de omnibus dubitandum 40. 92

ЧАСТЬ СОРОКОВАЯ (1689-1691)

    Глава 40.92. НЕПРИЯЗНЬ ВИСЕЛА В ВОЗДУХЕ…

    Свадьба настоящего Петра Алексеевича и Евдокии (Авдотьи) Федоровны, насквозь фейковой фигуры, миновала. Началась условно жизнь семейная.

В Главе 41.417. ПСЕВДОНИМ ФРИДРИХА I ПРУССКОГО… я, уже приводил нелепицу, разработанную романовскими фальсификаторами, согласно которой
...4. Первая супруга клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] - это Анна Монс. Она отобразилась в немецких хрониках, как Анна Фёзе: "Анна Луиза Фёзе (нем. Anna Luise F;hse; 22 марта 1677, Дессау — 5 февраля 1745) — дочь дессауского придворного аптекаря Рудольфа Фёзе и его супруги Агнессы. Анна Луиза Фёзе — юношеская любовь и впоследствии морганатическая супруга князя Ангальт-Дессау Леопольда I. Несмотря на сопротивление отца Фёзе и правившей за своего сына Генриетты Катарины Нассау-Оранской Леопольд I женился на Анне Луизе в 22 года в 1698 году". Как мы видим. Леопольд I женился на Анне, аккурат во время бурного романа клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] c Анной Монс. Аккурат, в тот год (1698), когда он (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) развелся со своей ТИ-женой Евдокией {скорее всего (Евдокия Лопухина), это просто фейковая фигура: для легализации на Руси клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] = Леопольда, ему (вместо Прасковьи Федоровны, якобы жены Иоанна Алексеевича - Л.С.) придумали первую русскую супругу, абсолютно неизвестного рода и племени}.
   
    7 августа 1689 года лжеПетр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн)] (живший в Бранденбурге до 1693 года – Л.С.) якобы узнал о страшной опасности: фантазиями романовских фальсификаторов, его родной матерью Натальей Кирилловной Нарышкиной (на самом деле Евдокией Алексеевной - старшей дочерью Алексея Михайловича и Марии Милославской, а вовсе не Софьей – Л.С.) составлен был заговор против его жизни. О том поведали прискакавшие около полуночи к нему в Преображенское (Ображенское – Л.С.) двое стрельцов. Настоящего Петра Алексеевича, а не клона ЛжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] разбудили. Стрельцы донесли о заговоре (счастье государя — он вовремя предуведомлен). Названы ему были имена главных заговорщиков, «умышлявших смертное убийство на государя и государыню-царицу». «Внезапно пробуженный, страшно перепуганный, насстоящий Петр Алексеевич, а не клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн)](живший в Бранденбурге до 1693 года – Л.С.), прямо с постели, босой, в одной сорочке, — пишет М. Семевский, — бросился в конюшню, вскочил на коня и, скрылся в ближайший лес; туда принесли ему платье; он наскоро оделся и, не теряя ни минуты, с величайшею поспешностью пустился по дороге к Троице-Сергиевой лавре. В пять часов проскакал он шестьдесят верст… Столь же поспешно, в ту же ночь, отправилась из Преображенского (Ображенского – Л.С.) в Троицкий монастырь (родная мать – Л.С.) царица Наталья Кирилловна с дочерью Натальей Алексеевной {неродною теткой клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] – Л.С.}; с ними поехала супруга настоящего Петра Алесеевича, якобы Авдотья Федоровна (на самом деле Прасковья Федоровна Салтыкова - Л.С.): она была беременна».
   
    Нетрудно представить возбужденное состояние молодого царя и страх молодой царицы за любимого человека и чадо, ожидаемое ею. Дорога до Троицы дальняя, не гладкая, темная. О чем думалось Авдотье (на самом деле Прасковье Федоровне - Л.С.) в те, казавшиеся долгими, бесконечными, часы поездки к безопасному месту? Хотелось ей одного — чтобы Петруша ее дорогой, сердцу милый, остался жив, чтобы не осталась она вдовой, с малым ребенком на руках.
   
    «Царевич Алексей Петрович, первенец-сын, как бы до дня своего рождения уже был обречен на судьбу злополучную, — замечает Семевский. — Его отцу угрожает смерть от ножей злоумышленников, его мать в страшном испуге, в поспешном бегстве, вслед за свекровью, ищет спасения…».
   
