От Плещеева до Выпукова

"От Плещеева до Выпукова: где зажглось пламя рода Плещеевых- Басмановых"

Этого эссе, как отдельной работы, не должно было быть. По первоначальной задумке оно являлось составной частью моего огромного и сложного эссе-«эпопеи» (про эпопею шутка, конечно) о роде Плещеевых и Басмановых в частности; но поскольку накопившийся материал, а также впечатления уже не могли ждать момента, когда же наконец пробьёт их звёздный час, начав нетерпеливым потоком сносить мою крышу, я таки решилась взять в руки «перо» с разбитым дисплеем и принялась писать.

А что писать? Статью, эссе, очерк?

В рамках темы, которой я посвящаю большинство своих работ, сложно выбрать какой-то один жанр. Сказать хочется много, при этом не уходя от историчности и не впадая в излишнюю беллетристику. Данная работа по большей части является компиляцией мнения учёных и моих личных впечатлений, скреплённых воедино тёплыми чувствами к человеку сложному и для большинства неинтересному, но нужному и интересному для меня - Фёдору Басманову.

Собственно, те самые тёплые чувства, во всей моей истории с Басмановым, является основной движущей силой.

И вполне возможно, что кто-то сейчас хмыкнет, мысленно покрутив пальцем у виска, и закроет текст, буркнув: «Господи, ну что за чушь.»

Что же, пусть для кого-то это будет чушью.

...Конец ноября 2021 года, отпуск (прекрасное время для отпуска, не правда ли?). Мы с мужем Олегом едем в Московскую область навестить моего прапрадедушку, покоящегося в братской могиле в деревне Сляднево. Точнее, так думает Олег. Нет, дедушку мы навестим, однако у меня на эту поездку есть ещё планы, о которых я, конечно же ему скажу... Потом. Да, да, да, обманывать плохо, особенно близких, но здесь ситуация, которая понятна будет отнюдь не всем. Представьте себе диалог: «Милый, мы едем в глухомань по следам предков опричника (уже весело), убитого четыреста пятьдесят один год назад». А теперь представьте лицо Олега в этот момент.

Поэтому я просто сказала, что мы едем по местам, где когда-то жил ещё один мой дедушка.

Не буду растекаться повестью о том, как мы «ехали, ехали, и, наконец, приехали», и о прапрадедушке в Сляднево расскажу в рамках другой темы, а сейчас просто сразу перейду к делу.   

Первый пункт, он же начальный, следовательно, один из важнейших, ибо история рода по большей части зарождается именно на этой земле и в этих местах - деревня Плещеево Подольского района Московской области. Да, сегодня это деревня, «населённая», как мне показалось, в основном дачниками, хотя могу и ошибаться. Уверенно скажу только то, что Плещеево- место живое и манящее. Недаром здесь находится усадьба русской меценатки Надежды Филаретовны фон Мекк, в которой с 1884-1885 год жил композитор Пётр Ильич Чайковский. К слову усадьба фон Мекк - не единственная жемчужина деревни Плещеево.

Но обо всём по порядку, поскольку желание рассказать буквально распирает, а рассказать хочется очень много.

Деревня Плещеево, вместе с деревней Бяконтово, в XIV в. входили в крупный стратегический пункт Московского кяжества - так называемый Васильевский стан, воеводой которого был назначен - кто бы вы подумали? - да, легендарный Фёдор Бяконт, верный боярин князя Московского Даниила Александровича и родоначальник Плещеевых. Ему же принадлежало становое село Васильевское (ныне не существующее), которое, согласно исследованиям краеведа и по совместительству настоятеля храма иконы  Божией Матери «Знамение» в Захарьине Н.А.Киселёва, основанным на данных местной археологии, а также краеведческих архивах, располагалось в районе пересечения рек Лопенки и Пахры. Ссылаться на труд Киселёва я буду довольно часто, ибо он полностью посвящён истории этих мест. Так вот, как рассказывает Николай Александрович: «Село Васильевское было становым, выделенным в  XIV в. из московского Ратуева стана. Границы Васильевского стана объединяли земли к северу от Пахры и Выползова до Бяконтова... и земли по реке Лопенке, текущей с севера на юг... Становое село состояло из нескольких селений разного назначения. На холмах припахринскойй гряды над рекою стояли четыре сторожевые крепости с гарнизоном: село Васильевское... Плещеево и Бяконтово над Мысом.»

