Два генерала. Часть 1

     Часть1
               
Генерал-майор авиации,
Герой Советского Союза,
Любимов Иван Степанович.
     ***
            
Ах! как он был красив, летун
русоголовый,
В полку своём кумир и весельчак,
Неугомонный выдумщик бедовый,
Любимец детворы, лихой смельчак.

Ах, как он был влюблён-- по-молодому,
Наивно, радостно, ревниво, не шутя.
Да вот любовь его верна была другому,
А он мечтал о ней и верил, как дитя,

Что не любить его, такого, невозможно.
Он, баловень судьбы, не знающий преград,
Так часто на себе ловил он осторожный,
Прикрытый скромностью, горящий страстью
взгляд.

А он мечтал о ней, так строго недоступной.
Вынашивал в душе надежду, что любя,
Лёд растопить отчаянным поступком
Сумеет. Так решил он про себя...
               
 /Фрагмент из поэмы./
               
                Годы молодые.

 Герой мой-- молодой младший лётчик, для меня тогда --дядя Ваня Любимов.

В тот год мама
повезла меня   на свою родину, чтобы познакомить с моими бабушкой, дедушкой и всей роднёй. Две отдельные квартиры, бабушкина и  старшей сестры мамы, рядом, в одном коридоре, но имелась дверь   из квартиры в квартиру внутри.   
 У тёти снимает комнату военный лётчик. зовут его Дмитрий. В нелётную погоду он дома обычно сидит
на диване перед высокой подставкой с пяльцами и вяжет салфетки из толстых ниток. Он говорит. что занятие это успокаивает нервы и помогает думать. Дмитрий тихий, добрый и улыбчивый. Иногда по вечерам, у него собираются друзья-лётчики. Тогда в столовой
большой стол на  круглых толстых ножках уставляется
тарелками с извлекаемой из  принесённых друзьями пакетов  снедью. Содержимое двух больших пакетов разгружается прямо на диван. Из них, как из волшебного рога изобилия, высыпаются в ярких блестящих обёртках  конфеты,  шоколадные батончики, плитки шоколада.     --Налетай!--кричит в открытую в соседнюю квартиру дверь молодой светловолосый лётчик, дядя
Ваня.
Дважды свой призыв повторять ему не приходится. Все мои братья, сестры, с  соседней ребятнёй уже тут- как тут. Они знают, что дядя Ваня с пустыми руками никогда не приходит, и его пакеты со сладостями предназначены им. Вмиг всё перекочёвывает с дивана в карманы. А в столовой заводят патефон. Звучит голос Леонида Утёсова. С шутками, смехом весёлая компания рассаживается за столом. Говор, звон бокалов, тосты.

 Но вот Дмитрий выходит из-за стола, снимает со стены гитару и пересаживается на диван. Стол передвигают в угол, освобождая середину комнаты. Лихими переборами  звучит "Цыганочка". Дядя Ваня вылетает из соседней комнаты в длинной, сооружённой из покрывала, юбке, в цветастой бабушкиной шали
В руке  раскрытые веером карты.
. Дядя Дмитрий ударяет по струнам. "цыганка подхватывает:
--Эх раз! Ещё раз! Ещё много, много раз!
Мелкими шажками пробегает по кругу, в центре приседает на одно колено, сгибаясь, отклоняясь назад, почти касаясь пола головой, трясёт плечами. Все дружно
прихлопывают,  притопывают. в такт. 
 --Цыганка молодая, на картах я гадаю!_
поёт дядя Ваня, а его по-мальчишески озорные глаза в упор впиваются в глаза моей мамы, сидящей на диване рядом со мной и Дмитрием.
 Она наклоняется и, улыбаясь, что-то тихо  говорит дяде Дмитрию. Увидев это, дядя Ваня резко обрывает пение, сдёргивает импровизированную юбку, шаль, подходит к столу, залпом выпивает рюмку водки, и, толкнув стол так, что столешница срывается с ножек и вместе со всей снедью оказывается на полу, срывает с вешалки у дверей фуражку, хлопнув с силой дверью, убегает.

