Незаменимых нет?

                Пускай кричат тебе в ответ:
               
                «Пусть все уйдут,
               
                Незаменимых нет!»!

               
                1.

 Думаю, каждому в жизни приходиться сталкиваться с изменениями, подчас очень болезненными. Особенно часто   это случается в её начале. Когда вроде учишься, стараешься, получаешь профессию, а потом… Раз! Нигде не можешь применить вроде бы такие полезные знания! А кушать-то хочется! Приходиться пробовать себя везде, где придётся. А там, куда кривая выведет!
 И как жалко смотреть на такого человека! Он сам не рад тому, что делает и каждый день чувствует, что находится не на своём месте.  Вся жизнь проходит на бегу, как будто кто-то его гонит. Он бежит всё время. С работы бежит! Из дома – тем более! А спросишь его: «Человек, куда бежишь?», то даже не ответит, лишь смутится.
 Правда мне, честно говоря, повезло. Ведь я видел человека за работой, как говорится, «на своём месте»!  И как же приятно было наблюдать за таким со стороны!  Смотришь, всё у него идёт, «как по маслу», легко и непринужденно. Каждый шаг, как песня! А попробуешь сам, не получится, лишь жилы порвёшь!
 К моему сожалению в последние годы я встречаю таких людей всё реже. Ведь на уровне высоких чинов и всяких там руководителей давно уже действует принцип, основой которого служит фраза: «Незаменимых нет!». И до чего это страшные слова! Ведь они, как яд, зачастую попадают в неокрепшие умы и души, заставляя принимать непопулярные и откровенно глупые решения! Вот и не держатся всякого рода начальники за людей "на своём месте". А страдает на выходе сам руководитель, не разобравшийся в качествах и умениях своих кадров! Однако, уважаемый читатель, прошу прощения! Немного увлёкся! Простите! Начнём скорее наш рассказ.
  Помню, как, неожиданно для себя в пятом классе школы я беззаветно и бесповоротно влюбился на всю жизнь в такой чудный предмет, как «история». До той поры я не испытывал особых пристрастий ни к одному предмету, учась больше на «автомате».  Честно сказать я имена учителей в памяти почти что и не отложил, все как-то сплелись у меня в одну длинную, ничего не значащую фразу.  И было только одно исключение – учитель истории, Зоя Владимировна! Её внешность и неподражаемая харизма запечатлелись у меня настолько отчётливо, что через много-много лет на вопрос моего уже взрослого ребёнка: «Кто был твоим любимым учителем?», я без проблем   смог обрисовать её во всех деталях.
 Она заинтересовала меня (и не только меня) с самого первого урока. Класс у нас был шумный, взбалмошный. Учителя частенько жаловались на нас завучу и даже директору. На перемене было что-то невообразимое. Кто-то чего-то кому-то громко, почти до визга, доказывал. Другие играли в крестики-нолики или просто рисовали рожицы на полях тетради. Были и сальные шуточки и «недетские» словечки. Абсолютному большинству в классе вообще не было дела до учёбы. Да ещё предмет новый, сложный, непонятный.
 Я совсем и не заметил, как в класс вошла женщина средних лет, маленького росточка, аккуратная, с весёлой улыбкой. Она молча поставила свой сумочку, стёрла всё глупости, которые мы успели настрочить на доске и стала что-то на ней писать и рисовать. Когда прозвенел звонок, то многие с удивлением для себя обратили внимание, что учитель уже в классе. Она же, как ни в чём не бывало, продолжала что-то ваять на «своём рабочем инструменте», улыбаясь себе озорной улыбкой. Когда на доске  получилась какая-то неизвестная эмблема в центре и много стрелочек разной длины, идущих к ней, она подняла на всех нас свои спокойные глаза и спросила:
- Кто-нибудь знает, что это?
Пару ребят пошутили на тему, причём весьма глупо. Учительница никак не отреагировала. В воцарившейся тишине она спросила ещё раз:
- Есть ещё предположения? – ни у кого не было ни малейшей догадки. Тут она представилась.
- Меня зовут Зоя Владимировна, буду пытаться рассказать вам немного  об истории.  Это не просто эмблема, а Анкх, символ египетского бога Анубиса, владыки подземного царства!
