесь будет травы по пояс, и не факт, что в ней не заглохнет даже комбайн.

Хлипкий покосившийся заборчик, ржаво-дырявая бочка да грязная тряпка на сухой коряге-яблоне. Даже не помню, откуда этот флаг взялся. По-моему, это чья-то майка.

А кому тут помидоры выращивать и следить за уютом? Мать с отцом любили всю эту сельскохозяйственную ерунду. Но их уже как два года нет. А я потенциальную плантацию рассматриваю лишь в качестве недвижимости, которую однажды можно будет продать. Налоги плачу исправно и раз в месяц проверяю: не облюбовали ли невзрачное местечко бомжи и не пообрезали ли провода кладоискатели.

Я даже не думал, что дачка может пригодиться не только как объект денежной выгоды.

Я шёл к домику по узкой расчищенной тропинке. Когда начнёт таять снег, участок превратится в такое непролазное болото, что не удивлюсь, если заведутся выпи и кикиморы. Но пока об этом рано думать.

Сейчас меня волновало одно: понравятся ли Екатерине мимозы. Если честно, я эти цветы даже цветами не назвал бы. Странная россыпь жёлтых шариков со специфическим запахом. Розы, лилии, тюльпаны. Возможно, таинственный аморфофаллус. Вот где цветы. Но я такой. Для меня и чихуахуа - не собаки.

Снял с двери огромный, покрытый ржавчиной замок. Старый, но прочный. Люди седеют, а замки ржавеют. Время безжалостно. Так устроен мир.

Войдя в хибару, прислушался. Негромкий лязг железа и звук, похожий на мычание, доносились из одной из двух комнатушек. Я посмотрел на тёмно-бурую дверь и ещё раз усомнился в выборе букета.

Более того, я волновался, как пятиклассник! Который должен вручить открытку своей однопартийке. Ну, девочке, которая сидит рядом за партой. С которой постоянно пихаешься локтями, чтобы она не залезала на твою половину стола. Но пихаться локтями - одно. А открытка - другое. Вдруг поймёт, что влюблён! Это же крах мира! А там ещё "поздравляю" написано на гоблинском: "Поздравлюля". После такой поздравлюли Юля пересядет куда-нибудь подальше и будет с другим мальчиком локтями пихаться...

Я отпер дверь в комнатку. Екатерина прикована наручниками к ножке старой чугунной ванны. Зачем мама с папой когда-то притащили сюда эту штуковину - не знаю. Наверное, с рассадой всякой возились, так как ванна наполнена землёй.

Благодаря конвектору в комнате довольно тепло. В куртке даже жарковато. Счёт за электричество будет заоблачным, но меня это не пугало. Здесь вполне можно жить. Правда, древняя кровать с металлической сеткой вместо перины не слишком комфортная. Средневековый сервант грозил развалиться в любую секунду, как карточный домик. Единственный стул выглядел так, будто он танцевал шейк и в какой-то момент его парализовало.

Лица моего Катя ещё пока не видела. Сроду не носил ковидных масок, но тут воспользовался не по назначению. Девушку нужно покормить. Избавлю от кляпа - начнёт вопить. Кляп купил в секс-шопе. Обычный кожаный ремешок с шариком.

А вот наручники настоящие. Семейная реликвия. Не знаю, откуда они взялись, но лет в пять я нашёл их в заковырках кладовки, будучи почему-то дома один. И приковал правую руку к левой ноге. Я ревел целый час, передвигаясь малолетним Квазимодой, пока не вернулись мама с папой. Ключики лежали там же, где и оковы, но я не знал, насколько они важны. Но сейчас ключи были в кармане.

И я снял кляп. Катя сразу же начала голосить. Я ударил её. Сильно. Не кулаком, конечно, но ладонью так, чтобы в ушах зазвенело. Это не первый раз. Когда клофелин перестал действовать, я бил Катю. Сильно и не по-мужски. Нужно было её успокоить. Заставить бояться.

Теперь передо мной другая задача. Как понравиться девушке, если ты убийца, а она у тебя в плену.

***

Ровно шесть месяцев назад умерла та, которую я любил больше жизни. Моя Танюшка. Наши отношения были более чем серьёзными: буквально за два дня до несчастного случая мы решили съехаться и жить вместе.

Свадьбу не планировали, так как оба не верили в Великую Силу Штампа. Пусть до охрипа люди кричат вокруг, что регистрация брака - это святое. А "корабли любви" отчаливают из ЗАГСа с другими капитанами. Мы видели всё иначе. Мы даже знали, как назовём детей. Нет, Таня не была беременна. Но мы всё равно знали.

