Прощение. Рассказ - исповедь

Сколько себя помню – всегда обижалась на маму. Большая разница в возрасте, отсутствие точек соприкосновения в интересах, непринятие моих увлечений, вспыльчивость и физическое насилие: факторы, которые отнюдь не позитивно способствовали нашему близкому общению. Чем больше я пыталась в детстве приблизиться к маме, тем больше отторжения получала. Часто бывало, когда я нуждалась в нежности и лезла к маме с объятиями, она только отмахивалась от меня. Я не знаю и до сих пор не понимаю причин такого поведения, но с годами я всё дальше и дальше отдалялась от неё. В итоге, к моим пятнадцати- шестнадцати годам между нами была огромная пропасть.

Мама часто была строгой и недоступной женщиной с суровым, не терпящим возражения характером. Зачастую она, не подумав, произносила слова, ранившие меня до глубины души, и в моменты ссор казалось, будто мама не видит ни одной хорошей черты во мне - своей дочери. Долгие годы подобное общение было для меня тяжёлым бременем, но я несла эту ношу, не имея возможности или что-то изменить, или же сбросить её. Часто мама обвиняла меня в чёрствости и эгоизме, в то время, когда мне просто не хватало её тепла и участия. Доказывать что-то было делом напрасным и бесполезным, и я обижалась и даже обозлялась, и уходила глубоко в себя и свои мысли.

Если маме что-то не нравилось в моём поведении или словах, или даже молчании, которое воспринималось, как игнор, а иногда, каюсь, им и являлось, мама хваталась за ремень, палку или что-то другое, попавшее под руку. В детстве я покорно ложилась на кровать и позволяла отхлестать себя за провинность, но будучи подростком стала сопротивляться и защищаться и, если успевала, старалась спрятаться и закрыться в своей комнате, не пуская туда маму. Мама злилась ещё больше, лишала меня подарков, сладостей и иногда даже ужина, но честь моя оставалась незапятнанной, а тело здоровым и непобитым. К моим пятнадцати я всеми фибрами души ненавидела насилие в любом виде. Мне хватило и психологического, и тем паче физического насилия в своей жизни. Ещё в те свои юные годы я твёрдо решила, что никогда не буду воспитывать своих будущих детей с помощью рукоприкладства.

Мне всегда казалось, что я не была проблемным ребёнком, и особых хлопот родителям не доставляла. Но будучи в старшем возрасте я часто оборачивалась назад и, вспоминая своё детство, анализировала свои поступки. Иногда я начинала понимать свою маму и почему порой ей не хватало на меня терпения и любви. Конечно, это тоже не оправдывает проявленной жестокости, но всё же. 
В шесть лет я влюбилась в своего одногрупника по детскому саду. Мы решили пожениться и он, как юноша ответственный и сознательный предложил мне переехать к нему с вещами на выходных.

Напоминаю, нам было шесть лет!

Сказано – сделано! И в ближайшую субботу, я, собрав все свои нехитрые пожитки в две большие коробки, направилась в дом жениха. Ой, сейчас это так нелепо и смешно звучит, но в то время это показалось мне целым приключением.
Я часто бывала в гостях у этого мальчика, и его мама очень хорошо ко мне относилась, поэтому мы сразу решили, что она не будет против. В этот день моя мама была на работе, а папа отдыхал дома, крепко спал.

Рано утром, часов в девять, я осторожно начала вытаскивать коробки с вещами из детской в прихожую. Папа был в спальне, которая располагалась рядом с моей комнатой и мне нужно было проскочить с двумя большими и тяжёлыми коробками мимо так, чтобы его не разбудить. Действовала я, как заправский шпион: осторожно шаг за шагом, сантиметр за сантиметром я продвигалась мимо спальни, стараясь не шуметь. Было сложно, но я справилась.

Я и сейчас помню, как тяжело мне дался этот переезд.

