Полтинник

Разменивают его все по-разному, да и подходят к точке размена каждый своим шагом.

Есть те, кто проносятся мимо него, не замечая важности момента, на полных парах, и когда их спрашивают, как они миновали этот перевал, то им и ответить-то нечего. Некоторые просто топят его в декалитрах не рекомендуемых к употреблению детям напитков, с похожим результатом. К первым я не отношусь совсем, ко вторым – лишь отчасти.

Большинство, доживших до юбилея, организуют его с максимальной изобретательностью, полагая, видно, что как встретишь вторую и - что уже там выделываться – последнюю половину собственного существования, то так её и проведешь. Кто-то прыгает с парашютом, кто-то лезет на Эверест, кто-то отправляется в кругосветку.
 
Конечно, в этот день хочется быть с самыми близкими и любимыми, естественно, тянет на воспоминания. Вдруг отчётливо предстают перед мысленным взором люди, которых не видел десятки лет, а с ними обязательно связаны очень важные переживания.

Меня же вдруг занесло в детство, причём в летнюю его часть.

За пару месяцев до ПОЛТИННИКА я отчётливо увидел во сне местечко под названием Савёлово, да-да, то самое, в честь которого назван вокзал в Москве. Именно туда с восьми до одиннадцати лет меня на каникулы вывозили родители с Бусей (так я звал свою бабушку), чтобы я побыл пару-тройку месяцев в сельских условиях со своими родственниками, а именно – с двумя троюродными братьями Вадиком и Димой.

-

Вадик был мой ровесник, лишь на четыре дня меня старше. Но как же он гордился этой разницей! Когда мы играли в песочнице перед их домом, или в футбол с местной детворой, дулись в карты, ходили купаться на местный поросший камышом болотистый пруд под именем «Мелькашка» (названный так за небольшую глубину), то он всегда акцентировал эти четверо суток несомненного, как он думал, превосходства в своих немудрёных речах с тем посылом, чтобы, мол, я его во всём слушался. Делать этого я, конечно, не собирался, и ответ ему мой был таков, что упомянутые им незначительные временные флюктуации кардинально дела не меняют, то есть возраст у нас одинаковый, а значит и подчинения никакого в наших отношениях быть не может.

А Дима, который был старше нас на целых ПЯТЬ лет, потешался над нашими словесными обменами, постоянно подкалывал то меня, то его, ну и, разумеется, пользовался у нас, пацанов, огромным авторитетом, поскольку пять лет – это вам не шутки!

Вместе с братьями я ходили косить траву для кроликов и нутрий, которых разводили их родители. Работал косой, конечно, Дима, нам этот опасный инструмент он не доверял, а мы собирали траву в тележку и везли домой. Этот запах свежескошенной зелени, сдобренный каплями прошедшего давеча дождя, и сейчас звучат в моём сознании. Ещё у нас-мальцов была задача обнаруживать в сене лютики, которые, как я тогда навсегда запомнил, очень вредны ушастым и от него они могут даже околеть.

В конце июля в огороде вызревала вишня, и мы втроём вставали на лестницы и собирали её в бидоны. Хотя взрослые и наказывали «ни в коем случае» её не есть, чтобы потом из ягод приготовить вкуснейшее варенье, но как сдержаться мы не знали, и нет-нет, да и засовывали в рот пригоршню-другую. Тёмно-бордовый сок стекал по подбородку и предательски капал на белую майку, за что и получали мы по полной программе, ведь отстирать похожие на кровь пятна потом было очень трудно.

Снаружи дома, сразу в конце забора, был колодец. Шли к нему с ведрами, ставили их на удобно сделанный деревянный приступочек, забрасывали в тёмную глубокую неизвестность прикрепленное к вОроту цепью колодезное ведро, обязательно дном вверх, чтобы оно черпануло воды по верхушку. Затем аккуратно крутили ворот. Когда ведро выныривало из воды и шло вверх, у нас с Вадиком вытащить его силёнок не хватало, и Дима, ухмыляясь, помогал нам одной рукой. Затем прозрачная жидкость оказывалась на краю колодца, и мы переливали её в домашние ведра и с трудом (это я про нас, младшеньких) несли в дом. Там ставили в сенях, брали ковшик и с жары пили ледяную сладкую влагу, от которой ныли зубы, но это была обязательная плата за неземное наслаждение.

