Они живут. Возвращение

Люся торжественно, не раздеваясь, присела в прихожей и выпустила из своих рук что-то мягкое и чёрное.  Существо из отряда кошачьих встало на четыре лапы и сразу же начало оглядывать нашу прихожую.

– Это Баська. Она у нас быстренько разберётся со всей живностью, которая нам мешает вести спокойную жизнь.
И Люся, сузив глаза, пристально посмотрела снизу вверх на меня.
Я смотрел на эту Баську и думал о том, как её встретят наши временнопроживающие. Что-то говорить Люсе о пользе этого существа в  нашей квартире было сейчас бессмысленно.
Поэтому я ещё немного постоял в прихожей, любуясь котиком, и пошёл на кухню. Остановившись у шкафа, прислушался. Тихо. Что, нет никого?
Пока Люся снимала своё пальто и сапоги, я быстренько заглянул в шкаф.
Никого. Ага, ушли. Надолго ли?

Вернувшись в прихожую, я обратил внимание на настроение Баськи, которая была не очень-то рада такому вселению.
Кошке явно было некомфортно. Эта Баська точно что-то чувствовала.
– Вот, видишь? –  вдруг проговорила Люся. Уже почуяла мышь. Теперь-то можно спокойно засыпать. А не прислушиваться – пробежит по тебе кто-то своими скользкими  лапками. Бррр!
– А почему лапы? И ничего у них руки не скользкие. Нормальные, – задумчиво проговорил я, всё ещё не отрывая взгляда от Баськи.
Я, со своими мыслями, даже не заметил, как Люся придвинулась ко мне и в ухо так и прошипела:
– Э-эй! Ты сейчас где, а?! Какие руки? У мыши руки? Очни-и-ись!

Я перевёл свой взгляд с Баськи на Люсю, поднял брови, словно пытаюсь что-то вспомнить и проговорил первое попавшееся:
– Я ж как в песне вспомнил: реки-руки, лапы веки…
– Да милый, приплыли. Сегодня же начинаешь таблеточки пить. Начнём с цинноризина…
– Так, ну а ты что замерла здесь? Давай, Баська, начинай, исследуй свою территорию, – это уже Люся говорила всё ещё обнюхивающей воздух вокруг себя кошке. А здесь будет твой лоток. Видишь где, милый?

Да, я видел. Мне особенно понравилась сама формулировка – твой лоток. Если бы не было Баськи, я бы и не знал уже что и подумать. Может, тоже предложить что-нибудь попить. Да боязно как-то. Люся сегодня что-то не в форме.
А Баська, обнюхавшись, пошла-пошла по квартире. Люся внимательно следила за ней. Будто прямо сейчас вот кошка мышку и поймает.
Но я верил своим временнопроживающим и ушёл на кухню. Выслеживание несуществующей в квартире мыши было выше моего терпения.

Вечером и следующим днём Баська так никого и не поймала. Правда, заходя на кухню, настораживалась и очень медленно обходила углы. Люся с удивлением наблюдала, но результата всё равно не было.
Выхрюндики не появлялись, и всё как бы было тихо и спокойно. Баська потихоньку обжилась. И Люся успокоилась. Я тоже как-то смирился со своим положением – смотрящим за кошкой. Вот только мне казалось странным, заметив однажды, что кошка как-то странно ходит в лоток. Возможно, я ничего в этом не понимал, а значит, не такой уж и знаток кошек.

Я даже осмелел. А что? Выхрюндиков не было. Может, они и не вернутся. Тихо пришли. Тихо ушли. Всё по-английски. Они что, должны были кого-то предупреждать? Конечно же нет. Что я им – отец, брат или сват? Смешно! Почуяли опасность и ушли другой дом искать. Будут дверцами хлопать, ложки ронять и сахар рассыпать в какой-нибудь другой семье. А те будут слушать это и недоумевать – что бы это значило? А после чья-нибудь жена будет пилить своего муженька, что руки у кого-то кривые, да ложки не туда кладутся. А муженёк будет осматривать свои рабочие руки, морщиться и крепче прикручивать держатель к стене под цветастую разделочную доску. И они  даже не подозревают, что прямо рядом с ними, на подоконнике или на табуретке, сидит какой-нибудь Кетчуп или мистер Брукс, болтает своей маленькой ножкой и наблюдает за всем тем, что происходит. А ведь он, этот выхрюндик, не специально стучал и хлопал. А просто это было необходимостью. Где-то случайно задел, уворачиваясь от человека, а где-то и нужда заставила.

