Глава IV. Учёным можешь ты не быть...

ГЛАВА IV «УЧЁНЫМ МОЖЕШЬ ТЫ НЕ БЫТЬ, НО КАНДИДАТОМ БЫТЬ ОБЯЗАН» (1988-1997)
§IV.1 МОСКВА... КАК МНОГО В ЭТОМ ЗВУКЕ*

(*СНОСКА: «Москва, я думал о тебе! Москва... как много в этом звуке для сердца русского слилось! Как много в нем отозвалось!» – из главы 7 романа «Евгений Онегин» (1831) Александра Сергеевича Пушкина (1799-1837)

Первым, кто опустил Кешу «с небес на землю», был Володя Х (1953 года рождения) из 18 роты ДАТУ. Тот самый маленький умненький писарь из «Кешкиных рассказов, год 1975-й». Он из всей роты отличался своей целеустремлённостью и практичностью. Всегда знал, что хотел, и понимал, как надо поступить. Потому Кеша не удивился, что он после обучения был оставлен в адъюнктуре.

Как и десять лет назад, Вова первым поздравил Кешу с новым назначением. И как десять лет назад был немало удивлён таким интересным разворотом судьбы. И как десять лет назад провёл обстоятельный анализ всех «за» и «против» случившегося. Тем более, что закончил академию годом раньше и теперь писал диссертацию у Владимира Павловича Кутахова на той же кафедре. 

Визит Вовы был не таким как десять лет назад. Здесь было иное, здесь был визит коренного москвича, искренне недоумевающего каким образом Кеше это удалось. Но удалось не ему! Кеша вдруг понял это неожиданное откровение «мыслей вслух». Рассказывая про весь расклад сил на кафедре и факультете, Вова как бы оценивал себя в этом новом окружении, своё будущее место...

Надо отдать должное Вове – весь его прогноз сбылся на все 100%. Кутахов младший защитил докторскую и стал начальником кафедры. Произошла смена поколений. Старики «ушли», пришло новое племя. Если в 1975 году процесс этот начался, то спустя десять лет он вышел на финишную прямую. Закончил Вова неожиданно: «...ловить тебе здесь нечего. Получишь квартиру и беги!»

Кеша задумался. С одной стороны, для Кеши открылось что-то новое – передача данных с использованием световодов и элементов оптоэлектронной техники. Но это было антенное отделение, а не отделение квантовых устройств! Надо было определяться! 26 апреля 1986 года произошла Чернобыльская трагедия, а Кеша въехал в новую квартиру. И пошла череда событий.

После майских праздников Кешу отправили в командировку в Киев. Цель командировки не обсуждалась и была предельно понятной. Побывать на кафедре антенн в Киевском высшем военном авиационном инженерном училище. Изучить опыт исследования антенн и воссоздать лабораторный практикум в стенах академии. И отправить из Киева в Москву нужное для этого оборудование.

Между тем подполковник N – новый преподаватель по антеннам – развернул «бурную деятельность». В отделении появилась женщина-чертёжница. Она стала рисовать плакаты по эскизам N. Вершиной «творчества» стал стенд «Нелинейные элементы волноводной техники». Из преподавательской солидарности Юрбор промолчал, разглядывая волноводные развороты... 

Кондрат, хоть и стал генералом, редко, но всё же по-прежнему захаживал к своему другу Юрбору перекинуться в шахматы. Кеша сидел за полуразобранным индикатором кругового обзора от какой-то неизвестной РЛС. Таких индикаторов прибыло из Киева три штуки. Надо было их запустить от обычной розетки. Работа была непростой и очень трудоёмкой...

Захаживал...? Нет, влетал! Новая ответственная должность начальника факультета не изменила Геннадия Степановича.  Пятидесятисемилетний генерал был олицетворением собственной научной школы «Радиовидение». В его радиолокации было всё и всегда, как у Цезаря: Veni, vidi, vici! Он видел всё, выхватывал главное и сразу делал далеко идущие выводы.

В тот день в Е-321 скучающий Юрбор сидел за шахматной доской. Он последнее время остро переживал свой возрастной переход в сообщество «кому за 60...». Молодая женщина с рейсфедером в руке, корпела над стендом с рисунками антенно-фидерных устройств. А молодой капитан Кеша стоял у дымящегося паяльника и задумчиво крутил биллиардный шар координатного устройства ввода на рабочей панели рядом с огромным круглым экраном...

«И зачем здесь этот неподъёмный агрегат?» – генерал взял со стола раскрытую брошюру. Кеша сразу понял, что вопрос задан именно ему. И надо отдать должное, но ответил он сразу и по существу: «Лабораторные работы по дисциплине АФУ издания КВВАИУ, 1957 (!) года. Кто-то посчитал, что академия должна повторить опыт киевского училища тридцатилетней давности. Это не просто вчерашний день, это каменный век какой-то...» (старьё это, как не понять?)

Генерал, пролистнув брошюрку, задумчиво сказал: «...вот черти, а мне совсем другое рассказывали!» И, повернувшись к Юрбору, потребовал: «Молочков, тряхни стариной да покажи молодёжи, как сегодня антенны надо измерять!» Отдав два пригласительных билета, генерал как бы сразу закрыл тему. Сел за стол и тут же переключился на другое – шахматы...   

НИИРФ (НИИ Радиофизика) имени академика Александра Андреевича Расплетина (1908-1967) располагался рядом с новой квартирой Кеши. Он и раньше замечал из окна кухни величавое 16-ти этажное бетонно-стеклянное здание. Рядом к нему примыкало длинное, до самой станции метро «Планёрная», высокое прямоугольное здание. С торца можно было понять, что оно в 6 этажей.

Сказать, что это был засекреченный научный учебно-опытный комплекс, значит ничего не сказать! В девять утра, пройдя все формальности, Кеша оказался в огромном вестибюле таинственного предприятия. Перед входом в конференц-зал стоял стол, покрытый красной бархатной материей. На нём траурный портрет* создателя НИИРФ и красные гвоздики...

(* Григорий Георгиевич Бубнов (1934-1986) – учёный в области антенных систем, профессор, дтн (1972), лауреат Государственной премии СССР (1978). Инженер и Изобретатель уровня С.П. Королёва, разработчик уникальных радиоизмерительных комплексов, основоположник космических солнечных электростанций...)

Это была первая без её организатора Всесоюзная антенная конференция. Григорий Георгиевич  ушёл из жизни в возрасте 52 лет. Всё, что до сих пор без труда обнаруживается на земле и в космосе, сделано не без участия этого гениального Инженера. Сегодня это имя незаслуженно забыто! И в Литве, и в Армении, и в России, впрочем, это уже другая история...

Юрбор на глазах помолодел. Кеша едва успевал за ним, когда он стал отвечать на приветствия многочисленных его знакомых. С кем-то перекидывался одним-двумя словами, с кем-то заводил долгий разговор о проблемах антенной техники.

В числе докладчиков были Григорий Захарович Айзенберг (1904-1994), Александр Алек-сандрович Пистолькорс (1896-1996), Лев Давидович Бахрах (1921-2008) и Дмитрий Ивано-вич Воскресенский (1926-2021). Это были «антенные звёзды» Советского Союза 80-х. Кеша был просто поражён... 

В первом же перерыве Юрбор свёл Кешу с военпредом предприятия. По просьбе Юрбора Кеше должны были показать всё, что связано с организацией учебного процесса. Здесь было чему поучиться. На предприятии действовали две вечерние школы, несколько профтехучилищ, кафедры МФТИ и МАИ. Идея была проста! От школьника до академика в стенах одного предприятия! Кто-то учится до академика, а кто-то, чтобы быть неповторимым токарем...

Отбором учащихся занимался сам Григорий Георгиевич Бубнов, пока эта система образования не стала автономно-самостоятельной. Способной готовить одинаково качественно и кандидата физико-математических наук, и фрезеровщика, и доктора технических наук, и техника-монтажника... Пока! Пока она не была растоптана Перестройкой и беспощадно уничтожена... 

Кеша за три дня узнал больше, чем за четыре года учёбы. Он увидел крупнейшую в Европе безэховую экранированную камеру для испытаний крупногабаритных антенн и их элементов. Это было больше похоже на сказочную пещеру невероятных размеров. Ребята-аспиранты с радостью рассказывали обо всех этапах измерений. И всё это было внутри странного здания у Планёрной…

Кеша шёл домой пешком, от НИИРФ до дому ближе, чем от метро. В голове была полная мешанина. Два года неопределённости были точно такими же, как и десять лет назад. Тогда он поставил цель, чтобы вернуться в полк в новом качестве и довести задуманное до совершенства. Но он не вернулся. Потому, что здесь в Москве никому и дела нет до того, что где-то больше 80-ти полков (!) день и ночь несут боевое дежурство. Но только ли Кеша стал предателем своей мечты?   

Самолет «Сессна-172», который пилотировал мальчишка-немец Матиас Руст, приземлился в центре Москвы. Самолет преодолел расстояние от границы до столицы и не был сбит средствами ПВО. Ещё и произошло это событие 28 мая – в День пограничника. Это был настоящий плевок в лицо всей советской системе противовоздушной обороны страны. Плевок эРЛэОшнику Кеше!

С утра Кеша оповестил начальство о том, что принял предложение продолжить службу в учебном отделе академии. Там требовался офицер. Желательно с факультета РЭО. После беседы с заместителем начальника отдела Кеша был принят на испытательный срок. Только вот отвечать он стал за организацию учебного процесса мобилизационной подготовки на базе академии.

