Глава 34. Дорога Харьков Карпаты. Жизнь в горах

12 июня с утра до Харькова оставалось около 40 км. и поначалу я собирался устроить пеший марш-бросок в качестве завершения длительного автостопа, но через пару часов всё-таки устал и споймал попутку до окраины города. Впрочем пройтись всё-таки пришлось, так как украинских денег на оплату общественного транспорта у меня не было, а подруга, обещавшая ночлег, жила где-то в центре. Ближе к обеду удалось обменять рубли на местную валюту. Всего вышло 230 гривен, 30 из которых стали платой за два стакана компота и доступ к вай фаю, необходимому для связи с моей благодетельницей, Дарьей.
Гостеприимство девушки включало в себя не только обед и возможность принять душ с дороги, но и культурную программу. Краткий отдых на разложенном диване плавно перетек в посещение поэтического вечера. По завершению мероприятия Дарья вспомнила, что ее знакомая годом ранее работала вахтой в карпатской чаёвне и попросила у девушки контакты хозяйки заведения. Я не нуждался в помощи с трудоустройством, поскольку имел максимально надёжный план с волонтерской организацией, однако телефонный номер все таки записал. Чисто из вежливости.

13 июня наконец-то удалось выспаться и отдохнуть. Вечером осторожность взяла верх и память моего телефона пополнилась несколькими скриншотами с киевскими вакансиями, предлагающими работникам жилье. А ближе к завершению дня подруга мягко намекнула, что мне пора уже продолжить путешествие. Точнее около полуночи она сообщила, что через три часа в Киев отправляется поезд и пока не поздно забронировать билет за 100 гривен.
Я получил от девушки в дорогу пару шоколадных батончиков, а также сопровождение до вокзала посреди ночи. Столица спала примерно в 500 км.

Утром 14 июня качка вагона сменилась городской суетой. Ещё на привокзальной площади 85 гривен из последней сотни ушли на покупку местной сим-карты. И первым же набранным номером стала приемная общественной организации, где обещали помощь выходцам с Донбасса. Однако оператор горячей линии по имени Михаил только посмеялся над моим ожиданием содействия в поиске работы и жилья. Это было неприятно, но основные надежды я возлагал всё-таки на другое, более солидное учреждение, куда и позвонил сразу после стартовой неудачи. Трубку снял все тот же Михаил и посмеялся надо мной ещё сильнее, чем в первый раз.
Предательский толчок действительности расколол веру в то, что все жизненные испытания закончатся сразу после пересечения государственной границы. Обозримое будущее сократилось до нескольких часов светового дня, за которые следовало определиться с ночлегом и способом заработка в незнакомом городе. В ход пошли заготовленные ранее скриншоты с вакансиями и возникла неожиданно-религиозная проблема. Оказалось, что меня угораздило приехать в Киев на первый день Троицы, государственного праздника, предполагающего три выходных дня. Сильнее православие напакостило только Деве Марии, лишив ее непорочного зачатия и вознесения на Небеса.
Почти все отделы кадров ушли на выходные, предлагая обратиться по окончанию праздников и лишь в одном месте предложили добраться к гипермаркету на южном краю города за пару часов, пока сокращённый рабочий день не закончился. Пришлось отдать 8 гривен за проход в метрополитен, а после ещё добираться особым бесплатным автобусом, но на собеседование я успел. Доброжелательная девушка в кондиционируемом кабинете сообщила, что гипермаркету нужны работники и организация может обеспечивать их жильем, но только после отработанной половины месяца. У меня же имелась только половина дня до превращения в бездомного. Моя готовность пожить пару недель в палатке не была воспринята всерьез и вскоре диалог себя исчерпал. Прохладный офис сменился июньской духотой улицы, а ломкая надежда – вязкой безысходностью.
Тут-то и пригодился номер чаёвни в Карпатах. Открывать хозяйке заведения свое бедственное положение я не стал, чтобы не выглядеть беспомощным, а вместо этого сказал, что узнал о вакансии от подруги и захотел поработать летом в горах. Женщина ответила, что вообще мужчины на смене ей нужны, но окончательный ответ она этим днём дать не сможет. Этого было достаточно, чтобы за пеленой неопределенности проступила знакомая цель – движение на запад.
7 имеющихся гривен не хватало на поездку в метро и пришла пора распрощаться с тем долларом, который во время странствий по России неоднократно оставался самой ценной купюрой в моем кошельке. Последний финансовый актив был оценён в 26 гривен и дал мне возможность попасть на нужную окраину столицы, в то время как остатки от сотни ушли на покупку бутылки воды. По дороге я списывался с хозяйкой чаевни и она даже прислала условия работы, а также попросила ответить на несколько вопросов, что явно было хорошим сигналом.
Пробка на выезде из Киева упиралась в изжеванный сумерками горизонт, а отбойники вдоль трассы тянулись ещё дальше, не позволяя начать автостоп. Уже после заката молодая семейная пара подкинула меня на 140 км., до въезда в Житомир. Там же, около транспортной развязки и разбавила серо-зеленый пейзаж моя оранжевая палатка.