И вот прошло ещё несколько дней. Всё у меня в квартире устаканилось. Ничего не падало. Не хлопало, не отрывалось.
Кошка сначала позарилась на моё законное место – старое, глубокое и мягкое кресло. Но после пространственного внушения с приведением примеров, она была вынуждена освободить его и расположиться на спинке дивана.

Вчера вечером у нас была полнейшая идиллия. Мы с Баськой смотрели информационную программу по телевизору, в которой нам какой-то лысый ведущий с такими же как он экспертами, из которых больше всех выделялся  вертлявый неврастеник – директор очередного какого-то центра, в унисон уговаривали нас поверить в неуклонный и обнадёживающий рост нашей экономики. Баське явно нравился лысый, потому что, когда его близко показывали, она начинала урчать. Тихо, но уверенно.
Люся увлечённо решала кроссворды. Сидя на диване, поджав ноги. Я краем глаза посматривал в её журнал и никак не мог понять – почему на вопрос «идущий со знаменем» в клеточках нужно писать флагоносец! Но Люся бойко орудовала ручкой, вписывая такие ответы. Иногда попутно замечая:
– И как вы такое смотреть можете? – это она обращалась ко мне с кошкой. –  От этого же нервы делаются.
А ещё в этом журнале в виде рекламы можно было прочитать про неоспоримую пользу пилинга. Я видел, как Люся заинтересовалась. Что это такое, я не знал, но раз Люся села на диване прямо и перестала вписывать слова, значит, тут что-то было. А тут ещё программу с лысым прервали и начали рассказывать про пользу зимней обуви, где внутри применили имитацию шерсти животных севера, которая греет как настоящая! Вот до чего наука дошла! В общем, идиллия.

На следующий день я был свободен и посвятил его начало встрече с Володькой Кириллиным, старым своим товарищем, ещё с тех давних времен, когда в армии старались отслужить без отсрочек, чтобы не думали про тебя как о молодом человеке с какими-то серьёзными изъянами. Ну, это для меня Володька, а так для остальных Владимир Анатольевич.
 
Посидели хорошо, пивка попили с рыбкой. Обсудили – куда же без этого – одну особу, великого европейского гинеколога, да ещё с приставкой Фон перед фамилией, поставленного у руля всей Европы. Особенно о её безобидном  заявлении, что она хочет отправить нашу, не устоявшуюся экономику, в жесточайшее падение на десятилетия. Наверное, ей долго там в этом разноцветном совете икалось от наших нелицеприятных слов.

Помянув эту даму, я попробовал прощупать, чуть-чуть так, отношение Володьки к разным необъяснимым случаям. В частности, к домовым. Сначала Володька задумался, внимательно посмотрев на меня. После долгой паузы, хлебнув из кружки пиво, он всё же проговорил:
– Ты знаешь, Вась, что-то в этом есть. Однозначно. После твоего вопроса я вспомнил один случай. Мы тогда в далёком Союзе работали вместе в одном исследовательском институте. И летом, как и полагается научным работникам, послали нас в один колхоз Зарайского района. И вот мы, помощники колхозников, приехали и вселились в какое-то общежитие. Комната на четыре койки. Все удобства, как и полагается, на этаже. И решили отметить свой приезд. А завтра уже на сельхозработы. Всё распределено. Я с Гусём на молочную ферму, а ты с Валеркой, по-моему, траву косить.

Как помню, начали отмечать на берегу речушки с прекрасным видом на Зарайский кремль. С нескольких бутылочек «Яблочного». Но кто-то дальше, как это и бывает, принёс несколько штук рома «Негро». Такая живительная янтарная жидкость. Дорогая, помню, 5 рублей с полтиной.
Ну, приняли. Посидели, под гитару песни попели. И что-то мне как-то стало тяжеловато. Я и ушёл из компании. Прилёг на чью-то кровать и закемарил.

