Пионерский лагерь

Собственно пионерским лагерь был только первый год. В августе 1991 года я и моя двоюродная сестра отправились на третью смену в лагерь. В то время лагерь был еще пионерским, а страна, в которой мы жили, называлась СССР. Это была моя первая поездка без родителей. До этого без родителей я ездила только в деревню. Но там были бабушка и дедушка, а здесь не было никого, кроме двоюродной сестры. Воспитателем была музыкальный работник из моего сада, по совместительству подруга моей бабушки, которая была заведующей этим садом, поэтому меня и отправили в этот лагерь. Лагерь был действительно пионерским. Эдаким лагерем из 1960-х гг. Деревянные корпуса с палатами (мы называли эти общие комнаты палатами) на 20 человек, а точнее, на весь отряд. Умывальники на улице с холодной водой. Туалеты тоже на улице и довольно далеко, поэтому по ночам девочки нашего отряда, который был, подозреваю, самым младшим, выходили гуськом во главе с воспитателем и дружно писали в кустах рядом с корпусом. Я помню, что старалась минимизировать походы в тот страшный туалет, но выбора не было. В конце смены зарядили дожди и стало холодно, поэтому о лагере у меня остались очень неприятные воспоминания, которые перекрывали любые другие, например, связанные с путчем ГКЧП. Я вряд ли отдавала себе отчет, что именно происходило в стране, но я помню перешептывания воспитателей и их испуганные лица. Они тоже не знали, что происходит. Но только они и беспокоились, в отличие от нас, детей, и молодых вожатых. Вожатыми были молодые девчонки, студентки, лет 18-20, которые наслаждались этим отдыхом, с упоением ходили на дискотеки раз в неделю и постоянно носили джинсы-мальвины. У одной из них было нашито сердечко чуть выше колена. Вполне вероятно оно закрывало небольшую дырочку, но я этого не понимала и это сердечко казалось мне верхом элегантности. До конца смены я не осталась, родители забрали меня раньше, поэтому прощальный костер я так и не увидела.

Удивительно, что после такого опыта я вообще захотела поехать в лагерь еще раз. Однако родители сделали выводы и достали путевку в самый лучший лагерь нашего региона, в то время принадлежащий одному из крупнейших заводов. Завод владел половиной имущества нашего города, в том числе и детским садом, где работала моя бабушка. Почему она не взяла путевку туда в первый раз, я понятия не имею, но второй раз оказался намного лучше и до конца школы я ездила в этот лагерь на первую смену в июне. Почти все мои любови и разочарования были связаны с этим лагерем. Я приехала туда первый раз девочкой 9 лет, а уехала девушкой 15 лет. Самое интересное, что первый и последний раз я влюбилась в одного и того же мальчика. Его звали Дима. Он был на год старше меня, но мы были в одном отряде, так как я пошла в отряд, подходящий по возрасту моей двоюродной сестре. Естественно, она бы не пошла в отряд к малышам. Он так смешно ухаживал: бросал шишки, приглашал на танцы, а потом, узнав, что я на год младше, бросил меня, потому что я была малявкой. Я наверное даже плакала, сейчас уже не вспомню. Но точно было очень обидно. Когда я была в лагере в 15 лет, я попала с ним в одну смену. Он снова бросал шишки, но уже не приглашал на танцы. Не знаю, вспомнил ли он меня. Мне казалось, что вспомнил: так глубок был взгляд его синих глаз. Хотя я близорука, а в 15 лет даже не носила очки, чтобы надо мной не смеялись, поэтому мне могло показаться что угодно. Результатом этой любви стало длинное послание на боковой панели кровати (она была деревянной) с дифирамбами его синим глазам. Подозреваю, что это было смешно читать, но боже мой, если бы сохранилась где-нибудь эта кровать, я бы хотела прочитать сей опус.

Первое разочарование в любви научило меня выбирать мальчиков своего возраста. В 9 лет это просто. В следующем году мне понравился мальчик из моего отряда. Его звали Паша и он был из другого города. Он дал мне свой адрес, который оказался неправильным. Я долго обижалась на него и даже нашла его в одной из соцсетей, когда мне было лет 25. Представляю, что он подумал об этой сумасшедшей, помнящей детскую обиду столько времени и даже решившейся ее высказать. Сейчас я, конечно, понимаю, что он скорее всего просто не знал свой домашний адрес. Уж индекс так точно. Но для меня десятилетней, которая писала письма своей двоюродной сестре и знала свой адрес на зубок, это было непостижимо. Второй неудачный опыт научил меня выбирать мальчиков, живущих рядом. Так неожиданно для себя я "открыла" своих одноклассников. Особенно романтичными они выглядели в лагере, в другой обстановке, танцующими на дискотеках. Лагерь все менял, даже привычные образы. Навсегда в моем сердце эти сосны, юркие ящерицы, воздух, от которого первые дни кружилась голова, прощальный костер и музыка Эннио Морриконе, под которую вожатые несли факелы к сложенным стволам деревьев, взмывающим к небу...