15 июня проснулся я с чувством страха от того, что хозяйке чаевни может быть нужен работник не прямо сейчас, а только в перспективе и моя поездка на запад не имеет смысла. Однако вскоре от женщины пришло сообщение с приглашением на смену и просьбой явиться как можно скорее.
Для продолжения автостопа следовало выбраться не только из палатки, но и за город. Длину пути через Житомир заметно увеличил поворот налево, неверно подсказанный водителем днём ранее. И это был не первый случай в истории, когда приверженность левым взглядам оборачивалась бесцельным блужданием.
Остатки воды и последний шоколадный батончик составили завтрак, но днём снова захотелось есть, а в кошельке лежало лишь 18 гривен, которые хотелось сохранить как можно дольше, словно восемнадцатилетие. Потому пищей моей стали недозрелые фрукты придорожных деревьев: яблоки, размером с грецкий орех, крошечные зеленые абрикосы и слегка розоватые вишни.
На выезде из города меня подобрал полный мужчина в первые же минуты знакомства сообщивший, что он гей, хотя я и не спрашивал. Проехали вместе мы километров 30 и все время собеседник обсуждал исключительно гомосексуализм, игнорируя мои попытки поднять какую-либо другую тему. Прощаясь, мужчина сказал, что готов проехаться ещё немного, но только если мы сначала займёмся мастурбацией и заметно оскорбился, получив отказ. В XIX веке кавалеры предлагали дамам руку и сердце, а в современном Житомире геи научились обходиться только предложением руки. Это был мой первый контакт с представителем ЛГБТ и его схожесть с домогательством остерегала от повторения данного опыта.
Следующим остановился душевный мужчина из Днепра, который доставил меня ко Львову, накормил, дал в дорогу водички, а также 220 гривен. И это при том, что я помалкивал о собственных проблемах, оставшись для водителя студентом 23 лет, только не иркутским, а харьковским.
Ближе к вечеру поворот у Стрыя готовился дать временное убежище моей палатке. Результаты дневного автостопа казались удовлетворительными, но шар солнца, застрявший в лузе горизонта не позволял так просто завершить партию. Позже, во время пешего марша, меня подобрал закарпатский мужчина на солидном автомобиле, накормил в кафе и ночью высадил у поворота, откуда до чаевни оставалось меньше полусотни километров. Спал я уже в Карпатах, а за день преодолел около 570 км.

Ранним утром 16 июня молодая семейная пара с младенцем привезла меня в крупное село, сократив путь к новому месту работы примерно до 15 км. Расстояние казалось недостаточно внушительным, чтобы прибегать к автостопу и горная трасса поприветствовала мою настойчивость. Частые перепады высоты и стёртые ноги усложнили движение вдоль обочин, а телефонная навигация девушки из чаевни обернулась дополнительным крюком в десяток километров. Но, несмотря на въедливый балласт нечаянных трудностей, я всё-таки поднялся на нужную гору и трудовые будни начались.