Её смерть была настолько глупой, что у меня до сих пор в голове не укладывается, как такое могло произойти. Подростки играли в футбол. Двор просторный и на поле с самодельными воротами чуть ли не ежедневно собирались парни со всей округи погонять мяч.

Жильцы домов ругали их за поднятую пыль, оседающую на свежевыстиранных пододеяльниках, украшающих вешала. За громогласный отборный мат, на котором общались в пылу азарта поклонники зиданов и бекхэмов. За "делать вам больше нечего? А ты, дылда, чего лыбишься?"

Таня шла домой, разговаривая со мной по телефону: хотела вечером приготовить мясной рулет, но забыла купить мясо. Неасфальтированная дорога находилась за воротами метрах в десяти. И, видимо, кто-то из футболистов решил "расстрелять" вратаря с близкого расстояния. Голкипер в дутых зимних перчатках не выручил. Ворота без сетки...

Мяч пушечным ядром врезался в голову Тани. В левое ухо. Её буквально сшибло с ног. И она упала виском на камень. На бессмысленно лежащий камень после бессмысленного удара по мячу во время нашего бессмысленного разговора про рулет! Это всё настолько бессмысленно, что я перестал верить во всё и всем. Я даже не пришёл на похороны.

Несколько дней пил, но алкоголь не помогал. И я решил покончить жизнь (или то, что от неё осталось) самоубийством. Да, был слаб. Я не желал жить ни без неё, ни ради неё, ни ради твердящих "живи ради неё". Я сбросился с крыши десятиэтажки. Упал в палисадник и выжил. Наверное, краем души хотел не умереть. Ведь мог бы сигануть на асфальт при желании, а не в цветочную клумбу. Несколько шагов влево, один вперёд - и я на козырьке подъезда. Уже полностью где-то не здесь.

Но меня откачали. Сделали трепанацию. Поковырялись в мозгах. Воскресили. Поставили на ноги.

Я должен был умереть. По всем статьям. Но не вышло. Более того, организм восстанавливался, будто я супергерой какой-то. Но, встав на ноги, я перестал чувствовать жалость к людям... Доброту. Нежность. Любовь.

За два последних месяца я убил двух женщин. И убил бы ещё. Но вдруг увидел Катю...

***

Следил за ней не менее двух недель. За очаровательной кареглазой девушкой с чёрными волосами. Со дня смерти Танюшки у меня не было женщин. Ни в плане интима, ни в плане обычной симпатии.

Во-первых, я два месяца провалялся в больнице, а там не до этого. Во-вторых, каким-то образом потерял половину чувств. Причём именно положительных, если так можно выражаться. Всё пропало. Будто вырезали вместе с повреждённым куском мозга.

Вот зачем я убил тех двух бедолаг. Хотел вернуть прежние ощущения. Хотел понять, насколько всё ужасно. Как оказалось, всё не просто ужасно, а за гранью реального. При этом понимал, что я, мягко говоря, ублюдок. Возможно, сумасшедший психопат.

Но когда увидел Катю (тогда я ещё не знал, как её зовут. Уже привезя на дачу и покопавшись в сумочке, нашел паспорт), внутри что-то зашуршало. Щекотно и приятно. Будто душа вышла из комы и зашевелилась.

Каждый из четырнадцати дней мог быть для неё последним. Но я точно знал, что убивать её не стану. Подойти, познакомиться, по-человечески пообщаться? Нет. Я не смог.

Был момент, когда почти решился. Она шла домой из парикмахерской. Но не смог. И на следующий день похитил Катю...

***

И вот уже три дня Катя прикована чёрными наручниками к ванне, а я не могу признаться ей в любви. Не потому, что не хочу этого или не испытываю должных эмоций, а потому что боюсь. Какая идиотка ответит взаимностью моральному уроду, который тебя похитил и избил? Стокгольмский синдром? На мне не настолько розовые очки, чтобы в него верить.

Я как барсук в собственной норе, который окружён таксами. Они мерзко тявкают, а охотник скоро выстрелит в моё логово. Меня никто не пожалеет, если я подниму руки вверх. Я добыт. Единственное, что мне остаётся, это загрызть собак и улизнуть через потайной ход от охотников. Вот только нет потайного хода.

