Addio a un Italiano vero

О болезни Тото знали... Когда у маэстро диагностировали рак предстательной железы, врачи San Raffaele давали ему не более пяти месяцев жизни. Однако, Тото удалось «отсрочить» свой уход. После курса химиотерапии и удаления одной, поражённой, почки, маэстро пошёл на поправку и ещё целых 15 лет - дарил свет и радость многомиллионной армии своих поклонников. Однако, пару месяцев назад, состояние Тото ухудшилось...

... Сегодня в базилике Santi Nereo e Achilleo прошла заупокойная месса. Кроме близких родственников маэстро: жены Карлы, сына Николо, брата Роберто с детьми, были только двое коллег по сцене - Пупо и Джанни Моранди. Публики из народа также было немного: что-то около трёх сотен, да и те, которым далеко за...  Карла была вся в чёрном и от горя, еле держалась на ногах. Потерянный Николо был рядом и беспрестанно обмахивался листком бумаги: сегодня в Милане + 40°. Если быть откровенным, то я не ожидал от итальянцев такого безразличия к уходу национального достояния, каким является Кутуньо. Впрочем, как говорил сам Тото: «Меня за пределами Италии знают и любят больше, чем на родине»...

Собраться с мыслями и написать пространный материал о человеке, которого знал лично с середины 80-х, я сегодня не в состоянии... Душат слёзы и горький ком подкатывает к горлу... Мне нужно время, чтобы прийти в себя от этой огромной утраты. Утраты невосполнимой, ибо с уходом маэстро, музыкальный мир лишился гениального композитора, прекрасного душевного человека, «единственного итальянца - настоящего итальянца»...

В память о Тото - один из ранних моих очерков:


Настоящий итальянец


«Наверное, он один из немногих итальянских композиторов, которые сейчас пишут итальянскую музыку. Но он этим гордится. Италия больна англо-американской музыкой и у него, когда он слушает Стиви Уандера или Рея Чарльза, мурашки бегут по коже. Но это хорошая музыка и слушая её можно многому научиться, а итальянские меломаны, как правило, слушают и хорошее и плохое. Молодые итальянцы получают неудачное воспитание: они уже не могут отличить плохую песню от хорошей. Они думают, что если поют на английском, то это уже хорошо. Однако, когда итальянский парень остаётся наедине с девушкой, он слушает романтическую итальянскую песню потому что эта песня - часть его души. А потом, когда оказывается среди сверстников, твердит: «Что за чушь!», стесняется.

Песни Тото Кутуньо появляются от общения с другими людьми, он ведь человек с улицы, южанин, вся жизнь южан проходит на улице, и впечатления свои они черпают из жизни улицы, а не из книг. Кутуньо смотрит в глаза людей, видит их жесты, ведь можно не говорить ни слова - и понимать человека. Но сам он человек сдержанный, робкий, ему трудно объясниться, он копит эмоции, и вот он подходит к фортепьяно, - это может быть в миг радости, грусти, тоски - и песня уже родилась. Все его наиболее удачные вещи сделаны в момент настроения.

Так было с песней «Итальянец» (L'Italiano). Кутуньо выступал в Канаде, в Торонто. Публика была по большей части итальянцы, эмигранты, приехавшие в Канаду за куском хлеба. Это были итальянцы, которые сохранили в себе всё итальянское, в них этого было больше, чем в тех, которые и нынче живут в Италии.

Они помнили Италию другой, не такой, какая она на самом деле, - в их тоске очистился образ родины. Какими они наградили артиста аплодисментами! Кутуньо вышел к ним ещё раз, в зале зажгли свет, он увидел эти лица - прекрасные, удивительные, итальянские. Лица смотрящие на него с любовью. И Тото вдруг сказал: «Я хочу написать песню и посвятить её вам, людям, которые живут вдали от родной страны, вам, которые сохранили душу итальянской, вам, любящим свою страну. Это будет достаточно ироничная песня о нашей родной Италии, о нашей прекрасной стране. Если мне удастся написать такую песню, я поеду в Сан-Ремо и посвящу её вам».