Работа в чаевне предполагала вахтовый метод – идеальный вариант для человека у края социальной пропасти. Поначалу главным аргументами в пользу трудоустройства были предоставляемые хозяйкой питание и жильё, а точнее мои собственные голод и бездомность. Но содержание персонала не решало проблему, а лишь откладывало ее; от нищеты могла уберечь только зарплата.
Расчет предполагался в конце вахты и сначала обещали по 400 гривен за смену с 7:00 до 20:00. Однако к завершению самого активного туристического сезона сократилось количество персонала и ставка постепенно снизилась сначала до 250 с непонятным процентом от выручки, а затем просто до 250.
Во времена крепостничества мужику, работающему в поле давали на обед луковицу и кружку кваса, современным же работникам в Карпатах квас не полагался. Чаевня оказалась веганской, потому ее сотрудники, как огородные вредители, питались сезонными овощами. Летом это были преимущественно кабачки с помидорами, а зимой – картошка с луком. Иногда в управлением бизнесом вмешивались родители хозяйки и тогда рацион служащих пополнялся яйцами или кусочком сала, а на Новый Год даже была куриная тушка, вероятно, подпортившая карму заведения. Готовили вахтовики из переданных на гору продуктов самостоятельно.

Сама чаевня являлась округлой деревянной избой с просторным залом для посетителей, от которого барная стойка и дровяная печь отделяли тесную кухоньку. Наверху, под самой крышей, располагался специальный настил, где спали работники, забираясь туда по приставной лестнице. Туалет и душевая кабина стояли на улице. Водопровода не было, а электричества, получаемого от солнечных батарей, хватало только на дрожащее освещение. Постройка располагалась на высоте около 1200 метров над уровнем моря, неподалеку от конечного пункта канатной дороги.
Трудовые задачи распределялись по половому признаку. Девушки занимались готовкой и торговлей, пока от меня теоретически требовалось в течение дня только держать плиту жаркой, а бочки с водой на кухне – полными. Фактически же необходимо было просыпаться раньше всех, чтобы растопить печь, а затем полдня рубить дрова и таскать воду из горного источника, периодически помогая на кухне. Позже к моим обязанностям добавились ремонтные работы по хозяйству и сбор иван-чая в горах поблизости. К сожалению, не справиться с какой-нибудь задачей и остановить креатив работодателя, стремящегося выжать из подчинённых максимум, я не сообразил. Зато догадался оставить в тайне собственное бедственное положение, придерживаясь легенды с харьковской пропиской – и правильно сделал. Оказалось, что несколькими годами ранее в чаевне уже работал молодой беженец с Донбасса. Управляющая заведением тогда быстро сориентировалась, что парню некуда больше пойти и сначала завалила его работой, а затем сократила в несколько раз зарплату. Работник в итоге не выдержал и сбежал, прихватив с собой дневную выручку, которая вряд ли компенсировала отсутствие оплаты труда за последний месяц. Слишком часто беспомощные люди остаются без помощи.

Стандартная вахта в чаевне длилась две недели, но не в моем случае. Уже первый парень, приехавший меня заместить, оказался достаточно ленивым и убедительным, чтобы уговорить хозяйку оставить двух мужчин на смене. В итоге я делал то, что и раньше, а напарник – что хотел. Одинаковая зарплата при разной нагрузке казалась не совсем справедливой, но если бы сменщик работал как полагается, необходимость во мне отпала бы – и эта мысль успокаивала.
А позже отец хозяйки, активный пенсионер, оценил мое отношение к труду и я получил приоритет на место подсобника.
Регулярно меняющийся персонал означал колебания в качественном уровне коллектива. От одного из лучших на моей памяти до одного из худших. От дружеских шуток до психологической травли. От ежедневного празднования до разглядывания календаря с мыслью "сколько ещё это терпеть?".
Владелица бизнеса являлась особой просвещенной в духовном плане и на вахте женщина предпочитала видеть тех, кто не ест мясо, медитирует и рассказывает окружающим о своем желании посетить Индию. Людей же, вроде меня, не обладающих этими добродетелями, она ценила невысоко, но все равно иногда нанимала, потому что медитации и веганство плохо сочетаются с продуктивным трудом.