Проще говоря, когда-то давным-давно в XIV веке, нынешние деревни Плещеево и Бяконтово являлись сторожевыми крепостями южных рубежей Московского княжества. А хозяином назначен шесть раз «пра» дед Фёдора  Басманова Фёдор Бяконт. Вот так.

О самом Фёдоре Бяконте до нас дошло не так много информации, кроме того, что в один прекрасный день он вместе с женой Марией переезжает из Черниговского княжества на службу к Московскому князю. По  поводу «прекрасного» дня и временного отрезка, в который он мог наступить, а также причинах, побудивших боярина покинуть родину, поразмышлял историк А.А. Горский. По его предположениям, год приезда боярина Фёдора на Москву-1300. Основываясь на тексте рассказов «О Алексеи митрополите»- первой редакции жития митрополита Алексия, он также предполагает 1300 и как год рождения митрополита.

Анализируя причины переезда семьи боярина, Горский выделяет   смену сферы влияния ордынских ханов как основную из них. Попробую пояснить: вторая половина XIII в., Русь находится под властью ордынского ига в состоянии феодальной раздробленности. Однако не всё так просто и в Орде: хан Тохта в то время находится в конфронтации со своим беклярбеком Ногаем, и кто-то из русских князей поддерживал одного или другого. Черниговский стол, который занимали князья Брянского княжества, являвшиеся сторонниками «генерала» Ногая, лишается  руководства и быстро переходит в руки смоленских князей, лояльных Сараю, а значит, хану Тохте. Московский князь Даниил Александрович поддерживал мятежного генерала, и поэтому, как пишет А.А.Горский: «Можно полагать, что отъезд видного черниговского боярина был связан именно с этой «сменой власти» в Черниговской земле... Даниил Александрович был в это время главой «проногаевской» группировки князей Северо-Восточной Руси и естественно поэтому, что боярин князя-вассала Ногая перешёл на службу именно к нему». Хм-м, вполне может быть. В связи с этим учёный приводит следующие даты предположительного отъезда боярина Фёдора: «...и, следовательно, датируется (отъезд.-прим. мои-Е.С.) 1294-1297 гг.». Ну, что же, в любом случае с уверенностью можно считать, что прибыл наш боярин Фёдор на Москву в период с 1294-1300 гг., соответственно, история рода Плещеевых начинается приблизительно в это время. 

Личность боярина Фёдора Бяконта, скрытая от нас толстенным слоем тумана и пыли прошедших времён, уже превратилась в легенду, как былину о древнерусских богатырях.  Мне знакомо имя Фёдора Бяконта ещё со школы, но тогда я мимо ушей пропустила всё, что о нём рассказывала историчка. Какой боярин? Да зачем он мне нужен, пойду-ка я лучше гулять на улицу... Однако имя запомнилось. Хорошо так запомнилось. Могла ли я в свои двенадцать знать, что это имя спустя десять лет сквозь временную мглу протянет ко мне руки и заставит приехать туда, где оно обрело свой дом, свой род, свою славу?

Как я себе представляю боярина Фёдора? Невысокого роста крепкий мужчина, чей прямой взгляд, направленный куда-то за горизонт бескрайних далей, спокоен и глубок. Выгоревшие брови слегка нахмурены, а меж ними пролегает упрямая бороздка. Русые волосы, едва шевелящиеся на ветру, чуть закручиваются к концам. Рядом жена Мария - кроткая, мудрая, любящая- нежно в ладонях стискивает шершавую мужнину руку и тёплым взглядом синих глаз сердце его согревает. Сильная. Вся жизнь - ради мужа и детей. Её сила - его сила.

Воевода, назначенный самим князем охранять южные врата Московского княжества. А значит, верой и правдой князю Московскому служил боярин Фёдор, заслугами своими доверие княжеское и почёт возымел. Странно, но он всегда представлялся мне в обычной рубахе, а не в доспехах или расписном боярском одеянии. Может быть оттого, что не кичился своими благами, а относился к службе как к долгу перед Богом?