Каждый год Фрунзенский район столицы направлял своих офицеров запаса для подготовки их инженерами эскадрилий (полков) при объявлении всеобщей мобилизации в случае войны. Кому как не Кеше было знать, что должен уметь инженер полка при организации боевой подготовки авиационных полков ВВС-ПВО. Казалось живи, и радуйся, да не ломай голову...
 
Больше того, теперь Кеша мог зайти на любую кафедру и поинтересоваться любым предметом. Или уехать в дальний корпус К, где обычно размещались для учёбы «запасники». Или сидеть безучастно за своим письменным столом, перебирая всякие документы. Или бродить по чуду русского зодчества – Петровскому (Подъездному) Дворцу, теперь Дворцу красной авиации...

Давно Кеша приметил, что дверь заместителя начальника академии по научной и учебной работе генерал-лейтенанта авиации Владимира Михайловича Сидорина всегда распахнута настежь. Если дверь была закрыта – значит его нет в кабинете. И вот один раз Кеша, проходя мимо раскрытой двери, встретил проницательный взгляд знаменитого генерала.
      
(СПРАВКА: Владимир Михайлович Сидорин является основоположником использования ла-зеров в советской авиации. Под его руководством были созданы первый твердотельный лазер в академии и первый в стране лазерный дальномер, явившийся прототипом современных бортовых оптоэлектронных систем. Участник парада Победы 1945 года!)

– «Ну-ка зайди!», – генерал держал в руках проект Приказа, который надо было завизировать перед его подписанием Начальником академии.  Одна из строк проекта гласила: «...назначить капитана Имярек помощником начальника учебного отдела академии...». 

Кеша до сих пор не понимает, где и как у него включается «режим вдохновения», но навыками инженера-спикера он к тому времени овладел уже в достаточной мере. Разговор продлился более часа. Главный посыл был в том, что структура факультета должна повторять облик современного самолёта. Каждый его «чёрный ящик» – соответствующая кафедра, должна быть в общей среде передачи информации. И иметь единый узел обработки – главный процессор...

А на деле получается совсем по-другому – каждая кафедра варится в собственном соку. Варится каждая по-своему, без общения с соседями.  И порой слушатель изучает одно и тоже, но на разных кафедрах. И что самое интересное – антенна одна, но на разных кафедрах она разная. А должна быть единой, независимо от диапазона её применения! И надо научиться её измерять...

А для этого нужно, чтобы существовал антенный зал, где это измерение и можно осуществить. Проделать так, как это уже сделано в НИИРФ – повторить просто как некую копию настоящего комплекса! Для этого нужны персональная ЭВМ, программист и пять тыщ рублей...

Пять тыщ появились не с потолка! Кеша объяснил, что столько будет стоить самый дешёвый радиопоглощающий материал «Газобетон 1-20(см)». Хватит чтобы обшить им, например, Е-326 и купить ещё плату аналого-цифрового преобразователя... Всё это по безналу есть в Москве!

Не стал Кеша рассказывать, что всё это услышал на конференции и на всякий случай записал все нужные сведения. Не рассказал он про то, как поразил его 91-летний Пистолькорс, который перебив своего молодого аспиранта, стал рассказывать вовсе не про адаптивные антенные решётки. Он стал всей конференции объяснять преимущества расчётов и радиоизмерений на ПЭВМ типа IBM PC/AT. Настолько он универсален этот компьютер! ... спикер замолчал ...

Владимир Михайлович улыбнулся и, взяв ручку, зачеркнул в Проекте приказа строку с капитаном Имярек. Глянув на Кешу, сказал: «Завтра с утра к тебе прибудет...» – генерал заглянул в какой-то список: Андрей Николаевич П.... Кстати, утверждает, что он «лучший в мире программист». Придёт он с двумя IBM PC. Всё оплатит академия. Через месяц приду смотреть!»

Домой Кеша поехал на наземном транспорте. Садишься у корпуса А и 27 остановок до самого дома! Сесть только надо на 70-й троллейбус и после Сокола пересесть на догоняющий или отстающий 102-й автобус. Благодать, невероятная возможность всё продумать до мельчайших подробностей. Надо только забиться в какой угол и отрешиться от внешнего мира.

И лучше не садиться – в Москве москвичи ненавидели военных. Понаехало тут офицеров...

По стране вовсю шагала Перестройка, Новое мЫшление и Ускорение. Председателя Верховного Совета СССР без стеснения уже называли Спикером. Начиналась зараза искушения Западным Миром, пандемия поклонения Западной культуре, нещадного ей ПОДРАЖАНИЯ...

Слова такого ЕЩЁ не было, но ПАНДЕМИЯ в головах людей УЖЕ БЫЛА!
 
§IV.2 СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ, ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ ИЛИ НАШ?

Каламбур из слов «свой-чужой-наш» взят исключительно для понимания другого словесного каламбура: «гласность-перестройка-ускорение». Понять, почему в конечном итоге извечно полностью нерешаемый вопрос «как учить и кого выпускать?» разрешился простым уничтожением всей советской самодостаточной организации инженерно-технической подготовки. 

Отвлекли от продолжения рассказа чужие воспоминания, выставленные в 2010 году в «LiveJournal» неким блогером Oryx-and-Crake's. Назывались так: «Мемуары деда. Академия Жуковского – слушатель (1932-1938)». Просматривая мемуары, наткнулся на запись: «Учили нас долго и, надо сказать, довольно бестолково. Непонятно было, кого же из нас хотят получить?» Чтобы понять смысл сказанного, пришлось изучить «Мемуары деда». Зачем?

А потому, что вопрос «как учить и кого выпускать?» стоял всегда и во все времена. Стало просто интересно узнать всю подноготную сказанного про Жуковку 30-х годов: «Учили… долго и, … бестолково». Дед, о котором будет дальше сказ, видимо, 1908 года рождения. «Видимо», потому что внук, сподобивший опубликовать мемуары деда, поленился что-то о нём написать…

Впрочем, судьба собственного, ещё не написанного Пятикнижия, тоже, в общем-то, совсем непонятна. Назовём неизвестного деда Андрей*. В 1925 году Андрея, коренного москвича, по комсомольской путёвке направили учиться в ВМУ (военно-морское училище, ныне ВВМУ им. М.В. Фрунзе). В 1928 году он связан уже с авиацией в Ейске (аэропланёры – детская мечта).

(*СНОСКА: Его сын Павел Боровиков (1939 года рождения), ктн, начальник отдела ОАО «Газпром». Автор книг: «Человек живёт под водой» (1968, 1975); «Лаборатория на морском дне» (1977); «Подводная техника морских нефтепромыслов» (1980); «Водолазное дело России» (2005, 2008); «VASA Второе рождение» (2011)

В 1932 году Андрей ждёт сложные роды жены. Это совпадает с возможностью вернуться в Москву и родить, и стать слушателем академии имени Жуковского. Андрей имеет морское инженерное образование. Это даёт ему право сравнивать учёбу в ВМУ и в Жуковке.

Однако вся шестилетняя (долгая) многоплановая (бестолковая) учёба вызывает только восхищение:

– «Преподаватели у нас были первоклассные… Николай Николаевич Бухгольц (1881-1943, здесь и далее годы жизни добавлены мною) … академик Николай Григорьевич Бруевич (1896-1987), профессор Николай Владимирович Гевелинг (1897-1946), академик Кулебакин Виктор Сергеевич (1891-1970), … академик Борис Николаевич Юрьев(1889-1957).

Хочется упомянуть добрым словом профессоров Константина Николаевича Вентцель  (1898-1955), Бравину Елену Львовну(1885-1972), Пугачева Владимира Семеновича (1911-1998), … бывших для нас примером беззаветного служения науке… в форми-ровании из нас инженеров…».

В 1938 году Андрею предлагают остаться в адъюнктуре.
 
– «…Если бы в то время я знал, что у меня двойное высшее образование – ВМУ и ВВИА – мне не нужно было бы сдавать кандидатский минимум. Он засчитывался бы автоматически…

В личной и семейной жизни тоже были кое-какие перемены – родился второй сын – Павел. Вообще весь этот период (1938-1944) можно назвать «звёздным часом» ...

– «…Не будь я в те годы (1944-1947) в Академии, неизвестно что со мной было бы.
Кончился один период. Начинался другой – рижский…» Андрея назначают начальником кафедры СПВ (стрелково-пушечного вооружения) во вновь создаваемом высшем военном авиационно-инженерном училище, находящимся в Риге, Латвийская ССР.

Там защитил докторскую.  «...В 1954 году ... я по состоянию здоровья был уволен в запас ... Я выбрал Москву...» На этом можно было бы остановиться. Москвич вернулся домой. Но! Тогда, да и сейчас Кеша не занимался специальными историческими изысканиями. Просто тогда он находил повод всегда поинтересоваться у Юрбора о той жизни в 40-50-х годах.

Юрбор с удовольствием рассказывал! ...А Кеша, что Кеша – он был молодым человеком своего времени, он был уже из другого поколения. А ему бы взять да записать всё это, обдумать, да проанализировать...

Не записал, не обдумал, не проанализировал! Теперь вот осознал и посчитал своим долгом исправить это очередное недоразумение в своей жизни. Тогда же важно было решить, понять, что стало и почему всё началось в стране и с Кешей именно в 1987-м году?

Утром Кеша опять был в своём антенном отделении. Андрей П. (1962 года рождения) оказался симпатичным молодым старшим лейтенантом, выпускником МФТИ 1985 года. И только закончившим двухгодичные курсы офицеров-математиков в 1987 году. Кто ты такой, Андрей?   
 
Генерал-лейтенант авиации Сергей Михайлович Белоцерковский (1920-2000) перед передачей своей должности Сидорину сделал свой набор(лично отбирал каждого студента!) слушателей-математиков из числа выпускников московских технических ВУЗов. Так уже бы-ло в 1941-м!!!

