de omnibus dubitandum 39. 253

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ (1686-1688)

    Глава 39.253. НЕ ТОЛЬКО ЛЕТОПИСЬЮ НО И, ПАРСУНОЮ…

    Взгляните на парсуну, написанную царским художником Иваном (Богданом) Салтановым — выезжим армянином, удостоенным за выдающиеся творческие успехи звания дворянина московского. Необычайно живое лицо Федора Алексеевича глядело на пришедших поклониться его праху со второго столпа Архангельского собора, слева от гробницы юного государя. Слова, написанные в клеймах на картине, все более выцветали и стирались, однако, благодаря усердию ученых прошлого века мы можем их прочесть. Постарайтесь почувствовать в этом тексте (здесь и далее адаптированном к современному языку), как чтилась память почившего государя его современниками:

    «Тот, чей образ и гроб зрите — благочестивейший великий государь царь и великий князь Федор Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец, по отце своем, великославной памяти благочестивейшем… Алексее Михайловиче… восприял скипетродержавство царства Российского (царством Российским государство стало называться при лжеПетре [Исаакие (Фридрихе Петере Гогенцоллерне)] I – Л.С.) от рождения своего в 15-е лето. Был от… Бога… одарен постоянством царским, незыблемым благоговением христианским истинным, бодростью в службе Божьей, долготерпением и милосердием дивным. И вправду сказать можно, что он был престолом мудрости, совета сокровищем, царских и гражданских устоев охранением и укреплением, прениям решением, царству Российскому утверждением.

    Кратко сказать — то ему любезно было, что мать нашу Православную церковь увеселяло, мир, тишину и всякое народа благополучие умножало. И во всем его царском житии не находилось такого времени, когда бы ему всему православию памяти достойного и церкви любезного дела не сотворить. К тому же неприятелям Российского царства был страшен, в победах счастлив, народу любезен. Он от многолетних войн царству Российскому мир достохвальный сотворил. Из тьмы магометанства и идолопоклонства множество людей не принуждением, но христианским благочестивным промыслом в свет православной веры привел.

    Православных христиан, которые были магометанам подданные, многие села и деревни от их подданства освободил. И из басурманского плена много лет там страдавших многое число православных христиан выкупил. Многие церкви Божьи пречудно всяким благолепием украсил. О научении свободным мудростям российского народа постоянно помышлял, и монастырь Спасский, что в Китай-городе, на это учение определил, и чудную и весьма похвалы достойную свою царскую утвердительную грамоту со всяким опасным веры охранением на то учение написал.

    Дома каменные для пребывания убогих и нищих с довольным пропитанием сотворил и таковых упокоил многие тысячи. Царские многолетние долги народу простил и впредь налоги облегчил. Брато-ненавистные, враждотворные и междоусобные местнические споры прекратил. Царский свой дом, и град Кремль, и Китай-город преизрядно обновил, и убыточные народу одежды переменил, иное многое достохвальное и памяти достойное сотворил — и на все полезное и народу потребное все предуготовлял.

    Пречудно со всяким христианским душеспасительным к исходу души своей предуготовлением жизнь сию скончал. Царствовал же этот благочестивейший и милостивый царь 6 Лет, и месяца два, и дней 28. Преставился же… всего народа с жалостным рыданием и со многоизлиянием слезным в лето 7190 (1682)* месяца апреля в 27 день в 13 часу дня в первой четверти» [Древняя российская вивлиофика (ДРВ). Ч. XI. С. 229–231; Тромонин К. Царь Федор Алексеевич. М., 1836; Снегирев И.М. Архангельский собор в Московском Кремле. М., 1865. С. 28–31; и др.].

*) С 1492 года, в Московской Руси впервые начали отпраздновать Новый год в сентябре. До этого праздник отмечали 1 марта, а перенесён он был Иваном III…

    В «бунташном веке», как и в нашем столетии, ушедшие с политической сцены правители редко получали панегирики. Можно предполагать, конечно, что на появлении столь содержательной парсуны Федора Алексеевича в Архангельском соборе (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных дипломированных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) настояла его родная сестра царевна (курпринцесса Бранденбургская - Л.С.) Софья (на самом деле Евдокия Алексеевна, старшая дочь Алексея Михайловича - Л.С.), правившая (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных дипломированных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) в 1682–1689 гг. (жившая в Бранденбурге, с 1671 года – Л.С.). Но неизвестный автор надписи в клеймах, был далеко не одинок в оценке выдающегося самодержца. Показательно, что текст надписи воспроизвели летописцы патриарха Иоакима — стойкого политического противника (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных дипломированных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) царя Федора и царевны (курпринцессы - Л.С.) Софьи (на самом деле Евдокии Алексеевны, старшей дочери Алексея Михайловича - Л.С.). Надпись использовал в своем «Хронографце» (1688) близкий к патриарху иеромонах Чудовского монастыря иудей Боголеп Адамов, вскоре занявший место казначея патриаршей резиденции [Институт русской литературы (ИРЛИ), Древлехранилище, оп. 23, № 257, л. 972об.–975 (ср. РГАДА. ф. 181, кн. 20/25, л. 826 и др. списки); Богданов А.П. «Хронографец» Боголепа Адамова // Труды Отдела древнерусской литературы (ТОДРЛ). Т. 41. Л., 1988. С. 381–399].