Правдивого и подтверждённого летописями описания личности боярина XIII века Фёдора Бяконта мы вряд ли получим. Остаётся лишь опираться на исторические сведения о его деятельности и включить собственные... нет, не фантазию и воображение, точнее, не только их, иначе можно из реального человека сделать лубочную картинку; гораздо важнее включить свои чувства, мысли и, прислушиваясь к ним, выработать собственное отношение. И вот тогда дым веков начнёт постепенно рассеиваться и тот, кто однажды смог дотянуться до тебя, станет проявляться всё яснее и чётче...

«...молодой боярин Фёдор Иакинфтович Бяконт (ок. 1270-1330), прозвище которого перешло от имени отца Иакинф, в переводе с греческого означающего камень яхонт.» - так повествует исследователь-краевед Николай Киселёв. Иакинфтович, от слова «яхонт». Интересная версия, изящная. Я пыталась найти информацию об отце боярина Фёдора, но только лишь наталкивалась на противоречия, касающиеся его отчества. Дело в том, что в некоторых источниках он действительно именуется как «Акинфович», есть те, которые ошибочно приписывают боярину родство с воеводой Акинфом Гавриловичем Великим, но это абсолютно не так - они, скорее всего, были ровесниками.

Так откуда же тогда взялось «Иакинфтович» у Киселёва? Сам он об этом не говорит, а я ничего более не нашла. Вопрос остаётся открытым...

Но если честно, версия про яхонт мне очень даже понравилась...

Едем далее. Согласно исследованиям того же Н.А.Киселёва, Фёдор Бяконт, воевода Васильевского стана, вскоре получает его в качестве наследственной вотчины, которая в дальнейшем перейдёт его потомкам. К слову, у боярина было семеро детей: пятеро сыновей (Алферий- будущий митрополит Алексий, Феофан, Матфей, Константин, Александр Плещей) и две дочери, Иулиания и Евпраксия, ставшие первыми монахинями Зачатьевского Алексеевского женского монастыря, что ныне расположен на Остоженке.

Есть у меня личные воспоминания, связанные с обителью, основанной митрополитом Алексием - но не с Зачатьевским монастырём, а другим, Ново- Алексеевским, расположенным сегодня по адресу 2-й Красносельский переулок, недалеко от Казанского вокзала. Основан он в 1360 году, и как сказано в Википедии «на митропольичих землях на Остожье», ныне являющимися территорией того самого Зачатьевского монастыря, а первой игуменьей назначена родная сестра митрополита Алексия - преподобная Иулиания. Об этом я узнала совсем недавно, занявшись, если так можно выразиться, изучением рода Бяконтовых-Плещеевых-Басмановых, а тогда...

… тогда на дворе стоял май 2015 года, и я проходила практику проводником пассажирского поезда, рейс Пенза-Москва-Тольятти. В Москве была большая стоянка и нам разрешили немного погулять. Мы с одногруппницами настроились, конечно же, на Красную площадь, но начальник поезда охладила наш пыл, дескать, так далеко гулять инструкция запрещает, а взамен предложила посетить Храм Всех Святых, что располагается как раз на территории Ново-Алексеевского монастыря. Мы, не знающие, где можно пройтись близ Казанского, согласились - всё, лишь бы не сидеть в душном вагоне! Так, совершенно того не ведая, я впервые оказалась в месте, непосредственно связанным с родом. Но Бяконтовы меня не интересовали, о Плещеевых, и уж тем более Басмановых, я слыхом не слыхивала, а самым ярким воспоминанием о храме стали цветы. Розы. Много алых роз. Златоглавое здание из красного кирпича в обрамлении роз алело посреди майского полудня.

Первое знакомство с родом сохранилось в памяти алой розой под стенами алого храма.

А теперь возвращаемся к личности Фёдора Бяконта.

Н.А.Киселёв, говоря о службе боярина, называет перечень его, как воеводы-наместника, должностных обязанностей, в который входили «мытный сбор в пользу князя, досмотр проезжающих торговых караванов, сыск разбойников и беглых людей»; при этом его прямым долгом было «наладить погранично-сторожевую службу на Мысу, создать надёжный оборонительный пояс на холмах северной припахринской гряды.» Здесь воевода показал себя в лучшем свете, проявив в полной мере свои лидерские и организаторские способности; кроме всего прочего, князь доверил ему блюсти Ордынскую дорогу - и тут верный боярин справился на отлично, по словам Киселёва «Ордынскую дорогу оставил потомкам в образцовом виде.»