С осени 1941 года академия стала комплектоваться студентами старших курсов, уже получивших общеинженерную подготовку в университетах Воронежа, Днепропетровска, Казани, Харькова и Москвы. Обучение слушателей, бывших студентов, проходило непрерывно в течение трёх с половиной лет без каникул и отпусков. Каждый день по 12 часов занятий и сампо!

Весной 1945 года был выпущен «студенческий» отряд авиационных инженеров. Теперь, спустя годы, легко оценить уровень той подготовки. Четыре академика и четыре член-корреспондента Академии наук СССР, десяток профессоров, руководителей НИИ и военно-научных управлений ВВС, факультетов и кафедр, просто преподавателей. Многие (если не все) доктора да кандидаты...

Через пять лет в академии вновь случился «образовательный взрыв» – с началом 1950-х годов стали выпускаться фронтовики. Это были молодые люди, которые едва ли успели придти в чувства после военного лихолетья, как сразу задумались о своём будущем. И уже осенью все аудитории академии были заполнены слушателями-фронтовиками!

А учил фронтовиков тот самый отряд студентов, с блеском закончивший академию за пять лет до этого... Газета «Сталинский сокол» писала в Победном году: «...дипломный проект техника-лейтенанта Игоря Николаевича Корбанского (1919-1997), как отметил академик Введенский (1893-1969), стоит на уровне кандидатской диссертации. Техник-лейтенант Борис Григорьевич Ерозолимский* разработал теорию стабильности частоты лампового генератора в  УКВ-диапазоне...»

(* СНОСКА: Ерозолимский - это будущий учёный в области общей и ядерной физики, доктор физико-математических наук, профессор, лауреат Сталинской премии (1953). В 1947-1982 годах работал в ИАЭ имени Курчатова. С ноября 1991 года жил в США и работал в Гарвардском университете. Умер в 2014 году (США).

Тот же фронтовик Сидорин закончил академию в 1950-м, а фронтовик Никола Петрович Марьин – начальник кафедры радиотехнических и квантовых устройств с 1981 по 1986 годы – в 1952. Фронтовик, сержант Молочков, авиамеханик по радиооборудованию поступил в академию в 1947 году. В год, когда была назначена защита диссертации инженера-лейтенанта Игоря Николаевича Корбанского на соискание степени кандидата физико-математических наук.

Все они, да и многие другие сотрудники академии, если не все радисты ВВС-ПВО страны считали Игоря Николаевича своим Учителем. Первым Учителем! Об этом всегда с гордостью вспоминал Юрбор. Как и о том, что, генералы Тихонов, основатель научной школы «Статистическая радиотехника» и Белоцерковский, создатель научной школы мирового уровня, учились вместе с тем самым техником-лейтенантом из газеты...

Впервые Кеша увидел Учителя в летнем лекционном «зале» под Каширой, когда принятых на учёбу знакомили с преподавателями. Он выделялся не столько своим цивильным костюмом среди полковников, сколько всем своим видом. Киношным видом преподавателя физики Минного класса из «Александра Попова» (Мосфильм, 1949). Того самого Попова, но без бороды и усов...   

Именно тогда, в тиши лесного окского кРАЯ под Каширой, Кеша поймал себя на мысли, что Игорь Николаевич не такой как все. Не такой, а какой? Михалковский словесный каламбур в названии его первого художественного фильма (1974) уже давно привлекал Кешу своей непонятностью. А тут осенило: Корбанский Кеше показался «чужим среди своих». Почему?

А он был молодым человеком из так называемой «золотой» молодёжи. Его отец Корбанский Николай Александрович родился в 1895 году (год смерти неизвестен). И был он одним из основоположников авиационной радионавигации. Старшим преподавателем кафедры радионавигации на факультете электроспецоборудования и организатором радиотехнического факультета академии. Затем стал заместителем начальника факультета РТО по научной работе.

В 1946-1947 годах по стране прокатилась массовая демобилизация. Стране больше не нужна была многомиллионная армия. Люди стали возвращаться к своим прежним, мирным профессиям.  Началось восстановление страны после беспощадной жесточайшей войны.

Тот же Ерозолимский уже в 1948 году окончил физический факультет МГУ, уволившись из армии и восстановившись в университете! Спустя 10 лет! Вернулся на круги своя, к своим! А Игорь Николаевич остался служить в стенах прославленной академии. Прославленной и его отцом тоже. Остался благодаря отцу, увлёкшего сына таинством окружающего радиоэфира.

Рамочные антенны, с которыми возился отец, изобретая свою радионавигацию – «систему Корбанского» (старшего), затянули и талантливого сына-математика. И уже в 1953 году в издательстве академии вышли «Основы электродинамики высоких частот».

Если Николай Егорыч Жуковский – отец советской аэродинамики, то Игорь Николаевич Корбанский – отец советской электродинамики...

(*СНОСКА: Надо отдать должное ВУНЦ ВВС «ВВА имени профессора Жуковского и Гагарина» (город Воронеж) МО РФ, что накануне 100-летия ВВИА вышел №12 (декабрь 2019) периодического издания «ВКС. Теория и практика» со статьёй о радиокомпасе РК-1 Корбанского (смотри на странице 321 этого журнала)

В 1973 году Кеша доподлинно знал оригинальную трактовку принципа работы антенны «волновой канал». С тех пор Кеша её называет антенной Корбанского. Сегодня её так не называют! Зовут её сегодня неправильно «антенна Уда-Яги». Хотя все права этой антенны принадлежат Пистолькорсу за его U-колено!

Но это есть уже мировая Norma! Врать...

В 1983 году Кеша доподлинно знал, что Игорь Николаевич никогда не опаздывает на лекции. Приходит свежий, бодрый, с одной школьной тетрадкой (в которую никогда не заглядывает!) и без лишних слов заполняет доску непрерывной чередой дифференциальных уравнений. Изредка комментируя и уточняя роль и значение того или иного члена уравнения...

Все его рисунки безупречно точны и красивы. Как и его выводы и пояснения. Только многие его не понимают или делают вид, что понимают. На экзаменах Игорь Николаевич разрешает пользоваться всем чем угодно. Однако это не делает предмет интересней – «свои не понимают чужого» ...

Игорь Николаевич осознаёт, что его не понимают... Он «чужой среди своих» ...

В 1981 году, когда Сидорин занял большущий кабинет начальника радиотехнического факультета, он понял Великий смысл русской поговорки «положить под сукно»!!! Однако его предшественник пояснил, что такое же прошение (рапорт) он тоже просто переложил под новое сукно. Его оставил ему его предшественник! Прошение было о присуждении Корбанскому степени доктора технических наук (хотя бы!) за его вклад в науку... Кто-то этого не желал!

В 1987 году Кеша уже доподлинно знал, что во всех учебниках по АФУ многих ВУЗов ВВС, лихо мельтешат роторы да градиенты, пачками приводятся дифференциалы с интегралами! И все они что-то сильно напоминают стиль издания ВВИА 1953 года, но вот в библиографии первоисточник почему-то никем никогда не приводился! Хотя авторы все были знакомы с Игорем Николаевичем. Так несправедливо «свои не приняли чужого», дослужившего до полковника ВВС.

Позже Кеша часто встречал Игоря Николаевича в Петровском парке, идущего на лекцию или возвращающегося с неё. Последний раз увидел его, пожилого, но бодрого человека, выходящего из магазина с бутылкой кефира и пачкой масла в авоське... Но об этом в конце главы. 

Генерал Белоцерковский если и заходил на факультет, то заходил исключительно к своему однокашнику Игорю! Зашёл он и накануне своего увольнения с тем, чтобы обсудить с Игорем свою идею набрать в академию студентов, как их самих когда-то приняла родная академия.

Позже Игорь Николаевич всегда с воодушевлением вспоминал этот разговор с другом. Как бы вдогон говорил ему: «Мера это никудышная, временная! Пойми, глупость была допущена в 1968 году, когда необдуманно согласились с руководством ВВС перейти на четырёхгодичное высшее инженерное обучение офицеров-техников! Неправильно это было...

К ним бы два года высшей математики, высшей физики, высшей химии, высшей графики, высшей...» Задумавшись, добавлял: «...и высшего русского языка. Тогда бы и прикладная аэро- и электродинамика была бы в почёте! Тогда бы все поняли, зачем орт, а зачем диполь, и что такое вихрь. И есть ли Эфир? Но ищут «оптимальные приёмники», которые как-то не появляются на прилавках магазинов! Искать надо было не приём, а излучение всех этих вихрей...»

Андрея П. Игорь Николаевич принял как своего. Только вот сам Андрей этого ещё не понимал. Его надо было срочно вводить в ещё пока не «самое лучшее отделение в мире». Кеша понимал, что если не он, то кто-то другой на кафедре сделает его «своим»! С выпускниками МФТИ Кеша уже имел личный (весьма успешный) опыт общения. 

Это были бесподобно образованные (в сравнении с Кешей) молодые инженеры. Оба из тогда неизвестного Кеше подмосковного НИИ во Фрязине. Один выпускник МФТИ 1974 года, другой – 1980 года. Первый был стартехом группы обслуживания в Вайнодах, другой – техником группы регламентных работ в Нивенском. Один вовсе затерялся, другой вернулся домой, во Фрязино...

Первый ввёл Кешу в волшебный мир трёхмерной оптики, второй – в мир интегральных электронных ключей. Диссекторов они не делали и бифуркацию* не открыли, но понимание схожести оптической и электронной обработок радиосигналов пришло к Кеше ещё до учёбы в академии...

