Остров испытаний. Глава 9

Разумеется, и так было более чем очевидно, где именно мы оказались, просто моей спутнице не хотелось в такое верить, что и понятно. Но, вот она остановилась, зрачки расширились. Знать, какое-то особо приметное местечко попалось, или воздействие острова усилилось значительно.


— Это же наш лес, — простонала воительница, — теперь я точно знаю, таким он станет, когда мой народ проиграет и будет истреблён, а люди начнут делать то, что любят больше в его - разрушать с целью набить свои кошели и просто порадоваться чужому несчастью!


— Ты же знаешь, пред тобой фальшивка, — попытался напомнить я, — и вы, остроухие, слишком великие бойцы, чтобы люди смогли одолеть, это физически невозможно. К тому же, я не вижу распаханных полей, городских застроек и прочего, больше похоже на действия злого волшебника. И у таковых больше шансов, как вас погубить, так и устроить сей ад. Ты, в душе, теперь, боишься нашего врага и последствий того, чего он сделает, больше, чем людей. Но, эту проблему решить даже проще, в разы, достаточно нам лишь совсем немного постараться.


— Я не могу, это слишком больно видеть, ты не понимаешь и не поймешь никогда, что значит, для подобных мне, лес и все его обитатели, от деревьев-великанов, до самых-самых-самых крошечных былинок, — альвийка закрыла лапами лицо, отняла их, покрутила головой, зажмурив глаза, всхлипнула, — все бесполезно, даже закрыв глаза, вижу, быть может, выдавить их?


— Сомневаюсь, что от такого полегчает, хоть в какой-то степени. А вот сражаться так хорошо, уже не получится, вспомни, ты же лучница, а какой лучник без глаз? Нам на разум влияют, обычное зрение не при чем, — я схватил подругу за плечи и встряхнул, — да очнись ты, вспомни, пытаются напугать, нет ничего этого и не будет, я не допущу сего, ну, мы не допустим. Давай, приди в себя, ты нам нужна, мне, конкретно.


Пришлось отвесить несколько пощёчин, но не очень-то помогало, бедняжка меня будто не слышала, о крыла рот и закричала, не могла остановиться. Неподалеку от нас появилась гора из голов с острыми ушами, причём, многие из них оказались детскими, или принадлежали старикам, при том, что перворождённые редко заводят потомство, будучи бессмертными, а пожилого остроухого вообще встретить не реально, у них порой и те, кто прожил сотни тысяч лет, выглядят, в лучшем случае, как мужчины и женщины тридцати - сорока лет, а седеть начинают лишь изначальные альвы, появившиеся на свет вместе с этим миром. Но, для Кошачьей Лапы все картины являлись подлинными и настоящими, неоспоримыми, а горе и ужас, искренними и безграничными. Я обнял бедняжку, прижал к себе, но она существовала в какой-то иной реальности, одна. И если даже тело унести, разум все одно останется тут. От самого себя не сбежать. Надо как-то выводить из такого состояния, пока не сошла с ума. Хватит мне неподвижного и почти бесполезного лича. А что способно заставить забыть о страхе? Надо непременно перенаправить чувства, изменить. Думать об ином, так сказать. Меня так учили с детства.


— Месть, — завопил я во всю мощь своих лёгких, заставив девушку вздрогнуть, — что толку оплакивать павших, прольём кровь виновника, пусть страдает, мучается и корчиться в агонии. Разорвём его мерзкую плоть на маленькие кусочки, а душу отправим в дальние глубины ада, если она у него есть, разумеется, и не продал давно уже за дополнительное мерзкое могущество. Ты со мной, сестра?


— Да-да, — остроухая словно пыталась проснуться, — люди сотворили такое с моим лесом, хранить больше нечего, связь с природой оборвана, и из пуповины вытекает моя жизнь, но не уйду просто так, заберу с собой и недругов, ты ведь человек, странный крикун?


— Да, я человек, — кивнул я, — давай, отомсти хоть мне, раз других пока не достать, делай чего-то. Но, я не один губил сей край, не справился бы, посмотри, это мёртвый некромант, он очень хорошо помогал, пока станешь мою плоть рвать, нанесёт тебе удар в спину, превратит в ходячего мертвеца и отправит губить природу в иных местах.

