Почему информационные процессы не идут в темноте

После резонансных выступлений и публикацией Д. Чалмерса, главной проблемой  сознания сегодня полагают объяснение субъективного опыта, задавая вопрос: «почему информационные процессы не идут в темноте?».

При всей этой истеричной драматургии вопрошания, нельзя не отметить востребованность подобной формулы у исследователей сознания. Естественным углублением проблематики такого вопрошания является мысленный эксперимент «зомби-блюз», также предложенный на обозрение этим австралийским исследователем, сводимый к моделированию физикалистского аспекта телесности человека лишенного сознания. 

С точки зрения эпистемологии эту проблему Т. Нагель формулирует как бы с иной (исследовательской) позиции, отличной от позиции индивидуального (субъектного) доступа к сознанию Д. Чалмерса: «Сознание следует признать концептуально несводимым аспектом реальности»; при описании ментальных явлений, «субъективной реальности» и сведения их с нейрофизиологическими процессами в мозгу имеет место «провал в объяснении».

Дж. Дж. Гибсон учит нас экономии информации, практически по У. Оккаму, когда утверждает, что в окружающем нас оптическом потоке в избытке содержится вся необходимая кинестетическая информация.

Эту концепцию восприятия Дж. Дж. Гибсон назвал экологической, подразумевая избыточность информации в окружающей нас экологической нише (умвельте). Более того, этой информации, по мнению  Дж. Дж. Гибсона там больше чем нам необходимо для построения адекватной локомоции.  Эту услужливость экологии Дж. Дж. Гибсон назвал «аффордансом» – возможностью.

Величие парадигмы Дж. Дж. Гибсона подтверждают авианосцы Соединенных Штатов, а также обезьяны, скачущие по ветвям влажного (дождевого) тропического леса.

И тут на сцену выходит Д. Чалмерс и устраивает дискотеку в стиле «зомби-блюз», суть которой сводится к утверждению обратного.

Казалось бы, причем здесь Дж. Дж. Гибсон с его авианосцами и аффордансом?

Дело в том, что сознание подсвечивает информационные процессы, которые, по выражению Д. Чалмерса, «не идут в темноте», а значит, сознание, фактически, преумножает информацию (сущности) по какой-то нужде, пренебрегая принципами экономии, сформулированные в парадигмах как Дж. Дж. Гибсона, так и У. Оккама.
 
Д. Чалмерс заявляет, что главной проблемой  сознания сегодня является объяснение субъективного опыта, задавая свой коронный вопрос: «почему информационные процессы не идут в темноте?». И совершенно никому не понятно для чего человеку этот субъективный опыт нужен. Обезьяны этот "опыт" вычерпывают из окружающей среды.

При этом Д. Чалмерса, похоже, не волнуют проблемы американского народа с их авианосцами Дж. Дж. Гибсона.

Но дело в том, что Д. Чалмерс, похоже, абсолютно прав, и парадигма информационной избыточности экологического окружения прямо противоречит информационной парадигме сознания, информационные процессы которого не идут в темноте даже если выключить внешнее освещение.
 
Иначе говоря, напрашивается формула Р. Декарта, о том, что человек и есть его cogito (сознание), а протяженная субстанция или первая сигнальная система есть его (человека) часть общая с остальным животным миром зомби.

В нашей навигационной теории антропогенеза субстанции res cogito (сознания) соответствует топологический модус эгоцентрической локомоторной навигации. А протяженной субстанции соответствует аллоцентрическая навигация, что также соответствует модусу зомби у Д. Чалмерса.
 
Можно также построить такое уравнение, в котором в левой его части будет сумма: (квалиа + зомби), а в правой:  (res cogito (топологический модус эгоцентрической навигации) +  res extensa (аллоцентрическая навигация или «зомби» по Р. Декарту).
 
В результате преобразований получаем равенство:
квалиа = топологический модус эгоцентрической навигации.

Эти манипуляции с суммами и равенствами позволяют вполне обоснованно заявить, что в рамках прогресса когнитивного оператора аллоцентрической навигации искомый Д. Чалмерсом результат не может быть получен, как впрочем, и в любой другой парадигме фундированной на эволюционной доктрине Ч. Дарвина, поскольку в ней также используется формула количественного преобразования когнитивного оператора аллоцентрической навигации.

Такой прогресс возможен только в такой модели антропогенеза, когда результат в виде сознания (квалиа) фундирован на трансформации топографического модуса когнитивного оператора  обезьян в топологический модус эгоцентрической навигации homo sapiens.
 
Иначе говоря, обезьяны остались на уровне зомби, поскольку не стали увеличивать когнитивные ресурсы мозга, используя принцип экономии информации Оккама – Гибсона, а homo sapiens sapiens, пренебрегая экономией, обзавелся дорогостоящим аппаратом когнитивной обработки экологической информации, которой обезьяны ранее пользовались непосредственным способом в стиле «зомби-блюз».
Сознание удваивает экологическую информацию, которую обезьяны запросто черпают из своего умвельта.
 