(*Справка: Диссектор от латинского "рассекать". Пучок светящихся световодов «зажигают» светодиодом как раз через волоконный диссектор. Или видеотрубка без накопления заряда. А бифуркация от латинского "раздвоение". Явление это было открыто на рубеже 70-80-х годов ХХ века и о раздвоении общества в следующих главах ...)

Но прежде, чем говорить о «лучшем программисте в мире» Андрее, Кеша не прочь был сказать пару слов и о себе, и о своём новом окружении. Сравнения конечно неуместны, но! В 1987 году после двух лет пребывания в числе постоянного состава академии Кеша определил себя «своим среди чужих». Почему? В 1987 году страна в целом, кафедра в частности, помолодела! 

В 1985 году Советский Союз праздновал 40-летие Победы. На трибуне Мавзолея вождя мирового пролетариата руководители Советского государства. Среди них в центре стоял Генеральный секретарь ЦК КПСС пятидесятичетырёхлетний (!) Горбачёв. Был у него и у всей страны не первый, но последний Парад Победы. Парад, принимаемый руководством СССР-России-Руси с трибуны Мавзолея, ещё не драпируемого фанеркой от себя и всего Мира ... 
   
[Парад Победы 1990 года вроде как был, НО! В январе были волнения в Вильнюсе, в Баку. Началась Карабахская война. В феврале СССР согласен вывести войска из Чехословакии. В марте Литва объявила независимость, 4 и 8 мая – Латвия и Эстония. Каким был парад 9 мая? ...]               
 
Говорят, на Руси – 40 лет не юбилей, его не празднуют. Праздновать не празднуют, но обязательно переосмысливают всея жизнь прежнюю. И если это не так, то потому должно было случиться нечто. Случиться что? Кеша это понимал? Ведь у него уже был личный опыт неуважения древних обычаев Руси. Чувствовать чувствовал, но не понимал...  Кеша не понимал!

Но разговор о словесном каламбуре «гласность-перестройка-ускорение» пока преждевременный. Он тогда только-только начал вызревать, но 30-летний Кеша в 1985 году не поверил Горби, а особенно его тылу – Раисе Максимовне. От них веяло..., впрочем, об этом позже. 

Вот на этом общественном фоне и происходило становление инженера Имярек. В полку было всё понятно! Там была одна и общая для всех цель – 100% боевая готовность полка! Всё! На эту цель была поставлена вся жизнь! И в первую очередь жизнь молодых лётчиков! Они гибли в мирное время. Гибли в основном из-за человеческого фактора... Там было всё понятно...

А в академии ничего этого не было. Больше того, разговор о строевых частях, проблемах, возможных путях их решения, считался, мягко говоря, неприличным. Нет, любая передовица «Вперёд и выше» просто «кишела» правильными словами и определениями. Но на кафедрах ничего этого не было. Никого не интересовали полки. О них никто и ничего не знал. Не все...

Когда в полку молодой техник Кеша выгребал тонны снега, он конечно проклинал всех и вся. Но вмиг забывал о «несправедливости» (в кавычках), когда видел лицо молодого лётчика в кабине, выруливающего из бетонного укрытия всемогущего убивца Боингов – красавца Су-15ТМ...    

Когда молодой инженер Кеша мёл двор тридцатого корпуса, он конечно проклинал всех и вся. Но чувство несправедливости (без кавычек) только возрастало, когда видел молодых ребят в трусах и майках. Адъюнкты и молодые преподаватели толпой носились рядом на футбольной площадке. 

Значения слов «справедливо» и «несправедливо», как понял Кеша, могут плавно «перетекать» из одного в другое в зависимости от того, кто кем в данное время, в данном положении и на данной площадке себя осознаёт.

Простым примером такого взаимного «перетекания» смыслов двух слов могут быть слова «шпион» и «разведчик». Для нас наша агентура за рубежом – это разведчики; заброшенная агентура, работающая у нас против нас – это уже шпионы.

Но там – за бугром, всё видится наоборот: агенты у нас – разведчики, наши у них – шпионы. Такая же схема и у «несправедливо-справедливо», «чужой-свой» или «не наш-наш». Ну, а как Андрей стал своим, и как Кеша сделал отделение лучшим в мире, рассказ будет ниже...

§IV.3 ВСЁ БЫЛО ПРИДУМАНО ДО НАС, НО ПОЯВИЛСЯ КОМП...

Кеша стоял посередине просторной солнечной аудитории Е-326 в пять большущих сталинских окон. Они уже с самого утра вместе с Порфирьевичем освобождали комнату от ненужных теперь лабораторных столов. Было их 10! Теперь два оставшихся, сдвинутых задними стенками, образовали в одной четвёртой части помещения строгий пластиковый квадрат!
 
«Это будет наш «круглый стол», где будем обсуждать все наши будущие великие дела! На стене напротив классная доска! Как ни крути, а главный метод обучения – «доска-мел-тряпка» никто ещё не отменял. Да и не отменит никогда! – Кеша развернулся и продолжил:

А здесь мы соорудим НАШ антенный зал – как бы «безэховую камеру» открытого типа. Профилируем стены широкополосными радиопоглощающими клиньями. Завтра я за этим материалом поеду...  И будем сразу измерять три разных антенны в дальней зоне по методу вращающихся антенн. Поперёк три или одну антенну с большим раскрывом вдоль зала... Кешу, готового ещё долго объяснять свои задумки, прервал голос незнакомца:

Так вот для чего нужны компьютеры. Теперь всё понятно! Меня зовут Андрей – сзади стоял старший лейтенант в новеньких погонах. В руках держал плоский чёрный, очень элегантный прибор непонятного назначения. «Не найдётся крестообразной отвёртки?» – Андрей положил красивый, явно несоветский прибор на «круглый стол». Так состоялось их первое знакомство.    

Бывшего техника, теперь инженера. И бывшего студента МФТИ, теперь авиационного инженера-математика ВВИА, новоиспечённого генералом Белоцерковским. Но заслуга генерала Сидорина была куда больше! Именно он отбирал для кафедры пятерых математиков. Именно он увидел сходство взглядов Кеши и Андрея. Именно он дал старт брейнстормингу двух пацанов... 

Нет, такого слова тогда ещё не было! Это Кеша специально здесь ввернул его для дочери и внука. И только потому, что вся сегодняшняя болтовня о якобы «новых методиках» соросовского «образования» была в новинку для советского обывателя. Всё было придумано у нас до них!!!

Но Кеша продолжил разговор другим выражением: «Всё было придумано до нас!». И он, достав крестообразную отвёртку из кармана, стал рассказывать Андрею, почему он её всегда носит с собой. Порфирьевич, надо отдать ему должное, не стал мешать разговору. И принёс тем временем из преподавательской монитор, клавиатуру и ещё пяток нераспечатанных коробок.
 
Так состоялось их первое знакомство с компьютером IBM РC производства ФРГ. С принтером Robotron «братьев» наших меньших – болгар. И с евророзетками из только что открывшегося кооперативного магазина «Партия*» на Нижней Масловке. С новыми ценами под неведомым названием «у.е.» – условные единицы, и новыми продавцами с лакейским «Чего изволите?». Но это уже совсем другая история и об искушении всех «быть как там» позже...

(*СНОСКА: Первая торговая сеть «Партия» откроет свои салоны в 1992 году, но кооперативные магазины уже работали в 1987-м. Их владельцами были и выпускники МФТИ, вернее их комсомольские вожаки – будущие олигархи. А тогда только пробовалась привязка цен к доллару, но оплачивали советскими деньгами...)

Как же удалось ЭТО? И что, собственно, значит ЭТО. Это – значит автоматизированный измерительный комплекс (АИК) ДИАНА (ДИаграммы АНтенн Автоматизированные) с пользовательским пакетом программного обеспечения (ПО). ПО не требовало от слушателя (радиолюбителя или адъюнкта) специальных знаний, умений и навыков при работе на компе.

Впрочем, началось с программы ИДАР (Измерение Диаграмм Антенных Решёток). Нет, началось одновременно с ИДАР и с постройки избыточной конструкции антенного зала. Избыточной потому, что Кеша чётко видел будущее и зала, и новой дисциплины, и даже несуществующей ещё кафедры «Вычислительная электродинамика».

Видел конформные АФАР самолётов будущего, видел постепенный переход из дальней зоны в ближнюю, видел... С того дня и повелось – каждый день Андрей безвылазно сидел за компьютером. А Кеша или рядом за спиной, или в строящемся им антенном зале.

И были разговоры, частые разговоры обо всём. Но всегда в этих беседах главным действующим «лицом» была антенна. Разговор или начинался с антенн, или сводился в конечном итоге к ним. Началом этих бесед и стал карманный «крестик».

Андрей стал раскручивать крышку процессора с помощью оказавшейся, кстати, в кармане Кеши крестообразной отвёртки. Порфирьевич стал заниматься монтажом необычной евророзетки на новом «круглом столе». (Тоже, кстати, генерал Сидорин первым устранил это недоразумение, купив розетки сам: первый запуск невиданного доселе чуда вычислительной техники произошёл в его кабинете, и Андрей в антенны пришёл со своей розеткой)

А Кеша стал сразу вводить Андрея в «своих», в авиацию, живописно рассказывая о том, почему он носит с собой в кармане «крестик». Крестообразные болты в советской авиации были всегда! Все лючки на фюзеляже самолёта закрывались потаёнными шляпками таких болтов. Для них даже есть чудо-отвёртки-полуавтоматы! Чтобы и открутить, и закрутить быстро!