А ещё в Савёлово я научился кататься на велосипеде. В городе у меня такого, как сейчас скажут, средства индивидуальной мобильности не было, поскольку родители полагали, что в маленькой «двушке» его хранить негде. Наверное, они были правы. У Вадика был прекрасный велосипед «Уралец», а у Димы взрослик «Старт Шоссе». Как я им завидовал! Понимая это, Вадик давал мне покататься на своём двухколёсном спутнике, и это был подлинный восторг. Можно было разогнаться и с ходу влететь на не знавшую асфальта дорогу, которая находилась перед их домом. Пронестись по ней вихрем, резко нажать на тормоз – педали назад – развернуться взанос, снова встать на педали, на ногах во весь дух просвистеть обратно и с ускорением скатиться с горки к дому. И резкий тормоз. И пыль, и похвала Димы, и скептический прищур Вадика.

А из наших игр моим самым ярким впечатлением осталась «войнушка». Любой мальчик – он хоть из палки, да будет «стрелять». У нас же было всё «по-взрослому». Свою винтовку мы изготавливали сами. Главным оружейных дел мастером и инструктором был естественно Дима. Он и научил нас, как сделать «духовушку», то есть ту «ружбайку», с которой мы потом воевали друг с другом. А изготовлялась она из дерева, резины, старых велосипедных насосов и… неработающих холодильников.

Следующий абзац девочки могут с лёгкостью пропустить, поскольку это им будет точно неинтересно (как скучно им было в школе читать военные куски "Войны и мира", а нам - толстовские длинные абзацы про любовь, и те, и другие их всегда пролистывали).
 
Для приклада мы рубанком и долотом выстругивали из куска древесины форму, поверх выдалбливали канавку. Зажимали в тиски насос, ножовкой обрезали его с двух сторон, чтобы получилась трубка. Приворачивали изолентой её к получившемуся цевью. Затем вытачивали деревянный поршень, на конец которого шурупом прикручивалась резиновая прокладка, чтобы она плотно входила в трубку (предварительно смазывали резину солидолом). Ну, а от «убитых» холодильников с их тыльной стороны мы брали тонкие фреоновые трубки, обрезали их прямые части, тоже обматывали изолентой, вставляли в велосипедную капсулу с другой стороны, герметизировали, и получалось дуло. Пружину заменял резиновый жгут, а курок – жестяная прибитая к дереву гвоздём планка. И начиналась желанное действо!
 
Стрельба велась исключительно рябиной, которая засасывалась в дуло «духовушки». Мы заряжали наши импровизированные ружья и прятались на участке. А мест там было много! Несколько сараев, сеновалов, крольчатник и клетки для нутрий. Димино «ружо» было самым дальнобойным, и то я, то Вадик получали от него рябиновые заряды, которые больно били по коже, оставляя потом маленькие круглые синячки. Ох, как нас это злило. Сначала мы воевали каждый за себя, но потом с Вадиком решили объединиться против грозного врага. Выследили Диму на крыше сарая, и расстреливали по очереди – пока я перезаряжал, Вадик делал залп, и наоборот. Дима оказался в «котле», но чтобы избежать поражения от нашего шквального огня, предложил пойти искупаться на Мелькашку.

Отправились, конечно, с ружьями. Дорога проходила вдоль железнодорожной насыпи. Вдруг мы услышали гудок тепловоза, и одна и та же озорная мысль мгновенно прыгнула нам в голову. Втроём залегли внизу путей, рябина ушла в патронник, поршень натянул жгут и лёг на курок. Ждём. Локомотив шёл не спеша, внутри, улыбаясь своим мыслям, сидел довольный усатый машинист, облокотясь на открытое окно кабины. Три ягоды вырвались из наших орудий практически синхронно, и мы с недоброй радостью увидели, что одна попала точно в цель – то есть прям в щеку машиниста. Он зачесался, погрозил нам кулаком, а мы с хохотом побежали от путей к желанному водоёму, споря, чей же заряд угодил в нашу жертву.

Купаться – это прекрасно! То ты ныряешь, то выпрыгиваешь вверх дельфином. Потом мы по двое складывали руки в «замок» и кидали третьего вверх. Полёт и приводнение с кучей брызг – всегда счастье. Загорали и снова в воду, пока не начинало темнеть. Навоевавшись, нахулиганив и освежившись, мы, уставшие от «важных» дел, но весьма довольные, на закате возвращались домой.

-

Воспоминания мои были безупречно рельефны, и я понял, что по наступлении ПОЛТИННИКА обязательно отправлюсь со своими мото- братьями и сёстрами в края своего летнего детства, тем более что родился я в июле, а это несомненно благоприятствует подобным поездкам. Наши неразлучные три двойки (см. новеллу «Ветер в лицо», прим. автора) на двухколесных ревущих рысаках за пару с небольшим часов преодолеют 130 км, чтобы разыскать кого-то из моих родственников. Так я решил. Кроме того, в тех местах проводился мегаслёт любителей русской старины «Былинный берег» и одним из пунктов юбилейной программы должна была стать фотореконструкция сна «Три богатыря на мотах» (опять же загляните в упомянутую выше «нетленку», прим. автора).