Прожил боярин Фёдор, судя по всему, довольно долгую и достойную жизнь. Последние годы он пребывал в Москве, «занимая должность городского головы и одно из почётных мест в Боярской думе при великих князьях Юрии и Иване Даниловичах, управляя делами городского хозяйства, посольской и налоговой служб. При выездах князя в Орду боярин Ф. Бяконт оставался в столице за наместника... Фёдор Бяконт с супругой, упокоены в крипте собора бывшего Московского Богоявленского монастыря на Ильинке.»-Н.А.Киселёв. Стоит отметить, что надгробие боярина Фёдора позднее было привезено в Донской монастырь. Вспоминается ещё один прекрасный эпизод из работы Киселёва, который приведу дословно- уж очень он красноречив: «Представляется...картина из жизни благочестивого семейства боярина Бяконта. Вот за длинным столом друг против друга сидят боярин Фёдор и боярыня Мария в простых домашних одеждах. Между ними перед столом стоят все семеро их детей. Лица детей задумчивы, серьёзны и молитвенно сосредоточены, на них лежит печать тревожной и героической эпохи.»

Плещеево, Бяконтово... Они переходили из рук в руки потомкам Бяконтовых, уже ставшими первыми Плещеевыми, множество раз перепродавались и делились меж других владельцев, постепенно теряя свою былую значимость и становясь маленькими деревушками на окраине Московской области. И если Плещеево ещё может заманить усадьбой фон Мекк и живописным парком, то вот Бяконтово, увы, способно похвастаться разве что видами подмосковных равнин и косогоров, что, впрочем, ничуть не умаляет его прелести.

Суровый ноябрьский день встретил нас в Плещеево промозглой погодой. Пахло сопревшими палыми листьями и гнилой травой. Что поделать - сезон. Мы припарковались около одного из частных домов и отправились изучать местность.

Первое, что привлекло моё внимание - это покосившееся дерево, чернеющее около небольшого пруда; его ветки тянулись и топорщились в разные стороны. Оно не было пугающим, как в «Сонной Лощине» Бёртона, а напротив, будто безмолвно просило о помощи, понимая безнадёжность своего положения, но при этом, не теряя надежды. Странное ощущение. Оно рассыпалось в воздухе, как только мы ушли, и больше не возвращалось ко мне. Как будто дерево- не просто дерево, а чья-то одинокая душа...

Плещеево, Плещеево! Вот вроде бы всё, закатилась его звезда, ан нет - манит, манит таинственным величием прошлого; сделает всё возможное, чтобы задержать заинтересовавшихся хоть на минуточку, нет, на полчасика подольше. Вот, пожалуйста, усадьба Надежды фон Мекк. Она уже, конечно, в плачевном состоянии и осталась от неё лишь хозпостройка, но вот есть же она! Вот остатки ограды, а  какие деревья вокруг... Смотрите дальше - парк, да какой большой, скамейки стоят и мамашки с колясками гуляют. Летом здесь хорошо, воздух чистый и простор, а сквозь зелень листвы проглядывает небесная синь...

А ещё есть то, мимо чего ты точно не пройдёшь, любительница мостов. В Полоцке у тебя была точно такая же история. Посмотри направо.

Мост через Пахру. Ну конечно. А ведь действительно можно было пройти мимо, не заметив, или просто не пойти. Вот! Ещё и ещё, снова и снова как лейтмотив неразгаданной истории - всё самое важное скрыто под видом чего-то незначительного.

Шаткий навесной мост пугал своей кажущейся ненадёжностью и одновременно притягивал. Стоило хорошенько подумать, прежде чем ступить на него - искупаться в конце ноября идея так себе, да и Пахра, как выяснилось, довольно стремительна. Тем не менее, решительный шаг сделан - была ни была, что, зря всё это затеяно, что ли...

Поначалу мост вёл себя спокойно, и лишь немного покачивался под осторожными  шагами, как вдруг на середине пути доски предательски скрипнули.

Так, сто-оп! Быстрый взгляд под ноги - вроде всё цело, ничего не упало, все живы. Ну и отлично. Значит, идём дальше, до конца.