Она смотрела на меня снизу вверх. Один глаз заплыл синяком, в другом - мольба. Даже избитая, Катя прекрасна. Я сожалею о том, что пришлось избивать беззащитную девушку, но она должна была понять, что всё серьёзно. А я хотел понять, - почему именно она? Толпы юных красоток снуют вокруг. Но лишь Катя пробудила во мне что-то человеческое. Неподходящее слово? Возможно...

- Тебе нравятся мимозы? - спросил я.

- Да пошёл ты на х...! Отпусти меня!

Ответ дерзкий и моментальный. Немного киношный. Только это не кино, и я ударил её ногой по лбу. Лягнул. Захныкала.

А я полез в пакет за букетом. Сегодня Восьмое марта. И я хотел преподнести Кате цветы. Немножко расправил помятый букетик. Сглотнул ком стеснения, застрявший в горле. И вдруг...

***

- Только попробуй...

Сначала решил, что это произнесла Катя. Но в тот момент я смотрел ей в лицо, и губы её не шевелились. Да и вообще девушка выглядела не менее ошарашенной, чем я. За долю секунды предугадал, что она сделает в следующий миг, впихнул Кате в рот шарик кляпа и затянул ремешок на затылке.

Подбежал к окну. Снежная пустыня. У забора - безжизненные прутья малиновых кустов. Будто гигантские мётлы, вкопанные черенками в землю. Калитка закрыта, но это не значит, что замок не сорван. Любая проволока сгодится, чтобы дверь не распахнулась настежь. Да и измученный старостью заборчик мало похож на крепостную стену. И будь я проклят, если обладатель таинственного голоса не находился где-то совсем рядом! Женского голоса. Но это была не Катя...

Кто-то пробрался в дом до моего появления? Я приложил указательный палец к маске, требуя от девушки полной тишины. И, на всякий случай, показал охотничий нож, достав оружие из внутреннего кармана куртки. Это подействовало. Катя конвульсивно дёргалась, сдерживая истерику, но, главное, сдерживала. Букет мимоз лежал на кривоногом стуле.

Я осмотрел дом, но это не то место, где интересно играть в прятки. В главном, скажем так, "зале" заглянул под древний массивный стол, которым могло бы заинтересоваться ЮНЕСКО. Во второй комнатке единственным местом, где можно было бы спрятаться, являлась стеклянная банка из-под кофе на подоконнике. Но и она оказалась пустой.

Обошёл вокруг домика. Ни следа. Может, мне показалось? Пусть какие-то чувства, эмоции и атрофировались, но нервозность и волнение никуда не исчезали. Даже когда убивал невинных девушек просто так, они были. Тем более Катя пробудила во мне то, что казалось безвозвратно сгнившим. Это банальный стресс. Но ведь Катя тоже слышала голос...

Я вернулся в комнату-темницу. Снял куртку и швырнул на центнер металлолома, когда-то служивший кроватью. Маска полетела туда же. Переложив нож из правой руки в левую, вытер ладонью пот с подбородка. Попил водички: во рту пересохло, будто пудры какой-то наглотался.

- Ты слышала голос? - спросил я у Кати.

Она кивнула несколько раз.

- Ты знаешь, кто это?

Нервно замотала головой, утверждая, что "нет!". По всем законам здравого смысла я должен был всполошиться. Бежать отсюда, не оглядываясь. Забиться в самый труднодоступный монастырь и сдохнуть там, замуровав себя в стене. Но я и здравый смысл разошлись в разные стороны, когда меня вывели из комы. И я спросил:

- Знаешь, зачем ты здесь?

Вновь безмолвный ответ "нет".

- Я хочу признаться тебе в...

- Так! Всё! Мне это надоело!

И я, и Катя одинаково не понимали, что происходит! Опять этот голос! И он где-то здесь. В комнате. Не снаружи, не за дверью, не в наших головах. В комнате кто-то есть! Я вертелся вокруг себя, бессмысленно размахивая ножом. Но, кроме серванта, врагов не находил.

И тут мой взгляд упал на ванну. Земля в ней шевелилась. Сухой верхний слой трескался. Очень быстро "проросли" две руки. Размяли кисти упражнением типа "наши пальчики устали..."

Потом земля посыпалась через края, и на свет появилась какая-то бабка. Вылезая из ванны, она не только обсыпала землёй голову Кати, но ещё и случайно стукнула её голой пяткой по макушке.

Катя не видела эту женщину. Та стояла по другую сторону ванны. Катя вообще не понимала, что происходит. Я тоже. Но я хотя бы видел, как из ванны с землёй выбралась женщина в готическом чёрном платье и теперь стоит и отряхивается.