Так сложилось, что последний раз я видел Вадика и Диму тридцать пять лет назад, в восьмидесятых, когда старший из них служил в армии. Диме дали отпуск, он приехал в родное Савёлово, откуда они уже вдвоём с Вадиком рванули одним днём в Москву. С того момента осталась фотокарточка, на которой изображена наша троица – Вадик и Дима на переднем плане, а я, неоперившийся подросток с кажущимися теперь смешными подростковыми усиками, выглядываю через их плечи. После этого я никого из ребят не видел.

Сказано-сделано. Встречаемся с остальными участниками минимотопробега, как всегда, на первой заправке от города – в этот раз по Дмитровке. Момент сборки всегда волнителен тем, что три наших мота могут либо подъехать почти одновременно, либо растянуться во времени на полтора часа. Причем тот, кто накануне больше всех ратовал за раннюю встречу вполне может прибыть последним, с огромным опозданием. Но радость от встречи и предвкушение дороги такое недоразумение ни в коем случае не умаляет.

И вот мы стартовали. Денёк выдался отличный. Мимо проносились живописные луга, тучки висели как нарисованные, погода что-то нашёптывала нашим колёсам, от чего они крутились намного веселее. И вот вынырнул указатель на город Кимры, а совсем рядом должно быть и моё желанное Савёлово. Сердце застучало чаще.
Пересекли знакомый мне до боли железнодорожный переезд, через который мы с Димой и Вадиком ходили много раз к Волге – купаться или удить рыбу. Всё, прибыли. Поставили байки где-то в географическом центре посёлка.

Следующий этап – найти тот дом, с которым связано столько воспоминаний. Название улицы – Мирная – я помнил, а перед отъездом мама сказала мне, что по её сведениям Вадик со своей семьей по-прежнему живёт в том доме, но никаких его контактов у неё конечно не было. Дима же, по тем же данным, давно перебрался в Москву.

Квест начался. Подошли к первому дому на Мирной, поскольку мне запало в голову, что дом должен быть крайним, ну или вторым по улице. Стучим. Открывает женщина средних лет, недоверчиво посматривая на остальных грозных участников банды (одеты мы были в мотокуртках, за плечами – объёмные рюкзаки с неизвестными предметами, да и тяжёлые мотоботы доверия сразу не внушали).
 
- Не подскажите, где Анисимовы живут? – фамилию моих родственников я не забыл, - где-то на вашей улице должны обитать, - спрашиваю.

- Я не знаю, но сейчас уточню, - любезно ответила она, затем совершила несколько телефонных звонков соседям.
 
- Спросите в следующем доме, там точно подскажут, - был её  окончательный ответ.

С соседнего участка вышел мужчина в майке, отряхнул руки от земли, внимательно оглядел всех нас, закурил. На мои вопросы позвал жену:

- Она тут всех знает с детства.

Супруга его недоверчиво поинтересовалась:

- А вам зачем?

- Родственника ищу из детства, Вадимом зовут.

Подумав, назвала-таки адрес:

- Это восемнадцатый дом. Идите до конца улицы, пересечёте дорогу и с той стороны трассы сразу найдёте.

Но сразу не нашли, пришлось походить-попотеть.

Идём вдоль домов, доходим до дороги, переходим главную савёловскую автомобильную артерию, ищем улицу, но Мирной не находим. Снова шарахаемся от дома к дому, стучим и, возмущая собак и будоража местное население, спрашиваем заветный дом Анисимовых. С третьего раза попадаем снова на Мирную, замаскировавшуюся в кустах так, будто в этой её части находится секретный военный объект.
 
Вот он дом 18! Тот самый, но явно посвежевший после капитального ремонта. Да и колодца рядом нет, от песочницы перед домом ничего не осталось, а дорожка, по которой я лихо съезжал на велосипеде вниз с дороги, поросла, как говорится, быльём, ну или травой.

Стучу в калитку - без ответа, стучу сильнее – залаяла собака, да и только. Никто не выходит. «Может притаились?» – мелькнула мысль. Тут к дому подъехала «четвёрка» Жигулей, водитель поинтересовался:

- Вадьку ищите что-ли, так сегодня суббота, и он работает на лесопилке в районе магазина стройматериалов. Хотите, подвезу?