 Класс ахнул от удивления. Дальше она стала рассказывать про Египет в таких красках, что у многих пооткрывались рты. Мы даже не заметили, как закончился урок. Уже на перемене Лида, наша отличница и староста класса спросила:
- Зоя Владимировна, а вы расскажете нам ещё про Анубиса, - учительница улыбнулась и сказала.
- Нет, ребята. Мы поступим по-другому. Даю домашнее задание. Узнать, как можно больше интересного про бога подземного царства. А на следующем уроке мы устроим викторину. Что-то типа соревнований.
- Здорово! - отозвались почти все, мы были азартным классом.
  А дальше начались нескончаемые интересные и увлекательные истории о древности. Уроки Зои Владимировны были не похожи на остальные. Казалось, что мы просто беседуем на совсем не относящиеся к уроку темы. Но когда наш класс писал годовую проверочную, то ни у кого не было троек, даже у заядлых неучей. Невообразимо! Она заставляла нас думать, переживать, быть соучастниками учебного процесса. Год для меня пролетел незаметно, а потом я перешёл в другую школу, где мне очень не хватало уроков Зои Владимировны. Пользуясь тем, что я тогда жил в 100 метрах от своей прежней школы  пару раз заходил к ней, предварительно найдя какой-нибудь повод.
  Лет через 20, уже совсем взрослым человеком я пошёл однажды в мой старый дом, помочь маме по хозяйству. Та часть города, частный сектор, хоть и активно застраивался последние двадцать лет, но   всё же сохранял свой особый колорит, настроение, ароматы, которые чувствовались сразу, как только ты отдалялся от «чёрных и серых однотипных клеток», под названием многоэтажки. И я с благодарностью стал вспоминать, как мне было хорошо тогда, в этом старом доме и старой школе, через дорогу от него.
 Выйдя во двор, выходящий на улицу, я стал, не спеша заниматься уборкой участка. Вдруг рядом со мной, раздались звонкие голоса. Я подошел к нашему забору вплотную, чтобы лучше рассмотреть заинтересовавших меня людей и увидел ребят, которым было от силы лет 12-13. Они очень увлеченно и громко беседовали:
- Скажи, только честно, - спрашивал один, более высокий и крепкий  у другого, маленького роста и худощавого паренька, - Какой у тебя любимый урок?
- Без вариантов- история! - безапелляционно ответил он довольно громко и почти басом, что никак нельзя было ожидать по его наружности.
- Ну это понятно! - отмахнулся крепыш, - а ещё?
Здесь худенький задумался и остановился. Воспользовавшись моментом я спросил у ребят:
- Подскажите парни, а кто сейчас ведёт историю в школе?
 Они сначала смутились, но потом заулыбались очень похоже и ответили почти хором:
- Зоя Владимировна!!
 Ах, как я надеялся услышать это имя и как был рад, что мои ожидания оправдались!  Тогда мне пришла в голову мысль о том, сколько же разных людей эта маленькая, добрая, милая женщина приобщила к замечательному, сложному, волшебному, чудесному и загадочному миру! Даже не верится!
 После того, как я ушёл из той школы, у меня было много учителей, наставников, преподавателей. Были, безусловно и таланты в своём деле. Но таких, как Зоя Владимировна, больше не было!
 

               
                2.

 Через несколько лет, после того, как я сменил школу, меня сильно заинтересовал баскетбол. Было поздновато, чтобы заниматься сколько-нибудь профессионально, да и секции были уже давно укомплектованы. Пару лет я поиграл в разных баскетбольных залах и затем попал в настоящую баскетбольную Мекку нашего города – зал института физ. культуры. Который находился в самом его центре, рядом со многими важными и значимыми учреждениями и департаментами региона, а также кинотеатром и филармонией. И, казалось бы, зал, да зал! Ничего особенного! Но не скажите!
 В нашем миллионнике было от силы 3-4 стандартных зала и нигде не было такого порядка, как в инфизе в ту пору! Работа была выстроена настолько понятно, что каждый от заслуженного тренера до первогодков знали кто за кем, приходит и как всё там работает.  Инвентарь был всегда в опрятном состоянии и готовым к использованию и выдавался только ответственным за группы людям, под роспись. Даже полы в зале были кристально чистыми!  Тогда, в силу возраста, я не придавал этому большого значения. И только по прошествии многих лет, уже будучи спортивным организатором и проведя в том самом зале не одно  соревнование, я с душевной теплотой вспоминал о том замечательном времени, когда в зале (да и не только в нём) было всё в Порядке, с большой буквы П.
