Хроники Крылатого Маркграфа. Венценосная семья. Ч1

30 марта 1939 года

Ваннзее, Берлин, Германская империя

СС-штурмбанфюрер и Regierungs–und–Kriminalrat тайное государственной полиции (гестапо) Роланд фон Таубе (известный как Михаил Евдокимович Колокольцев, кроме нескольких не-совсем-людей и не-совсем людей, лишь троим людям) был ещё и довольно успешным психотерапевтом.

Точнее, алготерапевтом – специалистом по лечению болью. Ни разу не дипломированным (впрочем, дипломы по этой специальности не выдавал ни один медвуз – и ни одно медучилище – мира), но весьма эффективным.

Жизненно эффективным даже – ибо его алготерапия вот уже пять лет спасала как минимум рассудок (а то и вовсе жизнь) его любимой женщине. 25-летней Ирме Адель Эльзе Бауэр – надзирательнице (точнее, уже старшей надзирательнице женского концентрационного лагеря Равенсбрюк).

Психика которой была фундаментально покалечена её отцом ещё в детстве и ранней юности (её маму он вообще довёл до самоубийства)… ну, а её профессия надзирательницы концлагеря, понятное дело, психического здоровья ей, мягко говоря, не добавляло.

Вот и приходилось ей минимум раз в две недели отправляться к своему де-факто «дистанционному мужу» на сеанс ураганной алготерапии (жёсткой порки до потери сознания, проще говоря). На сеанс, за которым обычно следовал сеанс не менее ураганной сексотерапии.

Обычно, но не сегодня. Ибо после того, как Колокольцев по окончании порки отвязхал Ирму от Х-образного «андреевского» креста, вколол ей лошадиную дозу анальгетика и смазал её спину, бёдра и «пятую точку» мазью непонятного состава но высочайшей эффективности (с точки зрения заживления синяков и прочих повреждений бархатной кожи фройляйн Бауэр) и бережно отнёс в спальню, его просто оглушило отвратительное стакатто (зато эффективное – и мёртвого разбудит) телефона прямой связи с кабинетом его «высшего начальства».

Нет, не фюрера, конечно (от этого персонажа Колокольцев держался как можно дальше, ибо, по слухам, раз попав в «ближний круг» Адольфа Гитлера, выбраться из оного было уже невозможно ни для кого).

А рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.

Колокольцев протянул руку – благо аппарат располагался на прикроватной тумбе, снял трубку:

«Штурмбанфюрер фон Таубе»

«Добрый день, штурмбанфюрер» – неожиданно (и нескрываемо) озабоченным голосом приветсвовал его рейхсфюрер. «Рад, что застал Вас дома…»

Вообще-то в СС вот уже лет так десять полагалось использовать в качестве привествия «Хайль Гитлер!», но Гиммлер был прекрасно осведомлён, что Колокольцев (как и его малый шеф Рейнгард Гейдрих) нациссткое привествие не жаловал. Ибо не скрывал, что верность фюреру не воплями нужно доказывать. А эффективной работой.

И доказывал. О чём свидельствовала целая россыпь наград фюрера и рейхсфюрера СС – не говоря уже о благодарностях.

«Слушаю вас, рейхсфюрер»

«У меня к вам очень важное дело. Я буду у вас минут через пятнадцать… точнее, мы будем…»

И повесил трубку – снова без (вообще говоря обязательного) «Хайль Гитлер!».

Сегодня была суббота, поэтому Гиммлер работал дома. Как практически все в руководстве СС, а также их личные помощники, рейхсфюрер работал семь дней в неделю – в будни на Принцальбрехтштрассе, а по выходным в своём шикарном доме в Далеме.

Колокольцев обитал в немногим менее шикарном особняке в Ванзее, который находился… да как раз примерно в течение четверти часа езды.

«Работа?» – сонно осведомилась Ирма.

Колокольцев кивнул: «Ага. Сейчас рейхсфюрер приедет…»

«Жаль» – вздохнула Ирма, явно рассчитывавшая на ураганную сексотерапию. «Тогда я спать. А ему привет передавай…»

И отключилась.

Гиммлер предсказуемо материализовался через… лишь чуть больше, чем четверть часа. Предсказуемо через незапертую дверь внутреннего гаража виллы (очень удобно с точки зрения секретности), в который он аккуратно въехал на своем роскошном Мерседесе 770 W07.

Хотя Гиммлеру как рейхсфюреру СС полагались и личный водитель, и личная охрана, он обычно обходился без оных – следуя активно и постоянно насаждаемому им в СС культу спартанского эгалитаризма.

Вместе с рейхсфюрером предсказуемо материализовался Гейдрих… и совсем неожиданно человек, с которым Колокольцеву ранее не приходилось даже сталкиваться – не то что работать. Несмотря на то, что они были в некотором роде соотечественниками (оба родились в Российской Империи).

Альфред Эрнст Розенберг. Неофициальный «главный идеолог НСДАП» (официальным был, разумеется, Гитлер); уполномоченный фюрера по контролю за общим духовным и мировоззренческим воспитанием НСДАП; руководитель Управления внешней политики НСДАП; доктор технических наук в области инженерного дела и архитектуры; депутат рейхстага от НСДАП; рейхсляйтер; обергруппенфюрар СА (как ни странно, не СС)… и так далее.

Автор фундаментальной (доктор наук, всё-таки) монографии «Миф двадцатого века», считавшейся теоретическим обоснованием национал-социализма (хотя официально и не признанной таковым).

Пожалуй даже, чрезмерно фундаментальной, ибо подавляющее большинство его партайгеноссе (включая Гитлера) утверждали, что более путаной и непонятной книги им не доводилось видеть (а большинство её даже не смогло прочитать).

Колокольцев прочитал (положение обязывало). Впечатление было… неоднозначным. В другой ситуации, он, возможно, предложил бы рейхсляйтеру свои услуги по радикальному переписыванию книги (одним редактированием тут было не обойтись)… но всё время находились дела поважнее.

Всё вышеперечисленное звучало впечатляющее, однако Колокольцева не впечатляло и уж, тем более, не напрягало. Напрягло его – причём сильно напрягло – другое. То, чего не было в длинном официальном списке должностей и званий (и прочих регалий) Альфреда Эрнста Розенберга.