Вот только конструкторы по-разному относились к этому вопросу! Если Микоян с Гуревичем делали самолёт больше для начальства, то Сухой (Андрей впервые слышал эту фамилию!) творил истребитель, чтобы Механик с Техником его добрым словом поминали!

Кеша точно всегда поминал: обтекатель антенны снимался 11-тью щелчками «крестиков»! Снял обтекатель на Су-15 «на раз» и «делай-не хочу» с антенной что угодно! На МиГ-23 всё было иначе!!! Сначала открой 11 лючков, да не потеряй его ни одного крошечного.

Потом расконтри (размотай проволоку – Андрею это действо незнакомо – контрить на самолёте всё, что может раскрутиться в полёте!) и открути 11 гаек. Потом с двух сторон расконтри-раскрути болты, чтобы снять конус с «ласточкина хвоста». А потом восстанови центровку массы трёх блоков – антенны, передатчиков импульсного и непрерывного излучения.

Они и крепятся на просевшем «ласточкином хвосте». И, наконец, восстановив строительную ось самолёта установленным кронштейном вместо снятого обтекателя, «делай-не хочу» с антенной что угодно. Как же тут не поминать белорусского инженера Павла Осиповича Сухого (1895-1975)?

А вот зачем надо было снимать обтекатель с антенны? Инженер полка был из «стариков». Он и раньше был инженером 21-го полка. И на МиГ-19П это надо было делать перед полётами, если лётчики сдавали зачёты на перехват настоящей воздушной цели. Почему? Просто каждый тот «допотопный» прицел требовал тщательной проверки! В первую очередь юстировки антенны!

Для этого мороки было ещё больше, чем на МиГ-23П. Потом перед самолётом устанавливалась мишень с нарисованным крестом и уголковым отражателем. Антенна «пристреливалась» механически по кресту, а потом электрически.

После захвата уголкового отражателя смотрели на лимбы датчиков углов по азимуту и углу места. Так вот, по сути, мы здесь будем делать тоже. Только антенна закрутится, а вместо лимбов будет экран компутера!

Во время этой лекции-экспромта Кеша наблюдал за Андреем, который очень неловко действовал отвёрткой. Он явно не был мастеровым, «рыцарем молотка и зубила». Кое-как справившись с винтами крышки, долго потом изощрялся, пока не сдвинул её с основания. Теперь стоял, слушая Кешу и поглаживая пальцами красивое нагромождение мелкими деталями «материнской» платы вскрытого компьютера. Видимо, ожидал своей очереди высказаться.

И Кеша с удовольствием сам «переключился», спросив Андрея: «А зачем надо было открывать новенький компутер?» Кстати, компутером мы стали называть это «чудо техники» сразу. Отказавшись от неудобоваримых ПЭВМ или ПК – персональный компьютер. Собственно, так его стал называть Андрей. Его рассказ о компутере был прост и бесподобен! Начал он с того, что показал причину отсутствия звука при его первом включении в преподавательской, наверху.

Маленький разъёмчик – «мама» от маленького громкоговорителя – спикера, отошёл от маленького разъёмчика – «папы», торчащего двумя штырьками на краю платы. Здесь всё было маленьким, не по-русски чистеньким, аккуратненьким и гладеньким.

Как это всё работает? Андрей рассказал даже про зарождающуюся компьютерную музыку! Был он, похоже, и впрямь, «рыцарем виртуального мира»! (пара слов «виртуальный-реальный» появилась и закрепилась в сознании много позже) 

Рассказ, в целом очень понятный, был до «верху забитый» незнакомыми и непонятными нерусскими словами, терминами и определениями. Однако слова эти очень бойко и легко произносились Андреем. Часто Кеша просил уточнения и расшифровки. Это потом много позже новый лексикон укрепился, стал привычным и не раздражал своей явной неудобоваримостью.

А пока Андрей завершил свой интересный рассказ «двойкой» – процессором Intel 80286 (называют его ещё i80286 или просто 286). Он показал на плате 16-битный x86-совместимый микропроцессор второго поколения компании Intel, выпущенный в 1982 году. Он представлял собой усовершенствованный вариант процессора Intel 8086 – процессора первого образца крылатой ракеты «Томагавк» и обладал в 3-6 раз большей производительностью.

И спросил Кешу: «Так я не понял про МиГ-19 и МиГ-23 – зачем их юстировали и «крестик» маленький при чём? Заверши рассказ, а я пока соберу компутер и запустим. Посмотрим, как он работает». Кеша, довольный, что «обзор» получился, продолжил. Он рассказал об инженере полка, как о человеке старой закалки, не верящего в новую технику. Ему нужны были доказательства!

Дело в том, что раньше лётчик получал зачёт, если обнаруживал цель на дальности хотя бы 10 км, захватывал – на 4-5 км и делал учебный «пуск» ракеты. Для этого мало было, чтобы прицел работал. Ещё на все самолёты придумали подвешивать подвесные баки с приваренными к ним уголковыми отражателями! Дальности перехвата (свои-своих) увеличились. Смешно?

Грустно, но техники шутили, мол, «Голос Америки» сообщает, что для «повышения боеготовности» Нивенского авиаполка все шведские «Драккены» и «Виггены» приварили к своим хвостам новенькие уголковые отражатели. И вот когда запланировали первые учебные перехваты, инженер и потребовал самим в ТЭЧ отъюстировать новенький МиГ-23П. Только с завода.

В среднем училище Кешу этому не учили, и потому было в этом интересно разобраться! Разобрались, двухзеркальная антенна БРЛС «Сапфир-323Д-III» показала отличную готовность без всякой предварительной её подготовки. Цели обнаруживались на 60 км без всяких уголков. «Старики» поверили в нашу авиацию! А «крестик»? Так у меня помимо него в кармане ещё несколько регулировочных отвёрточек. В полку они всегда могли пригодиться…

…и добавил, что рассказ-то мыслилось свести к тому, что негоже, когда в полку инженер по вооружению, а не инженер по РЛО рассказывает всем, что ТВ антенну надо развернуть по вертикали на 90 градусов, если хочешь смотреть Польшу. И что советское ТВ работает на горизонтальной поляризации. А это значит, что что-то не так с антенным образованием!

Больше того, в академии антеннами занимаются все, кому не лень. На своей кафедре они в загоне, а у всех на всех других кафедрах обязательно увидишь знакомую оранжевую обложку «ЖукМолочков». Так все называли популярный в стране двухтомник 1966 и 1973 годов издания. В нём рассматривалось проектирование практически всех типов АФУ.

Про второго автора – полковника Михаила Жука – старшего преподавателя кафедры Ке-ша почему-то ничего толком не знал. До сих пор не знает, но его опытную линейную решёт-ку Жука из 16-ти рупоров Кеша уже запланировал восстановить... У Кеши есть лишь одна его фотография, где он среди преподавателей кафедры , обсуждающих текущие вопросы...

(*СНОСКА: 60-70-е годы - это «золотое время книгопечатания» в ВВИА. Во всесоюзных издательствах и РИО академии печаталось невероятное количество научно-технических книг сотрудников. Упомянем одно, но какое! Энциклопедический справочник по основам теории и системам РЭО, М.: Энергия, 1977-1979.) 
 
Вот Андрею и Первая задача: создать численную модель 16-ти диполей. К ней все типы антенн в качестве излучателей с варьируемыми расстояниями между ними, абстрактные управляемые фазовращатели и длина волны любого диапазона.

Это будет лабораторка №4. Кеша и не заметил, как Порфирьевич выходил, чтобы позвать и показать Юрбору две новеньких ПЭВМ! («всем по одной, а нам две дали!») С ним зашёл и И.Н. Корбанский. Кеше между тем продолжал:

Лабораторкой №2 будет антенна Корбанского. Кеша показал никелированный «волновой канал». У него можно было менять длины каждого вибратора и расстояния между ними. Она (антенна) будет крутиться в центре зала.

Ведь у неё классическая диаграмма, которую слушатель сам будет превращать из «восьмёрки» в узкий лепесток. А почему никак не избавиться от заднего лепестка, никто больше не будет спрашивать у инженера по вооружению! Сами будут всем рассказывать и объяснять...

Работой №1 будут зеркальная и двухзеркальная антенны. Сегодня у всех на слуху спутниковые антенны. Вот и проектируй, пока лабораторку изучаешь! Двигай облучатель туда-сюда, налево да направо и оценивай, что и как влияет. Да на экран компутера гляди, как это всё работает.

Сидор как объясняет работу зеркальной антенны – пока ведро водой не переполнится! Ну и работа №3 – рупор Молочкова. Это же чудо какое-то – секториальный рупор. От того как подключить переход от прямоугольника к квадрату будет зависеть тип рупора: Н-секториальный или Е-секториальный!

А решётка из двух рупоров с одним фазовращателем! Структура поля, фазовые ошибки, фазовое сканирование диаграммой... Это же «тёмный лес» для слушателя. Как и пресловутый амплитудно-фазовый «монопалс» в раскрыве ...

Короче всё придумано до нас! А нам что делать? Антенный зал! И измерительно-вычислительный комплекс! Да так, чтобы было 100% совпадение измеренной диаграммы направленности антенны и вычисленной на компутере. Чтобы у слушателя возник практический интерес*.
 
(*СНОСКА: В 60-х годах были народные умельцы в авиаполках, которые делали коллективную ТВ-антенну и без того сплочённый коллектив дома-хрущёвки становился ещё дружней! В брежневских и горбачёвских домах уже ставили штатные ТВ-антенны. Тем самым процесс разобщения людей только ускорялся...)

