Тралик

   Жарким августовским вечером я засиделся у друзей дольше обычного. Погода располагала к прогулке, и потому идея вызвать такси отпала сама собой. Днем, когда южное солнце нещадно палит, пройтись по любимому городу нет никакой возможности: мягковатый от жары асфальт обжигает ступни даже сквозь мокасины. Однако ближе к ночи зной спадает, и прохладный горный ветерок приятно освежает тело, приводя в порядок мысли, помутненные минувшей духотой.

   Пройдя пару кварталов, я заметил приближающийся троллейбус. Он был точь-в-точь, как в детстве, только с рекламной надписью на весь борт: «ПРИХОДИ СЛУЖИТЬ ПО КОНТРАКТУ», — и номером телефона. Понадеялся, что «тралик» (так мы говорили в детстве) едет не в военкомат, свое я уже отслужил. Рядом остановка, - мелькнуло в голове. Наверно, это последний рейс… Спонтанно нахлынувшая ностальгия по беззаботным школьным денькам притянула меня к распахнутым дверям троллейбуса и затянула внутрь. Скрипучие двери сомкнулись за спиной. Я стоял в слабо освещенном салоне, интерьер которого, кажется, совсем не изменился с момента моей последней поездки тридцатилетней давности. А ведь старым он был еще тогда! Вроде бы все, как прежде, даже запах дешевой дерматиновой обивки кресел - тот же. Разве что потолок тогда был выше. И еще поручни: в детстве, помню, до верхних, горизонтальных, приходилось тянуться изо всех сил, а теперь они - вровень с головой.

   В почти пустом салоне меня встретили равнодушно-утомленными взглядами несколько пассажиров и женщина-кондуктор в жилете канареечного цвета. Мне показалось, я ее узнал, впрочем, так же я мог «узнать» любого другого кондуктора в любом другом городе страны. Профессия оставляет неизгладимый отпечаток на внешности не только у кондукторов, но и у электриков, сантехников, продавцов и парикмахеров, преподавателей и врачей.

— Проезд - двадцать рублей, — сказала кондукторша, подойдя.

   Не думаю, что она каждому пассажиру сообщает об этом: тот, кто ежедневно пользуется общественным транспортом, прекрасно знает цену. Отсканировав меня взглядом, она, вероятно, сразу поняла, что я - случайный попутчик, которого просто занесло не в те двери. Опыт кондуктора как-никак исчисляется в тысячах километров, и чем протяженнее дистанция, тем проницательнее кондуктор.

— Двадцать? — переспросил я, и только тут вспомнил, что в кармане у меня лишь кредитка. — Вот черт… К сожалению, я не взял наличные.
— Не беда, — отозвалась кондукторша и протянула новенький портативный терминал.
— Какой прогресс! — обрадовался я, прикладывая к нему карту.

   После характерного пикания из терминала показался билет. Я вытянул его двумя пальцами и стал по старой привычке озираться в поисках компостера, чем окончательно убедил кондукторшу в случайности моей поездки в троллейбусе.

— Уже давно не пробиваем, — дежурно сообщила она, развернулась и двинулась прочь.

   Глядя ей вслед, я пришел к выводу, что мой вид резко контрастирует с одеждой ее постоянных пассажиров. Не было во мне «пролетарской небрежности», слишком уж «обуржуазился» я к своим сорока трем годам. Троллейбусный мир не принял меня…
Я выбрал задние сдвоенные сиденья и расположился у окна. Кондиционеров не было, через открытые форточки вливались потоки свежего воздуха. Поедем с ветерком! — мелькнуло в голове, и тут же припомнилось, что обычно из-за открытых окошек случались настоящие троллейбусные баталии.

   Цвет сидений когда-то был коричневым, сейчас стал серым. Зато пупырчатый резиновый пол остался прежним, только теперь он пересекается многочисленными стальными заплатками. Узнаваемый разгонный вой троллейбуса вперемешку со щелчками что-то пробудили во мне: я будто бы какой-то частью себя вернулся в светлое советское детство. А неплохо было бы смотаться туда на этом троллейбусе, - подумалось мимолетом. Побыл бы там недолго, перевел дух. Отвлекся бы от того сумасшествия, что мы зовем «настоящим»…

— Остановка «Школьная», следующая — «Кольцова», — объявили из динамиков.

   Подобно капсуле времени, тралик все-таки пустил меня в плавание по юношеским воспоминаниям.

   Этим самым маршрутом я добирался до репетиторов — готовился к поступлению в универ. Обратно шел уже пешком в компании друзей. Помню, как мы напропалую спорили, шутили, делились мечтами о взрослой жизни. Почти ничего не сбылось - мечты ушли, остались только невнятные желания…

   Приподнято-решительный голос из динамиков вернул меня к действительности:
— Если ты молод и патриот своей страны, — подпиши контракт с Майкопским реактивным артдивизионом! Тебя ждут достойная зарплата, социальный пакет и уважение в обществе!