И шаткий мост вскоре закончился; ноги ощутили земляную твердь, а взору открылись осенние подмосковные пейзажи - да, да, когда-то здесь вот так же мог стоять боярин Фёдор Бяконт и Александр Фёдорович Плещей. А если направиться дальше, влево от моста, то можно дойти до пересечения Пахры и Лопенки, где якобы находилось Васильевское. Хочется немножко погордиться - наши ноги ходили по земле, которую когда-то топтали родоначальники Плещеевых.

Мосты. Как символично вы встречаетесь на этом пути. Прямо так и  напрашивается аналогия с Калиновым.

Бяконтово стало следующим пунктом неоднозначного визита. Скорее не так: неоднозначным он, конечно, не являлся, но выглядел со стороны, ведь можно было подумать, что экипаж авто с немосковскими номерами промышляет криминалом и что-то выискивает в неприметных подмосковных деревеньках. По крайней мере, эта мысль время от времени меня посещала, а успокаивала я себя тем, что раз за нами ещё не гонится полиция, то всё нормально, можно спокойно бродить по плещеевским местам, созерцая их виды.

Встречало Бяконтово раскидистым кустом белоягодника и пестреющим на ноябрьском фоне морозником, заботливо посаженными местными жителями. Совершенно крохотное, гораздо меньше Плещеева, как мне показалось на первый взгляд, и аккуратное. Из достопримечательностей обладает лишь живописным ландшафтом и своей древней историей, память о которой тут же и воскресило, стоило лишь на эти самые ландшафты взглянуть.

И вдруг очень захотелось, как в детстве, раскинув руки вообразить, как с разбегу взмываешь над открывшимися просторами; на секунду представив себе такой полёт сквозь воздух, пространство и расплескавшийся в нём поток времени, начинаешь выхватывать ощущения, очень похожие на дежавю...Запахи, звуки, картинки... Цветастыми пятнами прыгнули в памяти и закружились, словно цыганская юбка, благоухания некошеной, мокрой от дождя травы и скользящее по ней бронзовое закатное солнце; зимний запах февральской метели, колкой свежестью перехватывающий дыхание; и пряный, тягучий-палой листвы, сыреющей на промокшей земле...

А местность здесь и правда хорошо просматриваемая - удобно для отражения атак.

Следующий пункт назначения - Захарьино. Захарьино (раньше село, а сегодня это деревня в составе Москвы) также являлось частью Васильевского стана, но позднее обособилось в связи с разделением земель наследниками Фёдора Бяконта; в целом, его история начинается гораздо позже и связана она с боярами Кошкиными.

Исследователь Николай Киселёв о возникновении Захарьина пишет так: «Захарьино, как сельцо с господским домом, хозяйственным двором и деревеньками возникло, вероятнее всего, в I половине XV в.(... )
История сохранила память о боярине Захарии Ивановиче Кошкине (+1461), который мог стать владельцем земель на Лопенке скорее всего в результате брачного союза с наследницей из рода Бяконтов.» Возникает закономерный вопрос: при чём тут Захарьино, если им владели Кошкины и какое отношение они имеют к Плещеевым?

Ну, Кошкины, впоследствии Захарьины, к Плещеевым имеют самое что ни на есть прямое отношение- они являлись их родственниками, заключая браки между представителями обоих родов. А это значит, что у моих сердечных – Басмановых - имелись из рода Кошкиных прабабушки и прадедушки. Я попыталась эту линию немного отследить, нашла, разумеется, не всех, но кое-что всё-таки удалось.

Кстати, как-то раз, когда моё знакомство с Басмановыми только-только состоялось, мне попалась информация о том, что у Фёдора якобы были татарские бабки в роду. Как же теперь хочется найти эту лживую ерунду и сжечь.