Воительница перевела взор на лича, зарычала злобно и накинулась на него, принялась рвать когтями, особенно его жидкую часть, а поскольку недруг восстанавливался, пускай и медленно, то кричала от ярости, пока окон стельности не выбилась из сил, потом упала, и расплакалась. Я поднял глаза вверх и тяжело вздохнул. Видимо, следующая атака по мне пройдётся, пока же, необходимо двигаться дальше. Взвалил на плечи красавицу, благо, весила немного, потом снова ухватил мертвеца за ноги и поволок. Меж тем, местность становилась лишь безотраднее, только начали еще и статуи каменные попадаться, и не простые, а искореженные, изогнувшиеся в ужасной агонии. Стоило ожидать, что больше всего боюсь, что проиграю и не оживлю людей, не спасу их. Только разве это повод рыдать, биться в истерике, и посыпать голову пеплом? Битва идёт прямо сейчас, и я не проигрываю её, так что пусть пугают дальше. Меж тем, у статуй глаза запылали алым, зашевелились они, застонали жутко и текст один и тот же: — «Почему ты нас не спас, допустил, что сгинули все»?

Хотелось остановиться, зажать уши руками, попытаться объяснить, невиновен, но понятно, бесполезно. К тому же, не очень-то поболтаешь, когда на плечи давит такой груз, да и покойник не пушинка. Я сосредоточился на своих ощущениях, надо просто идти, шаг за шагом, шаг за шагом. А изваяния, с трудом, оторвали руки и ноги от пьедестала, двигаясь, как живые мертвяки, направились ко мне, начали с того, что взялись камнями бросаться, подбирая их с земли. Попадали по всем троим, а боль такая, словно снаряды летели из пращи. Но, она лишь добавляла решимости. Разумеется, худшее было впереди, неизвестно, как и когда, перенесся в королевский дворец, а толпа преследователей лишь росла и среди них слуги, воины, с которыми в поход ходил, стражи охранявшие, там присоединились придворные и, наконец, родители. Эти проклинали громче других, отец вовсе выдохнул в мою сторону струю пламени, на манер дракона, но она не навредила. Наверное, все дело в недостоверности.

А если то, чего вижу, не истинно, то и все остальное фальшивка. Многие поколения моих предков являлись военачальниками, а главное свойство такового, хладнокровие, умение собраться, какие бы кошмары не творились вокруг. Важно убедить себя, что дворец далеко, как и родители, а пугаться обычных истуканов глупо. Никто не стал бы клясть меня, поскольку щит даже не полностью окаменел, и до этого момента пока далековато. А раз так, не о чем и говорить. Стоило вспомнит об артефакте, как его вес кратно увеличился, сделался буквально неподъемным, чудом не упал совсем. Конечно, куда больший страх, символ того, что победить не удалось, тяжеленая треугольная каменюга, пытающаяся сломать спину. А волшебный предмет ещё и нагреваться начал, жёг спину сквозь ткань. И с какого, спрашивается, рожна? Оттягивать плечи, согласен, но сжигать плоть до костей, увольте. И снова осознание ненастоящести помогло, щит ещё попробовал в меня шипы воткнуть, но и это не вышло, я лишь рассмеялся презрительно. Острову придется куда больше постараться, чтобы получилось погубить, пока, жалкое зрелище. Зачем пугать сценами поражения, коли я знаю, что не проиграл и вообще не собираюсь? Нет, пока жив враг, меня ничем не напугать, или придётся постараться лучше. Да, душе очень больно видеть все это, сердце плачет, но мужчины не сдаются, оплачем мёртвых потом. Есть дело, шаг за шагом, шаг за шагом, груз давит на плечи, но и отвлекает от всяких картин. И вот явился вновь предо мной злой маг все в той же своей странной одежде, и расхохотался торжествующе. Негодяи любят так хохотать издевательски.


— Что за жалкое зрелище, бедный, маленький, смертельно уставший мальчик, волокущий своих сдавшихся друзей, — заявил он, — вы на краю могилы, на грани гибели, в шаге от полного и окончательного поражения.


— Зрелище не более жалкое, чем твой нелепый костюм, между прочим, некоторые даже сочли бы его героическим, — фыркнул я, — а остальное ты вообще о себе говоришь, приятель. Спасибо, что явился, могу посмотреть тебе в лицо и вслух помечтать о том, чего сделаю, когда попадёшься под руку, не здесь, но в реальном мире. И поверь, темная магия не спасёт, вообще. Прежде всего, начну возвращать щит, раз за разом, круша зубы и кости, пока не взвоешь от отчаяния, уже слышу, как хрустят твои коленные чашечки, потом, вскрою брюхо и помогу внутренностям вывалиться наружу, а там придушу тебя твоими же кишками, вырву сердце и сожру его прямо сырым, коли оно вообще есть. Как тебе такая перспектива, приятель?