    Уже после "падения Софьи (на самом деле Евдокии Алексеевны, старшей дочери Алексея Михайловича - Л.С.) в 1690-х гг." (кавычки мои - Л.С.) автор Беляевского летописца утверждал, что строитель и реформатор Федор Алексеевич «был… государь кроткий, в делах рассудительный, премудростью и разумом подобный Соломону» [Богданов А.П. Россия при царевне Софье и Петре [Исаакие (Фридрихе Петере Гогенцоллерне)] I. Записки русских людей. М., 1990. С. 39–40].

    Тогда же высокая оценка царствования Федора была внесена в Латухинскую Степенную книгу — обширный исторический труд известного книжника патриаршего казначея иудея Тихона Макарьевского. Эти похвалы, основанные большей частью на панегирике Федору Алексеевичу в первой печатной книге по руской истории — «Синопсисе» (Киев, 1680) — присутствуют во множестве списков Латухинской Степенной книги [Государственный исторический музей (ГИМ), Синод, собр., № 293; Российская национальная библиотека (РНБ), F. IV. 221; ИРЛИ, Древлехранилище, оп. 23, № 171; РНБ собр. Погодина, № 1559; РНБ, собр. Толстого, F. 221; Российский государственный архив древних актов (РГАДА), ф. 181, № 3/3; и др.], не исчезая из ее многочисленных переработок в XVIII в. [Ср.: Васенко П.Г. Трегубовская «Степенная» // Известия Отделения русского языка и словесности имп. АН (ИОРЯС). Т. 12. Кн. 2. СПб., 1907. С. 360–367; Российская государственная библиотека (РГБ), ф. 218 (собр. Отдела рукописей), Пост. 1967 г., № 46, л. 123–130 об.; РНБ, собр. Вострякова, № 852, л. 366об.–367об.; и др.].

    В начале самостоятельного правления клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] появляется и новый взгляд на царствование его старшего брата (на самом деле дяди – Л.С.), в котором упоминание реальных достижений сменяется жалостливым описанием слабого здравия Федора.

    Картина особенно наглядна и удобопонятна при сравнении иностранных откликов. В 1687 г. Георг Адам Шлейссингер (через пять лет, писал перепутав Федора Алексеевича с Алексеем Михайловичем, но всеми нашими продажными горе-историками считается историческим артефактом, на котором защищены были и докторские и кандидатские, и место у кормушки гарантировалось на многие годы им, и поколениям последышей - Л.С.) с похвалой отзывался о «последнем из умерших царей», многие начинания которого погибли при его преемниках Петре и Иване (VII который происками продажных горе-историков стал Иваном V) Алексеевичах. Например, Федор Алексеевич (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных продажных дипломированных горе-историков - Л.С.)(в тексте ошибочно: Алексей Михайлович) «был весьма достойным князем. Он добился того, что в город было завезено большое количество камня. Те, кто хотел жить в городе, обязаны были строить себе новые каменные дома, а деревянные сносить… тем, у кого не было средств на строительство, можно было рассрочить платежи на 10 лет… Однако после смерти упомянутого высокодостойного великого князя это полезное дело умерло вместе с другими полезными распоряжениями».
По словам Шлейссингера, Федор «наряду с прочими великолепными распоряжениями ввел также преподавание свободных искусств — как предписывали ученые люди, которые и должны были обучать молодых… После смерти этого любезного царя всему пришел конец… Патриарх был очень против этого, считая (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных дипломированных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.), что погибнет всея Великая и Малая и Белая Россия, если ввести такие новшества. Ввиду этого цари… и запретили начатое дело, хотя многие господа еще знают по-латыни, поскольку их этому учили» [Лаптева Л.П. Рассказ очевидца о жизни Московии конца XVII века (Г.А. Шлейссингер. Полное описание России, находящейся ныне под властью двух царей-соправителей Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича) // Вопросы истории (ВИ). 1970. № 1. С. 107, 112].

    Но уже в 1699 г. английский историк России Крюлль (еще один фальсификатор - Л.С.) приводит сообщение одного из участников Великого посольства клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] за границу, что, (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных дипломированных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) несмотря на многообещающие качества, Федор из-за болезни и ранней смерти ничего, по существу, не успел. Он лишь «подавал экстраординарные надежды… следовал своему отцу, особенно в отношении с иностранцами и развитии торговли. Он был великим любителем всех наук, особенно математики, и мечтал иметь все дома в Москве новопостроенными из кирпича, если бы не был остановлен смертью».

    Единственными реальными заслугами Федора (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных дипломированных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) оказывается прием на рускую военную службу Ф. Лефорта и завещание (sic!) царства своему сводному брату царевичу настоящему Петру Алексеевичу (29.6.1666 г.р.), которого он (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных дипломированных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) ни разу не видел и судить о каких-то его способностях также не мог] [Сгull J. The present conditions of Moscovite Empire, till the year 1699, in two letters. London, 1699. P. 5–6].