Розенберг был членом Общества Туле, за которым стояли… скажем так, не-совсем-люди и совсем-не-лоди. Которые летом 1919 года осуществили Преображение Адольфа Гитлера, а несколькими годами позже – и Генриха Гиммлера. Преображение, в которое (по слухам) Розенберг внёс, скажем так, заметный и ощутимый вклад.

В воздухе явно и сильно запахло очередным «неотмирным» заданием. Которые Колокольцеву уже изрядно надоели… однако его мнения по этому поводу, разумеется, никто не спрашивал.

Ибо он работал (точнее, служил) в военизированной организации (к тому же исповедовавший принцип «Моя честь есть верность»), носил погоны… в общем, был обязан подчиняться приказу.

Они обменялись рукопожатием (розенберговское предсказуемо оказалось… мощным) и прошли в гостиницу. Удобно устроились – кто в кресле, кто на диване. Гиммлер озабоченно-вопросительно взглянул на Колокольцева.

«Ирма спит» – улыбнулся Колокольцев. «Часов так… десять она будет в другом измерении. Всех остальных я отпустил – по случаю субботы».

Гиммлер удовлетворённо (и даже несколько облегчённо кивнул). И снова вопросительно посмотрел – теперь уже на «главного идеолога НСДАП».

Который обратился к Колокольцеву с совершенно неожиданным вопросом:

«Скажите, штурмбанфюрер, что Вам известно о судьбе последнего российского императора и его семьи?»

Колокольцев удивился – и сильно. Нет, он, конечно, знал, что в своё время Розенберг был видным членом баварской Aufbau Vereinigung — тайной организации немецких и российских ультраправых, оказавшей существенное влияние на идеологию национал-социализма, как знал и то, что среди её членов хватало как немецких, так и российских монархистов (последние Николая II просто боготворили).

Но, во-первых, организация прекратила существование вскоре после пивного путча полтора десятилетия назад (в котором погиб лидер организации Макс Эрвин фон Шойбнер-Рихтер), а во-вторых, где Aufbau Vereinigung, а где нынешний крайне антиславянский Третий рейх…

Но делать было нечего – пришлось отвечать намного старшему по званию (обергруппенфюрер, хоть и СА, соответствовал трёхзвёздному генералу, а Колокольцев было всего-навсего майором).

Он пожал плечами:

«Насколько мне известно, государь император Николай II, получивший в российском народе весьма заслуженное прозвище Кровавый, его жена и все дети… и несколько их слуг…»

«Четверо слуг» – уточнил Розенберг. «Лейб-медик императорской семьи Евгений Боткин, повар Иван Харитонов, камердинер императора Алексей Трупп и комнатная девушка – горничная – императрицы Анна Демидова»

Колокольцев кивнул и продолжил:

«… были расстреляны без суда… по сути, убиты в ночь с 16 на 17 июля…»

Память на даты у Колокольцева была журналистской. То есть, абсолютной.

«… в Екатеринбурге – ныне Свердловске. То ли до того, то ли после были расстреляны брат Николая Михаил и сестра императрицы Елизавета…»

Последнее Колокольцев, как говорится, слушал краем уха и потому даты не запомнил. Или потому, что тема гибели родственников последнего российского императора его не интересовала от слова совсем.

«И до, и после» – уточнил Розенберг, которые явно был, как говорится, в теме. Только вот совершенно непонятно, почему. Ибо где гибель императорской семьи, а где главный идеолог НСДАП… даже если и «министр иностранных дел» оной.

Рейхсляйтер продолжал уточнять:

«Младший брат Николая II Михаил был убит – вместе со своим секретарём Джонсоном – за месяц до гибели брата. 13 июня 1918 года в лесу в окрестностях Перми. Великая княгиня Елизавета Фёдоровна – сестра императрицы – была зверски убита большевиками на следующий день после сестры…»

Глубоко и очень грустно вздохнул и пояснил:

«В ночь на 18 июля 1918 года, в одну из заброшенных шахт рудника Нижняя Селимская, её сбросили живой. Вместе с ней были зверски убиты четыре князя императорской крови, великий князь Сергей Михайлович, его управляющий делами, один «просто князь» – Владимир Палей и Варвара, келейница Елизаветы Фёдоровны. Всех их – кроме убитого выстрелом в голову великого князя – сбросили в шахту живыми. Они умерли от голода и ран…»

Колокольцев молчал, ибо о чудовищной жестокости большевиков был осведомлён точно не хуже рейхсляйтера. А намного лучше… к сожалению.

И вот тут-то Розенберг сбросил бомбу. Хорошую такую бомбочку – на тонну гексогена, если не поболее.

«Вы уверены, что императорская семья действительно погибла?»

Колокольцев на некоторое время потерял дар речи – что с ним случалось не часто (и это ещё очень мягко сказано). А когда к нему дар речи вернулся, он решил, что лучшая защита – нападение:

«А вы нет?»

Рейхсляйтер пожал плечами:

«Мои соратники по Aufbau Vereinigung – российские монархисты немецкой крови – собрали внушительный объём информации о событиях в Екатеринберге в середине июля 1918 года. К сожалению, эта информация не позволяет сделать однозначный вывод о том, имело ли место убийство императорской семьи… или же это была грандиозная инсценировка…»

Сделал многозначительную паузу (явно у Гейдриха научился) и закончил:

«… как и о том, кто отдал приказ об убийстве царской семьи – если таковое имело место быть…»

«Вам поручается особо важное для рейха задание» – бесстрастно-металлическим голосом объявил Гиммлер. И пояснил:

«Во-первых, выяснить, действительно ли имело место убийство царской семьи и её слуг – как утверждает следователь Соколов…»

С 8 марта 1919 года (в Екатеринбурге) до самой своей смерти 23 ноября 1924 года (в Париже) следователь по особо важным делам Омского окружного суда Николай Алексеевич Соколов по поручению тогдашнего (несколько самозваного) Верховного правителя России адмирала Колчака расследовал уголовные дела о расстреле царской семьи и перечисленных рейхсляйтером Розенбергом алапаевских мучеников.

Поскольку со вторым делом всё было ясно как Божий день – кого убили, где, когда, как, кем и по чьему приказу и т.д. – Николай Алексеевич почти всё своё время (немалое) и силы (несколько ограниченные по причине слабого здоровья) потратил на расследование так называемого «царского дела».

В просторечии – дело о екатеринбургском цареубийстве… которое вовсе не факт, что имело место быть. По крайней мере, по мнению главного идеолога НСДАП (и по совместительтву, главного эксперта партии по вопросам России и СССР).

