Сырный человек. Эпизод 35 Черный автобус

Мы побежали вниз по ступенькам, но этажи внезапно закончились. Мы оказались перед дверью, ведущей на улицу.

— Как странно, — пробормотал я себе под нос, — раньше всё было не так.

— Это теперь все не так, как раньше. — с умным видом поправил меня Катерменш.

Через щель в двери пробивался тусклый синеватый свет. На улице уже почти стемнело. Я открыл дверь и, меня встретил тёплый летний воздух. Улица пахла костром, асфальтом и деревьями. Синие сумерки пропитали опустевшую детскую площадку. Одинокие скамейки покрылись толстым слоем приближающейся ночной прохлады. В еще теплом воздухе, под стрекот кузнечиков, кружили в танце облака из мошек.

— Куда же нам теперь идти? — спросил я у Катерменша.

Мне почему-то стало страшно и одиноко. Человек-кот молча взглянул на меня своим единственным глазом и пожал плечами. Я вышел на дорогу и оглянулся по сторонам. Увидев вдалеке какую-то совершенно незнакомую мне женщину, я обрадовался, и побежал к ней навстречу.

— Скажите, пожалуйста! — обратился я к прохожей. — Мой брат у мер, где мне его искать? Вы не знаете, куда нам идти?

Женщина скорбно сжала губы и покачала головой.

— Тебе нужно сесть в чёрный автобус. — сказала она.

— Но ночью все автобусы кажутся чёрными!

— Смотри, чтобы водитель был беззубый и с одним глазом. — женщина говорила, а я все смотрел на ее губы, которые двигались не впопад словам.

Мы с моим верным другом пошли к остановке. Там я присел на холодную скамейку и стал ждать автобус, уставившись в даль. Катерменш запрыгнул ко мне на колени и свернулся клубочком. Его большая голова всё время падала, поэтому мне пришлось подставить руку. Небо совсем стемнело, на остановке не осталось людей. Время от времени нас освещали фары машин. Мне стало совсем страшно и одиноко. Временами я даже спрашивал себя: «Что я здесь делаю?» Но вот, на горизонте появился долгожданный автобус. Он ехал так медленно, что я долго не мог понять, движется он, или вовсе стоит на месте. В долгом ожидании я стал ходить вокруг остановки и вдоль дороги, пока автобус не остановился прямо передо мной. Он был таким чёрный, словно уголек. Почти все стекла в автобусе были биты, и вместо них из окон зловеще торчали осколки, покрытые сеткой трещин. Колёса выглядели странно и неестественно, будто были слеплены из чёрного пластилина и затем растаяли на жарком солнце — они словно немного стекли с ободов, и расплылись небольшими лужицами по дороге. Я, со спящим Катерменшем на руках, подошел к передней двери автобуса. Она со скрипом открылась, и из салона на нас высыпалось немного сажи. Я робко поднялся по ступенькам и залез в автобус. Воздух был отяжелен запахом смолы и жженой резины. На потолке тускло светила одна лампа. Водитель повернулся и осмотрел меня единственным глазом. Я поторопился разбудить своего приятеля. Он не хотел просыпаться и нехотя открыл глаз.

— Чем мы заплатим за проезд? — спросил я у него шёпотом. — У меня в карманах нет денег.

— У меня даже карманов нет. — ответил человек-кот зевая.

Я сунул руку в карман шорт и вдруг нащупал там что-то острое. «Это то, что нужно!» обрадовался я. Лицо водителя посветлело, когда я протянул ему горсть зубов в оплату за проезд.

— За двоих... — неуверенно сказал я.

Заметив, что водитель остался доволен, Катерменш и я прошли и гордо уселись на два свободных места.

В зеркало заднего вида я заметил, как водитель принялся втыкать зубы в рот. Улыбнувшись себе в зеркало и полюбовавшись обновкой, он снова схватился за руль, и автобус, наконец, тронулся с места.

Я, от нечего делать, стал рассматривать попутчиков. Напротив меня сидел маленький толстый мальчик, всё время безуспешно пытался надуть воздушный шарик. Каждый раз, вдыхая воздух, мальчик раздувался, как рыба-ёж, а затем выдыхал воздух в шар, и при этом становился худым-худым, как тросточка. Когда же он снова набирал воздух в грудь, шар сдувался и обвисал. Сбоку от меня сидела женщина с авоськой полной кукольных голов, ножек и ручек. Она считала вслух столбы за окном. Волосы её напоминали сахарную вату, а худые длинные пальцы нервно дёргались без остановки, словно она играла на пианино.