Вот представьте себе: маленькая шестилетняя девочка попеременно тащит по улице две большие коробки. Естественно, ей тяжело и неудобно, она устаёт, и от бессилия и обиды периодически хнычет, но упорно идёт вперёд. Благо, идти было недалеко – в соседний дом, правда, на пятый этаж без лифта. И, оцените мою настойчивость: я дошла до своей цели, не передумав и не потеряв ничего по дороге.

Сказать, что мама мальчика удивилась, увидев на пороге подружку сына с коробками, не сказать ничего. Вместе с моим женишком мы затащили коробки в квартиру и быстренько, пока мама мальчика была занята на кухне, разложили в его шкафу все мои вещи. Мы были довольны результатом. Всё, я официально переехала.


Хотела бы я сейчас заглянуть в глаза этой женщине, которая вечером, увидев мою аккуратно сложенную девчачью одежду в шкафу сына, отчитала нас и заставив нас сложить обратно в коробки все вещи, выставила меня за порог. Закончилась моя семейная взрослая жизнь толком не начавшись. И я от безнадёги, понимая, что домой возвращаться и стыдно, и страшно, не придумала ничего более дельного как разреветься, сидя на холодных ступеньках.

Сотовых телефонов в те годы не было, интернета тоже. Интересно, что мама мальчика не догадалась позвонить родителям несостоявшейся невестки и предупредить, что я нахожусь в её доме. Просто выставила ребёнка за дверь.
Как оказалось позже, мои папа и бабушка на протяжении многих часов безуспешно разыскивали меня по всему городу. В то время люди были отзывчивее и многие взрослые приглядывали за соседскими детьми, и похоже кто-то видел, как я тащилась с коробками в сторону соседского дома, и подсказал моим родителям где меня искать. Папа и бабуля знали только дом и потратили несколько часов, обходя каждый подъезд и стуча в каждую дверь.

Бабушка мне рассказывала, что, уже потеряв всякую надежду, они зашли в последний подъезд и услышали отчаянный детский плач, доносящийся с верхних этажей. Там меня и нашли. Я так и просидела, рыдая несколько часов на площадке.

С мальчиком этим мы больше никогда не общались. Его родители забрали его из сада и запретили со мной дружить, я лишь иногда встречала его во дворе, но мы никогда не общались.


Мои родители были люди в возрасте, но, чувствую с моей помощью седых волос на голове у них прибавилось тоже.


Помнится, лет в тринадцать, в самую пору подросткового возрастного кризиса я прочитала роман Максима Горького «Мать». Соглашусь, не самое лёгкое чтиво для девочки-подростка, но на даче, где я каждое лето проводила большую часть своего свободного времени, а, если быть конкретнее, то на чердаке дачного домика, валялась огромная гора старых советских книг, в основном состоящих из книг русской классики. Первое, что я сделала, когда открыла для себя чердачный мир и сделала его своим местом уединения и затворничества – навела порядок на чердаке, соорудила там себе кровать из нескольких матрасов и одеял, и аккуратными стопками разложила книги по жанрам.


С детства я была книжным червём и помимо школьной литературы, которую нам ежегодно задавали на лето, я читала книги из домашней библиотеки, а на даче читала свою бесценную чердачную коллекцию.
Порой я отвозила домой наиболее понравившиеся произведения и перечитывала их вечерами, сидя у окна под мягкий жёлтый свет уличных фонарей. Я была одним из наиболее подкованных учащихся в своём классе на протяжении всего одиннадцатилетнего учебного периода благодаря этим книгам.


Так вот, вернёмся к Горькому. Прочитав этот роман про революционеров – рабочих, отчего-то самым важным моментом для меня показалось почтительное отношение главного героя к своей матери. А именно то, как он называл её – мать. И в моей незрелой голове пронеслась, показавшаяся мне логичной, аналогия, и с того момента я решила, что я и мою маму вправе называть также. Мать – она же мать, то же самое, что и мама. Мне показалось, что это даже уважительнее и значимее, что ли.