— Но, я, — попытался возразить маг, уменьшаясь.


— Молчать, никто слова не давал, — прошипел я, — а когда ты повиснешь в моих руках, безвольной тряпочкой, вскрою череп, извлеку мозг и раздавлю его, так же, как плющу фальшивую копию.


Меж тем, недруг уменьшился до размера мышонка, и я вправду наступил на него, так что лишь пискнул и стих. Тут же раздался хохотнул безумный. Теперь передо мной стоял огромный рыцарь с каменным треугольным щитом за спиной, медленно стянул шлем, и я узрел собственное лицо, перекошенное от злобы с сумасшедшими глазами. Конечно, олицетворение ненависти, то, в кого могу превратиться, если поддамся чувствам. Только зачем этим пугать? Если все отрицательные чувства сосредоточены на одном человеке. Разумеется, отомстив, могу и не остановиться, продолжить творить немыслимое, но будущее неопределённо и туманно, а мне нужен гнев сейчас, дабы пройти испытания и добраться до глотки мучителя. И ради этого пойдёшь на все, даже если потеряю себя, нет, это не мой страх. Рыцарь превратился в тряпичное чучело и упал на землю.

А дальше появилась виселица и на нем болтались изломанные и израненные тела Кошачьей Лапы и Дохлого Лича, а когда я не среагировал, добавились трупы родителей, родичей, друзей и знакомых, даже тех, кого мы спасли на предыдущем уровне. Любопытно, конечно, но, я уже так устал от всего, что лишь приподняла брови. Серьезно? Видимо, попытки нащупать страх оказались настолько безуспешны, что пробуют уже все подряд. Но, когда уже вколотил себе в сознание гвоздь - убеждение, что все вокруг видимость, то и не реагируешь, к тому же, до того испытал настолько яркие эмоции, что слегка перегорел. Я — сын правителя, особый сорт людей, выше простых эмоций, ничего не отвлекает от конечной цели и точка. Да, далековато до равнодушия мертвого некроманта, но не могу себе позволить такой роскоши, как горе. Все умерли? Займусь правосудием и уничтожу виновника. Земля под ногами задрожала, раскололась, явилась широкая трещина в которой клокотала раскалённая лава. О, то, чего я давно желал и искал. Я опустил спутницу на землю, потом ухватил ходячего мертвеца и подтащил к краю пропасти, пинком сбросил. Недруг мигом пришёл в себя, успел даже ухватиться за какой-то камень. Миг и у него появилось лицо, причём мое.


— Ты чего делаешь? — пролепетала мертвец моим же голосом. – Помоги мне, ведь сейчас свалюсь в бездну и сгину там.


— То, что и должен, — я пожал плечами, — зло должно быть уничтожено, в любом случае, ничего личного.


— Но, я тебе помогал, — не сдавался лич.


— Нет, это я тебя использовал, в своих целях, а теперь не пригодишься больше, — возразил я, — более того, ещё и помешать можешь и точно попытаешься нас убить после главной схватки. Ну, и главное, хочу, чтобы нежить сгинула навек. И ещё, тебе нечего волноваться, спрятанный амулет возродит вновь.


— Нет, он при мне всегда, — монстр скрипнул зубами, — всегда логичнее охранять такое сокровище лично, а не доверять схоронам. И лава его уничтожит.


— Ну, и глупец тогда, надо было прятать, — я поднял лежавший рядом камень, швырнул в покойника и тот, не удержавшись, улетел вниз, прямо в лаву, плоть вспыхнула, жидкость испарилась, а потом ещё и амулет взорвался, а земля медленно сомкнулась вновь.


— А меня ты, когда планируешь убить, чтобы покончить с нечистью так же, как нежитью? — прошипела альвийка за моей спиной.


— Сказать честно, никогда, — я повернулся к девушке, — сравнивать никак нельзя, все же, не слышал никогда о добром вампире, или призраке - герое, или о мертвеце, любителе овощей и фруктов. Тогда как представители малого народа очень разные, от кровожадных злодеев, и веселых шутников, до героев. Грех великий их губить. К тому же, после того, как покинем остров, наш мертвец стал только обузой, тогда как ты ещё очень даже пригодишься, как тот, кто способен помочь начать мирные переговоры и прекратить войну между альвами и людьми, до просто пригласить на свидание. В качестве трупа потеряешь всю свою привлекательность, целовать мёртвых, весьма сомнительное удовольствие.


— А если я не захочу целовать того, кто, не задумываясь, убил нашего товарища, да ещё в момент, когда он не мог защищаться? — спросила собеседница. – Или настолько в себе уверен, что подобные мысли в голову не приходят?