 Он влюблён. Ах, как он влюблён. Даже мне, ребёнку, видно, с какой нежностью смотрит он на мою маму. А как он уговаривает её бросить нашего папу и выйти за него замуж. Мама делает вид, что принимает всё в шутку, А он рисует ей перспективу их совместной жизни:
-- Я буду улетать, а вас запирать на замок, и ключ буду забирать с собой.
--И вы думаете, что после этих ваших откровений я захочу выйти за вас замуж?--смеётся мама.

 Меня угораздило простудиться и заболеть. Дома мои болезни все приходились на какой-нибудь праздник. Вот и здесь, хоть и не праздник, но совсем не кстати. Лежу в бабушкиных перинах перед открытой настежь дверцей печки и смотрю на весело  резвящееся пламя. Входит дядя Ваня. В руках у него два больших пакета. Из одного он высыпал прямо на одеяло конфеты. В другом оказалась коробка, из которой он извлёк и поднял высоко, чтобы мне было хорошо видно, клоуна в голубом шёлковом домино с красивым кружевным воротником, в руке у клоуна  шар. Дядя Ваня чем-то щёлкнул на спине клоуна, и тот стал перебрасывать шар с руки на руку.  Дядя Ваня отдал его мне,и в это время в комнату вошла мама.
--Это что такое?- строгими глазами смотрит она на
разбросанные по постели конфеты и клоуна у меня в руках.
--Это дядя Ваня мне подарил.
--Но ведь ты знаешь, что у  чужих ничего брать нельзя!
--Ах, у чужих?-   с этим возгласо-м дядя Ваня выхватил у меня клоуна и, сложив его обеими руками вдвое, швырнул в пламя печи.
Голубое домино мгновенно вспыхнуло, а дядя Ваня выбежал из комнаты. Мама вышла следом за ним. Я смотрела на догорающие останки бедного клоуна и горько плакала. Мне почему-то больше всего было жалко такое красивое голубое домино с пышным белым кружевным воротником.

 Мы в гостях у маминой подруги. Я каталась на детском велосипедике её сынишки по широкому балкону, протянувшемуся со стороны двора вдоль всего второго этажа двухэтажного дома. Двери и окна, выходившие на балкон, открыты настежь, и мне  видно и слышно всё, что делают и о чём говорят гости, сидящие за столом. Среди гостей и дядя Дмитрий. Я слышала, как он говорил маме:
 --Когда я покупал билеты в театр, в кассу заходил Ваня.
 --Он видел, что вы покупали билеты?--всполошилась мама,--Значит, скоро придёт  сюда. Я вовсе не хочу, чтобы он шёл с нами в театр. Нужно срочно уходить.
Они поднялись из-за стола, но кто-то, глядя в окно, выходившее на улицу,
 воскликнул:
 --А вот и он! Не заставил себя ждать.
Мама с дядей Дмитрием быстро прошли к лестнице чёрного входа, ведущей во двор. А дядя Ваня в то же время почти вбежал в комнату. Он оглядел гостей.
--А где Аня и Дима?
 --Не знаю. Они ещё не приходили,--развела руками хозяйка.
Но дядя Ваня через дверь балкона увидел меня.
--Так значит не приходили!

 Он выскочил на балкон, а в это время мама с дядей Дмитрием вышли из дверей чёрного входа во двор. Дядя Ваня, на перилах балкона в стойке на вытянутых руках, вверх ногами, перемахнул со второго этажа через перила и оказался перед беглецами.
 --Решили сбежать от меня!--услышала я 0его дрожащий от обиды голос.
 Мама что-то сказала, и они втроём вышли через калитку на улицу.