- Привет, мой хороший, - приведя себя в порядок, поздоровалась она.

Первая мысль: "Убей!!!". Вторая: "А кто это, чёрт возьми?" Третья: "А кто это, всё-таки, чёрт возьми?!" И я спросил:

- Вы кто? И когда успели зарыться в землю?

- Я? Не буду ходить вокруг да около. Это не в моих правилах. Я - Смерть.

Я не то чтобы удивился. Скорее, растерялся. Причём каким-то непостижимым образом понимал, что женщина не врёт. Очень непривлекательная дама лет семидесяти с сухим морщинистым лицом. Испугался? Да. И убежал бы! Но Катя... Я не мог её бросить.

Тем более, если это действительно моя Смерть, то вряд ли я от неё убегу. Даже если откупорятся скрытые спринтерские таланты. А если это Катина Смерть, то какой смысл бежать МНЕ? Поскользнуться на гололёде и разбить голову? А есть гарантии, что мой хрупкий череп вновь склеят?

А если это просто какая-то сумасшедшая бабка, которая три дня назад зарылась в ванну с замёрзшей землёй, то мне интересно, зачем она это сделала. И я спросил:

- А почему вы без косы?

- А почему ты без грабель? – вопросом ответила старушка.

- Ну... Потому что снег...

- Поэтому и я без косы, - улыбнулась нежданная собеседница.

- Но вы должны быть с косой независимо от времени года. Вы же Жнец.

- И что мне делать с этой штуковиной? Ноги косить? Головы срубать? Зачем заниматься бестолковой чепухой?

Я всё ещё не верил, что передо мной Смерть и спросил:

- Вы пришли за мной?

- Во-первых, давай на "ты". Выкать старшим будешь. А я вечная. Чувствуешь разницу? Во-вторых, да... - задумалась бабулька. - Можно сказать, что я пришла за тобой. Но это не то, о чём ты подумал.

- А ты знаешь, о чём я думаю? Ты умеешь читать мысли?

- Нет. Я всего лишь Смерть, а не телепатичка какая-нибудь.

- А ты не должна быть сейчас там, где кто-то умер?

- Вот смотри, - и бабушка щёлкнула пальцами, - сейчас умерло восемьсот... триста девять... Короче, очень много людей в мире. Думаешь, я в течение мгновения могу быть перед каждым из них? Люди умирают сами. Кто-то захлебнулся в блюдце с кошачьим молоком, на кого-то упал небольшой метеорит, кто-то погиб на войне, кто-то умер от старости. Кого-то стукнул шальной футбольный мяч...

- Так это ты убила Танюшку?! - воскликнул я, сжимая нож так крепко, что, казалось, рукоять срослась с ладонью.

- Нет, Сашенька, я не убийца! - бабка сделала несколько шагов ко мне.

Теперь Катя её увидела и лишилась сознания. Я ей даже сочувствовал. Девушка слушала идиотский диалог, не понимая, что происходит. Потом ей на глаза попадается какая-то старушенция в маскарадном платье. И всё это - в состоянии пленницы, прикованной к ванне в разгар Восьмого марта.

- Я никого не убиваю. Пойми это, пожалуйста. Я лично редко присутствую при смерти человека. Души улетают в мою обитель и всё. Растворяются в гуще. Как тебе объяснить... Вот ты варишь гороховый суп. Он кипит, бурлит и он густой. И он чёрный. Вот в эту жижу постоянно влетают души. Не важно: хороший человек или плохой. Его душа попадает в Жижу. Нет Рая и Ада. Есть Жижа. А я изредка её помешиваю...

- Тогда зачем ты здесь?

- Потому что я люблю тебя... - смущённо потупив взгляд, ответила старушка.

- Минутку... - сказал я.

Вышел на крыльцо и умылся снегом. Вернулся. Чёртова бабка замахнулась на очнувшуюся Катю тонкой рукой, готовая влепить увесистую оплеуху. Ручка-то на вид хрупкая, но почему-то мне казалось, что дури в ней побольше, чем у Валуева.

- Только тронь её! Я зарою тебя обратно в ванну! - высказал я бабке.

- А я трону. Ещё как трону, - дерзко ответила именующая себя Смертью.

- Да кто ты, мать твою такая?! И что тебе нужно?! - взбесился я.

- Я уже сказала. Я - Смерть. А нужен мне ты.

- Тогда зачем бьёшь Катю?

- Я её не бью.