Не, не выйдет. Нас шестеро, а у него еще огромная дворняга на заднем сиденье сидит.

- Спасибо, - говорю, - сами найдем.

Даю смартфон, он указывает нам точку на навигаторе.

- Всего в полутора верстах отсюда. Я вам и телефон Вадьки дам. А вы не его ли друзья по флоту случайно?

- Нет, - отвечаю, - я его троюродный брат!

Оседлали «коней», подъехали к базе стройматериалов.

Спрашиваю Вадима. Показывают внутрь магазина. Захожу внутрь. Вижу полысевшего, располневшего немолодого человека, и не узнаю. «Неужто так судьба его покоробила?», - думаю.

- Вадим, ты?
- Ну, я. А кто спрашивает?

- Я твой троюродный брат, Костя. Неужто не помнишь?! Мы в детстве летом с тобой и братом Димой проводили время.

- А как фамилия-то моя? – вдруг спрашивает он.

- Анисимов, - отвечаю.

- А я, обратно, Смирнов!

«Да, - подумал я, - наскоком тут не возьмешь!». Вадим (хоть и не тот) указал мне на подсобное помещение в районе склада. Иду туда и вижу крепкого коренастого мужика, грузящего доски с напарником. Теперь узнаю Вадика. Это он, только уж больно седой. Тридцать пять лет не пожалели его, да, впрочем, никого не пожалели. Тут я почему-то вспомнил учёных, которые определили, что человек начинает стареть уже в двадцать пять, после чего, мол, его организм начинает совершать некие ошибки, которые потом приводят организм к неизбежному концу. «Ну да, - захотелось мне вдруг возразить этим учёным, - а вы сами попробуйте прожить хотя бы неделю и ни разу не ошибиться! Да что там неделю, хотя бы день! А про выходные я вообще молчу – сплошные ошибки».

Вадик опускает доски, снимает рукавицы. Обнимаемся. Он голый по пояс, и мои руки скользят по мокрому от пота натруженному телу. Друзья фотографируют эту важную для меня встречу. А почему важную? Да я и сам не объясню. Чего я от неё ждал? Вспомнить вместе детство? Может быть, но не это главное. Узнать, как кто живет из братьев сейчас? Конечно, но не только. Я и сейчас чётко не могу сформулировать эту необходимость. Знаю только, что это нужно было сделать обязательно. А ПОЛТИННИК мне в этом помог.

- Ну, ребята, вы тут всех переполошили, - ухмыльнулся Вадик, - мне уже пол-Савёлова звонило. Говорят, какие-то подозрительные байкеры меня везде разыскивают. Да ещё и брат какой-то среди них!

Долго пообщаться не получилось. Ему надо было работать, а нам с друзьями - ехать дальше, в Конаково, где мы запланировали отметить мою днюху с признаками юбилея. Обмениваемся телефонами, договариваемся созвониться.

- Димка то, слышь, в Москве обитает. У него аж четверо детей, причём все от одной жены, трое взрослых пацанов и девочка двенадцати лет. А у меня двое взрослых парней, младшего только что призвали на Северный флот, как и меня когда-то. А жена на пенсии, работает в МЧС, но ты не думай, не старуха, военнослужащая, у них там рано уходят.

- Надо ехать, - сказал Костик, - дождь начинается, надо его где-то переждать.

Ещё раз обнимаемся с Вадиком, и погнали. Илюша предложил остановиться в кафешке на берегу Волги, чтобы укрыться от ливня и заодно «забросить что-нибудь в топку», а потом продолжить путь. Едальня была прекрасно расположена, из неё открывался потрясающий вид на главную русскую реку, а также на Кимрский вантовый мост, который напомнил мне еще одну историю из савёловского лета.

-

В то утро Дима сказал нам с Вадиком:

- Сегодня возьму вас с собой в кино. В Кимрах будут крутить американскую двухсерийную комедию «Большие гонки». Готовьтесь.

Поход в кино, да ещё в город, был для нас большим событием. Надо было одеться прилично, а не только в майку да шорты. В город обязательно нужны штаны! Да и футболку надо найти поприличнее, или даже рубашку.

Наспех пообедали и вышли в предвкушении зрелища. А пройти пешком предстояло немало. Километра два до моста, пересечь тот самый Кимрский мост почти с км, ну и еще преодолеть неслабое расстояние до кинотеатра. Но ощущение праздника давало сил хоть на три таких путешествия.