 В ту пору комендантом всего 1 корпуса института физкультуры, куда помимо игрового зала входили: зал для гимнастики, зал для акробатики, тренажёрный зал, 20 раздевалок и бесчисленное количество больших и малых аудиторий для занятий со студентами и административных помещений был Илья Васильевич Зайчиков. Человек очень сложной судьбы, из детдома, выросший без поддержки и заботы, он с малых лет увлёкся баскетболом. За счёт врождённого упорства и характера у него получилось добиться локальных успехов на уровне города. Но дальше без поддержки не пошло. Да и данных ему, если честно, не хватало. Ведь он   был маленьким, щупленьким, почти болезненным.
 И всё-таки спорт ему очень пригодился. Вернее, те знакомства, которые он приобрёл там, в секции. Со временем один из его товарищей по баскетболу стал большим человеком в нашем городе по спортивной линии. Нашлось поприще и для Ильи Васильевича! Став комендантом, он тратил много своих сил и личных средств, чтобы привести в порядок именно баскетбольный зал, ведь он когда-то сам здесь занимался! Прошло немного времени и он, заметив "пару свободных окошек" в расписании пускал туда почти что всех желающих поиграть в своё удовольствие. Так в зал попал и я.
 Нам, молодым невоспитанным эгоистам, желавшим только поиграть для потехи, да показать себя, Илья Васильевич казался очень строгим. Тогда никто не задумывался, сколько на этом человеке лежало ответственности, да и задания от руководства института никто не отменял. Порой в зале проходили соревнования, иногда всероссийского характера. И всегда Илья Васильевич старался и за себя и, казалось, даже за других, занимаясь подчас организацией и даже протокольной работой.
 У него была слабость. Иногда он мог выпить лишнего. Тогда он порой приходил посмотреть на нас. От его обычной строгости не оставалось ровным счётом ничего, и он нас, когда кто-то подходил к нему поздороваться, ласково и игриво хлопал  по плечу, а порой даже обнимал, и тихо говорил:
- Ух вы, мои родненькие.
 Так на моей памяти он и проработал почти пятнадцать лет.
 Я повзрослел и хоть закончил совсем не физ. культурный институт, но надолго связал свою жизнь со спортивной жизнью региона. Так сложилось, что я застал смену руководства спортивного   института. Волна коснулась почти всех. Не удержался и Илья Васильевич.
 Потом на должности коменданта я видел много толковых людей.  Был и Михаил Николаевич, и Саша Сонин. Имена остальных со временем стёрлись из памяти. Но вот такого порядка, когда пол сияет, вахтёры искренне улыбаются и всё и вся работает как часы я больше там не видел!
 Пару раз я встречал Илью Васильевича в общественных местах нашего города. Он всегда был рад меня видеть, даря мне свою добрую печальную улыбку, но всегда будто торопился куда-то и обмолвившись со мною буквально парой фраз, спешно уходил, подчёркнуто уважительно жав мне руку.
 От общих знакомых я знаю, что он наконец-то нашёл место завхоза в коммерческом институте и вроде бы даже доволен. Искренне надеюсь на это!
               
               
               
                3.

    Сразу после института я пробовал себя в разных направлениях и через несколько лет попал на крупный завод, поднимать культуру и спорт среди его сотрудников. Каждое утро я ехал по пробкам через весь город, чтобы попасть в огромную махину, многотысячное предприятие со своим особым уставом, правилами и распорядком. Так уж сложилось исторически, что для города N завод имел колоссальное значение, выступая, в том числе и как один из главных его налогоплательщиков.
  Поначалу я думал, что совершенно не справлюсь с поставленными задачами, зарывшись в бумажную и, как мне казалось тогда, совсем ненужную работу. Через полгода я всё-таки вошёл в колею, «победил свои бумаги» и даже провёл пару мероприятий, имевших неплохие отзывы. С тех пор мне искренне верилось, что моя работа ну очень важна и я просто незаменим для предприятия!!
   Но вот однажды  мне впервые нужно было  пойти в цеха. До той поры, я, «белый воротничок», как называли офисных сотрудников работяги, территориально находясь в одном из помещений заводоуправления, лишь издалека видел одну из проходных, ведущую в цеховые территории.