    Написанная вскоре (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных дипломированных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) «История о невинном заточении ближнего боярина Артамона Сергеевича Матвеева», повествуя о событиях царствования Федора, снимает обвинения в гонениях на сторонников настоящего Петра Алексеевича (1666 г.р.), а не клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] с милосердного ко всем подданным и беспристрастно правосудного государя, ссылаясь сначала на его несовершенные лета, а затем на «естественную скорбь» — цингу.

    Вместо царя на политической сцене действуют влиятельные временщики [История о невинном заточении ближнего боярина Артемона Сергеевича Матвеева… изд. Н. Новиковым. Изд. 2-е. М., 1785; Сахаров И.П. Записки русских людей. СПб., 1841. С. 74–94].

    А в обстоятельной летописи петровского времени, автор которой, например, мог детально описать учрежденную указом Федора одежду, наиболее крупные мероприятия шестилетнего царствования преданы забвению почти целиком [РГАДА, ф. 181, № 358. л. 1154–1170; ГИМ, собр. Уварова, № 543, л. 184об.–192; ср. РГАДА. Ф-181, № 625, л. 24об.–25об.; РГБ, ф. 37, № 415, л. 350].

    В чеканном виде позиция, на века завоевавшая господство в общественном сознании, сформулирована в летописи конца 1730-х гг. (всего через каких-то пятьдесят лет - Л.С.): Федор Алексеевич «принял престол как законный наследный государь и коронован в 1676 году июня в 18 день. И хотя весьма слабой комплекции и, худого здравия был, однако же, славы родителя своего и попечения о пользе государства не утратил, но, насколько сила его здравия и кратость времени допустили, во введении лучших обычаев, в учреждении некоторых изрядных зданий и в перемене древней неудобной одежды, особенно же жестокого и вредного обычая местничества, который как закон почитали, заботу свою, о государственной пользе, показал. И если бы болезни и прекращение жизни не были ему препоной, то бы со временем и большую пользу государству своему сочинил…» [ГИМ, собр. Черткова, №156].

    Нет ничего удивительного, что в новых по форме (и служебных по существу) исторических сочинениях XVIII в. культивируется представление (вброшенное фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных дипломированных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.), что Федор явился лишь добрым родственником юного клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)].

    Историки П.Н. Крекшин в первой и И.И. Голиков во второй половине столетия в один голос (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных дипломированных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) расхваливали любовь и заботу Федора по отношению к лжеПетру [Исаакию (Фридриху Петеру Гогенцоллерну), которого он, ни разу не видел и судить о каких-то его способностях также не мог – Л.С.] и его семье, не оставляя у читателя сомнений, что реальным правителем за государя был боярин И.М. Языков [Сахаров И.П. Указ. соч. С. 19–25; Голиков И.И. Деяния Петра Великого. Т. I. М., 1788. С. 140–145].

    В XIX в. Н.Г. Устрялов был склонен считать, что главным действующим лицом политической драмы 1676–1682 гг. был Милославский, который «при содействии дядек и нянек юного Федора» воздействовал на «больного, хилого» царя. П.К. Щебальский прибавил к числу руководителей Федора Алексеевича царевен, среди которых выделялась (курпринцесса - Л.С.) Софья Алексеевна (жившая в Бранденбурге, с 1671 года – Л.С.)(на самом деле, живущая рядом, старшая дочь Алексея Михайловича, Евдокия Алексеевна - Л.С.), и пресловутого Языкова. Единственной инициативой «умного, образованного, но болезненного Феодора», по мнению этого автора, было приближение к трону (французского эмиссара - Л.С.) князя В.В. Голицына, в котором царь заметил «большой государственный ум». Вместе, они (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных дипломированных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) отменили местничество, «но роль преобразователя была суждена не Федору: дух этого умного, молодого государя был бодр, но тело его изнемогало», в последние годы он «вовсе не оставлял дворца и, едва передвигался из одной палаты в другую» [Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. 1. Господство царевны Софьи. СПб., 1858. С. 11–14; Щебальский П.К. Чтение из русской истории. (С исхода XVII века). Изд. 3-е. Вып. 1. Россия при царе Алексее. Россия при царе Федоре. Царствование Петра. М., 1868. С. 29–35; его же. Правление царевны Софии. М., 1856. С. 6–8].

    М.П. Погодин (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных дипломированных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) пошел еще дальше, объявив, что и отмена местничества — единственное деяние царствования Федора Алексеевича, кроме обучения и воспитания сводного брата царевича Петра Алексеевича — была осуществлена лишь «от имени семнадцатилетнего, слабого и больного Феодора», при котором правили сначала Милославские, потом (при поддержке Хитрово и Долгоруковых) И.М. Языков и Лихачевы [Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великого. 1672–1689. М., 1875. С. 13, 17–24, 27].

    Погодин наиболее ясно изобразил легенду о Федоре Алексеевиче, утвердившуюся к его времени и в специальных исследованиях, которые начались много раньше, вскоре после смерти старшего сводного брата настоящего царевича Петра Алексеевича (1666 г.р.).


Рецензии