- Но ведь хотела?

- Хотела. И сейчас хочу.

- Почему?

- Потому что мне не нравится, как ты к ней относишься.

- А как я к ней отношусь, чёрт тебя подери?!

- Трепетно! Ты дурак или не понимаешь, что я ревную? Рассказать, что произошло с той гадиной-продавщицей, которой ты подарил сегодня цветы? Её укусила очень редкая и очень ядовитая божья коровка. Настолько редкая, что даже учёные не знают о её существовании.

- Ты же сказала, что не убиваешь людей.

- А я и не убивала. Просто эта рыжая сучка теперь будет овощем лежать на больничной койке, пока кто-нибудь не сжалится и не сделает ей эвтаназию. Но вряд ли такие найдутся. Она до сих пор молится на фотографию бывшего мужа, который её безжалостно бросил и, по закону жанра, сошёлся с лучшей подругой. И у дамочки никого нет, кроме трёх кошек. И сомневаюсь, что кисы будут её навещать.

- Так значит, всё-таки это ты подстроила смерть Танюшки?

- Да не знала я твою Танюшку, пока она не умерла. И тебя не знала. Можешь называть это случайностью, судьбой, стечением обстоятельств. Как угодно. В материальной оболочке я не могу быть везде одновременно, но вне тела, естественно, да. И я увидела тебя, стоящего на крыше. И всё! Я влюбилась по уши! Я хоть и Смерть, но в первую очередь - женщина. А женскому сердцу не прикажешь.

- У Смерти разве есть сердце?

- Не придирайся к словам. Анатомически, может быть, и нет, но... Слушай, не морочь мне мозги! - Я хотел поинтересоваться: неужели у Смерти есть ещё и мозги, но промолчал.

А старуха продолжила:

- Ты реально считаешь, что, грохнувшись с крыши многоэтажки, ты имел шансы выжить?

- Но ведь случались подобные чудеса...

- В том-то и дело, что чудеса. Помимо меня существуют и другие потусторонние силы, у которых свои мотивы и планы. Это я не дала тебе умереть. Постоянно находилась рядом в больнице. Врачи в шоке. С такими повреждениями не живут, но ты жил. Потому что я так хотела. И оклемался ты всего за два месяца только благодаря мне. Потому что я полюбила так, как не любила никогда.

Я смотрел старухе в глаза и не понимал: это шутки такие глупые? Но как-то складно у бабки получалось. Да и вообще всё слишком неправдоподобно, чтобы быть ложью.

- Тогда почему ты сразу не призналась мне в своих чувствах? - спросил я, поражаясь бредовости слов.

- Во-первых, я Смерть. Извини за тавтологию, но Смерти негоже являться к простому смертному и глупой восьмиклассницей объясняться в любви. Во-вторых, у меня не было повода для ревности. У тебя не было женщин. Были, но не как объекты воздыхания. Ты их убивал, чему я несказанно рада.

- Но как можно любить и не признаваться в этом, как ты выражаешься, объекту воздыхания? Это же мазохизм!

- А что, я должна была явиться, как Сивка-бурка, и заявить: «Привет, я - Смерть, и я в тебя влюбилась»? Чтобы тебя ещё и от инфаркта спасать?

- То есть сейчас ты вылезла из ванны с землёй, не переживая за моё сердце? - спросил я, прикурив сигарету.

- Сейчас ситуация критическая. Я думала, ты убьёшь соплячку, как и двух предыдущих. Но нет, блин! Ты притащил ей мимозы!

- Кстати... О том, что у меня исчезли "хорошие" чувства. Твоих рук дело?

- Ну нет. Это всё физиология, неврология и психология. Мозг действительно очень сложная штука, и даже я не много знаю о его функциональности.

Я боролся с желанием закурить вторую сигарету, не выкурив и половины первой. Я чувствовал, что моя трепанированная черепная коробка может дать течь. Я почему-то захотел что-нибудь съесть. Желательно консервированную кукурузу. И задал вопрос. В номинации "Вопрос дня" - это явный фаворит.

- И что теперь?

- Убей эту дуру и всё... - искренне удивилась бабулька вопросу.

Я не представлял, что чувствовала Катя, наблюдая с кляпом во рту, с заплывшим глазом, прикованная к ванне наручниками, за всей непостижимой абсурдностью.

Ладно я. Я психопат. Ну или кто-то с покалеченным мозгом. С трудом, но переношу происходящее. Но её нашпиговали такой информацией, что здоровый рассудок может повредиться.