Проснулся от того, что кто-то рукой водит по моему лицу. Когда я с трудом раскрыл глаза, то увидел, что перед моей кроватью стоит какой-то маленький, как малолетний ребёнок, человечек, тянет ко мне свои руки и говорит: «Надо попить водицы». Я начинаю протирать ладонями глаза, но человечек никуда не исчезает. Видя его призывные жесты, я встаю. В горле пересохло, да так, что я не могу выдавить ни звука. Беру его за ручку, немного согнувшись, он маленький ведь. И вот так он ведёт меня из комнаты в коридор. Я иду за ним. Как завороженный. Далее по коридору. В конце его, перед кухонной комнатой, стоит бак с питьевой водой. К нему привязана металлическая зелёная кружка. Вась! Но этого же не может быть! Но это и есть! Беру я эту кружку, смотрю на того, кто меня привёл, и набираю воды. И начинаю жадно глотать эту вкусную колодезную воду. Последний глоток, и я уже хотел поставить кружку рядом с ведром, как вдруг этот малыш, всё время тихо стоявший рядом, протянул обе свои ручки и тихо произнёс: «И мне налей!» Вот как это тебе? Я, как во сне, черпаю кружкой воду, вынимаю её из ведра и поворачиваюсь к малышу. И в это время руки, протянутые ко мне, стали сами собой растворяться и через мгновение исчезли вместе с ним. 

Я тут же полностью протрезвел. Если что и оставалось у меня в крови, рассосалось. Я не мог ничего вразумительного объяснить. Ничего! Поэтому, когда вы вернулись, такие весёлые, с бродящим внутри ромом «Негро», я притворился, что глубоко сплю. Так я и пролежал, не двигаясь, пока последний из вас не затих, а это был, как всегда, Гусь. После я тихо встал – сна ни в одном глазу, и опять пошёл к тому ведру с зелёной кружкой.  Но в ведре воды не было. И никто больше не появился. Кто это был и что это означало, я так тогда и не понял. И до сих пор не понимаю. Маринка,  правда, родила сына зимой. Но я это с явлением не связываю. Никому из вас я это не рассказал, чтобы не услышать от пацанов что-то типа: «А на руке у того малыша сидела белочка!» Ха-ха-ха, как смешно!
Я слушал Володьку, не перебивая. И в ответ я ему ничего не сказал. Не поддержал, не осудил.

Всю дорогу домой я прокручивал в голове наш разговор. И только войдя в подъезд, я переключился на другое. Проходя мимо квартиры 45, я вспомнил о норке в этой квартире, где с инфарктом лежала мышь. По моей вине. И мне стало так её жалко. Уф! А дверь в квартиру, как всегда, была приоткрыта, и было слышно, как соседи гуляют.

Я поднялся на свою площадку и открыл свою входную дверь. Медленно вошёл в прихожую. Включив свет, я услышал звуки телевизора в гостиной. Сняв обувь и куртку, я с некоторым удивлением прошёл в гостиную, думая – кто бы это мог быть, ведь Люся на работе, а дочь в турпоездке. А я вот – здесь! Непонятно.
Открыв дверь в гостиную, я, сделав внутрь три шага, как вкопанный остановился. Я ещё сдержался, чтобы не заорать от удивления. Мои глаза и брови далеко вылезли на лоб.

Телевизор был включён. По нему шёл какой-то фильм, названия которого я сразу вспомнить не смог. Но не это было причиной моего острого изумления. На спинке дивана, откинувшись спинами к стене, сидели мои знакомые – два выхрюндика: Кетчуп и мистер Брукс. Но и это я как-нибудь бы перенёс. Между ними лежала на той же спинке наша кошка Баська. И это ещё не всё. Кетчуп своей левой рукой гладил Баську по голове между ушами, а та сладко урчала! Кошка урчала! А увидев на экране рыжего кота желтого окраса, вдруг зарычала.