Перед самым мостом вдруг что-то впилось в мою ногу, и я чуть не упал. Какой-то торчащий из земли жуткий кусок проволоки пронзил сандалию и вошёл сантиметра на два в пятку. Пошла кровь. Хотя не сильно, но было больно. Но возвратиться было никак нельзя. Прежде всего, это испортило бы ребятам нечастый, прямо скажем, поход в кино, да еще и на импортный фильм. И мне тоже очень хотелось его посмотреть. Ну и главное – как я могу дать слабину перед большим Димой, но самое главное – перед Вадиком, который тогда навсегда закрепит надо мной своё четырехдневное превосходство. Назад дороги не было от слова абсолютно!

Страдая и преодолевая боль, я ковылял за ребятами по мосту, который в сердцах проклинал вкупе с широченной Волгой за их непотребные размеры. Добрались до кинотеатра. Фильм оказался очень смешной! Про все свои беды я на два часа забыл. Домой шли и хохотали, вспоминая прикольные моменты картины, но идти стало ещё тяжелее. Ребятам приходилось меня подолгу ждать.

Измученный, но счастливый я пришёл к Бусе. Ведь всё смог! И себя преодолел, и фильм посмотрел. Затем с гордостью упал в постель с температурой. Вызывали скорую, рану промывали, было подозрение на заражение, но через пару дней всё прошло, как будто и не было ничего.

-

После Кимр мы заехали на былинный фестиваль, просили всех подряд ратников одолжить на время – да хоть за деньги -  шлемы русских витязей, чтобы сделать эпическую фотку-подражание васнецовским богатырям, но на мотах. Никто не дал (видите ли, это – персональный предмет как оружие у самурая), снялись в обычных мотоциклетных.

Двинулись в Конаково. К всеобщему удивлению обнаружили на пути паромную переправу через канал. Никто и представить не мог, что они еще существуют в Подмосковье.

На одном из прямых и пустых участков шоссе захотелось выкрутить ручку газа, да так, чтобы – уууух! – вытащить из мотора весь его адреналиновый потенциал. Илюша с Костиком сделали характерное движение правым кулаком, и стали удаляться. Бросился их догонять, но вдруг будто шило пронзило мою спину. Потом еще раз. Тут уж было не до ручки газа. «Оса!» - подумал я после четвёртого укуса.

Кричу сидящей сзади Лёле:
- Оса! – и показываю левой рукой на спину.

А она под рёв прямотоков услышала совсем другое, и начала делать мне МАССАЖ кулаком - обычное дело, когда в дороге затекает спина. Такое вот дорожное недопонимание.

Прибыли на место, я распахнул кожаный панцирь и из-под него целое и невредимое выпорхнуло чёрно-жёлтое насекомое, село на асфальт и тут же погибло под рифлёной подошвой ботинка. Потому как нефиг!

Немедленно в кабак, еще же надо было успеть отпраздновать мой ПОЛТИННИК. Только с дороги подняли первую кружку пива, как позвонил Вадик, и я понял что наша нежданная встреча произвела на него не меньшее впечатление. Он стал подробно рассказывать мне про себя, про жену, про сыновей, а также про всех близких и далеких родственников, которые жили или живут в Савёлово и окрест. Не успел я вешать трубку, как он звонил снова. Было приятно. Праздник усугублялся - пошли настоечки и наливочки - и в нём удаленно участвовал вновь обретенный мною троюродный брат. Судя по всему, на том конце он тоже сидел после работы не всухую.

На каком-то из звонков Илюша уже перестал спрашивать «Вадик?», а просто направлял указательный палец в ту сторону, где, как ему казалось, находилось Савёлово, а я со счастливой улыбкой кивал головой.

-

А потом, когда мы уже вернулись в Москву, мне позвонил Дима, пригласил на свою дачу, которую он приобрел неподалёку от родных мест. Через пару недель мы с женой снова дунули туда, в мои детские приволжские места, на этот раз вдвоем. Познакомились с его милой супругой и прелестной дочкой. Ходили купаться на пруд, затем вышли к Волге. Эх, красивы и раздольны родные места! Но моё перо скупо на такие описания.

А к вечеру подъехал со своими и Вадик. Не обошлось без обсуждения с ним того, кто и как встретил свой ПОЛТИННИК. И вот опять – он разменял его на четыре дня раньше! Сильно это не акцентировал, но тут я осознал, что всё-таки младше. Никуда мне от этого не деться, увы, время – неизменяемая величина.

Отлично посидели, а потом сделали контрольную фотку, на которой мы вновь втроём. Опять Вадик и Дима протокольно смотрят в камеру, а я выглядываю из-за их широких плечей. Тридцать пять зим – и мы почти не изменились) Ну может быть чуть-чуть.