Сегодня

Вадим вдохнул полной грудью воздух. То ли горный сванский воздух был таким, то ли от того, что его уже неделю держали в лагере под Местией, ему казалось, что он на другой планете. Замкнутые сваны в контрасте с дружелюбными собаками, спартанская диета и минимум развлечений - всё было иначе. Теперь, Шхельда, первый его альплагерь, казался ему раем для чайников и зевак, готовых отдать любые деньги за театральную постановку под названием «восхождение». Его мытарства там заставили переосмыслить многое в его подготовке, но грузины – это не экскурсоводы по лёгким маршрутам. Здесь всё было серьёзнее: подготовка, снаряжение, настрой. Никакого алкоголя, никаких развлечений. Все мысли только о том, чтобы преодолеть барьер, барьер восхождения, барьер самого себя. Хотя, переход по северному гребню был относительно прост, но возраст есть возраст. Пятьдесят лет для середнячка и двадцать лет для новичка выравнивают шансы.
Георгий, сорокалетний рыжий сван, с которым Вадим шёл сейчас в паре на Ушбу, прищурился, повернувшись к нему:
- Вадим, ты сказал, что раньше по горам ходил, - что-то подсказывало о скрытом значении в его монотонно заданном вопросе. Сваны - люди с почти незаметной мимикой.
- В Шхельде меня об этом не спрашивали.
- Да, я знаю, им по барабану кто ты и откуда. Им по барабану, дойдёшь ты или нет, - в такт шагам бубнил он.
- А тебе не по барабану?
- Я сван и в паре с тобой.
- И что это значит? – Вадим глядел прямо перед собой, в его ботинки, отбрасывающие снег.
- А то и значит.
- Понятно, - с паузой после очередного шага резюмировал собеседник.
Остановившись, Георгий протянул руку по направлению к туманной горной гряде вдали.
- Вон, твои Гумачи.
- А, хорошо. Далеко ещё до подушки?
- Нет, скоро дойдём.
Снизу к ним подтягивались остальные. Красные склоны горы с белёсыми прожилками снега на нечастых отлогих склонах зловеще глядели в лучах солнца.
- Привал, - скомандовал группе из семи связок Георгий.
Вадим опрокинулся на рюкзак, отпил три глотка из термоса и ещё раз вгляделся в далёкие горы...
…
Тридцать лет назад его, студента архитектурного института, занесло нечаянным ветром в одну из экспедиций гляциологов в Приэльбрусье. Из снаряжения – только альпеншток и кошки, из инструкторов – только твоя голова.
Какой же он был идиот - пойти без кошек на ледник! В спешке, одев лёгкие кеды, решил «допрыгать» до реек налегке, не зная, что одна из них на краю ледника. И было бы всё ничего, но коварное солнце подтопило верхний слой льда поутру.
Он держался за ручку альпенштока. Силы были на исходе, ноги медленно, дрожа, ползли к краю излома. Даже кричать не было сил. Мысль о том, что всё кончено, навязчиво подползала к горлу и казалась ему уже материальной и близкой. И тогда он представил себе, что он уже там, внизу, беспомощный и мерзко пахнущий трупешник. Ему стало смешно и как-то обидно, что такому молодому-резвому уже ничего не светит и, немыслимо постаравшись упереться ногами в лёд, с последней силой дёрнул ручку, дотянулся до маленького выступа наледи и зацепился за неё первыми фалангами замёрзших пальцев.
Спустившись с ледника, он сидел на краю пропасти и смеялся до слёз. Потом, пошатываясь, спустился вниз, где белели постройки Шхельды.
На следующий день Вадим должен был уезжать. Прямой рейс уазика ушёл утром и он сел на попутку до Нальчика. Приехав полшестого вечера в город, направился на железнодорожный вокзал, где ему сообщили, что билеты на три дня вперёд проданы. Он пошёл по почти безлюдным и красивым в свете заходящего солнца улочкам уютного городка, сел на первый попавшийся автобус и поехал куда глаза глядят.
- Молодой человек, вы альпинист?
Повернулся на женский голос в полупустом вечернем автобусе.
- Да, - после небольшой паузы соврал он. Ему было приятно казаться альпинистом, ведь по сути, он им и был.
- Первый раз в Нальчике?
- Да.
- Вы могли бы переночевать у нас, если вам негде.
Глаза пожилой женщины, сидящей на последнем сиденье, глядели прямо, а голос звучал твёрдо.
- Мне как-то неудобно…
- Бросьте, я всё понимаю. Билетов на вокзале нет, как всегда. А впереди ночь.
На следующее утро он продрал глаза, отдёрнул занавеску летней кухоньки и увидел её дочь. Большие карие глаза, как и у мамы, глядели приветливо, и простое ситцевое платье с сине-зелёными узорами казалось нескладным и старомодным на ней. Она сказала, глядя мимо него:
- Я могу вам полить воды из кувшина.
Он вспомнил эту воду, льющуюся через лучи утреннего солнца и ему было весело и счастливо так, как будто он опять умывался в Адыл-Су…
- Ну что, подъём, - звонкий голос Георгия вернул Вадима в реальность.
Длинная вереница потянулась к приюту, где планировалась передышка и дальнейшее восхождение.
- Тебе сколько лет? – спросил Георгий, когда они сидели в общей комнате и пили чай.
- Пятьдесят два.
- А я думал сорок. Такой возраст не для альпинизма. Медосмотр в клубе прошёл?
- Бесплатно, в поликлинике.
Сван улыбнулся в бородку и хлебнул чёрный кипяток из алюминиевой кружки. Завтра планировался подъём и он обещал быть трудным.