Эпистемологическая рамка антропогенеза

Мы находимся в месте и времени, когда и где имеется осознание того что человек (homo sapiens sapiens) произошел в процессе эволюции от некой животной формы, являющейся, с весьма высокой вероятностью, одним из видов высших обезьян.

Опять же, к настоящему текущему времени накоплен весьма обширный объем ископаемых останков промежуточных форм, которые дают возможность заполнить этот разрыв между нами и тем видом  высших обезьян, от которых началось происхождение нашего вида homo sapiens sapiens.

Пожалуй, это и есть весь тот объем информации, о котором можно рассуждать как о чем-то достоверном.

Все остальные рассуждения, о том, как и почему это произошло, относятся к области построения гипотез и откровенных домыслов.

Полюсами этих интерпретаций является утверждение о "сотворенности человека Богом, по его образу и подобию", с одной стороны, а также, что "человек есть продукт слепого случая естественного отбора дарвиновской эволюции" – с другой.

Трагикомизм этой эпистемологической рамки антропогенеза задается изначально научным дискурсом самих отцов – основателей и первооткрывателей "научного дарвинизма": Альфредом Уоллесом и Чарльзом Дарвином, в котором первый категорически отрицал утверждение второго о достаточности применения принципа естественного отбора к антропогенезу как механизму видообразования  вида homo sapiens sapiens.

Альфред Рассел Уоллес увидел систематику естественного отбора сразу - одним взглядом. Ему понадобился приступ малярии, чтобы во сне малярийного бреда разглядеть суть вопроса и несколько страниц бумаги для написания статьи. Но у Уоллеса не было задачи свергать Бога с пьедестала Творца. Ему нужен был маркетинговый нарратив для продажи английским нуворишам своей коллекции цветочков и мелких зверушек. И он был стихийным дуалистом с интуицией, неиспорченной английской аналитической философией. Одним словом, Альфред Рассел Уоллес был картезианцем.

Чарльз Роберт Дарвин, напротив, был из золотой молодежи, для которого борьба с Богом была превыше всего. Ему нужны были доводы для свержения Бога (собственно, с него и начались названия книжек, типа, "моя борьба" - "Mein Kampf", да и прочие "научно" обоснованные пункты расизма и фашизма; хотя для нас этот факт не должен умолять научных заслуг этого, действительно, великого англичанина). И у него было очень много времени и денег. Поэтому Чарльз Дарвин решил написать объемный труд - толстую книгу о естественном происхождении человека. Родственники отправили его на самом крутом корабле - разведчике "Бигль" ("Гончая") военного флота Ее Величества, в окружении великолепных морских хронометров в количестве толи 24, толи 26 штук, и в компании капитана гончей - будущего вице-адмирала Роберта Фицроя (создателя синоптики и, по внебрачной линии, прямого потомка со стороны отца, короля Англии Карла II). Параноидальность борьбы с Богом сделала из Чарльза Дарвина мониста спинозианского типа. Такое же, не менее, стихийное спинозианство, как и стихийное картезианство его коллеги Альфреда Уоллеса.

Поэтому, несмотря на резкий антагонизм по поводу происхождения человека, двум авторам "естественного отбора" не удалось выстроить внятный научный дискурс в отношении антропогенеза. Что, впрочем, не удалось и самому Чарльзу Дарвину. Единственный внятный аргумент у него сводился к утверждению видовой однородности человека со всем остальным животным миром. И из количественной логики накопления неких животных признаков и их трансформаций Чарльз Дарвин надеялся слепить субъектность человеческой личности.

Человек, как вид homo sapiens, произошел в ходе антропогенеза в результате радикальной трансформации эгоцентрической локомоторной навигации обезьян. Причем у самих обезьян этот локомоторный навигатор радикально отличен от эгоцентрических навигаторов других животных.

Потом, когда сформировался топологический модус когнитивного оператора эгоцентрической навигации у homo sapiens, возникла проблема когерентности уже двух навигаторов: общеживотного - аллоцентрического и специфически сапиентного - эгоцентрического в модусе топологии.

Модус топологии расширил пространство эгоцентрической локомоции homo sapiens, заключенное между границами тела и опорной поверхностью, до пространства всего умвельта, и, похоже, всех остальных окружающих соседних умвельтов, что привело к конфликту интересов двух навигаторов: аллоцентрического и эгоцентрического. 

Этот конфликт навигаторов представлен архетипом Трикстера. Что повлекло за собой первую фазу глоттогенеза. И полную трансформацию системной локализации функций в полушариях головного мозга.

После того как этап эгоцентрической речи человечеством был освоен, произошел отбор гендерных личностей, возник второй этап глоттогенеза, в котором язык из аутокоммуникации трансформировался в средство социального общения.

Это если коротко и конспективно.

Вопрос: как соотносится эта теоретическая концепция с "теорией естественного отбора"? Является ли изложенная выше концепция частью дарвинизма, или дарвинизм есть часть более общей концепции антропогенеза?

Альфред Уоллес, судя по всему, полагал теорию естественного отбора частью более обширного учения об антропогенезе.

Чарльз Дарвин, очевидно, придавал основное значение количественным трансформациям когнитивного оператора аллоцентрической навигации, что сегодня следует признать ошибочным мнением столь великого ученого. И он полагал антропогенез частью (элементом множества) теории естественного отбора, подобно названию книги Р. Фоули: "Еще один неповторимый вид" в ряду других. Это вторая ошибка великого ученого.

Таким образом, если гипотеза "естественного отбора" есть часть теоретической концепции антропогенеза, то необходимо определиться с остальными ее (концепции) частями.

Да, и если мы правильно определили эпистемологическую рамку антропогенеза, то к свержению Бога тема естественного отбора не имеет никакого отношения. Так сказать, абсолютно иррелевантна. Что, похоже, является наиболее фундаментальным методологическим "багом" Чарльза Роберта Дарвина.