На первом этапе этого будет достаточно! Осталось начать и кончить. Потом Андрей сразу показал медленно появляющуюся линию графика функции «(sin x), поделённой на x» в полярных координатах. Как будто антенна Корбанского уже закрутилась в антенном зале. Потом загрузил шахматы «старикам» – они из шахматных «асов»! 

Всё это по-настоящему было чудом … Так Андрей вводил Кешу в вычислительный мир персонального компьютера. А Кеша вводил Андрея в технический мир бортовых радиолокационных станций, главным узлом которых была, естественно, антенна!

Был исключительно взаимный интерес! И всегда этот интерес разрешался просто новым познанием или какой-нибудь новой задумкой, или статьёй в научно-методических материалах (НММ) кафедры, или новым учебным пособием (за 1989-96 годы вышло более 10-ти книжек) ...

А «Диана» была названием последнего парусного 52-пушечного фрегата военно-морского флота Российской империи, построенного под руководством подполковника корпуса корабельных инженеров Фёдора Тимофеевича Загуляева по чертежам фрегата «Паллада». Затонул в японском заливе Симода в начале 1855 года. Кеша тогда и не знал, что судьбы АНТЕННОГО ЗАЛА и «ДИАНЫ» окажутся такими же...

Можно было бы закончить припевом Высоцкого: «Сколько я ни стремился, сколько я ни старался, кто-нибудь находился, и я с ним напивался. Но я не жалею...». Но ещё предстоит долгое семилетнее совместное творчество радиоинженера ВВИА с практической технической подготовкой ДАТУ и программиста с математическим (абстрактным) мышлением МФТИ.   

И тут интересен другой припев из той же песни Владимира Высоцкого: «Сколько я ни старался, сколько я ни стремился, всё равно, чтоб «подраться», кто-нибудь находился. Но я не жалею...» (кавычки в слове «подраться» мои) Но об этом в следующем параграфе...

§IV.4 ОТКРЫТО СДАВАЛИ СТРАНУ, А НИКТО НЕ ЗАМЕТИЛ – ВСЕ БЫЛИ ЗАНЯТЫ…

Первой в «плен попала» русская клавиатура. Клавиатура многомиллионного отряда советских машинисток (сотворительниц «армии» пишущих людей). Потом русский редактор «Лексикон» проиграл Чифрайтеру. Затем оба и вовсе пропали, спасовав перед Words (худшего из всего пакета Windows).

«Мышка» приобрела «колёсико». Процессоры менялись как перчатки – 386, 486, «Pentium», а с ними – новые Windows NT (1992) и Windows 95 (1995). Шла глубокая «компьютеризация» всея Руси. И совсем не странно, что Русь была к этому ДАВНО ГОТОВА!

Первая версия ДИАНА-I начала своё победное шествие, по крайней мере, в умах курсантов! 1 сентября 1989 года начало подготовки военных инженеров по 6-летней программы из гражданской молодёжи и по 5-летней программе из офицеров-техников. Через год офицеров-техников стали готовить по 6-летней программе! Задумка Белоцерковского ПОБЕДИЛА!!!

Леонид Николаевич Проданюк, уволившись из Вооружённых Сил, остался в академии. Бывших техников ДАТУ не бывает, и он легко и просто освоил самую современную видео аудиотехнику! Его студия отвечала самым последним требованиям. «Чёрные усы» можно было теперь часто видеть с большой «бандурой» на плече. Зашли с видеокамерой и в антенный зал.

В августе 1989 года зал блистал своей готовностью к 1 сентября. На трёх радиопоглощающих тумбах с поворотно-координатными устройствами перед вертикальными радиопоглощающими клиньями вращались зеркальная, вибраторная и рупорная антенны.

Напротив, на трёх, сделанных на учебно-опытном заводе полированных тумбах-стойках, три отечественных ДВК-3. Под ними СВЧ-генераторы и цифровые вольтметры. На экранах чертятся измеряемые диаграммы вместе с рассчитанными (виртуальными) на компьютере...

На «круглом столе» две импортные IBM PC, на экранах которых тоже чертятся диаграммы. Но не измеряемые, а только виртуальные. Здесь же новенькие книжки «Антенно-фидерные устройства. Руководство к лабораторным работам», М.: ВВИА, 1989»

Сзади на стене, проверенная вечностью, висит реальная совокупность «доска, мел, тряпка». Рядом, почти полутораметровый раскрыв, первой в мире, бортовой ФАР БРЛС-8Б «Заслон» НИИП имени Тихомирова*.
 
(*СНОСКА: Виктор Васильевич Тихомиров (1912-1985) – член-корреспондент Академии наук СССР, трижды лауре-ат Сталинской премии, был руководителем разработкой первой полноценной радиолокационной системы в СССР. Начинал с разработки «Редута», известного позже как «радиоулавливатель самолётов-2» (РУС-2)...
 
А Кешу при виде этих Чёрных усов, как всегда, затормозило. Он при виде их всегда спешил и всегда тормозил... бред какой-то! Л.Н. Проданюк умел, как и всегда, держать дистанцию. Отчего Кеша опять потерялся от непонимания как себя вести, что говорить и что показывать...

– «Не боись – показывай, что снимать! Если сам Рыжов послал сюда снимать, значит ты попал! Сделал то, что ему и требовалось! Да, вот ещё! со мной фотокорреспондент из «Воениздата» – снимает всё лучшее для готовящейся к изданию книги по случаю 70-летнего юбилея Академии. Так что, не тушуйся, давай показывай, что снимать. А начнём с тебя!..»   

Через год Кеша разглядывал себя в книге, вышедшей из печати – книгу принесла Алла из корпуса А. На фотографии Кеша на переднем плане с любимой 2-х рупорной «решёткой». В углу – Андрей с зеркальной антенной. Рядом математик из второго выпуска «белоцерковских птенцов».  Фотограф – профессионал своего дела, больше часа мучил «модели», переставляя «образы» ...       

Вот только подпись к фотографии: «Слушатели проводят исследования в специализированном классе «Антенный полигон» не соответствовала истине.

Александр Сергеевич Рыжов (1926-1998), по требованию которого и была сделана фотография антенного зала, был начальником учебной части факультета. Признанный во всей советской авиации методист-педагог и организатор учебного процесса в ВУЗ-х МО СССР. Им, например, был предложен и осуществлён оригинальный метод по распространению учебно-методического опыта академии в виде короткометражных видеофильмов-лекций...

Так вот позже Александр Сергеевич как-то рассказал Кеше:

«Тебя вообще не хотели видеть в книге! Вот и согласились при условии такой записи к фотографии. И что ты зациклился со своим Залом, когда все зовут его Полигоном? Надпись над входом в зал ведь так и не поменял! Учись быть «выше», даже если суждено навсегда остаться «внизу» ... Защищайся!»

«Защищайся!», – Кеше совет этот напомнил о величайшей способности людей из поколения Победителей одним иносказательным предложением выразить возможные пути разрешения неразрешимых задач. Но самое главное в их способности убеждать, по крайней мере Кешу, что правда всегда будет за нами! И к Рыжову у Кеши было доверительное уважение давно.

Александр Сергеевич, ещё в бытность Кеши слушателем, обратил внимание на «Импульс» с карикатурами. С тех пор он, готовя адрес очередному юбиляру, всегда звал Кешу: «Ну-ка сынок нарисуй свои зелёненькие фиговые листики с зёрнышками... Вот здесь и здесь!» Впрочем, карикатуры ему тоже нравились, ведь в них была некая суть про недочёты учебного процесса...

Вот и на этот раз Кеша понял Рыжова, что защищаться, в первую очередь, надо от неких «своих». А защищаться на соискание степени кандидата Кеша был просто не готов. Он понимал свою полную несостоятельность в этом вопросе. И если Андрей уже вовсю занимался своей диссертацией, то Кеша продолжал совершенствовать практичность лабораторных работ по АФУ.

А вместе они продолжали обсуждать проблемы антенной техники, тем более, что в 1989 году антенный зал посетил Лев Давыдович Бахрах. И как автор одноимённой книги, только увидевшей свет, и как представитель НПО «Вега». Привёл его Юрбор после разговора с Кутаховым, который будучи третий год начальником тщательно выбирал новое направление для своей кафедры. 

Совсем недавно изделие А-50 «Шмель» НПО «Вега» как бы случайно «засветил» в Киеве Горбачёв, и про советский «плохой» самолёт-гриб стали говорить и писать кому не лень. (Кто не знает, что Горби сдал страну в том же 89-м?) На кафедре появился специализированной класс «А-50 Шмель». А в антенном зале – подписанная автором книга Бахраха и Воскресенского «Проблемы антенной техники» (М.: Радио и связь, 1989)...

Пришёл как-то в Антенный Зал некий слушатель и передал, что Кешу ждут в курилке у пристройки корпуса 30. Там Кешу ожидал капитан N, выпускник КВВАИУ, только-только защитившийся у Кутахова.  Начал он как настоящий pragmatist (прагматик по-русски). С этим очередным ненужным словом в своём лексиконе после 4-летнего бытия в постоянном составе Кеша уже, вроде, как и согласился. А теперь капитан N искренне пытался понять («выудить») секрет антенного «тандема»:

– «Палыч часто вас с Андреем ставит нам в пример...» Но был это скорее «плач Ярославны», чем деловое предложение. Потом оно поступило как в «кине»: «каждый год перед Новым Годом мы ходим в баню...». Только предлагалось Кеше делать это каждый четверг. Выгода будет очевидной для всех! В первую очередь для Кеши – через год-два можно будет выходить на защиту диссертации...