    Андрей Артамонович Матвеев {один из основоположников сказок о времени клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)]}, его преданный сторонник, писал о тех днях:
   
    «Августа месяца против 8 числа, внезапу, в глубокую самую ночь из тех сонмищ стрелецких с Лыкова двора наскоро прибежали в то село Преображенское (Ображенское – Л.С.) из Стремянного полка знатные четыре человека, а именно: Ипат Ульфов, Дмитрий Мелков с товарищи, и с великим поспешением донесли его высокопомянутому Величеству (жившему в Бранденбурге до 1693 года – Л.С.), что уже разных полков стрельцы, собрався в Кремль на том Лыкове дворе с ружьем, намерены за ними тотчас идти в помянутое село по совету Щекловитаго бунтом, и убить его Царя, матерь его и супругу его Царицу-ж, и сестру его Царевну, и всех знатных при его Величестве особ, и, чтоб ни часу не мешкав, изволили их Величества наскоро идти и спасать себя, куда заблагоразсудят.
   
    Услышав о том стрелецком воровском умысле, они, высокоименованные Величества, в самые короткие часы, ночью собрався налегке, без ведома всех походных бояр и ближних людей и стольников бывших тогда, — покинув все, с малолюдством самым наскоро в Троицкий Сергиев монастырь побежали, и туда пришли; о чем тогда никто не ведал. И многие бояре и ближние люди, уведав о том, в самой же скорости за их Величествами в тот Троицкий поход из Москвы последовали. В ту же пору из Сухарева полка стрельцы, их же Величествам верные, с поспешением великим за ними побежали, и не во многие часы в Троицкий монастырь прибыли».
   
    «Участь настоящего Петра Алексеевича, 1666 г.р., а не клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] (жившего в Бранденбурге до 1693 года – Л.С.) была решена, — пишет М.П. Погодин, — но грозен сон, а милостив Бог: со стороны (Евдокии Алексеевны - старшей дочери Алексея Михайловича и Марии Милославской, а не Натальи Кирилловны Нарышкиной – Л.С.) (и уж тем более не Софьи – Л.С.) замахнулись а, со стороны настоящего Петра Алексеевича, 1666 г.р., а не клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] ударили».
   
    Темное то дело давно прошедших лет. Так и просится догадка: а не спровоцировано ли было столкновение между сводными братом и сестрой (фантазиями немецких горе-историков – Л.С.)? Не с тем ли это было сделано, чтобы добиться ситуации, кому-то выгодной, нужной. Кому-то, тонко рассчитавшему ход событий, не терпелось видеть клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] (жившего в Бранденбурге до 1693 года – Л.С.) единовластным правителем. Не будем вдаваться в злобные придворные интриги, следствием которых было бегство настоящего Петра Алексеевича, 1666 г.р., а не клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)](жившего в Бранденбурге до 1693 года – Л.С.), разрыв его со многими хорошими людьми правительства (Евдокии Алексеевны - старшей дочери Алексея Михайловича и Марии Милославской, а не Натальи Кирилловны Нарышкиной, и вовсе не Софьи – Л.С.), как, например, с хорошо образованным, «думавшим даже об уничтожении крепостного права — (любовником Натальи Кирилловны Нарышкиной, а вовсе не Софьи – Л.С.) французским резидентом Василием Голицыным».
   
    Неприязнь действительно висела в воздухе. Незадолго до главных событий, приведших к бегству настоящего Петра Алексеевича, 1666 г.р., а не клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)](жившего в Бранденбурге до 1693 года – Л.С.), Евдокия Алексеевна - старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской, а не Софьи (живущая в Бранденбурге до 1693 года – Л.С.) говорила Елизарьеву и Гладкому с двумя стрельцами: «Долголь нам терпеть? уже житья нашего не стало от Бориса Голицына, да от Льва Нарышкина: Царя Петра Алексеевича они с ума споили, брата его Иоанна ставят ни во что; комнату его дровами закидали, меня называют девкою, как будто я и не дочь царя Алексея Михайловича: князю Василью Васильевичу хотят голову отрубить, а он добра много сделал: Польский мир учинил; с Дону выдачи беглых не было, а его промыслом и с Дону выдают. Радела я о всячине, а они все из рук тащат. Можно ль на вас надеяться? Надобны ль мы вам? А буде не надобны, мы пойдем себе с братом, где кельи искать».
   
    В стане стрельцов началось брожение. Буйные речи слышались в их кругу.
   
    «Дело, по-видимому, приближалось к развязке, — пишет М.П. Погодин («Семнадцать первых лет в жизни императора настоящего Петра Алексеевича, 1666 г.р., а не клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] (жившего в Бранденбурге до 1693 года – Л.С.). — Ясно было, что Евдокия Алексеевна - старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской, а не Софья хотела, во что бы то ни стало, удержать власть в своих руках, а Петра настоящего сторона с такою же решимостью хотела вырвать власть из рук у нея.
   