- Я люблю её, - твёрдо заявил я, - так что именно ты здесь лишняя.

- Ну-ну... - усмехнулась старушка. - Я не могу её убить, но ты уже понял, что я способна превратить её жизнь в ад.

- Тогда я покончу свою самоубийством. Не понимаю логики, но я тебе нужен живым. Иначе дала бы сдохнуть в клумбе. Стой-ка! Попытаюсь догадаться... В телесной оболочке ты можешь, скажем так, общаться с кем-то. А если я умру, то моя душа - в Жижу, и "чао, бамбино, сорри"?

- Я - Смерть! Я не дам тебе умереть!

В комнатушке стало очень холодно. Окошко покрылось зимним узором. Нож и сигаретный "бычок" упали на пол. Руки - не руки, а клешни какие-то.

- А если я спилю себе голову бензопилой? - стуча зубами поинтересовался я. - Ты найдёшь Франкенштейна, чтобы тот пришил её обратно? Или Смерть не всё может?

- Ты не сделаешь этого... - и в комнате вновь стало тепло.

- Это почему же?

- Вот же болван... Как я вообще могла влюбится в это безобразие?.. Если ты отпилишь себе голову, я превращу жизнь девчонки в дикие мучения. Паралич цветочницы - райская сказка по сравнению с тем, что я могу устроить. А ты ведь этого не хочешь, мой дорогой?

Конечно, не хотел. Но и быть любовником старушенции, которая совершенно не человек, тоже не горел желанием. Явилась бы хоть в какой-то подходящей оболочке. Что-то красивенькое бы надела... Бабка в готском платье - это антисексуально!

- Если причинишь вред Кате, я убьюсь так, что не воскресить.

- Если ты убьёшь себя, Катя будет страдать так, как не страдал ещё никто из смертных.

Мы смотрели друг другу в глаза. Я смотрел в глаза Смерти. Смерть смотрела в глаза мужчины, который любит не её. И смотрит в глаза старухи так гневно, что у той потекли слёзы по морщинистым щекам. Смерть плакала. Смерть любила...

Яростное "м-м-м-м-м-м!!!" разрушило чары наших скрещенных взглядов. Катенька! Бедненькая... Мало того, что её похитил бездушный выродок, так ещё и сама Смерть угрожала безжалостной расправой.

Невинной девушке, которая нелогично попала в круговорот невменяемой любви. После такого удара судьбы можно опустить руки от безысходности. Правда, смирительная рубашка не позволит.

Но она имеет право высказаться. Всё-таки именно она - главный герой этой апокрифической мутотени. Если это любовный треугольник, то он должен быть равноправным. Есть равнобедренный, есть равносторонний, а наш должен быть равноправным.

И я снял кляп, несмотря на протесты старухи. Я был уверен, что девушка начнёт кричать. Но та, видимо, понимала, что таким образом Смерть не оглушить, и тихо произнесла:

- Слушайте... - ее губы дрожали. Она боролась с волнением и страхом. Но старалась держаться уверенно. - Может быть, вы отпустите меня? И продолжите выяснять отношения наедине? Я никому не расскажу. Да и кто поверит в историю о том, как маньяк и Смерть спорили Восьмого марта в полуразвалившемся дачном домике? Я забуду это, как страшный сон.

- Не забудешь. Поверь, - буркнула Смерть и принялась рассматривать ногти, словно это не она сейчас ляпнула.

- Но я не могу тебя отпустить, Катя, - сожалея, промолвил я, сев на корточки, - старая карга права. Ты не сможешь это забыть. Ты побежишь в полицию. И меня посадят пожизненно. Две убитых девушки и похищение... За такое не пожурят как какого-нибудь обормота.

- Гениально! - радостно воскликнула старушенция. - Воспользуйся советом неумного дяденьки и беги отсюда прямиком в ближайший полицейский участок! Расскажи всё, как есть. И пусть злобного маньяка сажают в тюрьму. И обещаю, что никогда тебя не трону. Будешь жить долго, счастливо и даже помогу продвинуться по карьерной лестнице, убрав со ступенек всех мешающихся.

- Ты совсем сдурела? - поднялся я и грозно посмотрел на Смерть. - Ты же меня любишь!

- Правильно, - развела та руками, - будешь всю жизнь сидеть в тюрьме и не сможешь ни с одной бабой больше залюбоваться. Так что давай. Отпускай её. А я придумаю, как нам встречаться в камере.