Кеша растерялся, но, не задумываясь, ответил «нет!». Он даже представить не мог сына «образца воина Красной армии» (газета «Защитник Родины» 1941 года об отце начальника кафедры), соответствующего чеховским словам из «Дяди Вани»: «...в человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли...» ... в бане! Боже упаси! (этот возглас редко, но Кеша использовал ещё с полка)

Это потом он разобрался, что нельзя вырывать даже очень удачную фразу из контекста. Там ведь было и продолжение: «... на неё работают другие... Ведь так?». А вообще с московскими образами у Кеши всё чаще наступала полная неразбериха. И тогда он не понял, что сам «забил последний гвоздь в гроб со всеми своими идеями» (это по Чубайсу, которого тогда ещё никто знать-не знал...)      

А Кешу вдруг осенило, что называть РЭО самолёта базовым комплексом бортового оборудования недальновидно. Это только путает и ничего не объясняет! И он побежал к Андрею, место которого могло быть только одно – у IBM PC на «круглом столе» в антенном зале Е-326.

«Ты знаешь, почему моноблок СО-69 нельзя снять с МиГ-29 и установить на МиГ-23?» – с порога Кеша сразу озадачил Андрея. «И почему?» – абстракционист Андрей этого просто не мог знать, по (его же) определению! Кеша показал на его компутер и коротко объяснил, что если всякий моноблок делает один завод, то кабельную систему – другой. Разводка разная!

А решение придумано давно в твоём компутере, где использован принцип «открытой архитектуры IBM». Делают платы разные производители, а работают все на одной унифицированной шине. И нет проблем... То же самое надо сделать и на самолёте!
 
Всё давно придумано ДО НАС! Андрей же довольно быстро разобрался с переадресацией кодовых посылок и наилучшим образом рассылал всякие «пачки» в нужный «адрес». А поскольку вместо привычной медной шины ещё Кутаховым было предложено использовать световоды, то и главной задумкой диссертации Андрея стала оптимизация бортовой распределительной сети на оптоволокне...

...и не важно, откуда появилось название аппаратурно-интегрированных комплексов бортового оборудования самолётов будущего. Главное, что теперь не самолёт подстраивался под аппаратуру, а оборудование интегрировалось в самолёт. А многокилометровая медная кабельная система менялась на лёгкую паутинку световодной унифицированной бортовой сети.

По сути, это сегодняшние вычислительные распределённые сети с многомиллионными потребителями, уткнувшимися в свои смартфоны. Принимающие и передающие бесконечным адресатам аудио видео и прочие графоманские сообщения. Сегодня всем им, самодовольным молодым людям, так и хочется громко крикнуть: «Всё давно придумано ДО ВАС!» (...для вас) 

А ещё Владимир Палыч, перебираясь в 1992 году из своего «ненастоящего кабинета» начальника кафедры Е-413 в настоящий кабинет заместителя начальника академии в Путевом Дворце, не забыл-таки антенный «тандем» с третьего этажа из Е-326. Он позвал ребят к себе в Е-413. Аудитория Е-413 рядом с кабинетом начальника факультета, была двухкомнатной.

В угловой светлой большой комнате сидели «старики» – весь «цвет» кафедральный и факультетский, и академический тоже. А «ненастоящий кабинет» начальника кафедры – это маленькая комната в одно окно – что-то типа «тайной комнаты» времён Тюдоров. Получилось так ещё с того далёкого времени, когда начальником кафедры был Сидорин.

Потом он «переехал» в кабинет начальника факультета, рядом по соседству. И появился «ненастоящий кабинет» – в нём Сидорину было по-домашнему уютней. Потом, когда Владимир Михайлович снова «переехал», но уже в Путевой Дворец, он по-прежнему захаживал сюда попить чайку и обговорить со своими факультетскими и кафедральными «стариками» все проблемы.

И даже когда начальником кафедры стал Кутахов-младший, занявший «ненастоящий кабинет», начальником факультета уже был Кондратенков. Он тоже стал чтить традицию пить чай всегда в Е-413. Попасть сюда было за честь. Андрею с Кешей открыл дверь Кутахов и пригласил к себе в кабинет (настоящий кабинет начальника кафедры тоже был, но в другом месте).

Ребята не понимали причины вызова их именно сюда. А Кутахов решил отблагодарить их. И сделал это очень искренне! За полученные результаты и написанные отчёты. И пожелал ребятам дальнейших, столь же полезных кафедре успехов.

Потом засуетился и обернулся к шкафу в углу комнаты. Достал оттуда две элегантные папки с золочёной молнией по всему периметру и вручил ребятам со словами: «Это вам в подарок за труды ваши праведные! Так держать и дальше…» 

А они – Кеша с Андреем ничего не поняли, чего они сделали такого?  Да ничего, но поблагодарили их так, чтобы никто этого не видел. Даже те, кто был рядом за стеной. «Свита короля» не должна была этого знать...

Почему? Кеша понял, что ничего не понял. А подарок был папкой, вручаемой делегатам XXIII съезда КПСС. (Состоялся весной 1966 года, раритет, однако!)

Кеша ничего не понял? Всё он понял, но была у него вера в старшего брата – его брат Валера был 48 года рождения. Кому как не Кеше было знать безмерную любовь отца-фронтовика к своим первым послевоенным цветочкам – первым детям, родившимся сразу после войны... А Кеша был поздним, родившимся через десять лет после Победы, и к нему было совсем другое отношение...

А Владимир Палыч, как и Игорь Николаевич Корбанский были ИЗ ЗОЛОТОЙ МОЛОДЁЖИ БЕЗ КАВЫЧЕК, только из разных поколений. Одному привелось жить в Золотое время Расцвета Советской науки, другому – «купаться» в Мёртвом море Горбачёвской Перестройки, времени Всеобщего Исхода Советской науки – КУДА УГОДНО, ЛИШЬ БЫ ПЛАТИЛИ ФАНТИКАМИ…

Но об этом позже, в книге Четвёртой про быт. И, хотя в книге Второй об этом уже не раз говорилось, здесь стоит уточнить – автором запуска механизма развала страны и, по сути, создателем всех этих «тайных комнат» времён Тюдоров по всей стране был украинец Никита Сергеевич Хрущёв!

О «голубятне радиовидящей» кафедры здесь речи не будет и вряд ли так её называли сами сотрудники кафедры радиолокации №44. Так её называл Кеша после того, как в редкие случаи Игорь Николаевич предавался воспоминаниям. А «голубятня» – надстройка корпуса 30 в годы войны была аппаратной и комнатой отдыха службы ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи).

После войны адъюнкт, инженер-лейтенант Игорь Корбанский оборудовал здесь аппаратную (на крыше были установлены антенны) для вертикального радиозондирования ионосферы. Игорь Николаевич, как всякий талантливый человек, был не только художником-любителем, но и радиолюбителем! Он изготовил аппаратуру для эхолокации, и направляя электромагнитные волны определенной частоты, измерял затем характеристики отражённого сигнала. 

До запуска первого спутника Земли основные сведения об ионизации ионосферы и были получены с помощью радиоволн, отражаемых от ионосферы, а не проходящих через неё. То есть изучалась с недостаточной полнотой лишь нижняя часть ионосферы, ниже высоты её максимума. Данных, лежащих выше максимума, практически не было и не могло быть!

Именно после запусков спутников начались непосредственные исследования внешней ионосферы. Спутники главным образом и привели к тем данным, которые страна имеет теперь. Именно тогда кому-то в академии и захотелось Хрущёвских «реформ» в образовании, и в 1960 году (!) прошла кафедральная реорганизация факультета и.… Антенной кафедры не стало!

Так что одинаково не повезло и Корбанскому, и Кутахову! Инженеру Хрущёвской «оттепели» и инженеру Горбачёвской «перестройки». Во все времена людям всегда были нужны деньги. Всегда! И людям науки – настоящим учёным – нужны деньги, но не на праздный образ жизни. Им нужны были – и нужны будут всегда! – деньги на лаборатории и на эксперименты.

Времена меняются, а люди – нет... Но люди были, есть и будут всегда разные. И в науке тоже... Это понимание не приходит сразу!

А сегодня, когда Руси-России наступили на хвост, про науку вновь вспомнили. В который раз оказалось: кто-то что-то чего-то всё же в эту 30-летнюю смуту продолжал думать, творить и придумывать. И как всегда оказалось не зря! А теперь, когда враг снова на пороге, в который раз за многовековую историю кровожадно зарится на Русь, о науке снова вспомнили.

История, в который раз напомнила о себе! ... Как-то так, хотя и не совсем так, Кеша думал в то время – в конце 80-х и в начале 90-х годов. Но его нещадно путали. Путали все и во всём... И так называемая «гласность» – на самом деле враньё со страниц всех журналов, газет и ТВ.

И так называемая «перестройка» – на самом деле разрушение всего лучшего до основания. И так называемые «демократы» (не свои – чужие?) ...   

«Дружба» Кеши со старшим преподавателем антенн, ктн Креслинем Карлисом Антоновичем стала вторым непониманием «стариком» Юрбором своего молодого ученика (о первом непонимании смотри выше в главе III).

Был Карлис Антонович активнейшим педагогом-реформатором, инициативным и громогласным общественником и настоящим коммунистом... И с прочими, прочими, прочими качествами, и все только на «отлично»!

И вообще – хорошим и дружелюбным человеком. А ещё был Карлис Антонович счастливым многодетным отцом и отличным семьянином. Его русскую жену Таню знали все – она родила младшего, когда им обоим уже было за сорок. А его, как «молодого» папу, обсуждал весь корпус №30. А был он родом из Прибалтики, из Латвийской ССР.

