Морква... Как много в этом слове

Вышел на пенсию и подвожу некоторые итоги своей трудовой деятельности...
К одному из первых источников благосостояния я припал на втором курсе.
Мой дружок Мишка, уже женатый человек, иногда разгружал по ночам вагоны. Был он крепок, тягал штангу, а меня в те времена (придется вам поверить мне на слово) носило ветром из стороны в сторону.

Да и жил я с родителями, ни в чем особенно не нуждался, но на Мишкин призыв провести с ним ночь на вокзале, отозвался охотно.

Вместе с нами на перроне топтались еще два соискателя - бомжеватого вида жилистый мужик и более респектабельный, но тоже крепкий, очкарик.
Размеры вагона и количество ящиков с морковкой в нем, вызывали непреодолимое желание заплатить и уйти...
К нам подошел бомж.

       - Хлопцы, вы евреи или грузчики? - беззлобно поинтересовался он.
С этой минуты, назад пути уже не было - все мировое еврейство взирало на меня с тревогой и надеждой.

Ящики...ящики...ящики... Бегом, не отставать...
Периодически я предлагал разные тактические схемы - один подавальщик, три несуна... два подавальщика, два несуна... четыре несуна...
Ко мне подошел интеллигент.

       - Видите ли, коллега, - он поправил тоненькие очочки, - в случае неэффективности работы борделя, нужно менять ****ей, а не двигать с места на место кровати...

К четырем часа утра перед глазами закрутились разноцветные колеса, и зримо проявились признаки угасания сознания.
В какой-то момент иссякла даже злость, служившая до времени единственным источником энергии.

Пальцы самопроизвольно разжались, ящик, выскользнув из моих рук, с грохотом раскололся, и грязно-оранжевые зайчики весело запрыгали по цементному полу...

Десятиминутный перерыв с двумя сигаретами оказал на меня непредсказуемо целительное воздействие - в половине пятого открылось второе дыхание, и талант грузчика заискрил нежданными гранями с невиданной доселе силой - я буквально летал, хватая по два ящика одновременно.

Вагон стремительно пустел, и в шесть часов последний ящик упокоился на стеллаже пакгауза.

Розовый Ленин на червонце застенчиво смотрел в сторону, избегая встречного взгляда...

Открыв дверь квартиры, рванул на себя дверцу холодильника, есть хотелось, как никогда до этого... и мучительно застонал - первое, что выхватил взгляд - морковку в нижнем ящике...