  Настал день нашего отъезда. Мама на перроне прощалась с провожающими нас. Я уже в вагоне смотрела на них через окно и увидела, как на перроне появился дядя Ваня.
 Он подошёл, поздоровался со всеми за руку. Прозвучал первый звонок, скоро --второй. Мама поднялась в вагон, дядя Ваня- за ней. Вошёл в купе, подхватил на одну руку меня, в другую чемодан и выскочил из вагона. Мама выбежала вслед за нами. Прозвенел третий звонок, и поезд тронулся. Дядя Ваня держал меня на руках. Поезд медленно прополз мимо нас.
 --Знаете, Ваня, насильно мил не будешь,--сказала мама,--Вы ещё встретите свою
 настоящую любовь, а я ведь замужем и люблю своего мужа, 
Он, прикрыв веки, закусив губу, застонал. Тут же поставил меня на асфальт перрона, сказал: "Я сейчас, подождите!"-- и быстро пошёл к зданию вокзала. Скоро вернулся, подал маме билет и ушёл, не попрощавшись. На следующий день мы с мамой уезжали в мягком вагоне.


  В том году умер мой папа. Маме сделал предложение, и она его приняла, наш хороший знакомый, бывший сосед по квартире, старший политрук, Дмитрий Тимофеевич. Он знал меня с пелёнок, присутствовал, когда меня привезли из роддома.
 Но однажды к нам постучался красивый, светловолосый, в ладно сидящей на нём форме военного лётчика дядя Ваня. Отчима не  было дома. Мама ахнула:
 --Иван! Это вы! Какими путями?
 --А я приехал за вами. Мне написали, что ваш муж умер, и вот я здесь!
  Собирайтесь, едем.
 --Куда едем! Я замужем.
 --Замужем? Но ведь никто не будет любить вас так, как я!
   
 Стал умолять маму уехать с ним. Дальше мне слышать их разговор не пришлось, мама закрыла дверь в мою комнату. Дядя Ваня ушёл и больше в моей жизни не появлялся. Но с мамой они встретились ещё один раз. Она с отчимом поехала к родителям, чтобы познакомить их друг с другом. Как-то в воскресный вечер сидели она и Митрофан Тимофеевич в ресторане. Вдруг в зал вошла группа лётчиков. Среди них был дядя Ваня. Мама удивилась, ведь знала, что Иван уже в другом городе. Как он оказался здесь? Испугалась, помня его горячий нрав. Но лётчики сели за свободный столик, на маму с отчимом вроде не обращают никакого внимания, подозвали официанта. Иван что-то сказал ему, и тут же группа поднялась и вышла из зала. Мама с облегчением вздохнула. Но тот официант подошёл к их столику и со словами: "Это вам."--положил на стол перед мамой конверт.
 --Что это?--спросил отчим.
 --Не знаю, посмотри,-она подвинула конверт ему.
 --Нет, зачем же, ведь это тебе, ты смотри сама.
 Мама вскрыла конверт. В нём оказался её локон, перевязанный аккуратным бантиком.

Промчались годы. Грянула война,
И мы о Ване с грустью вспоминали:
"Ведь в этой бойне,--думали,-
Едва ли такая уцелела голова."
                / Фрагмент из поэмы./


  А он, Иван Степанович Любимов, Герой Советского Союза, от младшего лётчика до генерал-майора авиации Военно-морского Флота, кандидата военных наук, профессора, прошёл свой славный боевой путь с первого дня Отечественной Войны до Великой Победы. 11октября 1941 года в воздушном бою был тяжело ранен, лишился ступни левой ноги. Случилось так, что сопровождая бомбардировщиики, Иван Степанович в бою с "мессером" с нарисованным драконом на борту и цифрой 21, был ранен в правую ногу и
 в его самолёте разбит мотор. Любимов совершил вынужденную посадку. Фашистский АС
 пытался добить его на земле, на бреющем полёте обстреливал из пушки. Любимов почувствовал, что левая нога у него оторвана вражеским снарядом, успел перетянуть её ремнём, обе раненные ноги закутать в свой кожаный реглан и потерял сзнание.Его обнаружил крестьянский мальчик. Десять месяцев в госпитале. Врачи собирались ампутировать и правую ногу, но Любимов не дал. Не знал Иван, как сообщить жене о случившемся, как она воспримет весть об его увечье. Очень молодая, почти девочка, детей у них нет, ещё может построить другую жизнь. А он любил её так, что не представлял соей жизни без неё. Он нашёл свою любовь и по-другому любить не умел. Решил пока не сообщать о случившемся. Из госпиталя писем не писал, чтобы она не знала, что ранен. Посылал телеграммы. А однажды, когда за ним прилетел капитан Нихамин, чтобы доставить его из Орджоникидзе в Новороссийск, уговорил его слетать с ним к их жёнам в Чистополь и по дороге дважды брал управление самолётом на себя.
 У него это и с протезом получилось блестяще. Как же он был счастлив. А потом, когда врачи вручили ему заключение, что к лётному делу он не пригоден, просто порвал бумагу с этим заключением и вернулся в свой полк. Добился того, что ему разрешили летать, Его техник переделал управление в его самолёте на ручное и он продолжал воевать. И сучилось так, что однажды в бою он увидел на борту одного из "мессершмиттов" того самого дракона и цифру 21. Иван Степанович атаковал его. Самолёт немца  загорелся и упал в море. Всплыла только фуражка лётчика.