Можно по вдохновению написать очень простую песню, и она станет популярной, но потом, если ты повторяешься, если пишешь такую же только потому, что первая была популярна, - это уже не дело. Единственное, что у Кутуньо вышло похоже, - это «Серенада» (Serenata). Она похожа на «Итальянца», его попросили сделать такую песню. И ему от этого стыдно.

Критики упрекают Кутуньо в том, что он не ищет новых аранжировок, новых ритмов. Но зачем? Он - такой. Он склонен к старой, мелодичной итальянской песне, и зачем требовать от него того, что против его естества.? Это всё равно что заставить футболиста тяжёлого наступательного плана прибегать к утончённым финтам и проходам.

К тому же, по словам самого композитора, «старомодные» мелодии и настроения, которые несут его песни, необходимы в сегодняшней Италии. Она меняется к худшему. Итальянцы становятся претенциозными, утрачивают свои ценности, готовы каждый миг ссориться друг с другом. Жаль, потому что итальянцы народ удивительный, они полны фантазии, мягкости, нежности. Сегодня в Италии быть мягким, нежным - ты последний человек. Все хотят казаться такими напористыми, по-американски деловитыми. Но почему надо подражать кому-то (кстати, подобная тенденция прослеживается и в России), почему не оставаться такими, как есть, и гордиться этим.

Некоторые журналисты считают Кутуньо высокомерным, а он просто замкнутый, по своей природной робости. Он любит свою жену Карлу, с которой живёт с 1971 года, любит внебрачного сына Нико, любит родню, племянников, которые часто гостят в его доме в Милане. Любит ездить на мотоцикле, играть в футбол, но в сборной итальянских певцов не участвует. Хотя дело-то это хорошее - сборы от игр идут на благотворительные цели, но уж сильно серьёзно, игры, тренировки, прямо как у профессионалов. А его профессия - музыка.

Находясь на гастролях в Москве, в ноябре 1985 года, где мы, собственно и познакомились, Тото сказал, что ему показалось, что он снова попал в Италию, которой уже нет, но которую он так любит. «В страну, где у молодёжи на устах искренние улыбки, где тебе пожимают руку и не спешат тут же предать, за спиной. Всё это Италия потеряла или теряет. Мне очень грустно признаваться, но это так. Это так...»

- Почему у вас такое странное имя - Тото?

- Вообще-то меня зовут Сальваторе. Но у нас в ходу и уменьшительные имена. В детстве мать называла меня Тото, так же меня звали и все родные. Так я и остался на всю жизнь Тото.

- Может быть вы поведаете что-нибудь из своей биографии?

- Я родился 7 июля 1943 года в области Тоскана, в городке Фоздиново, недалеко от Масса-Каррара. Моя мать - тосканка, а отец - сицилиец. В свободное время он увлекался игрой на трубе. Отец много мне дал. Именно от него в детстве я получил первые уроки музыки. Родители уже умерли, но у меня есть брат и сестра. Кстати, мой младший брат Роберто когда-то играл на ударных инструментах в моём маленьком оркестре.

В детстве и юности я жил в городе Специи. Там большой порт, а мой отец был военным моряком. В Специи я и учился, сначала в средней школе, а потом в лицее, готовящем бухгалтеров. Но по своей бухгалтерской специальности не работал ни одного дня. В 20 лет мы с моими приятелями организовали небольшой ансамбль и начали разъезжать по всей Италии, играя в клубах, кабачках, на различных праздниках. Я играл на фортепьяно и пел. Этот ансамбль назывался «Тото и тати». Потом я понял, что таким образом никогда и ничего не добьюсь. И уехал в Милан. Сколько себя помню, я всегда сочинял песни. А пробиться с ними можно только там, где находятся крупные студии звукозаписи, выпускающие пластинки. И вот начались мои хождения по студиям. И всюду мне говорили: «Песни хорошие, но...» Наконец, в 1974 году мне повезло. Я написал свою первую песню, которая получила признание. Она называлась «Африка». А уж потом стало всё намного легче.