Что ж, поехали. Род Кошкиных-Захарьиных, согласно исследованиям Н.А.Киселёва и С.Б.Веселовского, предположительно берёт своё начало  из новгородских земель, а родоначальником его являлся новгородский боярин Иоанн «с Прусской улицы», ставший в своё время наместником в Торжке. Его сын, Андрей Иванович Кобыла, был боярином Симеона Гордого. У А.И.Кобылы было пятеро сыновей; младший - Фёдор Андреевич Кошка - описывается как хитроумный ловкий дипломат и воевода. В 1380 году он остался блюсти Москву во время Куликовской битвы. Сын Фёдора Андреевича, Иван, по Веселовскому «был близок к вел. кн. Василию Дмитриевичу», а Киселёв приписывает ему должность казначея великого князя. У Ивана Фёдоровича было четверо сыновей, один из них - Яков Иванович Казак Кошкин, в своё время выдавший замуж за Андрея Михайловича Плещеева свою дочь; и именно за ней в качестве приданного было дано родовое село Басмановых - Елизарово. Примечательно, что до нас дошло имя женщины, благодаря которой Басмановы получили свою родовую вотчину: исходя из исследований историка В.Б.Кобрина, ссылающегося на духовную боярина А.М.Плещеева 1491 г., звали её Алёна. Алёна (по другим источникам Елена) Яковлевна Плещеева. Вот и линия предков со стороны Кошкиных выстраивается: Яков Иванович Казак Кошкин - прапрадед Фёдора Алексеевича Басманова, Андрей Михайлович Плещеев и Алёна Яковлевна- прадед и прабабка.

Захарьино, имеющее насыщенное прошлое, сегодня по большей части привлекает усадьбой с одноимённым названием, в комплекс которой входит церковь Знамения Пресвятой Богородицы, основанной в 1648 году. Хорошо запомнилось знакомство с этим местом. Когда внутри храма погасили электричество, и единственным источником света остались окна и горящие на канунах свечи, всё вокруг погрузилось в задумчивый тихий сумрак, играющий переливами отблесков золочённых окладов иконостаса. Наступил миг безвременья. Тишину изредка нарушал звук открывающейся входной двери, но робкие шаги прихожан снова растворялись звенящем безмолвии.

В целом усадьба лично мне напоминает декорации к историческому фильму или сериалу о XIX веке. Старинные постройки, брусчатые дорожки, много деревьев и кустарников; особенно впечатляет стройный ряд кипарисов около храма. Воображаю, как здесь чудесно в начале мая, особенно возле Захарьинских прудов... Отчего-то фантазия рисует образ двух белых лебедей,  ослепительных в своей гордой чистой красоте, отражающейся на глянцевой поверхности воды, в которой плавает осыпавшийся вишнёвый или яблоневый цвет; от лёгкого дуновения прохладного ветра качаются головки цветов, а с ярко-зелёной, как обычно бывает в мае, листвы деревьев, озарённой нежным солнцем, капают остатки недавно прошедшего дождя... Яркая майская картинка посреди серого ноябрьского дня.

Правда, со стороны самой усадьбы проход к Захарьинским прудам был огорожен лентой, не знаю, сезонное ли это явление или всё-таки на лето его открывают; доступа также не было и на мост через пруды, ведущий на противоположную сторону (снова, снова мост!). Но подобраться к воде можно, если обойти усадьбу справа, оттуда вид уже не такой живописный, но не менее атмосферный.

Удивила меня одна деталь. Стены храма снаружи были расписаны образами различных православных святых, однако митрополита Алексия Московского, для которого эта земля являлась малой родиной, обнаружить удалось почти случайно: его образ был запечатлён на одной из стен часовни, стоящей возле храма...

Мой мистический ноябрь любит устраивать проверки на прочность. Следующая поездка пришлась на неспокойный ветреный день, к своему концу разразившийся настоящим ураганом с метелью. Но разве это способно остановить человека, поставившего цель и давшего сердечное обещание? Неуживчивый и непокорный месяц отлично знает своих детей. 

Село Выпуково уже не относится к землям Васильевского стана, оно расположено в Сергиево - Посадском районе, а владел им в XV веке другой прапрадед Фёдора Басманова, теперь по линии Плещеевых. Звали его Михаил Борисович и Выпуково, согласно исследованиям С.Б. Веселовского и В.Б.Кобрина, являлось родовым селом для «нашей» ветви Плещеевых. Позднее оно перешло в руки его младшего сына Петра (мне показалось немного странным, что родовую вотчину унаследовал младший, а не старший сын), основателя другой ветви этого рода (старший сын Михаила  Борисовича, Андрей, получит за супругой Елизарово). В дальнейшем с.Выпуково будет продано Троице-Сергиеву монастырю внуками Петра Михайловича, а в XVIII веке перейдёт в «казённое ведомство». Выходит, кроме Плещеевых, владельцев у села не было. Несмотря на перипетии судьбы Выпукова, это не отменяет того, что когда-то оно было родовым для предков Фёдора Басманова.