 Любимов командовал эскадрильей,
11-ым гвардейским истребительным авиаполком ВВС ЧФ.
4-ой авиационной истребительной дивизией ВВС Черноморского флота.
"Лётчики-Гвардейцы беззаветно любили своего командира. Любимов был
им примером во всём. И в первую очередь в том, чего не хватало им,
молодым и горячим (наверное ,помнил себя, когда сам был таким. Е.С.С.)
"Лётчик должен всё видеть, всё понимать. До конца сохранять ясную
голову."--наставлял их Иван Степанович."
  "...был он добряк, милейший человек. Никогда ни с кем не ссорился,
всегда говорил, не повышая голоса, не горячился и в каждом человеке
видел только хорошее. Сам никого не ругал, а дисциплина в эскадре лучшая в полку." /М.В.Авдеев. "У самого синего моря"./


 На счету лётчика-истребителя Любимова 174 боевых вылета и 8 лично сбитых самолётов противника. 22 январе 1944 года ему присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда".
После войны окончил Высшие авиационные академические курсы при Военно-морской академии имени К.Е. Ворошилова и Высшую Военную Академию Генерального штаба. Занимал ответственные должности председателя квалификационной комиссии авиации ВВС СССР, начальника Приморским районом ПВО Черноморского флота, затем --начальника ПВО Черноморского флота--заместителя командующего ВВС Черноморского флота, должность старшего преподавателя кафедры ВВС флота в Высшей военной академии имени К.Е. Ворошилова. Его именем назван посёлок Любимовка, ныне в черте города Севастополя. В Музее Краснознамённого Черноморского Флота в Севастополе установлен его бюст, а личный маузер, преподнесённый ему, в знак уважения, сбитым им и пленёным немецким асом, хранится в Центральном Военно-морском музее в Питере. Он женился, и у них сын. Ушёл Иван Степанович Любимов из жизни 26 декабря 2000 года, на 92-м году, похоронен в Москве на Кунцевском кладбище, рядом с женой.

;;;----,----
 Эти сведения из "Большой биографической энциклопедии". И из множества публикаций о нем.
. Знаменательно, что мы в одно и то же время жили в Москве, но встретиться там не пришлось.

 А для меня встреча с этим человеком в моём раннем детстве не прошла бесследно. Он,с  такой его высокой любовью, с такой искренностью, с такой, почти юношеской непосредственностью, с романтической влюблённостью в небо, открылся мне, ребёнку, такой внутренней духовной красотой, что на всю жизнь стал моей мечтой. Я росла с этим прекрасным образом в душе. В русских сказках  Иван-Царевич и в сказках Шарля Перро прекрасные принцы всегда ассоциировались у меня с ним. Он жил в моих юношеских грёзах. Когда я мысленно пыталась представить себе своего будущего избранника, он всегда был  похож на дядю Ваню. И мне повезло встретить в жизни мою мечту,( во всём  схожего  с ним, даже внешностью.)
---------------------------------
 В детских воспоминаниях всё описано так, как было в действительности, изменено лишь имя мамы.