Честь имею

Дед, подсоединив провод к электроприбору, вставив вилку в розетку, подняв указательный палец вверх, прося внимания, нажал на крохотную кнопочку. Маленькое окошечко белого счетчика тут же осветилось и, стрелка, лежащая под «нулем», тут же ожила, заняв свое место посередке.

– Ничего ж себе! – Вскрикнули в один голос удивленные мужики, облепившие деда со всех сторон. – Ну ты, Митрич, профи высочайшего класса! Он же умер, а ты его вернул…

Но, к чему Митрич вернул этот прибор, оставалось только догадаться. А помешал об этом узнать всем точнее, забежавший в слесарку мастер.

– Митрич, Митрич, - кричал он деду, словно тот глухой. – Давай, давай, бегом к начальнику цеха! Бегом, бегом! – подталкивая его под локоть к двери, как из пулемета, повторял одну и ту же фразу. – Бегом, бегом!

– Иваныч, не торопи Митрича, – перегородил им дорогу один из мужиков. – Ты посмотри на прибор, Митрич вернул его к жизни.

– Да не до вас сейчас, – отмахнулся от него мастер. – Митрич, бегом, бегом, – и подталкивая деда в спину, вышел с ним в цех.

Поднявшись на второй этаж, зашли в кабинет начальника цеха. Там, кроме Михаила Михайловича, сидел сбоку стола импозантно одеты в черный костюм с белой рубашкой и черным галстуком приятной наружности мужчина.

¬– Что же ты натворил, Митрич! – поднялся из-за стола начальник цеха.

– Стоп, стоп, - поднялся незнакомец. – Я главный энергетик завода, Василий Васильевич Семенов, - представился он и пожал руку деду.

– Митрич, то есть, Дмитрий Дмитриевич, – продолжил начальник цеха. – Ты вот представляешь, что натворил, а? – В голосе начальника цеха нарастала гроза. – Завтра здесь будут министерская комиссия, и нам из-за тебя во! – Покрутив пальцем вокруг шеи, резко поднял его вверх. – А еще бывший офицер!   

– Погодите, – остановил начальника цеха главный энергетик. – Дмитрий Дмитриевич, мил человек, это все из-за того блока питания, который вы отремонтировали на фрезерном станке.

– На том большом иностранном, что ли? – не понимая, что от него хотят, переспросил Митрич.

– А знаешь, сколько тот блок стоит? – снова влез в разговор начальник цеха. – Три миллиона.

– Так он теперь работает, – снова удивился Митрич.

– А кто тебя просил его чинить, а? – взревел начальник цеха. – Целая комиссия во главе с Василием Васильевичем и мною, осматривала его и признала негодным. И мы на этот год заказали новый, понимаешь? А тут на тебе, перед Новым годом у нас телевизионщики фильм сняли о работе нашего цеха и по телевизору показали его. А министр как увидел, что этот фрезерный станок работает, директору завода позвонил и отчитал его сегодня за обман. А ведь деньги уже на этот прибор оплачены, и он пришел.

– Ничего не понимаю, – развел руками дед.

– А завтра к нам из Москвы комиссия прилетит и будет разборки производить и в шею директора с нами погонят с наших мест. А может еще и осудят. Ты понимаешь это?

– А я-то, причем? – снова развел руками Митрич. – Михайла Михайлыч, это, пришел я из отпуска, а ваш станок стоит и табличка на нем подвешена «Ремонт». Ну, я у мастера и спрашивая, чего так? А он мне, мол, блок питания вышел из строя. Ну, я вскрыл его, просмотрел. А там пустяк-то, соединение между тремя штучками перегорело. И понятно почему, вот такой, – сузив между собой большой и указательный пальцы, - тоньше волосинки. А еще и медная. А у меня, где-то такой ворсик был. Нашел его и приклеил. Только по длине короткий он, поэтому – напрямую, так как те обходные клеммы всего-то передаточные. К чему они? Видно для того, чтобы дороже стоила эта штучка. Проверил работает. Поставил его на место в станке. Включил его, работает. А смотрю на часы, три утра. Куда уж домой, ведь скоро на работу, пошел спать в раздевалку…

– Ах, он еще и в раздевалке спал, на скамейке. Да кое вы право имели нарушать правила безопасности? – Еще больше разгневался начальник цеха. Да я вас, да я вас, уволю. Идите себе на пенсию Пишите заявление, и бегом отсюда.

В кабинете воцарилась тишина. Митрич написал заявление с просьбой уволить его, спросив, какое число под ним поставить.

– Мы сами поставим его, – поднялся главный энергетик. – А сейчас, Дмитрий Дмитриевич, можете идти домой. Только завтра, прошу вас, на работу не выходите, и послезавтра тоже, не знаю, насколько у нас задержится министерская комиссия. Понимаете? И что она напишет в заключении расследования, не ясно. Может халатность руководства, может – приписки из-за невыполнения планового годового задания заводом, а может еще что-то. Поэтому вам лучше во время работы этой комиссии здесь не появляться. Мы вас потом пригласим. Хорошо?

– Так это, – не зная зачем начал защищать себя Митрич, – мне тот фрезеровщик еще и похвалил мою работу, мол, до этого, станок еле-еле тянул, а теперь и обороты у него добавились, и меньше электроэнергии стал жрать. – Все, все, все, – и мастер, ухватив Митрича за рукав, потащил его к выходу.

Через неделю на заводе вспомнили о Митриче.

Настроения у него нет, идет через проходную и, увидев перед собою большую доску с наклеенным на нее листом бумаги, рот от удивления открыл. Под заголовком «Молния» большими буквами написано: «Поздравляем!» А под ними четыре фотографии улыбающихся директора и главного энергетика завода, начальника цеха и мастера.
А дольше такими же буквами написано: «Усилиями руководства был отремонтирован блок питания фрезеровочного станка, за счет чего сэкономлена крупная сумма денег!»

В цеху Митрича встретил мастер и взяв его под руку, повел его в кабинет начальника цеха.

– Ну что же, – поднялся из-за стола Михаил Михайлович, – мы здесь посовещались и решили вас оставить на заводе, а не отправлять на пенсию. Тем более поздравляю вас с Днем офицера! Сегодня ж 21 августа. Вы же бывший капитан! А я майор.

– Так-то вот, как-то так, получается, – покачав головой, вздохнул Митрич, и, выпрямив сгорбленную спину, пошел к выходу из кабинета. У двери остановился и, развернувшись лицом к начальнику цеха, сказал. – Нет, нет, Михайла Михайлович, пошел я отсюда. Честь имею! – и, приложив ладонь к козырьку своей кепки, вышел из кабинета начальника цеха.