 Как только я прошёл за проходную и попал в производственный отсек №3, то понял, вернее почувствовал, что здесь всё совсем другое – ритм, общение, порядок, интенсивность.  Рабочие, встречающие меня на пути, сразу признавали во мне чужого: по неспешной походке, чистой форме с другими нашивками и благодушному выражению лица. У меня же было ощущение, что я попал в улей, где каждый выполнял какую-то свою, заранее отведённую ему роль. Ощущение только усилилось, как только я пришёл в нужный мне цех. Люди разного пола и возраста общались друг с другом какими-то понятными только им фразами. Вместе с тем, там чувствовался особый колорит, порядок.
 Тогда я шёл адресно к начальнику ДК-10, самого большого цеха на заводе, Александру Дмитриевичу Чеснокову, чтобы немного поагитировать его на участие в различных корпоративных соревнованиях и не только. Зайдя с главного входа и увидав столпившихся людей у кабинета начальника, меня охватило чувство смущения и неловкости, от ощущения, что я пришёл отвлекать людей от чего-то важного и очень нужного своими... мероприятиями.
  В кабинет нужно было пройти через дежурного, молодого, разговорчивого парня, выполнявшего роль секретаря, помощника и завхоза помещения в одном лице. Вызывали по очереди и через приоткрытую дверь я по обрывочным фразам смог сложить своё мнение о том, что в цеху пытались исправить какую-то недоработку или поломку. Заходили работники разного уровня от простых аппаратчиков, до инженеров и начальников участков. При этом, было слышно, что Александр Дмитриевич пытался понять и узнать самое нужное у каждого, разговаривая  на одном языке с ними.
- Ну что, запустили? - спрашивал начальник у одного.
- Нет, не хватает оборотов!
- А что нужно?
- Убрать крошку и смазки прибавить, а у нас она на исходе.
- Сколько продержитесь?
- Пару часов, потом пойдёт неликвид!
- Ладно услышал. Будет вам смазка! - потом было слышно, что он звонил кому-то и просил срочно выписать смазку сверх нормы под его ответственность и обещал, что через полчаса его люди придут на склад.
 После того, как вышел один посетитель, с выражением явного душевного облегчения, сразу зашёл другой, потом третий. Вот уже через одного был мой черёд заходить. Тогда дежурный (пока я сидел, то услышал его имя- Вася) уточнил, как меня представить и по какому я вопросу.
 Я представился и объяснил с дежурной улыбкой, что пришёл через Александра Дмитриевича зазывать работников ДК-10 поучаствовать в корпоративном кроссе.
- Понятно, - немного поморщившись ответил Василий, - Начальник примет вас, как только разберётся с Фёдором, - последние слова дежурный сказал настолько двусмысленно, что я невольно поднял глаза на крупного высокого, весьма симпатичного мужчину средних лет, который должен был зайти передо мной.
Парень сидел, весь скукоженный, предварительно опустив в пол свой взгляд. Его поведение настолько контрастировало с его внешностью, что вызвало у меня невольное удивление. Через пару минут дежурный довольно строго для обычного приглашения сказал Фёдору
- Иди, Котов! - Федя вдруг резко и с вызовом поднял на Василия свой взгляд, правда через мгновение нехотя кивнул, быстро встал и зашёл в дверь, предварительно плотно её закрыв с внутренней стороны.
 Несмотря на закрытую дверь через минуту до нас донеслись громкие возгласы исходившие, видимо, от Митрича (уже несколько раз я услышал, как рабочие дружелюбно и с уважением называли так своего начальника).  При этом было слышно, что Фёдор то ли оправдывался, то ли извинялся, то же довольно громко и обрывочно. Дальше возникла пауза, после которой мы довольно чётко услышали, как начальник сказал:
- Не дури и возвращайся! - и через паузу, - Не то – уволю!!
 Дальше Котов поспешно вышел, по-прежнему пряча глаза. Затем вышел и Александр Дмитриевич.
Это был немного сутулый поджарый мужчина, чуть выше среднего роста, лет за 50. Его седые виски и прямой взгляд серо-зелёных глаз отлично сочетались со спокойным выражением его лица. Мы были с ним уже шапочно знакомы, часто  находясь на общих планёрках, поэтому он приветствовал меня по имени-отчеству и попросил:
 -  Подождите пожалуйста ещё несколько минут. У меня сейчас звонок с Корпоративным Центром! Нужно выяснить, когда точно нам привезут механизм для нового оборудования.