- Тото, вы написали много песен для Джо Дассена. Каким образом завязалось ваше сотрудничество?

 - Да, я написал для него четырнадцать песен. Именно он пел мою первую песню «Африка». Это очень интересная история. Я написал музыку, а слова сочинил наш известный поэт-песенник Вито Паллавичини. В миланской студии «Гранито Риччи» я сделал пробную запись этой песни, и она настолько понравилась, что Риччи даже хотел выпустить её отдельной пластинкой. Паллавичини, который имел хорошие отношения с французскими фирмами звукозаписи, привёз эту мою пробную запись в парижскую студию, а там случайно оказался импресарио Джо Дассена, сразу решивший, что эта песня для него. после этого меня пригласили в Париж, и я познакомился с Дассеном. Вот так и началось наше сотрудничество и наша дружба. Я очень хорошо знал Дассена. Это был замечательный певец и человек.

Так уж повелось, что за именами эстрадных исполнителей имена пишущих для них композиторов и поэтов как-то теряются и известны лишь особо интересующейся публике. Когда Кутуньо впервые сам вышел на эстраду, о нём практически ничего не знали даже итальянские музыкальные критики - ну, неплохой певец, как объявлено, поёт собственные песни, а что же было раньше? Неужто до тридцати шести лет, а Кутуньо стал известен как певец только в 1980 году, так ничем себя в этом деле и не проявил? Известие о том, что Кутуньо автор многих вещей, исполнявшихся самим Дассеном, было для критиков большим открытием.

Авторский дар Тото в доказательствах теперь не нуждается. А вот исполнительский... Привычнее такой ход: известный певец не удовлетворён тем, что предлагают ему композиторы и поэты, начинает сам писать, хорошо ли, не очень, но все уже находятся под обаянием его имени и голоса, так что успех обеспечен. «Обратный ход» - когда автор, не удовлетворённый исполнителем своих произведений, идёт к публике сам, довольно редок, и путь этот куда труднее.

- Почему же вы начали петь сами?

- Это получилось очень забавно. У нас в Италии популярны различные телевизионные викторины. А если такую передачу ведёт известный телевизионный актёр Майк Буонджорно, то около экранов телевизоров собираются миллионы телезрителей. Поэтому многие композиторы горят желанием написать к такой передаче музыкальную песенную заставку. В 1979 году к викторине Майка я предложил песню «Моя женщина» (Donna mia) и сам её спел, так как не знал, будет ли она принята, и поэтому не договорился предварительно ни с кем из певцов. Буонджорно песня понравилась, и он спросил, кто её поёт. Ему ответили, что Тото Кутуньо. «Это что за Кутуньо такой?» Объясняют, что Кутуньо - композитор, автор песни, а певца для песни подберут. Но Майк настоял, чтобы песню исполнял я. Должен заметить, что по своему характеру я несколько застенчивый и до этого времени в качестве исполнителя перед большими аудиториями выступать просто боялся. Согласился я исполнить эту песню только потому, что оставался за кадром и меня никто не видел. И вдруг через две недели после начала передачи викторины «Моя женщина» прочно заняла первое место в итальянском «хит-параде» и оставалась на нём более двух месяцев. После этого большого успеха я и решил петь сам, а менее чем через год победил на фестивале в Сан-Ремо.

Итак, Кутуньо как певец стал широко известен с 1980 года, заняв первое место на сан-ремовском фестивале с песней «Только мы» (Solo noi). Сказав «стал известен», а не «популярен», я не оговорился: тогда публика его по-настоящему не поняла. «Интересный, одарённый парень» - таково было общее мнение, но не более. В последующие три года Кутуньо продолжал писать для других, время от времени появлялся на сцене, но большинство и не собиралось принимать его всерьёз. Порой артисту казалось, что ему не удастся побороть упорство публики, приходили сомнения. Говорят, не сомневаются только гении, Кутуньо к таковым себя не причислял и продолжал кропотливо работать.