«… и если имело, то кто быз заказчиком убийства – в смысле, кто конкретно отдал приказ; кто был организатором убийства; кем были исполнители – желательно поимённо; как были убиты тогда уже бывший император, его семья и слуги и как поступили с их телами – опять же кто, когда и по чьему приказу…»

Колокольцев вдруг поймал себя на том, что смотрит на «царское дело» глазами криминальрата, причём даже не гестапо, а крипо. Типичного берлинского сыскаря, для которого дело – пусть даже «царское» – было просто расследованием не такого уж и необычного (для организованной преступной группировки, коей были большевики) заказного убийства. Со всеми стандартными составляющими – заказчиками, организаторами, исполнителями и так далее.

И тут его словно арктическим холодом обдало. Окатило просто. Ибо он вдруг вспомнил… нет, не книгу Соколова «Убийство царской семьи», которую он не читал, в силу невысокого интереса к этой теме.

А всего лишь рецензию на эту книгу (точнее, на её берлинское издание 1929 года) в «Berliner Lokal-Anzeiger», которую он был обязан читать от кокри до корки. Служба обязывала – служба секретного зарубежного агента Иностранного отдела Секретно-оперативного управления тогда ещё ОГПУ СССР.

Впрочем, ему вполне хватило. Ибо он вспомнил, что, по версии следователя Соколова, тела расстрелянных Романовых и их слуг были облиты серной кислотой и сожжены до пепла (остатки костей были измельчены).

Ровно таким же образом поступил с телами своих жертв эльзасец Густав Бернхайм (только кислота была соляная), который в 1935-36 годах успел убить 63 человека, прежде чем его не остановила оперативно-следственная зондеркоманда, которой руководил тогда ещё гауптштурмфюрер СС Роланд фон Таубе. Убивал, кстати, тоже обычно семьями.

Разоблачённый и изловленный зондеркомандой серийный убийца клялся и божился, что единственным его мотивом была алчность – он убивал и грабил богатых евреев, которых обещал переправить за рубеж в обход иммиграционных квот и драконовских нацистских иммиграционных законов.

Не помогло. Колокольцев сотоварищи быстро установили, что настоящим мотивом эльзасца был чистой воды сатанизм. Ибо каждое убийство (включая последующее сожжение тел – правда в печи, а не на костре, как, по версии Соколова, в случае Романовых) было самым настоящим (в самом прямом смысле) жертвоприношением Молоху. Сатане. Дьяволу. Люциферу. Вельзевулу. Князю Тьмы. Злейшему врагу рода человеческого.

Психологически «дело эльзасца» настолько сильно «тряхнуло» Колокольцева, что он всеми правдами и неправдами добился командировки в Испанию. Где несколько месяцев весьма успешно воевал с совершенно «посюсторонним» противником. Просоветскими республиканцами. Правда, и там ему пришлось однажды столкнуться с паранормальным… к счастью, несопоставимо менее инфернальным, чем герр (скорее, впрочем, месье) Бернхайм.

И вот на тебе, пожалуйста. Бернхайм II. Причём как минимум, в квадрате, ибо с духовной точки зрения, семья главы Российской Православной Церкви – это вам не богатые немецкие евреи. Тут инфернальная энергетика массового убийства (убийство одиннадцати человек есть массовое убийство по определению) просто зашкаливает. За все мыслимые и (скорее) немыслимые пределы…

Колокольцеву немедленно, категорически и просто нестерпимо захотелось, чтобы ответ на первый «если» рейхсфюрера оказался категорически отрицательным.

Рейсхфюрер бесстрастно и невозмутимо продолжал:

«Если же окажется, что имела место инсценировка, то необходимо выяснить её цель; кто её заказал, организовал и осуществил; была ли это постановка или массовое убийство. И если последнее, то кто был убит, с какой целью, кем, что стало с телами и так далее…»

Глубоко вздохнул – и продолжил:

«Если имела место инсценировка, то необходимо выяснить местонахождение Романовых, встретиться с ними и передать им наше предложение…»

Колокольцев изумлённо уставился на рейхсфюрера. Ибо такого поворота он с совершенно не ожидал. Он, конечно, уже давно привык к «сюрпризам от Генриха Гиммлера», но представить себе такое даже у него (между прочим, профессионального журналиста и разведчика) просто не хватило бы воображения.

Суть предложения ему объявнил почему-то Альфред Розенберг. Видимо, как главный эксперт по «восточным вопросам».

«Война с еврейско-большевистским СССР неизбежна. И потому, что скорее даже рано, чем поздно, СССР нападёт на Германию и на Европу…»

Колокольцев согласно кивнул. Ибо уже направил рейхсфюреру (и не только ему) уже не одну аналитическую записку, в которой убедительно докзывал неизбежность римейка (тоолько уже на качественно ином военно-промышленном уровне) «освободительного похода в Европу» образца 1920 года. Когда только «чудо на Висле» спасло старушку от большевистской оккупации.

«… и потому, что германскому народу необходимо жизненное пространство. А заполучить его можно только на Востоке. На Украине, в первую очередь…»

Колокольцев снова кивнул. Ибо уже давно прекрасно понимал (хотя и помалкивал), что неизбужная в будущем война между Германией и СССР будет «зеркально-симметричной».

Иными словами, колониальной с обеих сторон. А победит в ней – скорее всего – тот, кто ударит первым. Хотя даже в случае, если Гитлер успеет раньше, его шансы Колокольцев оценивал примерно в 40/60.

По причине гигансткой территории, а также природных и человеческих ресурсов СССР – а также существенных преимуществ большевистской идеологии перед национал-социалистической. Которые, в частности делали военный союз «западных демократий» с СССР хоть и маловероятным, но возможным – а вот с Третьим рейхом невозможным категорически.

Рейхсляйтер уверенно продолжал:

«Фюрер многократно заявлял, что мы намерены воевать не с Россией – а с еврейским большевизмом. Кроме того, мы прекрасно понимаем – и командование вермахта тоже – что даже завоевать столь гигантскую территорию, как Россия, невозможно. Даже до Урала. Не говоря уже о том, чтоы её контролировать…»

«Разумно» – подумал Колокольцев. Но, разумеется, промолчал.