- Да иди к чёрту! - возмутился я. - Не хочу в тюрьму! Тем более, чтобы ты там со мной встречалась!

- Тогда я её сама отпущу. Мне не сложно порвать цепочку наручников. Я внятно вещала из-под земли в вашей долбаной ванне. Я помогала Эйнштейну в лаборатории. Я совращала Чарльза Мэнсона. Я убила Кеннеди. Не лично, конечно, но...

- Тогда Катя далеко не убежит. Я убью её. И меня никуда не посадят.

- Ну так убей. Мы как бы с этого и начинали...

- Чёрт! - ударил я ладонью по стенке серванта, и древний монолит разрушился.

Я даже не удивился.

- Тогда я убью себя! - выкрикнул я в отчаянии.

- Мы уже это проходили, - спокойной ответила Смерть.

- Госпожа Смерть, - пробормотала Катя, - не надо рвать цепь, пожалуйста. Я не хочу, чтобы он меня убил.

- А если я убью тебя?.. - спросил я с надеждой старуху.

Так робко, будто просил прощения.

- Всё? Совсем уже чокнулся от переизбытка ума?

- Да что же нам, чёрт возьми, делать! - вскричал я и сел на кривоногий стул, взяв с него букет. Ножки стула сломались, а я нелепо рухнул на пятую точку.

Катя смотрела на меня сурово. И вдруг улыбка... Не улыбка! Не могу это объяснить... Зарождение улыбки. Она ещё не улыбается, но будет. Как бутон цветка. Ему нужно время, чтобы стать прекрасным. Я никогда и ни за что не смогу её убить...

Я перевёл взгляд на Смерть. Она хмыкала в кулачок, сдерживая смех. Вот же бабы! Им, блин, весело! А если бы мне шуруп в задницу впился?

- Но ты же понимаешь, что я никогда не полюблю тебя, - констатировал я, не поднимаясь на ноги, - ты бы хоть заявилась в каком-нибудь более привлекательном виде. В образе молодой Николь Кидман или хотя бы Аллы Михеевой. Может, были бы хоть какие-то шансы...

И тут меня озарило!

- Слушай! А если ты превратишься в Катю?!

- Уж извини, но это не так работает. У меня одна телесная оболочка и трансформироваться в супермоделей я не умею. Или думаешь, я настолько глупа? Имея возможность предстать пред полюбившимся мужчиной сексапильной красоткой, решила поразить оригинальностью? Нарисоваться в облике лысеюще-беззубого антиквариата?

- Хочешь сказать, тебя создали старушенцией?

- А кем меня должны были создать? Страусом?

- А кто тебя создал?

- Вот только не загоняйся. У нас впереди вечность. И поверь, мне есть что рассказать.

Лучше бы я не встречал Катю. Жил бы хладнокровным чучелом с сухой облезлой мочалкой вместо души. Никого не любя и никого не жалея. Рано или поздно я перестал бы убивать. Либо попав за решётку, либо тупо устав от бессмысленных злодейств.

Подался бы в уфологи. В этой среде проще скрыть нестабильность психики. Ел бы два раза в день авокадо и смотрел ужастики. Не стал бы продавать дачу, а наоборот, привёл бы в чувство участок, выкосив траву и засадив всё петрушкой, огурцами и спаржей.

Я не мог убить Катю, потому что рука не поднималась. Катя не могла убить меня, потому что тогда Смерть бы замучила Катю. Ни я, ни Катя не могли убить Смерть, потому что это Смерть. И ещё пятьсот развилок, все из которых ведут в тупик. Кроме одной...

- Что ты предлагаешь? - всё же решил уточнить я, обращаясь к Смерти.

- Единственный вариант, при котором все останутся живы. Ты сейчас отпускаешь эту мерзавку и никуда не рыпаешься. А она прямиком отсюда бежит в полицию и рассказывает там во всех красках о похищении. Тебя сажают в тюрьму, а я не беспокоюсь о твоих потенциальных любовных похождениях. А она, в свою очередь, продолжает жить в своё удовольствие, пытаясь забыть об этом кошмаре.

- И ты точно её не побеспокоишь?

- Господи, боже мой... - закатила глаза Смерть. - Зачем она мне будет нужна?

- Ты победила, - немного помолчав и обдумав услышанное, сдался я. Хотя уже давно понял, что другого выхода нет. - Я - твой. Но у меня есть условие. Я кое-что сделаю, а ты не вмешиваешься. Договорились?

- Мне не нравятся такие загадочные компромиссы.