– А, вот и Палыч пришёл! – обыкновенно и спокойно, увидев меня входящего, проговорил мистер Брукс. – Привет Палыч! А ты что там в дверях застыл? Что-то случилось?
Я ничего не понимал. Выхрюндики, кошки, телевизор… Какие ещё сюрпризы будут?
– Ты, Палыч, проходи, – сказал уже Кетчуп. Иди, с нами посмотри, какой про нас фильм сняли. Просто умора. У меня уже живот болит от смеха.
– Куда это мне идти? Чего мне смотреть? А кошка тоже с вами? – выпалил я.
Выхрюндики повернули ко мне лица и взгляд их посерьёзнел.
– Палыч, не сердись. Кетчуп просто пытался пошутить, – через паузу проговорил мистер Брукс.
– Палыч, я ж по-дружески, как у вас принято говорить. Кот? С нами кот. Сейчас увидит рыжего кота, услышишь, как среагирует. Как будто готов тут же его разорвать на кучу маленьких котят.

– А как же это у вас получилось? – перешёл я на свойский примирительный тон, обращаясь к Кетчупу. Ведь кошки же с вами не дружат. Я же сам это видел.
– Так он сначала шарахался. По всем углам. Но нужно ж знать обаяние Кетчупа, –  мудро проговорил мистер Брукс. – Теперь Кетчуп будет шарахаться, когда кот его будет искать по тем же углам.
– Подожди, мистер Брукс, про углы. Я чего-то ничего не понимаю. Начнём сначала. Так. Вас не было. Откуда же вы заявились? И когда?
– Так мы с ночи стояли возле входной двери. Люся утром на работу побежала, мы и проникли. Потом ты куда-то сорвался. Прямо нетерпеливо, так что и телевизор забыл выключить. А тут кот этот. Вот.
– Что вот, что вот? Что вы с кошкой-то сделали, несчастные? Она же кидаться на вас должна, выть! А она здесь разлеглась. Какое-то кино смотрит. А мне-то чего делать? – проговорил я скороговоркой.

Я стоял и растерянно смотрел на своих временнопроживающих.
– Палыч, ты так не расстраивайся. Мне прям стало тебя жалко, – попытался меня успокоить мистер Брукс, не отрываясь от экрана телевизора.
– Брукс! Я сам видел, как орал на вас соседский кот. И это было страшно. Даже мне. А у вас тут, ну просто идиллия. Два брата и сестра. Трио такое. Только не поют. Хоть сейчас на сцену или гастроли какие по стране. Два бродячих домовых с домовой кошкой!

– Мне кто-нибудь наконец объяснит, что здесь происходит? Дурдомка? – чуть погодя спросил опять я, видя, что никто на меня не реагирует в должной мере. – И что делать будем? Сейчас же Люся придёт!
– Не, не придёт. Она, когда уходила на работу, всё думала, как ей не забыть в магазин забежать, чтобы какую-то добавку купить, – произнёс философически Кетчуп. – Кстати, для твоих котлет, Палыч. Наверное, вкусно. И полезно.
– Так! Хватит про мои котлеты! – перебил я Кетчупа. Я задал вопрос про кошку.
– Ну, если ты хочешь называть своего кота кошкой, то – пожалуйста. В общем-то для меня это безразлично.
– Что ты этим хочешь сказать? Кот здесь причём? Баська – это же кошка! Кетчуп, вот ты что, смеёшься надо мной? – сказал я, а сам подумал, что вот так начинаю спорить с выхрюндиками. Хм. Не прошло и месяца.
– Ну, думай, как тебе хочется, я не против. Только твоя Баська это настоящий кот. Настоящее не бывает. И чему ты удивляешься? Возьми и сам посмотри.
– А что, и посмотрю!

– Хм. Вот это здорово! Люсина Баська – кот! – через какое-то время вскричал я. – И что теперь? Ну, хорошо. А проделки соседского кота?
– Палыч, а здесь всё просто, – зевнул Кетчуп, показывая, что этот вопрос его мало интересует. У соседского кота изношенная нервная система. И целые сгустки энергии, которую он прячет от хозяйки. А ещё у него ожирение печени и камни в почках.
Я с ещё большим удивлением посмотрел на выхрюндика. А он замолчал.
– Ну и что? Чего замолчал то? При чём здесь какие-то камни?
– Палыч! Притом, что для кота и камни, и ожирение, и мы, выхрюндики – это необъяснимое, чувствительное и не понятное. А это сильно настораживает и пугает. Ну, почти всё, как у людей. Вспомни себя, Палыч. Первую нашу встречу. Чуть-чуть и прямая дорога была бы в психушку.
– Философ, да? Врачеватель котов? Целый дом философов! Вместе с котами! – не удержался я, выслушав заключение Кетчупа. – А скажи мне, Кетчуп, вот этот кот Баська кроме как лежать на диване и блаженно урчать на что-то ещё другое способен? Мышей там ловить?
– А кто ж его знает. Мы же только день как знакомы. На первую встречу – мы друзья, а завтра и не знаю.