Зачем запоминать опорный паттерн, если он перед тобой, а следующий опорный паттерн будет иным, нежели предыдущий? Обезьяны, именно по этой причине, лишены способности рисовать, а также водить по запланированной траектории автомобиль (поскольку последнее требует как минимум наличия топологически модифицированного эгоцентрического навигатора).

Не напрасно  Д. Чалмерс эту квалитативную проблему обозначил как трудную. Даже ее формулировка трудно далась  Д. Чалмерсу. Пришлось устроить несколько дискотек в стиле «зомби-блюз».

И так, зачем понадобилось homo sapiens такой когнитивный тюнинг, от которого отказались обезьяны и Дж. Дж. Гибсон со своими летчиками из авианосной группы?

Ответ лежит на поверхности. Надо понимать тот факт, что картезианство, как недоверие к предстающей пред тобой реальности было изобретено не Р. Декартом.

Радикальное сомнение в истинности референсности видимого образа паттерна опорной поверхности, в сочетании с уверенностью в том, что его исказил какой-то злой гений, очевидно, заставило этих первых homo воспользоваться собственным образом мира соотнесенным с «полевым» его образом.

Необходимость в увеличении ресурсов когнитивного оператора эгоцентрической локомоторной навигации понадобилась homo в тот момент, когда они начали осваивать акватическую экологическую нишу в нижнем ярусе влажного (дождевого) тропического леса.

А поскольку у бипедального прямоходящего примата, в условиях брода с дном из решетки поваленных деревьев, разрушается константность интермодальной когерентности бинокулярного зрения и проприоцепции как систем восприятия пространственных координат паттерна опорной поверхности, то в условиях этого интермодального конфликта необходимо установить новый уровень константности путем формирования новой «иллюзорной» когерентности.
 
Эту новую когерентность можно сформировать только на основе зрительного образа, аккомодировав проприоцептивную рецепцию со зрительной, с последующим формированием феномена зрительного плена. И с включением (добавлением) блока сличения иллюзорной образности с фактической.

Таким способом мозг начал строить свои собственные репрезентации образов паттерна опорной поверхности экологического окружения.

Иначе говоря, для решения проблем локомоции в условиях искажений дистального стимула (паттерна) внешними условиями, мозг, выражая картезианское сомнение, начал сам строить модель предстоящей реальности.

То есть принцип информационной избыточности умвельта Дж.Дж. Гибсона был подвергнут радикальному картезианскому сомнению.

Как функционирует зомби?

На принципах условнорефлекторной высшей нервной деятельности, весьма обстоятельно разработанной в школе И.П. Павлова, осознанно исключившего категорию res cogito из научного обихода в своих лабораториях, и бихевиористами, исключившими категорию сознания как избыточную для поведения сущность. Схема стимул реакции работает всегда с проксимальным стимулом, который сам по себе не требует сличения с самим собой. Это достаточно ясно и очевидно.

А как работает сознание?

Сознание это всегда сличение стимула с самим собой!!!
А поскольку два разных последовательных проксимальных стимула будут разными стимулами, то сличение их будет всегда сличением как разных стимулов, соответствующим двум разным паттернам. И это будет мало отлично от сличения зомби или res extensa.

Последовательное сличение же двух пар одновременных (симультанных) проксимальных стимулов, с фузией на пространственно подобных паттернах,  при выявлении их различий позволяет предположить о некоторой внешней причине нарушения константности.

Что требует некоторой трансформации перцептивной задачи, где один из проксимальных стимулов необходимо заменить на дистальный, поскольку возмущающий константность фактор может воздействовать на величину стимула только в промежутке между его дистальным и проксимальным образами.

Поэтому следует говорить о сличении пары одновременных стимулов: дистального зрительного и проксимального проприоцептивного. Когда к видимой, но иллюзорной зрительной картине мира будет аккомодирован проприоцептивный стимул.

Скорость такой аккомодации должна быть сопоставима со скоростью перемещения homo sapiens sapiens по своему амфибийному ландшафту. Где должна быстро работать интермодальная аккомодация (когерентность) зрения и проприоцепции при переходе с обычной наземной локомоции в условия брода и обратно. Что, в свою очередь, требует полноценной образности паттернов опорной поверхности.

С включением "освещенности" этих информационных процессов уже не со стороны умвельта, а со стороны самого мозга с его новейшим уровнем интермодальной константности или – сознания. При этом следует понимать, что дистальный стимул бинокулярной зрительной системы локализован там же где локализован проксимальный проприоцептивный стимул – в дистальных частях конечностей: в их кистях и стопах, а также опорных паттернах этих кистей и стоп.
 
Риторический вопрос о мозге как неком теле в действительности не имеет никакого смысла, поскольку роль мозга не может рассматриваться как телесная, даже в той его области, где преобладают соматические функции и задачи.
 