Розенберг продолжал:

«Поэтому даже в долгосрочной перспективе нас вполне устроит реанимация – ну, или реинкарнация – Брестского мира…»

Согласно которому Россия теряла Украину, Польшу, Прибалтику (Латвию, Литву и Эстонию), а также часть Белоруссии.

«… разумеется, при полном уничтожении большевизма и его инфраструктуры»

Что полностью совдало с желаниями Романовых.

«… а также высылке российских евреев… ну, например, в Сибирь…»

И это полностью соответствовало желаниям просто чудовищно юдофобской венценосной семьи.

«Вы считаете возможным восстановление Романовых на российском троне?» – осторожно спросил Колокольцев. Ибо уж больно фантастическим представлялось предложение Гиммлера-Розенберга…

Рейхсляйтер кивнул:

«Если они выжили и находятся в безопасности – и в пределах нашей досягаемости, то да.»

И объяснил:

«Для любого из Романовых восстановление Российской Империи – и собственной власти – пусть даже в границах Брестского мира несопоставимо лучше, чем оставить страну под гнётом большевиков. Уничтожение большевизма, полное изгнание евреев из европейской России – здесь наши интересы тоже совпадают»

Глубоко вздохнул – и продолжил:

«Ещё один мощный стимул – возможность официально воскреснуть из мёртвых…»

«Как Вы собираетесь подтвердить их личность?» – заинтересованно осведомился Колокольцев. «Кайзера попросить?»

Бывший кайзер Германии Вильгельм II был двоюродным братом Николая II и поэтому очень близко знал и его, и его семью. В настоящее время он проживал в голландском Доорне и явно не имел ничего против восстановления кузена на российском престоле. Ибо большевиков (как, кстати и любую демократию) просто на дух не переносил.

Рейхсляйтер кивнул: «Да, конечно, но не только его. В мире вполне достаточно тех, кто и Романовых знал лично, и в восстановлении их на престоле заинтересоваn весьма…»

Колокольцев согласно кивнул. Розенберг продолжал:

«Народ России привык к авторитарной власти – никакую демократию он не принял и не примет. А поскольку все в России уже поняли, что большевистское лекарство несопоставимо хуже монархической болезни…»

«… то подавляющее большинство граждан с огромным облегчением и благодарностью воспримет замену «красного» монарха на чёрно-бело-золотого…»

«Красного Тамерлана» Иосифа Сталина на Николая Романова – или кого-то из его детей.

Рейхсляйтер продолжал:

«С чисто юридической точки зрения отречение Николая II, мягко говоря, не бесспорно и потому сравнительно легко может быть отменено. Ему сейчас всего лишь семьдесят; он всегда был весьма крепкого здоровья, поэтому у меня нет сомнения, что ещё лет десять он вполне может очень даже успешно править страной… особенно если превратить её в конституционную монархию наподобие Второго рейха…»

Колокольцев снова кивнул. Пауль фон Гинденбург был избран главой германского государства (полудиктатором фактически) в 78 лет. И девять лет в высшей степени успешно руководил страной в сложнейший и тяжелейший период её истории.

«Даже если с ним что-либо случится, а Алексей рано умрёт – хотя гемофилия хоть и не излечима, но может быть вполне контролируема – закон о престолонаследии позволяет, ввиду пресечения мужской линии…»

«А если не позволит, зондеркоманды СС позаботятся, чтобы позволил» – мрачно подумал Колокольцев. Но, разумеется, промолчал.

«… возвести на престол одну из великих княжон»

«Старшую?» – предположил Колокольцев. Имени не назвал, ибо, честно говоря, даже не помнил, сколько дочерей было в царской семье. Помнил только, что младшую (вроде бы) звали Анастасия. И то только по причине всемирного скандала с самозванкой Анной Андерсен.

Розенберг покачал головой:

«Младшую. Великую княжну Анастасию. Анастасию Первую»

«Почему младшую?» – удивился Колокольцев. Рейхсляйтер неожиданно уважительно объяснил:

«Анастасия – которая терпеть не могла, когда её называли Настей – с самого детства вертела всей семьей как хотела. И не только семьей. Причём настолько энергично, что… в общем, её энергией всё Царское Село осветить можно было. Доминатрисса par excellence – несмотря на свой тогда ещё юный возраст…»

Сделал многозначительную (в стиле Рейнгарда Гейдриха) паузу и продолжил:

«После отречения отца – и особенно после Октябрьского переворота – она люто возненавидела Россию. Постоянно думало о том, как бы сбежать – сначала из Тобольска, потом из Екатеринбурга – выбраться за границу, добраться до Германии и задать лютого перцу большевикам… и вообще России…»

«Впрочем» – усмехнулся Розенберг, «насколько мне известно, все царские дети – включая тяжело больного наследника – относились к России примерно так же…»

«Не иначе Анастасия Грозная заразила» – подумал Колокольцев. «Маленький бесёнок… в общем, наш человек, похоже»

Рейхсляйтер продолжал:

«Ей сейчас тридцать восемь – если она выжила конечно. Очень хороший возраст для восхождения на российский престол…»

Екатерина Великая стала российской императрицей в тридцать три. Елизавета Петровна в тридцать два. Екатерина Первая в сорок один. Анна Иоанновна в тридцать семь. Так что, по статистике, действительно очень хороший…

«Вторая часть предложения…» – продолжил Розенберг. И неожиданно замолчал. Затем обратился к Колокольцеву с, в общем-то, вполне ожидаемым вопросом:

«Вы что-нибудь слышали о так называемом золоте Романовых?»

«Только краем уха» – улыбнулся Колокольцев. «Читал где-то когда-то, что якобы за пределами России находятся ликвидные активы Романовых – золото, драгоценные камни и так далее в размере, сопоставимом с золотым запасом России на 1917 год. Активы, которые были вывезены то ли непосредственно до революций 1917 года, то ли после…»

Рейхсляйтер глубокомысленно вздохнул:

«Не совсем так. Император – единственный, кто мог отдать приказ о вывозе золота Романовых – до самого ультиматума генералов категорически не верил, что его могут вынудить отречься от престола. Поэтому и не отдал такой приказ… который, кстати, не факт, что был бы выполнен, учитывая полный развал системы управления императорской Россией…»

Сделал «гейдриховскую паузу» – и продолжил:

«И уж, тем более, было совершенно нереально организовать вывоз золота ни после февральской революции, ни, тем более, после октябрьской. Ибо уж очень исчезающе малым было количество верных государю после его отречения…»

Колокольцев кивнул: «Согласен». Главный идеолог НСДАП продолжал:

«Нет, это было сделано гораздо раньше, если верить некоторым осведомлённым слухам. Если быть точным, то в 1826 году…»

«Почему в 1826-м?» – удивился Колокольцев. «Господа декабристы так напугали государя императора Николая Павловича?»