В 1983 году программа Сан-Ремо шла своим обычным путём. После очередного номера на сцену вышел конферансье и, профессионально улыбаясь, объявил: «Тото Кутуньо. «Итальянец». Осветители поменяли фильтры, по сцене забегали голубые пятна, появился Кутуньо. Один, без оркестра, начал: «Позвольте, я спою вам тихо-тихо под гитару...» Недолгая пауза, вступает оркестр. Певец приветствует жестом публику: «Привет тебе, Италия, жующая макароны, привет тебе со всем, что есть в тебе...» по залу прошёлся шорох удивления, и, как писала впоследствии пресса, у некоторых телезрителей во рту действительно застряли макароны.

«Позвольте мне спеть, - продолжал Кутуньо, - я горжусь тем, что пою, я итальянец, настоящий итальянец...»

Песня закончилась. С минуту стояла тишина недоумения - таких песен этот зал не слышал уже давно. Взрыв аплодисментов - таких оваций эти стены тоже уже давно не слышали.

После этой песни и пресса и слушатели, казалось, нашли те слова, которыми они хотели бы определить место поэта, композитора и с недавних пор исполнителя своих песен Тото Кутуньо на итальянской эстраде: «Единственный настоящий итальянец». А как же Челентано? Вопрос вполне резонный. Но ведь львиную долю песен, которые пел Челентано, написал Кутуньо, так что противоречия здесь нет.

- Когда вы начали сотрудничать с Адриано Челентано?

- В 1978 году. Первая песня была «Одни» (Soli). Всего я написал для него двенадцать песен. Сейчас мы вместе не работаем. Но возможно, что я буду продолжать писать для него песни. Мы с ним друзья, и он мне нравится как певец и актёр.

- Это правда, что песня «Итальянец» была написана для Челентано?

- Да, я написал эту песню для него. Но он не захотел её исполнять, так как она ему показалась слишком ответственной и обязывающей. Теперь я могу сказать, что, к счастью, он её не взял, так как она мне принесла большой успех.

 - На фестивале в Сан-Ремо - 85 вы не выступали. Но ваша песня «Мы, современная молодёжь» (Noi, ragazzi di oggi), которую исполнял четырнадцатилетний Луис Мигель, заняла второе место. Почему эту песню пел Луис?

- Я был в Испании и увидел выступления Мигеля по телевидению. Я буквально влюбился в этого чудо-ребёнка и договорился о его вызове в Италию. Луис прилетел из Мексики, где он постоянно живёт, в Милан и был у меня дома на Via Asel-20. Я дал послушать ему уже готовые песни, которые пока никто не пел, но ему ничего из них не подошло. И тогда я написал песню специально для него. Вместе с Луисом мы решили, что он должен выступать в Сан-Ремо, и договорились с организаторами фестиваля. Так всё это и произошло. Кстати, на следующем фестивале в Сан-Ремо я собираюсь выступить сам.

- Но вы продолжаете писать песни для других исполнителей?

- Да, конечно. Я не оставляю своей «настоящей» работы. Петь на эстраде, быть певцом - это замечательно. Певец может выйти из моды, разонравиться публике. Как композитор же ты можешь работать всю жизнь.

- Тото, для вас существует идеал певца и композитора-песенника в прошлом и настоящем?

- Как певец мне очень нравился Рей Чарльз, я восхищался композициями Пола Маккартни и Джона Леннона. В Италии же среди певцов недавнего прошлого могу выделить Доменико Модуньо.

- Сколько всего песен вы написали?

- До сегодняшнего дня я написал около 190 песен. Их исполняли многие певцы. Итальянцы - Доменико Модуньо, Адриано Челентано, «Ricchi e Poveri», Джильола Чикуэтти, Кристиан. Испанцы и мексиканцы - Мигель Бозе, Пума, Луис Мигель. Французы - Джо Дассен, Клод Франсуа, Мишель Сарду, Далида, Мирей Матьё. Англичанин Шелли Басней, американка Петула Кларк и многие другие.