   Я глянул вверх на динамик у себя над головой и мысленно ответил обладателю приподнято-решительного голоса: «Я бы подписал, честно, подписал… если б «артдивизион» расшифровывался как «артистический», а не «артиллерийский» …

   Раньше взгляд притягивали мелькающие за окном виды родных улиц, но в этот вечер мне почему-то хотелось смотреть на то, что делается в салоне. Я представил себя на заднем ряду кинотеатра — в котором тоже, кстати, не бывал вот уже несколько лет. Всего нас ехало трое, не считая кондукторши и, разумеется, водителя. Лицом ко мне, в передней части салона, сидел вроде как подвыпивший мужчина средних лет; он безмятежно дремал, уткнувшись небритым подбородком в грудь. Справа от него, заняв сразу два сиденья, разместилась дородная женщина преклонного возраста, с двумя большими сумками в ногах. Кондукторша с полузакрытыми глазами сидела на специально отведенном месте; казалось, она спит на посту, но это, конечно, было не так. Ее сон не притуплял бдительность, она все еще была на «охоте», ни один «заяц» не проскочит.

— Остановка «Кольцова», следующая — «Адыгейская». Осторожно, двери закрываются, — объявили в динамиках.

   В такие моменты подвыпивший мужчина пробуждался и повторял заплетающимся языком название остановок.

   Зашел юноша лет пятнадцати, повертел туда-сюда головой и, вот тебе на, направился в мою сторону. Примостившись рядом со мной, он стал ерзать на сиденье и покусывать ногти. Со странностями… — подумал я равнодушно, просто сообщая себе это.

   Подошла кондукторша:
— Оплачивай.
— Теть Тань, — просительно отозвался юноша, — я до конечной, у меня ничего нет.
Кондукторша устало вздохнула.
— Каждый раз одно и то же.
Она уже повернулась, чтобы уйти, но я сказал:
— Давайте я за него оплачу.
— Не надо, — проговорила кондукторша через плечо. — Он так весь день катается.

   Троллейбус набрал скорость, и пассажиры, как по мановению волшебной палочки, стали погружаться в сон. Даже ерзающий юноша успокоился и опустил припухшие красноватые веки. Хоть бы водитель не уснул, - подумалось мне, впрочем, безо всякой тревоги. А то дрыхнем, как в поезде…

   На границе сна и бодрствования мысли приходят без стука, непрошенными гостями. По сути, троллейбус — это прародитель современных электрокаров или даже модных электросамокатов. Только с рожками и по строго отведенному маршруту, — но принцип работы тот же. Каково быть стареющим троллейбусом в быстро меняющемся мире?!.. Сопоставление троллейбуса с самокатом мне понравилось, и я похвалил себя за наблюдательность.

   Водитель лихо вел троллейбус. Мы то набирали, то сбавляли скорость, маневрируя в потоке немногочисленных машин. Особого смысла в этом не было, но я решил, что таким способом он не дает себе уснуть под конец рабочего дня. А может, троллейбус здесь - главный, а водитель спит так же, как и все мы?.. Захотелось пройти к кабине и посмотреть, бодрствует ли он. Но мне было лень, и я быстро отказался от этой затеи.

   Меня тоже потянуло в сон, веки начали слипаться. Все-таки в троллейбусе есть нечто магическое, - думалось между тем. Разгон, торможение, щелчки, моргающие лампы в мутных плафонах и главное — дружно дремлющие пассажиры. Все это заставляет подчиниться общей расслабляющей атмосфере…

— Остановка «Улица Победы», следующая — «Центральный рынок». Осторожно, двери закрываются.

   Никто не собирался выходить или входить, потому водитель сразу закрыл двери и продолжил движение. Бабуля с сумками, опомнившись в последний момент, заголосила на весь салон:
— Стой! Моя остановка! Открой двери, ирод! Стой!

   Водитель резко дал по тормозам и распахнул двери. Похоже, престарелая пассажирка, сама того не подозревая, задела натянутые, как тетива, душевные струны троллейбусного сообщества.

— Ты что, спишь на ходу, старая?! — вскакивая со своего места, возопила кондукторша. — И так каждый раз! Оглохла? Не слышишь свою остановку и нас еще поносишь?!

   Тут же из кабины показался лысый водитель в расстегнутой до пупа рубахе.
— Ты кого назвала иродом? — осведомился он неприятным фальцетом. — Я весь день вас по жаре катаю, и вот она, благодарность!
— Ни стыда, ни совести! Еще и в возрасте, — поддержал его мой молодой сосед.
— Не хулигань, бабуля… — пробурчал подвыпивший мужик, безуспешно попытался приподняться, но, осознав тщетность этой попытки, сдался и плюхнулся на место.
— Да горите вы все синим пламенем! — Бабка сгребла сумки и, пыхтя, двинулась к дверям. — Проклятые!
— Ай-яй-яй, еще проклинает! Тьфу на тебя!.. — дальше кондукторша перешла на нецензурную брань.

   Бабуля с усталой народной прямотой ответила тем же и спешно покинула троллейбус, точно за дверями ее ждала другая, счастливая, жизнь. Весь ее вид кричал о том, что поездка с нами была недоразумением, досадной случайностью, и больше такого не повторится.

   Водитель вернулся за руль, и мы пустились дальше по маршруту.

   Участники спонтанно возникшей драмы притихли на своих местах и постепенно обмякли. Видно, не впервой они играли эти свои роли. Актеры… Троллейбусный дух вновь окутал всех приятной дремотой, люди прикрыли глаза. А может, ничего не было, и все это мне снится?.. — подумалось в промежутке между двумя липкими морганиями. Веки все тяжелели, и в какой-то момент я отказался их раскрывать.
Только не проспи свою остановку, - предупредил я себя.
Но, если вдруг кто-то опоздает с выходом, молчать не стану…