«Напугали» – кивнул Розенберг. «А поскольку Николай I всегда следовал принципу лучше перебдеть, чем недобдеть…»

«… то вскоре после подавления восстания декабристов распорядился вывезти за рубеж достаточные средства из золотого запаса Романовых, чтобы профинансировать возвращение себе российского престола… если его таки свергнут, но ему удастся сбежать…» – закончил за рейхсляйтера Колокольцев.

Даже в случае свержения с престола Николай I явно надеялся на лучшую судьбу, чем постигшая и его отца (Павла I) и официального деда (Петра III), убитых заговорщиками.

 «Поэтому» – величественно (он вообще был весьма импозантным персонажем) продолжал Розенберг, «вторая часть нашего предложения состоит в том, чтобы использовать часть этих средств по назначению…»

«… то есть, на финансирование возвращения Романовых на престол» – снова закончил за него Колокольцев. «Силами вермахта и ваффен-СС…»

Рейхсляйтер кивнул: «Именно так»

Колокольцев вздохнул: «Хорошо, с этим понятно. Эта часть задания мне кристально ясна. Сначала выяснить, была ли царская семья действительно убита. Если это так, то моё задание выполнено. Если семья выжила, то необходимо её найти – и передать ей предложения от имени Германского рейха…»

«И убедить принять это предложение…» – металлически-бесстрастным голосом добавил Гиммлер.

Колокольцев изумлённо уставился на него. Рейхсфюрер объяснил:

«Как бы Романовы ни ненавидели большевизм и большевистский СССР, ни с кем из здесь присутствующих разговаривать они не будут…»

«В силу вашей чересчур инфернальной репутации?» – улыбнулся Колокольцев.

«Скорее в силу, скажем так, некоторых особенностей идеологии национал-социализма» – поправил его Розенберг.

«А со мной будут?» – удивлённо спросил Колокольцев.

«Будут» – уверенно ответил Гиммлер.

«Почему вы так в этом уверены?» – по прежнему удивлённо осведомился Колокольцев.

«Потому» – заговорщически улыбнулся Гейдрих, «что ты достаточно независим от нас, чтобы стать приемлемым визави для Романовых…»

«Ибо и к национал-социализму относишься неоднозначно – хоть и вступил в партию, причём ещё до 1933 года – и работаешь не только на нас» – уточнил Гиммлер. «Но ещё и на Святой Престол… и на наших общих знакомых»

По лицу Розенберга было видно, что упоминание «общих знакомых» его удивило. Иными словами, что знакомыми рейхсляйтера эти неназванные по именам персонажи точно не были.

«Ладно, поверю» – усмехнулся Колокольцев. «Допустим, мне удастся договориться с Романовыми – точнее, убедить их принять ваше предложение. Что дальше? Как         убедить в этом фюрера?»

«Это уже наша забота» – улыбнулся рейхсфюрер. «Моя и группенфюрера Гейдриха. Впрочем,» – ещё более заговорщически, чем последний, улыбнулся Гиммлер, «возможно, и твоя тоже…»

Как ни странно, в этом Гиммлер был прав. Ибо Адольф Гитлер действительно не раз и не два прислушивался к мнению Колокольцева. Однажды тот с трудом отбился от попадания в ближний круг фюрера. Из которого возврата во внешний мир уже не было…

«После того, как будут достигнуты все договорённости» – объявил Розенберг, «вы станете чрезвычайным и полномочным представителем рейха при дворе Романовых. В ранге статс-секретаря…»

То есть, генерал-полковника дипломатической службы. Неплохой такой прыжок вверх для пока что всего-навсего майора СС. Есть над чем подумать…

«Что же касается второй части моего задания» – недоумённо заявил Колокольцев, «то мне категорически непонятно, в чём состоит его важность для рейха…»

Колокольцев относился к тем оперативникам, которые знали цену себе, своему времени и своим силам. И потому выполняли задание только если чётко представляли себе его важность для страны, организации и так далее.

Слепое выполнение приказа – это не про них точно. Ни Гиммлеру, ни Гейдриху это, разумеется, не нравилось совсем. Но приходилось терпеть, ибо Колокольцев был выше любого другого оперативника СС даже не на голову – а минимум на две.

«Особенно мне непонятен» – спокойно и бесстрастно продолжал Колокольцев, «вопрос о том, кто отдал приказ об убийстве Романовых – если таковое имело место, конечно…»

И объяснил:

«Я очень хорошо знаю (работа у меня такая), как устроены и работают и работали и ВКП(б), и советское государство, и его спецслужбы. ВЧК-ОГПУ-НКВД и всё такое прочее. И поэтому ответ на этот вопрос совершенно однозначен и никаким иным быть не может. В то время в Советской России такой приказ мог отдать только один человек – предсовнаркома и де-факто глава ВКП(б) Ленин»

Сделал небольшую паузу – и продолжил:

«Местная власть такое решение принять не могла, ибо вопрос о судьбе царя – пусть и бывшего – находился не в её компетенции. А только и исключительно в компетенции Совнаркома.

За такое самоуправство в большевисткой системе однозначно полагалась пуля в затылок – без вариантов. Причём к большевикам нужно было ещё выбраться – а попадание в руки армии Комуча гарантировало расстрельную стенку…»

Глубоко вздохнул – и продолжил:

«Яков Свердлов такой приказ тоже отдать не мог, ибо возглавляемый им ВЦИК просто не имел на это права. ВЦИК хоть и именовал себя «исполнительным», однако на деле был этаким «большевистским парламентом».

Иными словами, выполнял законодательные функции, а функции исполнительные – к которым относилось решение о расстреле царской семьи – выполнял только и исключительно Совнарком. Так что остаётся только Ленин – фактический диктатор Советской России…»

«Или вы не согласны?» – обратился он к Розенбергу.

Рейхсляйтер пожал плечами:

«14 марта 1613 года в Троицком соборе Ипатьевского монастыря в Костроме был совершён торжественный обряд призвания на царство Михаила Романова, положивший начало династии Романовых.