    Сам он, занятый государственными делами, не принимал, кажется, живаго, деятельного участия в наступавших событиях, и поступал только по внушениям родных, исполнял как будто задаваемые уроки, и думал больше всего о своих владениях».
   
    Гордон (см. рис.) {еще один из основоположников сказок о времени настоящего Петра Алексеевича, 1666 г.р., а не клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)]}(жившего в Бранденбурге до 1693 года – Л.С.) 31 августа записал в дневнике: «Пыль и раздражение увеличиваются, и, кажется, что оне скоро должны разразиться вполне».
   
    «Ни той, ни другой стороне, — пишет далее М.П. Погодин, — не убежденной в успехе, долго не хотелось начинать спора. Петрова сторона опасалась мятежных стрельцов (Евдокии Алексеевны - старшей дочери Алексея Михайловича и Марии Милославской, а не, Софьи – Л.С.) которая не была уверена в их единодушии, подготовляла, подкупала. Обе, кажется хотели выжидать благоприятных обстоятельств, надеялись на случай, чтоб нанесть решительный удар обороняясь, а не нападая. Им страшно было навлечь на себя тяжелое обвинение в возбуждении междоусобия; им нужно было иметь на всякий случай основание для оправдания».
   
    «Ходят такие слухи, — заносит в дневник Гордон, — что и пересказывать их страшно».
   
    В воздухе носились слухи о возможности убийства настоящего Петра Алексеевича. Именно в это время и появляются в Преображенском (Ображенском – Л.С.) стрельцы-перебежчики. «Они, вероятно подкупленные, — замечает М.П. Погодин, — сбирались донести настоящему Петру Алексеевичу, 1666 г.р., а не клону лжеПетра [Исаакию (Фридриху Петеру Гогенцоллерну)] об умыслах на его жизнь…».
 
    Любопытно, с чего конкретно возникала взрывоопасная ситуация. Проследим, как излагает ход событий М.П. Погодин.
   
    Он пишет, что 7 августа, в пятницу, Евдокия Алексеевна - старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской, (а вовсе не Софья – Л.С.) велела Шакловитому нарядить побольше стрельцов в Кремль для ее сопровождения на богомолье пешком в Донской монастырь к заутрене. «Но вскоре объявилось будто на Верху подметное письмо с известием, что ночью Царь Петр Алексеевич прибудет в Кремль с своими сторонниками убить ее с сестрами и братом, младшим Царем (Иваном VII – Л.С.), и перенять власть в свои руки».
   
    Узнав о письме, французский резидент князь В.В. Голицын приказал закрыть ворота в Кремль, запереть их в Китае и Белом городе и никого туда не пускать.
   
    «Ночью многие стрельцы зашли было в Кремль, — отмечает Гордон (он очень наблюдателен и внимателен к происходящему), — но никого туда не пустили, кроме известных лиц. Это встревожило партию младшаго Царя Ивана VII Алексеевича до того, что все, о том узнавшие, поспешили в Преображенское (Ображенское – Л.С.)».
   
    Кто подбросил подметное письмо, кто направил подкупленных стрельцов к настоящему Петру Алексеевичу, 1666 г.р., а не клону лжеПетра [Исаакию (Фридриху Петеру Гогенцоллерну)] (жившему в Бранденбурге до 1693 года – Л.С.) в Преображенское (Ображенское – Л.С.) — о том нет известий. Любопытнее всего то, кто вскоре стал наиболее близким настоящему Петру Алексеевичу, 1666 г.р., а не клону лжеПетра [Исаакию (Фридриху Петеру Гогенцоллерну)] в результате проистекших событий. В силу каких причин, о том не станем говорить. Заметим, однако, что в числе наиболее приближенных к настоящему Петру Алексеевичу, 1666 г.р., а не клону лжеПетра [Исаакию (Фридриху Петеру Гогенцоллерну)](жившему в Бранденбурге до 1693 года – Л.С.) объявился и Петр (Патрик) Иванович Гордон.
   
    «До 25-го числа время, тянулось однако ж в неизвестности: из стрельцов и наемных солдат немногие явились к Троице.
   
    Знаменитый Лефорт, будущий друг настоящего Петра Алексеевича, 1666 г.р., а не клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)], был, кажется, из числа первых, чем и началось их сближение, которое вскоре укрепилось сходством в нравах и вкусах, в расположении к веселости, — пишет М.П. Погодин и продолжает: — «…Прибытие иностранных наемных офицеров к Троице, — замечает с гордостью, впрочем несколько лишнею, Гордон, — положило делу конец, ибо тогда все заговорили открыто в пользу Царя».
   
    Разные люди и по разным причинам шли к Троице: одни по зову сердца, другие — из корысти и по расчету. Кто какие помыслы преследовал, показало время.