— Значит, пригодишься для чего-то ещё, — я передернул плечами, — главная мысль в том, что отнимать твою жизнь не выгодно, да и бесчестно. А лича я никогда товарищем и спутником не признавал, и не скрывал этого, более того, честно говорил, что убью при первом удобном случае. И слово свое сдержал.


— Но, хорошие люди так не поступают, — Кошачья Лапа сверкнула на меня глазами, — спроси кого угодно.


— А я и не называл себя «хорошим», — я сплюнул, — просто есть определённые дела, выбраться с проклятого острова, завладев вещью полезной, спасти людей и фэйри, добраться до злого мага и оторвать ему голову, и, неплохо было, ещё и нежить убрать. И сделаю все, чтобы добиться цели. Если тебе был симпатичен наш мертвец, извини, разочаровал, дважды прости, но спасения ждут тысячи живых существ, и я их выручу. Идёшь со мной или продолжаешь тратить время на пустые разговоры?


— Ты знаешь, что твоё лицо стало как у мертвого, оголенным черепом? — спросила альвийка, сникнув.


— А это важно? — уточнил я. — Мне не мешает. К тому же, не факт, что мы с тобой вообще беседуем, а не пытаются снова напугать. Два жутких страха, что могли бы у меня быть - превратиться в злодея, с какими намеревался бороться, потерять твоё доверие и дружбу. Но, обе эти штуки уже не пугают. Надеюсь, последний столб где-то неподалёку, вроде всех троих уже напугали.


— Сильно в этом сомневаюсь, — подруга вздохнула и опустила голову, — хотя, острову придётся нелегко, потому как я уже видела все, чего боялась, и то, как ты переменился, и гибель нашего покойника, не знаю, способно ли что-то испугать сильнее? А ты сошёл с ума и в таком состоянии надо всем лишь смеяться будет. Страх может убить, но лишь если ты боишься и веришь в реальность происходящего. В этом могла убедиться.


И вот пошли мы дальше, щит мой снова весил как раньше, но все одно очень много, виды вокруг угнетали, мертвая земля, гниющие останки растений и живых существ, из трещин в земле курился сизый дымок, и вот вдали ударил гром, засверкали фиолетовые молнии, подул ледяной ветер, на горизонте возникли, одновременно, смерчи и огромная приливная волна, и весь этот кошмар нёсся на нас, остров словно забыл, сколько пережили и чего на первом уровне, а ведь там все было или казалось реальным. Но, нам имелось, о чем подумать, потому просто шли вперёд. Вихрь, вода, молнии, обрушились разом, но сколько не бесновались, и не почувствовали ничего. Стихии пронеслись, без следа, спутница была слишком расстроена и подавлена, чтобы пугаться, а я сосредоточен на цели и зол. Тогда остров решил зайти несколько с иной стороны, с подлой, явилась перед нами огромная армия мертвецов, причём, довольно быстрых и агрессивных, впереди на скелете коня скакал Дохлый Лич, с посохом в руке, с навершием в форме головы ворона. Понятно, в чем задумка, я виноват в уничтожении спутника и муки совести должны оживить видение. Беда в том, что меня никакая совесть не мучила в принципе, был абсолютно уверен в своей правоте и спокоен. Даже если настоящий некромант явился, в третий его с оружием в руках.


— Ты меня убил! — проорал недруг.


— Нельзя прикончить мертвое, — не согласился я, — просто устроил тебе огненные похороны, считай это знаком уважения. Так полагается делать. И выпади мне ещё такой шанс, повторил многократно. К тому же, теперь уже никто не сумеет напугать, и в жидкость не превратит. Ты бы со мной, в аналогичной ситуации, поступил так же. И нам помогал не по доброте душевной, или из благородных побуждений, просто понимал, в добрых делах ничегошеньки не смыслишь, а значит, никогда не прошёл второго испытания. Мы друг другом попользовались, просто я успел нанести удар раньше. К тому же, кое-кто должен был бы, по логике, своим бесстрашием и бесстрастием способствовать лучшему прохождению этого испытания, а поддался первым. Кому нужен трусливый покойник? Ну, и надоело тебя таскать. Кошачья Лапа хоть на ощущения приятная, ноша скорее приятная, а твой труп обуза. Был ей. Так что махай своей палкой до посинения, приводи хоть все адские воинства, абсолютно бесполезно.


Враг вправду попытался, но его посох проходил сквозь меня, пока не превратился в дым, а после и воинство исчезло, наступила полнейшая тишина.