По общепринятой версии судьбы семьи Романовых, династия Романовых закончилась – точнее, была ликвидирована – в ночь с 16 на 17 июля 1918 года в Ипатьевском доме в Екатеринбурге. Вы верите в такие совпадения?»

«Не верю» – честно и уверенно признался Колокольцев.

Розенберг удовлетворённо кивнул. «И я не верю». И задал совершенно естественный и логичный вопрос:

«А во что вы верите в данном контексте?»

«Я не верю» – улыбнулся Колокольцев. «В данном контексте вера не по моей части совсем. Я убеждён, не сомневаюсь, что решение о физической ликвидации Николая Романова и его семьи было принято не позднее, чем за несколько дней до того, как их поместили в Ипатьевский дом…»

«Точнее, за несколько дней до того, как Ипатьева и его семью (и его контору, которая располагалась на первом этаже), грубо говоря, выселили из дома – в лучших традициях Совесткой власти. Дабы подготовить оный к приёму ссыльных – практически заключённых – Романовых…»

Колокольцев кивнул: «Согласен»

«Проблема в том» – ожидаемо загадочным тоном произнёс рейхсляйтер, «что Ипатьева с семьёй и конторой выселили из его особняка 27 апреля 1918 года…»

Сделала театральнейшую паузу (точно у Гейдриха научился) – и, как говорится, сбросил очередную бомбу. На полтонны гексогена, не меньше:

«А согласно многочисленным документальным свидельствам  и показаниям очевидцев, Ленин как минимум до начала июня – когда было принято решение о ликвидации брата царя Михаила – не принял окончательного решения о судьбе царской семьи…»

Сделал ещё одну тетральную паузу – и сбросил ещё одну «бомбочку»:

«Более того, ровно в то самое время, когда Ипатьева выселяли из дома, большевистский Центр в лице, внимание, Свердлова… потребовала от уральского руководства гарантий безопасности царской семьи.

И лишь после того, как гарантии были даны, Свердлов подтвердил данное ранее распоряжение везти Романовых на Урал. При этом «уральским товарищам» ясно дали понять, что за безопасность царской семьи они отвечают головой…»

Победоносно-заговорщически улыбнулся и задал ещё один очеыидный вопрос:

«Выводы?»

Колокольцев задумался. Через минуту или около того остторожно ответил:

«Наиболее логичное объяснение состоит в том, что решение о ликвидации Романовых приняла некая Сила, которая была твёрдо намерена уничтожить царскую семью – причём сделать это убийство максимально ярким… я бы даже сказал, мощным…»

Глубоко вздохнул – и продолжил:

«Кроме того, эта Сила совершенно не боялась чётко, ясно и публично заявить о своих намерениях – ибо вряд ли кто-либо мог поверить в такое совпадение. И была совершенно уверена, что сможет убедить, заставить, вынудить такой крепкий орешек как Ленина, отдать приказ об уничтожении царя и его семьи…»

Рейхсляйтер удовлетворённо кивнул. Однако продолжил – очередным вопросом:

«В официальном списке погибших – строго говоря, исчезнувших – ничего не удивляет?»

Колокольцев снова задумался… затем осторожно ответил:

«Не совсем понятно… точнее, совсем непонятно, зачем нужно было растреливать доктора и слуг. Романовых понятно зачем – чтобы покончить с династией Романовых, чтобы не произошло как во Франции после Наполеона…»

21 сентября 1792 года в результате Великой французской революции монархия Бурбонов была низложена. Однако уже 7 июля 1815 года Бурбоны вернули себе и монархию, и французский трон, на который взошёл младший брат казнённого короля Луи-Станислас-Ксавье.

Ставший очередным Людовиком на троне (18-м, если быть более точным). Ибо, в отличие от Романовых, Бурбоны разнообразием в выборе королевских имён не отличались. Ну, или же просто берегли некую традицию… которая, однако, привела к печальным последствиям для 16-го и его жены.

«А вот со слугами совершенно непонятно. В чём они настолько провинились перед новой властью, что их, как говорят в России, пустили в расход? Ибо с социальным происхождением всё в порядке вроде – слуги… и вообще персонажи безобиднее некуда»

«Идеи есть, почему?» – в высшей степени заинтересованно обратился он к рейхсляйтеру. Будучи полностью, стопроцентно уверенным, что очень даже есть.

Розенберг кивнул:

«Есть, конечно. Их расстреляли потому, что нужно было набрать двенадцать жертв. По официальной версии, были расстреляны одиннадцать человек, однако есть не одно свидетельское показание, согласно которым поваров было не один, а два – и обоих расстреляли…»

«Почему двенадцать?». Колокольцев был неприятно удивлён этой информацией – и это было ещё очень мягко сказано. Ибо явно запахло ритуальным убийством… точнее, реинкарнацией Густава Бернхайма. Только этого ему не хватало…

Розенберг невозмытимо продолжал:

«Согласно официальной версии, подкреплённой многочисленными свидетельскими показаниями, убийство в Ипатьевском доме – хотя и не факт, что Романовых – произошло примерно в три часа ночи…»

Колокольцев похолодел. Ибо был достаточно сведущ в демонологии, чтобы знать, что в три часа ночи начинается так называемый «час демонов» – или даже «час Дьявола». Согласно классической христианской демонологии (точнее, соответствующей булле Папы Римского Пия IV, изданной в 1560 году), именно в это время суточная активность демонических сил достигает своего пика.

Поэтому именно в это время сатанисты совершают человеческие жертвоприношения…

Что немедленно и подтвердил главный идеолог НСДАП:

«… а подготовка убийства началась ровно в полночь. Как и положено при сатанинском жертвоприношении…»

«Час от часу не легче» – мрачно подумал Колокольцев. Подозревая, что это ещё не всё. Далеко не всё.