- Я с удовольствием подожду, - он устало улыбнулся и когда услышал, что ему звонят по-рабочему телефону, вернулся в кабинет.
 Сразу после того, как начальник зашёл туда, Вася, будто в пустоту, с ироничной улыбкой сказал:
- Наверно получил Федька «на орехи» не слабо! – мне было понятно, что коль рядом больше никого нет, то дежурный именно меня вызывает на весьма фривольный разговор.  Обычно я не люблю чесать языками, тем более с посторонними и о посторонних. Но в тот раз ситуация меня настолько увлекла, что я не удержался и спросил с интересом:
- А что случилось то? - дежурный приосанился, сделал «заговорщицкое лицо» и стал рассказывать:
- Да жена того самого здоровяка, который сейчас вышел, смущённый, как школяр, вчера к начальнику приходила!  Плакала! Рассказывала так, что почти все слышали о том, что Федька две ночи не был дома, а потом позвонил и сказал, что будет разводиться!
- Ну хорошо! Будет и будет, - недоумённо отвечал я, - А ваш начальник то при чём?
-ЭЭЭ, не скажите, - с задором ответил Василий, - Все в цеху знают, как Митрич относится к жёнам и ребятишкам своих рабочих. Он часто поговаривает: «Семья – залог надёжного работника!». А слово начальника для нас закон. Ведь он для нас всех, как отец родной, - в этих простых словах я ощутил всю любовь, преданность и благодарность, которую питали замечательные простые люди к своему начальнику. Дежурный тем временем продолжал, -  Да, видно напихал Котову по первое число. У них ведь двое! Не даст им развестись Митрич! Не даст, - после Вася рассказал мне ещё несколько историй про Александра Дмитриевича, в которых крупными мазками был показан Человек с большой буквы этого слова.
  Именно он придумал, как можно постоянно и особо не накладно для завода помогать ветеранам предприятия. Сам начальник ДК-10, часто за свой счёт, принимал участие в жизни ветеранов своего цеха. Была и ситуация, когда он не дал уволить отца-одиночку, поплатившись за это персональной премией и продвижением по службе. Да что и говорить, тогда я первый раз почувствовал гордость за то, что могу работать на одном предприятии с таким человеком.
  А Вася продолжал всё подкидывать новые и новые детали к образу Александра Дмитриевича. Я настолько заслушался этого говорливого дежурного, что даже не услышал сначала, как меня позвали. Лишь когда я уже довольно громко расслышал свою фамилию, то будто очнувшись и поняв, что меня давно зовут, вскочил и почти побежал в кабинет.
- Ну, что скажете? - полушутя-полусерьёзно спрашивал у меня начальник.
- Прошу прощения, что отвлекаю, - робко начал я, - Понимаю, что у вас грядёт останов и рабочих рук, возможно, не хватает, но московские боссы придумали очередное корпоративное нововведение, командо образующий кросс. При этом, обязательно должна быть массовость на мероприятии.
- Да, я что-то слышал, - немного рассеянно ответил Чесноков, - А от меня то что вы хотите?
- Кросс планируем провести на выходных, а у вас в цеху  заявок раз-два и обчёлся, - отвечал я, просительно улыбаясь, - Ведь потом у меня попросят список участников, и я не смогу вас никак «обелить" перед руководством.
- Ну ещё человек 6-7 смогу привлечь, они у меня итак в резерве. Может и сам поучаствую.
- Это было бы здорово, - немного заискивая, ответил я, - Как говорится, пример руководителя, всегда плюс.
Он посмотрел на меня с лёгкой укоризной и по-доброму, почти по-отечески улыбнувшись, ответил:
- Работать некому, - мы пожали друг другу руки и попрощались, предварительно обменявшись телефонами, на всякий случай.
  За следующие несколько лет мы нечасто виделись с этим прекрасным человеком, в основном на  планёрках и пару раз на спортивных мероприятиях. Я совсем не видел Александра Дмитриевича на разного рода праздниках и увеселениях.
  Настало время перемен. На завод пришёл новый генеральный директор и началась такая текучка и чистка кадров, которую я ещё не видел. За несколько месяцев поменяли почти всех начальников основных цехов. Незыблемым оставался лишь Чесноков.