 
В этот же вечер, когда столь ясная мысль пришла мне в голову, я осуществила свой план. Мама этого посыла не поняла. Мало того, что мама после того как я её назвала совершенно непонравившимся ей, и показавшимся грубым словом, перестала разговаривать со мной и несколько дней не общалась, так ещё и всыпала мне ремнём по самое не хочу.

Сейчас я осознаю, что поступала тогда глупо, но, знатно обидевшись, я специально звала её так ещё какое-то время, пока меня не отпустило. Пятая моя точка всё это время алела ярким флагом.


Непониманий с возрастом не становилось меньше, и отношения с мамой не становились крепче. Я начала писать стихи, но рассмотреть в этом новом увлечении талант, сумел лишь папа. Мама многие годы считала стихи ерундой и пустой тратой времени. Я, собственно говоря, снова обижалась и закрывшись от мамы, писала стихи, посвящённые ей, в стол.

Было единственное стихотворение про маму, которое ей действительно запало в душу, и оно и по сию пору считается одним из самых трепетных и любимых мною. Вполне вероятно, что также именно из-за маминого признания. Хотя стихотворение «Храните матерей» и вправду, неплохое и с ним я выиграла в последствии множество поэтических конкурсов.

На протяжении семи лет мама болела онкологией и на поздних сроках ей становилось совсем плохо и от того её характер стал ещё более невыносимым. К этому моменту я уже была взрослым, осознанным семнадцатилетним человеком и старалась снисходительно относиться к маме и прощать её поведение. И непонятно: из-за постоянных болей, практически не купировавшихся сильнодействующими лекарствами, или же просто из вредности, мама всё ещё продолжала относиться ко мне предвзято.


К тому времени я уже была глубоко верующим человеком и научилась прощать маму и её поступки. Но всё равно нет-нет, да поднимал во мне голову юношеский ропот, и я могла высказаться в ответ, обидевшись на несправедливость. Потом, правда, всегда просила прощение.

Вера помогла мне простить родителей и особенно маму, принять её и заново полюбить без всяких условностей. В Священном Писании есть такая фраза: «Забывая заднее и простираюсь вперёд» и она как никогда поддерживала меня в сложные времена. Это стало моим жизненным кредо: прощай и люби.
Я точно знаю, что именно наблюдая мои изменения в поведении, в смирении, в отношении к родителям, мама сумела в конце своей жизни простить меня и принять. И я, в свою очередь, сумела простить и принять её.


За несколько дней до её смерти, мы впервые поговорили по душам, я открыла ей на ноутбуке файл со всеми стихами, посвящёнными лично ей за все годы. Мама читала мои стихи и плакала, а я в это время плакала и молилась, находясь в своей комнате за стенкой. Как-то на подсознании я поняла, что маме это время нужно провести наедине с собой и своими мыслями.

Через время я подошла к ней и, сидя возле кровати и гладя мамины руки, мы проболтали обо всём на свете несколько часов подряд. Мы обе попросили друг у друга прощения и в этот вечер я уезжала на учёбу в другой город с чистым, свободным сердцем. А через четыре дня её не стало, и я точно знаю, что не сумела бы себя простить, если бы тогда не переступила через свои детские обиды и гордость, и не поговорила с мамой.


Прощение для меня - это высшая форма осознанности, потому что оно позволило нам с мамой преодолеть наши обиды и горечь, которые так долго оскверняли и ломали наши души. Прощение демонстрирует способность каждого из нас к состраданию и пониманию, даже тогда, когда нам причиняют незаслуженную боль.


Простить, - значит иметь мудрость, терпимость и готовность пойти на встречу другим, чтобы обрести истинную свободу и мир. История моей жизни показывает, как прощение смогло преобразить наши сложные взаимоотношения и подарило нам с моим самым важным человеком на земле, надежду на духовное и душевное исцеление.