Рейхсляйтер – ожидаемо обеспокоенным тоном – продолжал:

«Расчленение трупов с последующим сожжением на открытом огне –чисто сатанистская практика. С точки зрения политической целесообразности для большевиков было куда разумнее сжечь трупы в какой-нибудь городской котельной (в любом доходном доме была такая – не говоря уже о пекарнях и о печах металлургического завода). А пепел… ну, например, в Исеть спустить…»

Ибо место сожжения трупов Романовых будет неизбежно обнаружено – и станет местом тайного паломничества монархистов. А именно этого большевики всячески стремились избежать… кстати, по этой причине паровозная топка была бы, пожалуй, наилучшим решением. Или корабельная – по реке Исеть много чего на угле ходило…

И это было ещё далеко не всё. Ибо главный идеолог НСДАП нарочито-бесстрастно продолжил:

«Согласно официальной версии, ликвидация семьи Романовых началась 13 июня 1918 года. Началась с убийства брата бывшего царя – несостоявшегося государя императора Михаила II. A закончилась 18 июля – на следующий день после событий в Екатеринбурге. Убийством Елизаветы Фёдоровны – сестры императрицы… и ещё пяти членов дома Романовых…»

Колокольцев молчал, не понимая, к чему и куда клонит рейхсляйтер. Розенберг продолжал:

«В 1918 году 18 июля по григорианскому календарю соответствовало девятое ава (Тиша бе-ав) по календарю иудейскому. Девятое ава – это последней день ежегодного трёхнедельного еврейского траура по разрушенным Первому и Второму Иерусалимским храмам…»

Сделал многозначительнейшую паузу – и продолжил:

«Таким образом, окончание ликвидации семьи и династии Романовых – отъявленных антисемитов…»

Россия была, пожалуй, наиболее антисемитской страной Европы – даже слово «погром» из русского языка.

«… совпавшее с последним днём еврейского траурного поста…»

«… символизирует начало возрождения еврейского народа благодаря ликвидации династии его убеждённых и последовательных гонителей» – закончил за рейхсляйтера Колокольцев.

Прекрасно осознав, что это открытие – озвученное главным идеологом НСДАП в присутствии рейсфюрера СС и шефа полиции безопасности и СД Третьего рейха – не сулило ничего хорошего евреям Большой Германии (сиречь Германии, Австрии и уже полностью аннексированной Чехословакии). А то и всей Европы. Совсем.

Особенно вкупе с длинным перечнем евреев-большевиков России и Европы… и их многократно документально подтверждённых злодеяний.

Но и это было ещё не всё. Далеко не всё. Ибо Альфред Эрнст Розенберг продолжал:

«Иван Александрович Сергеев – второй следователь по делу об исчезновении царской семьи – обнаружил на стене подвала, в котором, по официальной версии, была расстреляна царская семья, надпись на немецком языке, которая гласила:
В эту ночь Валтасар был убит своими подданными…»

«Гейне?» – это был не вопрос Колокольцева, а декларация общеизвестного факта.

«Гейне» – эхом потвердил главный идеолог НСДАП. «Двадцать первая строфа из стихотворения Валтасар, если быть более точным…»

Сделал многозначительную паузу – и продолжил:

«Два момента обращают на себя внимание. Во-первых, Гейне – по крови еврей…»

И поэтому был немедленно запрещён нацистами после прихода последних к власти.

«… а, во-вторых, вавилонский царь Валтасар или Бальтазар – согласно Талмуду и Мидрашу – был отъявленным антисемитом и весьма последовательным гонителем еврейского народа…»

В принципе, почти что то же самое можно было сказать и о Николае II и о его семье (если в случае последних ограничиться лишь лютой юдофобией).

«… и потому был убит еврейскими мстителями, чаша терпения которых явно переполнилась»

И это открытие главного идеолога НСДАП точно не сулило ничего хорошего евреям Германии и Европы. Но и это было ещё не всё.

Ибо Альфред Розенберг продолжал:

«В начале марта 1919 года, вскоре после вступления в должность следователя по делу об исчезновении царской семьи – ибо тела так и не были найдены – Николай Алексеевич Соколов обнаружил на стене подвала Ипатьевского дома (по официалной версии, места убийства царской семьи) загадочную надпись из четырёх символов…»

«Этого ещё не хватало» – в высшей степени обеспокоенно подумал Колокольцев. Но промолчал. Рейхсляйтер продолжал:

«Первые три символа вроде бы опознаны как вариации буквы ламед – двенадцатой буквы еврейского алфавита…»

Колокольцева это уже не удивляло. Розенберг продолжал:

«… на иврите, а также арамейском и греческом алфавите…»

«При чём тут греки?» – мысленно удивился Колокольцев. Но промолчал, ибо весьма обоснованно подозревал, что ни у Розенберга, ни у Гиммлера, ни у Гейдриха ответа на этот вопрос и близко не было.

Главный идеолог НСДАП продолжал:

«Четвёртый символ – косая черта, которая обозначает… непонятно что, на самом деле. Некий Михаил Владимирович Скарятин – оккультист, исследователь Каббалы и египтолог, проживший аж двадцать лет в Египте, расшифровал эту короткую надпись как Здесь глава религии, народа и государства был убит. Приказ выполнен»

«Он как-нибудь обосновал эту расшифровку?» – недоверчиво осведомился Колокольцев. Ибо уж слишком это уж выглядело… высосанным из пальца, притянутым за уши, взятым с потолка… и так далее.

Розенберг кивнул:

«В брошюре с характерным названием Жертва, изданной в 1925 году в Париже на русском языке поl псевдонимом Энель, Скарятин заявил, что алфавиты обозначают религию (иврит), народ (арамейский) и государство (греческий)…»

«Теперь понятно, откуда тут греки» – с облегчением подумал Колокольцев. Но промолчал. Рейхляйтер продолжал:

«Согласно одному из раввинических толкований…»

Едва ли не главный антисемит Третьего рейха явно не пожалел времени на тщательное изучение «экзистенциального врага арийской расы». ,

«…. верхняя часть буквы ламед, символизирующая духовные сферы, поднимает за собой свою нижнюю часть (символ материального мира), которая также увлекается вверх. Поэтому буква может являться символом помазанника божьего – главы религии, народа и государства…»

Коим вполне официально являлся российский император.

Розенберг продолжал:

«Согласно еврейской традиции, перевёрнутая буква означает уничтожение. Разрушение. Смерть. Гибель. А косая черта – выполнение приказа…»

Колокольцев кивнул: «Понятно»

«Большевики – отъявленные материалисты. Убеждённые. Оголтелые» – уверенно заявил Гиммлер. «Никто никогда не смог уличить их ни в оккультизме, ни даже в символизме. Не говоря уже о поклонении Дьяволу…»

Колокольцев кивнул. Рейхсфюрер уверенно продолжал:

«Поэтому из озвученного рейхсляйтером Розенбергом…»

Генрих Гиммлер тоже имел партийное звание рейхсляйтера, однако предпочитал это не афишировать. Ибо уже давно и упорно превращал свои СС в «государство в государстве». В котором НСДАП была совершенно лишней.