— Как же нам узнать, на какой остановке выходить? — спросил я у Катерменша. В ответ мне раздалось лишь сопение. Человек-кот снова задремал на сиденье.

— Нам всем выходить на конечной. — раздался чей-то тонкий голосок совсем рядом со мной.

Я посмотрел влево и увидел маленького человека с блестящими чёрными, как у мопса глазами. Ручки и ножки его были так коротки, что он не смог бы дотянуться ими даже до своего подбородка. Черноглазый смотрел на меня доверчиво, как собака.

— У меня сильно чешется ухо. — сказал он, глядя мне в глаза. — Не будете ли вы так любезны...

Я не дал ему договорить и почесал короткорукому человеку за ухом. Он задёргал от удовольствия ногой.

— Спасибо огромнейшее! — сказал он с облегчением и безмерной благодарностью в голосе. — У меня уже давно чесалось.

Автобус остановился, и к нам вошёл высокий жилистый человек в чёрных коротких штанах. Ботинок у него не было. Щиколотки мужчины были фиолетово-синие от холода, а пальцы ног покрывал толстый слой жёлтых мозолей. Мужчина уселся напротив и пристально уставился на меня.

— Что ему нужно? — спросил я у Катерменша, позабыв, что он уснул.

Вместо него я снова услышал тонкий голосок:

— Ему нужно то, что у тебя в карманах.

Я опустил глаза и увидел, что из моих шорт предательски торчат красные носки.

— Очевидно, у него замёрзли ноги. — рассудительно добавил маленький человек.

Не задумываясь, я достал носки и протянул их босоногому мужчине. Тот мигом натянул мои маленькие носки на свои огромные ступни и остался доволен, хотя носки едва доставали до его пяток.

— Как думаешь, долго нам ещё ехать? — спросил я у Катерменша, вновь забыв о том, что он спит.

— До конечной. — ответил маленький человек уже немного раздраженно. — И я вовсе не обязан все время отвечать на все ваши вопросы только потому, что вы почесали мне за ухом.

— Извините. — пристыжено ответил я и отвернулся в окно, но наткнулся взглядом на своё бессовестное отражение, окутанное пятнами сажи.

На каждой остановке к нам подсаживались разные интересные личности. Автобус был уже полон, свободных мест не осталось, а пассажиры всё заходили, и никто не выходил. У меня в кармане затрепыхалась рыбёшка, про которую я совсем забыл. Я достал её из кармана и положил на колени. Маленький человек рядом посмотрел на меня завистливо и сказал:

— И не стыдно тебе мучить животных? Лучше бы выпустил её на волю.

Я взял золотую рыбёшку в руки и поднёс ко рту:

— Хочу побыстрее отыскать моего брата. — прошептал я. — Золотая рыбка, исполни моё желание.

После чего я встал и, открыв форточку, выпустил рыбку на волю.

Автобус остановился.

— Мы приехали. — сказал я толкая человека-кота. — Нам нужно выходить.

Катерменш крепко спал и ни как не реагировал на меня. Все, кто ехал с нами в автобусе, стали выходить на улицу. В салоне остались только мы с человеком-котом. Я ни как не мог разбудить его. Катерменш вяло пытался подняться, и тут же падал обратно.

— Да что с тобой такое?! — взволнованно и рассерженно проговорил я, но тут же с ужасом обнаружил, что мой пушистый друг стал как будто меньше размером. И лапки его казались не настоящими, скорее напоминали игрушечные лапки из искусственной шерсти.

— Что же с тобой происходит? — я заплакал, прижимая человека-кота к себе и потерянный, вышел на улицу. Водитель стоял около входа в автобус, скрестив руки на груди. Перед нами стоял магазин из белого кирпича с тусклой жёлтой лампой наверху. Над входом висела табличка с четырьмя буквами. Последняя из них напоминала перевёрнутый носок, а первая волчьи уши.

— Я подожду тебя здесь. — сказал мне водитель и, закурив, облокотился спиной о дверь автобуса.

— Хорошо. — ответил я и, обойдя магазин, пошёл вперёд по заросшей тёмной аллее.
Мне стало страшно, потому что впереди ничего не было видно. Я оглянулся и посмотрел на водителя. Лицо его показалось мне очень знакомым, но давно забытым.

— Знаешь, — сказал я Катерменшу, который спал у меня на руках, — наш папа был водителем автобуса.