- Когда вы почувствовали, что стали известным, и как вы переносите популярность?

- Знаешь, я родился в небогатой трудовой семье и поэтому всегда даю, вернее пытаюсь дать реальную оценку. Я надеюсь, что голова у меня никогда излишне не закружится, иначе это буду уже не я. Конечно, популярность мне очень нравится. Однако популярность и мешает мне жить. Я уже не могу пойти просто в магазин или на рынок, на какой-то праздник, где собирается много народа. Мои друзья - с прошлых времён, когда я ещё не был известен.

- Как вы пишете свои песни?

- Когда человек - композитор, то песни живут у него внутри и их необходимо только услышать и извлечь. Должен настать момент, когда я могу подойти к роялю и, как бы щупая клавиши, заставить звучать мелодию. Это, видимо, вдохновение. Я полагаю, что 70 процентов моих песен пишу именно так - по вдохновению. Есть и ещё другие 30 процентов песен, которые пишутся по заказу. Здесь вдохновения уже мало, и в дело вступает профессионализм. Лично я предпочитаю работать по первому варианту.

Выше я уже упоминал, что песни Кутуньо были в репертуаре Джо Дассена. Его произведения входят и в программы многих известных оркестров, например, Поля Мориа и Джеймса Ласта. Как-то известный французский музыковед, побывав на конкурсе в Сан-Ремо, воскликнул: «Вы любите лёгкую музыку - это ваше право, она необходима, никто этого не оспаривает. Но не преподносите её как нечто важное и значительное. Пишите о том, что рыбке нужен зонтик, или что-нибудь в этом роде, и не замахивайтесь, ради бога, на серьёзные темы, не трогайте их...» Песни Кутуньо в какой-то мере и подтверждение и опровержение этого горестного замечания: браться за серьёзную тему можно только в том случае, если это серьёзное - не очередной трюк, чтобы ошеломить и привлечь публику.

В Италии Кутуньо считают незаурядным поэтом, отмечают серьёзное социальное звучание его песен, их человечность, виртуозность, высокую культуру стиха. Отмечают и демократичность его произведений, которые с одинаковой любовью слушают и в дешёвых пиццериях, и в музыкальных салонах.

Одна из рецензий на творчество Кутуньо, попавшаяся мне на глаза, заканчивалась таким диалогом иностранца с итальянским журналистом:

«- Если отбросить статистику проданных пластинок, - спрашивает иностранец, - как вы полагаете, кто из певцов больше нравится итальянцам?

- Так трудно ответить, - отвечает журналист, - в нашей стране ещё силён дух регионализма... Неаполитанцам нравится Пеппино Гальярди, генуэзцам - Фабрицио де Андреа. Почти что всех пленяет хитрец Челентано.

- А Тото Кутуньо?

- Так вы спросили, кто нравится! А к Кутуньо это слово не подходит: его любят! Любят и на севере, и на юге. Вы слышали его «Итальянца»?

- Конечно...

- Так вот, в ней он объединил всю страну».

В холле гостиницы «Советская», где мы беседовали с Кутуньо, заколосились какие-то туристы, направляясь к стойке администратора. Тото посмотрел на часы и я понял, что пора закругляться.

- В вашей песне «Итальянец» есть слова «я настоящий итальянец». Что значит для вас быть настоящим итальянцем?

- Быть итальянцем означает для меня быть человеком, который никогда не отступает перед трудностями, который верит в такие жизненные ценности как семья, дружба. Настоящий итальянец никогда не унывает, даже если ему трудно, если у него нет работы, он всегда полон фантазии и романтики. Я - итальянец до корней волос, и я этому рад.

Беседа наша окончена. Я благодарю Тото и желаю удачного выступления во Дворце спорта в «Лужниках».

- Спасибо тебе, - отвечает, поднимаясь с кресла Кутуньо. - А как по-русски будет «Спасибо»? - спрашивает и несколько раз старательно повторяет незнакомое слово, а в след за ним и другое - «До свиданья!»


Addio a «un Italiano vero»...