 Но вот, на одной из планёрок (в этот раз Александра Дмитриевича на ней не было) начальница отдела кадров с издёвкой докладывала о грядущей замене ИЧАР в ДК-10. Я машинально посмотрел на нового директора по производству. Он нахально улыбался чему-то, подмигнув пару раз кадровице. Мне сразу стало ясно, откуда «ноги растут». Потом, непонятно зачем, слово взяла директор по персоналу и минут на 15 устроила демагогию на тему благодарности к прежним кадрам и невозможности, при этом, оставаться на месте.
 Меня тогда такое зло взяло, что я даже не скрывал видимого раздражения. «О какой стоячке на месте идёт речь, - с осуждением думал я про себя: «ДК-10- единственный цех больше чем в полтора раза перевыполняющий норму производства». От понимания, что моё мнение, как и мнение большинства на предприятии не будет услышано, мне стало плохо физически. Вечером даже пришлось принять какие-то таблетки, чтобы просто заснуть.
 На следующий день мы большой комиссией, состоящей из той самой начальницы кадров, начальниц отдела обучения, развития и оценки, корпоративной культуры и меня, пошли в ДК-10. Цель нашего посещения была пустой и политической, а именно очковтирательство и формализм. Директору по персоналу зачем-то понадобились свежие данные из ДК-10 относительно кадров, их обучения, развития и даже интереса к корпоративным праздникам и физ. культуре. Мне до сих пор кажется, что наше посещение тогда было неуместным, можно было пойти через неделю или позже, чтобы не нервировать Чеснокова и его людей. Мои мысли я высказал директору по персоналу тогда же, чем вызвал лишь негативную реакцию и предвзятое отношение ко мне с её стороны в нашей дальнейшей совместной работе.
 Александра Дмитриевича мы на месте не застали и прождав его около получаса оставили все наши «бумажки» у Василия, всё время смотревшего на нас исподлобья. Когда пошли обратно в свои офисы, то дамы завели очередной «умный и глубокомысленный» разговор. Поначалу я к нему даже не прислушивался. Но вот самая молодая, Анжелика, ответственная за увеселение и заводские праздники с толком и расстановкой сказала вдруг:
- Жалко конечно Чеснокова, но время не остановить. Мы же, коллеги, в курсе с вами, что незаменимых нет! В цеху работает много молодых ребят и начальник им нужен молодой и современный.
-  Посмотрим сколько таких современных сменится в цеху ещё до конца года, - не удержавшись и как-то с надрывом ответил я.
- Понятно. Наш спортсмен опять включил милосердие, - немного ёрничая высказалась кадровица, явно ожидая продолжения разговора с моей стороны.
  Я весь вспыхнул и подняв своё красное от негодования лицо, уже готов был сказать что-то непозволительное. Мне было настолько обидно за начальника ДК-10, человека, которого я почти не знал, но точно был уверен, что такого, как он, завод ещё долго не сможет найти.  Через мгновение я успокоился и лишь улыбнулся ей иронично и немного щуря левый глаз, понимая, что нет смысла сейчас что-то объяснять.
  Всю оставшуюся дорогу я прошёл молча. Дамы явно обиделись на меня тогда, посчитав моё молчание актом высокомерия. Мне было всё равно. С того самого момента что-то внутри меня говорило, что скоро и мой черёд. Так со временем и вышло. Ещё с год я промучился с новым руководством, людьми, много разрушившими на заводе и по форме, и по содержанию. Настал тот день, когда мне просто сказали: «Пиши по собственному». Было горько и обидно, но я даже не пикнул тогда, вдруг вспомнив Александра Дмитриевича и понимая, что мне то уж точно легче, чем было ему.
  Со временем всё как-то улеглось в памяти и многие неприятные моменты забылись. От бывших коллег я слышал, что Александр Дмитриевич доработал до пенсии в должности инженера на каком-то небольшом предприятии. После, уже будучи на официальном отдыхе, он пошёл работать в гаражный кооператив – охранником.
 Периодически от новых коллег и даже от родственников я продолжаю слышать фразу: «Незаменимых нет» и тогда, вспоминая Зою Владимировну, Илью Васильевича и Александра Дмитриевича, моей душе становится тепло и хорошо, и я про себя или даже тихонько вслух говорю, улыбаясь:
- Нет, ребята! Есть незаменимые!