Для понимания информационной сущности мозга следует поместить его в перекрестие контекстов экологической навигации – ориентации в различных пространствах умвельта и их коммуникативности.

Окажется, что мозг выполняет функции коммутационного интегратора различных потоков внешних сигналов и исполнительных органов. И модель телефонного коммутатора вековой давности, весьма наглядно, позволяла представить себе эту функцию мозга.

Только мозг это не просто один телефонный коммутатор. Это сеть коммутаторов, обеспечивающих разные стратегии внешней навигации (примерно по Дж. Фодору).

Поскольку таких навигационных стратегий две: аллоцентрическая, ориентирующая в окружающем небезразличном предметном мире живое телесно-материальное существо; и эгоцентрическая, ориентирующая локомоторные движители этого живого существа относительно паттернов опорной поверхности, то и, соответственно мозг обеспечивает потоки информации в рамках этих двигательных активностей живого существа.

Строго говоря, задача мозга как нейронной сети с достаточной скоростью и в заданном объеме переработать эти потоки, приходящие от афферентных систем и уходящие на исполнительные органы. Единственным пересечением этих двух потоков является их векторное кодирование агентом аллоцентрической навигации для агента (субъекта) эгоцентрической локомоции.

При этом у большинства животных вмешательство в со стороны дистантной афферентации в локомоторную активность представлено минимально, с выраженной генераторной проактивностью аллюрного типа.

Однако, у обезьян ситуация начинает радикально меняться, когда оператор эгоцентрической навигации захватывает зрительную систему обезьян, трансформируя ее в сторону симультанного определения третьего измерения (глубины) для дистанционной предвосхищающей ориентации эгоцентрического локомоторного акта.

У обезьян когнитивный оператор эгоцентрической навигации теряет свой автоматизированный аллюрный характер.

При переходе к человеку и вовсе обретает свободу от трехмерных чувственных впечатлений зрения, формируя четвертое измерение преломления прозрачных оптических сред. Что в свою очередь полностью меняет локальность опорной поверхности, она становится всеобщей.

При этом резко меняется и локомоторная схема тела, начиная включать в себя весь окружающий умвельт. Конечности у человека становятся самосознающими себя субъектами, точно так же как и вещи окружающего мира, включенные в схему тела как некие удлинители конечностей.

Мозг человека активно проецирует огромное количество «одушевленных» орудий в окружающем мире, эти вещи становятся такими что имеют душу и свою жизнь. Эта их оживленность и одухотворенность еще не выросла до абстракции демонов, как самостоятельных живых сущностей. И тут возникают интерференции с небезразличными вещами окружающего мира (умвельта) где дерево, вода или солнце оказываются одновременно предметами как аллоцентрического так и эгоцентрического миров.

Они и так до своего оживления и одушевления были небезразличными внешними сущностями, а с обретением души даже в модусе фетишизма, так стали и подавно активными значимыми живыми сущностями – практически личностями, поскольку  личность есть объединение субъекта и объекта на основе их отождествления.

Собственно первые слова были глагольными и собственными – ономатическими. Личность вначале всегда выступает как проекция извне. Этих первых людей окружали живые личности их умвельта. Этот мир фетиша и демонов настоятельно требовал коммуникации.

Но такая коммуникация не могла быть ничем иным как только символом и именем, хотя и скрывая векторность (интенцию) в себе, но эта векторность была уже совершенно иного плана нежели внутримозговая векторность когерентности навигаторов.

Вопрошание: а совпадает ли чувственность  аллоцентрического навигатора и освещенность информационных процессов эгоцентрического навигатора у этих первых homo sapiens sapiens?

Этот вопрос требует отрицательного ответа, поскольку когерентность аллоцентрической чувственности и эгоцентрической информационной освещенности не являлись  задачей антропогенеза.

Поэтому их некая полнота когерентности является задачей последующей культурной диахронии последующего периода. Хотя, даже еще в античности такие продукты их когерентности, как мораль и совесть, были не до конца устоявшимися предметами.

Поэтому Д. Чалмерс, не до конца совершает декомпозицию своей разнородной квалитативности, вопрошая об ощутимости красного, как примера информационной освещенности. 

Философ должен аналитически чистить разнородные сущности, задавая вопрос о простых сущностях, имеющих простое и ясное происхождение.

Квалитативность красного цвета не может быть простой и очевидной сущностью, поскольку представляет собой микст из информационной освещенности эгоцентрического навигатора и ощутимости «красного» аллоцентрической навигации.

Это навигационное распределение деконструкции квалитативности относится и к информационной освещенности сознанием боли, поскольку ее осознанность аддитивна по своей природе и представляет собой сочетание разнородных по своему происхождению сущностей.

Что также относится и к сфере эмоций и страсти. Впрочем, это уже территория субстанциального дуализма Р. Декарта.