«… следует единственно возможный вывод. В большевистском государстве… точнее, в большивистской системе…»

Которая включает в себя государство, партию, спецслужбы, армию и т.д.

«… действует в высшей степени загадочная Третья сила, имеющая неясные нам цели, обладающая немалой властью в Советской России и представляющая собой тщательно законспирированную организацию оккультистов. Сатанистов. Дьяволопоклонников»

«Почему третья» – удивился Колокольцев.

Рейхсфюрер пожал плечами:

«Первая сила – мировое еврейство. Заказчик всего этого большевистского безобразия. Вторая – собственно большевики. Инструмент мирового еврейства в его войне с арийской расой»

Насчёт «мирового еврейства» у Колокольцева были, мягко говоря, очень серьёзные сомнения. Сомнения не в существовании еврейской нации – в этом он как раз нисколько не сомневался – а в наличии у этой нации «мирового еврейского правительства», способного существенно влиять на «официальные» правительства. И уж точно в способности оных вести какую-либо войну с Третьим рейхом – не говоря уже о всей «арийской расе». Тем более, войну экзистенциальную.

«Как я уже говорил» – спокойно и бесстрастно заявил Розенберг, «война с еврейско-большевистским СССР – и с мировым еврейством – неизбежна…»

Насчёт «еврейского большевизма» у Колокольцева тоже были немалые сомнения. Ему было гораздо ближе определение, которое дал большевизму (российскому марксизму) прославленный российский генерал Лавр Георгиевич Корнилов: «Большевизм – это гремучая смесь русской сивухи с пойлом из Карла Маркса». В которой еврейская «пейсаховка» – изюмная водка – если и присутствовала, то в малых количествах.

«А чтобы победить в этой экзистенциальной войне» – всё так же спокойно и размеренно продолжал главный идеолог НСДАП, «нам необходимо очень чётко себе представлять, к кем и с чем нам предстоит воевать»

«Поэтому» – резюмировал рейхсфюрер СС, «нам – кстати, и тебе тоже…»

Рейхсфюрер обращался к Колокольцеву то на «вы», то на «ты», что для просто помешаннного на порядке и правилах рейхсфюрера было совершенно нехарактерно. Колокольцев сначала пытался выявить в этих переходах какую-либо систему, однако это ему так и не удалось.

 «… действительно жизненно необходимо получить достаточно полную информацию об этой загадочной Третьей силе…»

«… для её полного уничтожения» – неожиданно закончил за него Розенберг.             

«Поэтому» – невозмутимо закончил Гиммлер, «та часть твоего задания, которая касается этой Третьей силы, гораздо важнее для нас, чем выяснение судьбы царской семьи. И даже переговоры с Романовыми – если они выжили, конечно…»

 «Потому, что без соглашения с Романовыми войну с большевизмом можно выиграть, а без уничтожения Третьей силы нет?» – улыбнулся Колокольцев.

Розенберг кивнул: «Мы всегда сможем создать новую династию, которая заменит Романовых. Заменили же Романовы Рюриковичей после Смутного времени…»

Колокольцев согласно кивнул. И уже приготовился задать последний – по времени, не по важности – вопрос… как вдруг выяснилось, что «бомбардировка имени Розенберга» ещё не закончилась. Далеко не закончилась.

«Я не хочу даже пытаться влиять на ваш вердикт относительно всех перечисленных рейхсфюрером вопросов…»

Розенберг неожиданно запнулся. Затем продолжил:

«… но одним своим выводом поделиться считаю необходимым»

Глубоко вздохнул и уверенно заявил:

«Выжила ли царская семья или была убита – неясно. Я склонен считать, что выжила… но это сейчас неважно. Важен другой факт… точнее, мой вывод, который я считаю установленным фактом»

Сделал многозначительную паузу – и продолжил:

«У меня нет ни малейшего сомнения в том, что в ночь с 16 на 17 июля 1918 года… точнее, в три часа ночи 17 июля в так называемом Ипатьевском доме действительно были убиты двенадцать человек.

Романовы это были или другие люди – причём далеко не факт, что другая семья – неважно. Важно, что они были убиты, а их тела уничтожены в полном соответствии с правилами жертвоприношения Сатане»

«Похоже на правду» – мрачно подумал Колокольцев. Но промолчал. Рейхсляйтер продолжал:

«Второй факт, который я считаю важным в вашем расследовании…»

Розенберг снова запнулся, словно не без труда собираясь с мыслями.

«… касается судьбы последнего следователя по делу об исчезновении царской семьи. Николая Алексеевича Соколова…»

Сделал «гейдриховскую паузу» и сбросил очередную «бомбочку» – на этот раз небольшую:

«Соколов до самого последнего дня продолжал расследование гибели царской семьи – видимо, для него не всё было окончательно ясно. Хотя у него были проблемы с сердцем, скоропостижной кончины ничто не предвещало…»

Очередная театральная пауза.

«Однако 24 ноября 1924 года он был обнаружен мертвым в Париже, куда приехал по делам расследования из свого дома в Сальбри – это примерно 160 километров от столицы Франции. Официально было объявлено, что он умер от инфаркта, однако на самом деле причина смерти не была установлена…»

Глубоко вздохнул – и добавил ещё одну «бомбочку»:

«Его ныне всемирно знаменитая книга Убийство царской семьи, которую он написал по результатам своего расследования, вышла уже после его смерти. Однако впоследствии было установлено, что его книга была, мягко говоря, капитально отредактирована неустановленными лицами…»

«Если не вообще переписана» – мрачно подумал Колокольцев. «Почему-то меня не удивляет…»

«Отравлен ОГПУ?» – со знанием дела осведомился он. Ибо прекрасно знал, что его коллеги из Иностранного отдела Секретно-оперативного управления ОГПУ при СНК СССР могли провернуть и не такое.

Розенберг покачал головой: «Вряд ли. Ибо, согласно изложенной в книге Соколова версии, приказ о расстреле Романовых был отдан из Москвы – а это совсем не тот вывод, который хотели бы увидеть в ОГПУ»

«Пожалуй» – согласился Колокольцев.

«Истинную причину смерти Соколова тоже неплохо было бы установить» – заметил рейхсфюрер СС.

«Ибо тоже может быть замешана Третья Сила?» – усмехнулся Колокольцев.

Гиммлер пожал плечами, но промолчал.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