– Вот, вот, господин Чьи, то есть Кетчуп, смотри, что он делает! Квартиру всю разгромил! Учись наводить порядок! – вдруг закричал мистер Брукс. Даже кот Баська вздрогнул. Мы все уставились на экран.
На экране какой-то всклокоченный человек ворочался в каком-то нарисованном на полу круге, а рыжий котище кричал в окно о помощи. Какая-то бабка в чёрной одежде тоже ползала по полу. От этого или от другого, мебель летала и падала на пол.

– И что, это ваш какой-то знакомый? Мне, например, показалось, что он просто псих.
– Не, Палыч! Мы вообще не знаем такого. Ну, это явно не домовой. Злой дух, неврастенический адепт, псих, перепивший таблеток. Вот посмотри на мистера Брукса. Разве он в рваной и грязной одежде? Или я? А это мутант в каком-то рваном и грязном свитере. А потом – он же огромный?  Разве смог бы он, скажем, на печке поместиться, в уголке? Он же её развалит своим весом. Поэтому, Палыч, это не  наш дружок. Это чья-то болезненная фантазия. И ничего общего с домовыми не имеет.

Вдруг я услышал, как во входную дверь вставили ключ.
– Люся! Быстро! Все по норам! И чтобы притворились ветошью!
– Кем? – прыгнув со спинки дивана, спросил Кетчуп.
– Протирочной тряпкой! Которая лежит в углу и не отсвечивает!
Мои временнопроживающие засеменили на кухню. За ними вприпрыжку побежал и кот Баська. Я еле успел его перехватить и зажать между боком и левой рукой. Это ему явно не понравилось. Ну, что ж, ничего, потерпишь!

Люся вошла в прихожую, где я её и встретил вместе с котом.
– Ого! Вы уже вместе под мышкой гуляете!
– Да вот, Баське понравилось, – выдавил я из себя что-то несуразное.
– А что у вас так телевизор кричит? Что-то интересное смотрите?
– Да, фильм про домового. Красочный такой!
Баська наконец всё же вылез из-под моей руки, прыгнул на пол и прямиком побежал на кухню.
– Ух ты, милая моя! Ты уже покормил Баську? – сняв пальто и влезая в тапки, проговорила Люся.
– Одно уточнение: не милая, а милый! – с сарказмом заметил я.
– Что, милый? – уже входя в гостиную, остановилась Люся.
 – Не я, милый! То есть, конечно, милый! И кот милый! Твоя Баська – это кот!
– А это как? Как же это могло произойти? – вопросительно спросила тихо Люся.
 – Ну, с котами это иногда случается! Когда некоторые Нади пытаются сами определить пол.
– Ну, он ловить мышей-то  сможет? – ещё более расстраиваясь, спросила Люся.
– Я в этом не сомневаюсь! – отчеканил я.
Люся задумчиво прошла в комнату, где здоровенный домовой проделывал разные фокусы на экране.
А я прошёл на кухню. Быстро открыл дверцы шкафа. Мои временнопроживающие лежали, развалившись на верхней и средней полке, и смотрели на меня.

– Ну, что там, Палыч!
– Да всё обошлось. Затишье!
– Уф! Здорово! Да, что я хотел ещё сказать, да не успел. Ты, когда пришёл, всё думал о судьбе мыши. Которая в норке лежит! Заглядывал я к ней. Хочу тебя успокоить, с ней всё в порядке. Оклемалась она. И уже ползает по 45 квартире вместе с муравьями,  – успокаивающе проговорил Кетчуп.
Прослушав его, закрыл створки. Под кухонным столом, прямо под шкафом, лежал на животе Баська и, подняв вверх глаза, явно караулил выхрюндиков.

Русавкино, январь 2023 г.