Работа в горах оказалась разрушительной не только для обуви, но и для здоровья. Была ли причина в овощной диете, непривычно чистой воде или пониженном из-за высоты давлении – неизвестно. Однако уже через две недели вахты царапины отказывались затягиваться, а немногим ранее, самой посещаемой при звёздном свете достопримечательностью становился туалет, находящийся в сотне метров от главного здания. С удивлением вспоминалась жизнь ниже облаков, когда вечером можно было хорошенько заправиться чаем, а слить его лишь поутру. В теплое время года с двух часов ночи персонал чаевни начинал по очереди оставлять постели – без исключений. Зимой же становились совсем темно и скользко, потому ходили обычно по два-три человека, ради подстраховки. Желудок тоже был не в восторге от смены уровня жизни и обеспечивал временем на подробное исследование досчатой двери тесного строения изнутри.
Приятным открытием стало отсутствие в округе комаров, однако Карпаты населяли паразиты похуже: плотоядные мошки, цыгане и хиппи. И пока насекомые охотились, люди занимались собирательством. Цыганские женщины с детьми обрывали со склонов чернику, чтобы позже продать ее в Венгрию. Мужчины же занимались более важными делами – устраивали пьяные разборки в соседнем селе и обворовывали на вокзале спящих.
Хиппи тоже лазали по горам, но искали не ягоды. Ближе к сентябрю начинался сезон псилоцибина, когда люди с дредами и неформальным мировосприятием растекались жадной лавиной по местности в попытке найти что-то кроме опят и поганок. Отличать грибы друг от друга умели единицы, а сбором занимались десятки начинающих естествоиспытателей – вероятно в ближайшей больнице постоянно не хватало раствора для промывания желудка и активированного угля.

В чаевне я почувствовал себя настоящим мужиком. Оказалось, что для этого требуется всего лишь отсутствие конкурирующих самцов и шуруповёрт. Ремонтные работы добавляли разнообразия в будние дни, но особенно мне понравилось мастерить что-то из дерева. И всякий взгляд на собственноручно изготовленные кухонные полочки или совок для муки добавлял жизни осмысленности. Каждому приятно видеть результаты собственного труда – так рассудили боги Олимпа, придумывая наказание Сизифу.
На рабочих сменах иногда появлялись чайные мастера и общение с ними, а также участие в чаепитиях не прошло бесследно. Со временем я научился отличать по запаху улун от красного чая и даже провел пару церемоний. Однако новые знания не открыли, как древние китайцы, в попытке добиться лучшего вкуса напитка, изобрели тяжелейший технологический процесс сбора и подготовки чайных листьев, а добавить в чашку немного сахара не догадались.
Главным развлечением обеденного зала являлось окно с видом на долину. А для тех, кто уже успел осмотреться прежде чем решил посетить заведение, имелись в свободном доступе краски с бумагой для рисования и музыкальные инструменты. Решимости достать с полки общественную гитару мне хватило только во второй заезд на вахту. Очень этому поспособствовала девушка, которая училась играть на сопилке, ведь в паре фальшивить было не так стыдно. Позже, завершая дневную смену, я просто уходил петь куда-нибудь в горы, чтобы никто не услышал и не подумал, что раненый лось зовёт на помощь. Со временем мой вокал начал прогрессировать, а расстояние от места репетиции до чаевни – сокращаться. Нескольких месяцев хватило, чтобы не только догнать собственный утерянный уровень исполнения, но и превзойти его. Хотя это больше говорило не об усердии, а о невысоко развитом навыке изначально.

Осенью, когда туристический сезон закончился, а канатная дорога остановилась на ремонт, отец хозяйки предложил мне провести полторы недели в чаевне одному. Требовалось заготовить на зиму как можно больше дров, а также отшлифовать болгаркой и покрыть лаком деревянные полы заведения. На краткий срок гора стала моим личным островом посреди волнистого пейзажа далёких холмов – я словно получил работу смотрителя маяка, о которой фантазировал ещё в Екатеринбурге. Трудиться без лишнего контроля со стороны было очень комфортно и только низкая самооценка не позволяла назвать коллектив, состоящий из одного меня, идеальным.
В среднем я оставался на высоте по 4 недели и всего отработал несколько вахт, время между которыми наполнял столичной суетой. Обычно люди из города едут в отпуск на природу, но моя ситуация виделась обратной и уставший от гор организм требовал гипермаркетов, электричества, водопровода, а также свободного вай фая. И все это с избытком мог предложить крупнейший город Украины.