Михаил Борисович был довольно влиятельным лицом при Василии Тёмном; в своё время он помог занять князю московский престол. Боярин был дважды женат: первую жену, мать Андрея и Петра, звали Соломонида, она умерла ок. 1446-47 гг. Вот и ещё одно женское имя рода Плещеевых вышло на поверхность, что, несомненно, прекрасно.

Итак, Выпуково. Выпуково притягивает видами местной ГАЭС, она, ныряя меж изгибов дороги, поражает взгляд роскошной панорамой; помимо неё, село располагает церковью Тихвинской иконы Божьей Матери, построенной на рубеже XVIII-XIX веков. К сожалению, в храм попасть не удалось, он был закрыт, однако меня это не слишком расстроило, ведь прямо за ним находилось старинное (а может быть даже древнее) кладбище, правда неухоженное, можно сказать заброшенное, проросшее репейником и другими сорняками, вымахавшими выше человеческого роста. Кладбище сохранило немногочисленные надгробия, на которых едва были заметны «зализанные» погодой и временем кресты; узнать, чьи могилы скрываются под ними, не будучи археологом, совершенно невозможно, но, конечно же ясно, что не родственников Плещеевых, хотя как знать, как знать... Тем временем ноябрьская погода не сбавляла темпов: полетели первые снежные крупинки, руки окоченели, телефон от холода вырубился (в сущности, свою миссию в Выпуково он выполнил); но рвущий всё на своём пути ветер ненадолго разогнал свинцовые тучи, приоткрыв ярко-белое, как стальной сабельный клинок, солнце. Кругом ни души: за всё время я видела только одну машину (нет, не нашу), одну собаку и несколько ворон.

Мятежная погода своенравного месяца как отражение характера. То солнцем ослепит, то снежком посыплет. Сложный, неоднозначный, никем не понимаемый, за свой характер не любимый. В себе носит и беду, и счастье.

В сущности, ноябрю абсолютно всё равно, кто и как его воспринимает - он есть, и вот прямо сейчас разворачивается во всей своей, идущей наперекор всему красе. Уже валятся на дорогу первые отломанные ураганом ветки - пока маленькие, но основное веселье только впереди. Солнце опять скрылось в ножнах, а собаку и ворон, похоже, или сдуло, или они успели унести ноги. Ну, пора и нам, и побыстрее. Может, заправиться успеем засветло.

Эх, ноябрь-батюшка! По дороге домой, случайно или нет проложенной навигатором через г.Александров, спутал дорожки и нос к носу столкнул с Александровой Слободой.

Александров меня будто дразнит. Дерзким синеглазым опричником посмотрел на меня из-под стен Слободы, проводив долгим пристальным взглядом...

«Но это уже совсем другая история».


***

Вот нужно как-то красиво завершить эссе, а ничего подходящего в голову не приходит. Хочется сказать только то, что есть один немаловажный аспект, который должен работать как рычаг, приводящий в действие механизм критического мышления - в конце концов, наводящие ужас спустя 450 лет опричники - это наши предки, ведь родина и история у нас общие. И у слишком разные условия жизни, чтобы мы могли объективно судить их со своей колокольни.

И вообще, что, если среди нас у кого-то в жилах всё ещё течет кровь рода Плещеевых?
 


Е. Самарина.
Февраль 2022 г.

Список используемой литературы:
1.Н.А.Киселёв. «Памятник земли Московской. Церковь Знамения в Захарьино»- Москва, 2007 г.
2.С.Б.Веселовский. «Исследования по истории класса служилых землевладельцев»-издательство «Наука», Москва 1969 г.
3.В.Б.Кобрин. «Материалы генеалогии княжеско-боярской аристократии XV-XVI вв.»- Москва, 1995 г.
4.В.Г.Добронравов. «Историко-статистическое описание церквей и приходов Владимирской епархии. Выпуск 2: Переславский и Александровский уезды». Выпуковский приход.- Владимир, 1895 г.
5.А.А.Горский. «Москва и Орда».- «Наука», Москва, 2000 г.
6.www.ru.m.wikipedia.org.- ст. «Фон-Мекк, Надежда Филаретовна»
7.www.ru.m.wikipedia.org.-ст. «Ново-Алексеевский монастырь»