- Две секунды потерпишь. Но пообещай, что не начнёшь бунтовать.

- Я? Пообещать? Ты о чём?

- В твоих интересах, поверь.

- Ну валяй, - не без сомнения в голосе бросила Смерть. - Только не испорть всё.

Я опустился на колени перед Катей и преподнёс ей букет мимоз. Смерть гневно что-то забубнила, но я резким жестом руки, выставив ладонь, приказал ей заткнуться. Та повиновалась.

- Я полюбил тебя с первого взгляда, - сказал я Кате.

Она смотрела на меня незаплывшим глазом.

- Это чудо. Или причуда высших сил, таких, как эта, - кивнул в сторону Смерти, - но мне безразлично. Я прошу прощения за всю боль, что причинил. Похитил, бил, кормил не твоей любимой едой. - Я волновался. - Сегодня Восьмое марта и хочу поздравить тебя с этим замечательным праздником.

Положил букет Кате на ляжки, потому что более подходящего места не нашёл.

- И что это было? - не скрывая возмущения прошипела старуха.

- Ты обещала оставить Катю, так? - спросил я Смерть, поднявшись.

- Да, но...

- Пережила ведь?

И я снял с Кати наручники и отошёл в сторону.

***

- И что ты хочешь... – не договорил я. Через пару минут в комнату вбежала Катя, тяжело дыша.

- Чёрт! Как она мне надоела! - разозлилась Смерть.

- Я... я не знаю адреса... - пролепетала девушка. - Куда вызывать полицию?

- Напиши ей на листочке. Вдруг у неё память дырявая. Я где-то тут карандаш видела...

И Катя вновь убежала. На этот раз навсегда.

***

- Ты что-то хотел спросить? - поинтересовалась Смерть, когда мы остались наедине.

- Да. Чего именно ты от меня хочешь? Секса?

Бабулька расхохоталась так искренне, что мне даже стало неловко за свои слова.

- Я похожа на ту, кому нужен секс? Какой ты, всё-таки, забавный. Я - Смерть. Мне вся эта ерунда ни к чему. Я вообще никого не должна любить, - сказала она, резко став серьёзной, — произошло то, что даже я не в силах объяснить. Это какое-то безумие... Наваждение... Но я ничего не могу с собой поделать.

- И тебя не беспокоит, что со мной будет в тюрьме?

- С такой покровительницей, как я? Давай ты больше не будешь задавать глупых вопросов?

Мы довольно долго разговаривали о странностях жизни. И вдруг старуха спокойным голосом заявила:

- У нас гости. Советую оказать сопротивление.

Я понял, о чём она.

- Чем? Ножом? Меня пристрелят!

- Не пристрелят.

***

Не знаю, что там понарассказывала Катя, но мою дачу штурмовали ОМОНовцы или даже спецназ, будто это логово бен Ладена. Я пытался быть агрессивным, и меня ранили в бок. Не смертельно и навылет. Промахнулись? Вряд ли.

- Слушай, а тебя не смущает, что маньяк остался в своей берлоге, понимая, что жертва сбежала? - спросил руководящий операцией помощника.

- Да они все чокнутые. Ничего. За решёткой ему мозги вправят.

***

Меня признали вменяемым. Не сразу, но признали. И приютили на пожизненное. Два бессмысленных убийства, похищение, сопротивление при аресте. Присобачили изнасилования, которых не было, но это уже не имело значения.

Я сразу заявил в письменном виде, что хочу в "одиночку". Мне отказали. Когда говорил, что я - суицидник, и вновь попытаюсь покончить с собой, отвечали: "Да флаг тебе в руки."

За мордобой меня отправили в карцер. И туда ко мне пришла Смерть. Из живых не приходил никто. Даже в зал суда. Смерть была единственным человеком, которому я не был безразличен.

Стал хулиганить всё чаще и чаще, мечтая о постоянной "одиночке".

- А если меня переведут в дурку? - спросил я однажды Смерть. - Сижу тут и разговариваю с невидимым другом.

- В одиночных камерах все разговаривают с невидимыми друзьями. Не бойся, пупсик. Я никому не дам тебя в обиду.

И со временем я полюбил ту, которую все ненавидят. Я полюбил Смерть. Она столько интересного рассказала. Она знает всё! И про вомбатов, и про челябинский метеорит, и про океанские глубины. И про египетские пирамиды, и про персидские ковры, и про новые смартфоны. Она весёлая и умная. Она добрая и одинокая... Она та - кого я достоин.