Карлис Антонович Креслинь (латыш: Kаrlis Krеslins, 1945 года рождения) – советский полковник и бригадный генерал, военно-политический деятель Латвии, ректор (профессор) национальной академии обороны Латвии, хабилитированный доктор наук, начштаба национальных Вооружённых Сил (НВС) Латвии. Президент Федерации стрельбы Латвии. Председатель редколлегии латвийского журнала «Военное обозрение». Депутат Сейма Латвии. В 2014 году вышел из Сейма из-за сына!
 
Кеша «купился» предложением Карлиса включить его в соавторы 1-ой версии руководства (М.: ВВИА, 1989) по практическому использованию антенного зала и автоматизированным измерениям целого «букета» наиболее популярных антенн и антенных решёток на их основе. Мол, тогда в его книге «Авиационные АФУ. Методические указания по изучению дисциплины» (М.: ВВИА, 1990) Кешино соавторство тоже будет уместным – «мы же одно дело делаем...» 

Мало того, что он не включил Кешу в соавторы, но и вообще в своих «методических» указаниях забыл про лабораторный практикум. Можно было только поражаться высшему мастерству нового направления в образовании – компиляции «новых» учебных пособий.

Там было всё. И разработки НПО «Вега», и «Проблемы антенной техники» Бахраха, и «Антенны и устройства СВЧ» Сазонова. И был это вовсе не плагиат, а просто компиляция... 

Огромной работоспособности Креслиня можно было только позавидовать – не каждому было дано стать хабилитированным доктором наук! Но это было потом. А тогда любая «новизна» в учебном процессе только приветствовалась.

Чего стоила его идея – свою учёбу слушатели теперь могли оценивать самостоятельно! Посмотрел картинки «компилированного» пособия и сам поставил себе оценку. Но это было только начало сверхактивного Карлиса.

Суть его «новизны» состояла в том, чтобы не утруждать себя чтением учебников (знакомо «там много буков»?), а пересмотреть с самооценкой антенные «комиксы» в нужной последовательности на самоподготовке. Затем быть «протестированным» (до ЕГЭ ещё больше 10 лет!) преподавателем по этим схемам, который и «закроет» слушателю «дисциплину» Д-35!

Д-35 - так «шифровалась» в советское время дисциплина Молочкова «Авиационные антенно-фидерные устройства», а Д-16-ой была дисциплина «Излучение и распространение радиоволн» или «Теория электромагнитного поля» Корбанского до перехода на 4-летнее обучение.

Тогда Кеша ещё не догадывался, что «новизна» Карлиса была довольно примитивной компиляцией Соросовской программы образования в точных науках. Здесь надо знать, что в начале 90-х академию посетил сам Дж. Сорос и был изгнан из её прославленных стен вместе с «образцами учебников» (в кавычках!) Изгнан Белоцерковским, Сидориным, Кондратенковым и другими «стариками».

На следующий день после встречи Кондрат влетел в Е-326, бросив какую-то толстую книгу в гибком переплёте. И непривычно грозно потребовал у всех там находившихся: «Завтра мне качественную Рецензию на этот «учебник»! Только предельно честную!». И так же вылетел прочь… Это был «учебник от Сороса» по тематике антенно-фидерных устройств на английском языке.

С интересом стали его разглядывать. Андрей сносно не только читал, но и мог общаться на бытовом уровне. Кеша уже больше двух лет подрабатывал в ВИНИТИ (всесоюзный институт научной и технической информации). Материалы подбирала жена Юрбора – Альбина Петровна.

Поэтому Кеша уже научился достаточно быстро разбираться в английских текстах. А в антенном зале сразу нашёлся комплект англо-русских словарей и с переводом не было никаких проблем. И если честно, как потребовал генерал, то это было учебное пособие на подобие тех, что выпускались в ВВС СССР в 40-50 годах под названием «Учебное пособие для авиационных механиков. Радиолокационная и связная матчасть». Честнее было некуда…

Тем временем в академии закрыли залы Дипломного проектирования. Веяние Перестройки! Освободились огромные светлые помещения с тысячами никому ненужных кульманов. Настолько огромными, что Кеше с Порфирьевичем пришлось одну треть, доставшегося антенному отделению помещения, отгородить шкафами, оставив вновь образованную комнату пустой.

Пока пустой... Однако, стремительный Креслинь опередил всех, и скоро там появился СВЧ-сканер для измерения электромагнитных полей в ближней зоне антенн. Сканер Креслинь привёз из неизвестного НИИ, и он был укомплектован компьютером с готовым программным обеспечением.   

Казалось, отличное пополнение! Обрадованный Кеша сразу выделил для измерений зеркальную антенну с круговой поляризацией гражданской БРЛС «Гроза». Антенной Карлис остался доволен, но дальнейшее развитие он видел иначе. Он закрыл дверь в новое помещение, оградив антеннщиков от нового-старого измерительного комплекса. Будет разбираться сам!

Мало того, что антенное отделение уже давно было отделено от кафедры и в прямом, и в переносном смысле. Так теперь в самом отделении произошло разделение! Скоро там появился свой человек, и факт разделения был окончательно подтверждён. А Кеша занялся другой частью бывшего Дипломного зала, теперь лабораторией для электродинамических измерений.

Надо было восстановить и омолодить бесподобные лабораторные установки по Электродинамике, разработанные под руководством Николая Петровича Марьина. Заменив аналоговые на цифровые вольтметры позже, когда компутеров будет много, можно будет всю структуру волн рассматривать на экранах мониторов. Зачем ещё раз «открывать» Америку?   

Тем более, что длины наблюдаемых волн хромированных объёмных резонаторов прямоугольного и круглого сечений соответствовали диапазону волн антенны А-50 «Шмель» советского самолёта-гриба. Здесь уже стояла и модернизированная линейная решётка Жука из 16-ти рупоров, тоже готовая быть позже подключённой к компутеру. Дел ещё было немерено…      

А ещё в дальней части зала, в углу у окна весной 1985 года Кеша писал за кульманом свой диплом. Это было знаменательное место! Поэтому здесь был прикручен к стене плакат:

«Инженер?! Этот открыто светящийся интеллект, этот свободный и необидный юмор, эта лёгкость и широта мысли, непринужденность переключения из одной инженерной области в другую и вообще от техники – к обществу, к искусству. Затем – эту воспитанность, тонкость вкусов: хорошую речь, плавно согласованную и без сорных словечек; у одного — немножко музицирование; у другого – немножко живопись; и всегда у всех – духовная печать на лице…»

Это цитата из рассказа об инженере Зыкове в томе 1: части 1-2 книги Александра Исаевича Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ. 1918-1956: Опыт художественного исследования». На плакате авторство не было указано потому, что в 1990 году ещё не были чётко обозначена общественная роль писателя в СССР. Каждый решал сам...

Но самое главное – вход в Зал дипломного проектирования перенесли ближе к торцу общего коридора, и образовалась отдельная комната. Здесь кроме стеллажей с приборами и разными нужными предметами было ещё три рабочих места.

Одно что-то типа верстака с инструментами (старую мастерскую забрали), другое для написания отчётов, руководств и прочих писчих работ. На третьем – начата сборка экспериментальной установки для ненаписанной диссертации.

Это было весьма символично – у одной общей стены в разных углах одно место, где уже стоит экспериментальная установка для будущей диссертации. И на стенке ничего не висит. А в другом месте через стенку была написана дипломная работа.

И висит правильное определение Инженера неправильного писателя Солженицына из его сомнительного «опыта» совсем не художественного исследования. Заканчивался первый год Великой Смуты 90-х …   

§IV.5 ИСТОРИЯ ПОВТОРИЛАСЬ И КОНЧИЛАСЬ..., НО Я НЕ ЖАЛЕЮ!

Весна 1997 года обещала жаркое лето. Прошло 20 лет с того времени, когда также весной Кеша определялся в своей судьбе после двухлетнего пребывания техником. Через десять лет – после двухлетнего пребывания инженером. И вот теперь уже два года он кандидат наук, научный сотрудник научно-исследовательской лаборатории кафедры. Сотрудник научный, по сути никакой...

И как 20, и как 10 лет назад, так и сейчас стоял всё тот же вопрос: что делать и как быть? Сидел Кеша в отгороженном угле очередного специализированного класса кафедры, «доверху» напичканного новенькими компьютерами. В ходу уже были «хабы», кафедральные сервера ещё в зачатке факультетской компьютерной сети.

Надо сказать, что обилие компов впечатляло так, что малограмотные курсанты, выгнанные из академии за неуспеваемость, недавно обокрали пристройку корпуса №30. Залезли ночью через окно и вынесли то, что в быту вообще не могло быть использовано. Учиться надо было, однако...

Вычислил их тот капитан N из курилки по газете «Из рук в руки». Только теперь он был не капитаном вовсе, а начальником кафедры. Неисповедимы пути Господни!

Вспыхнуло это в голове само собой, «на автопилоте», подобно поговорке... Кеша так и не собрался разобраться с этой метафизикой – какие-то философские книги не были прочитаны, а были сданы в библиотеку.
 
Помогало бессознательное понимание того, что «пути Господни» – это не рассказ личной истории и не исповедь вовсе. Не копание в прошлом в поисках ошибок своих и чужих. И не поиск виноватых.

Это желание увидеть будущее, а сознание Кешино делает образ будущего из случаев, событий, образов прошлого... Теперь нет Веры в коммунизм, но должна же быть хоть какая Вера! И пришёл тогда к заключению, что «Есть только миг между прошлым и будущим...»

В третий раз Кеша нашёл Вову Х. в свои сорок лет. Это был уже настоящий полковник. Служил он в престижном (странноватое определение) Управлении МО РФ, где-то между Беговой и Девятьсот пятого года. И как уже стало обычаем, Вова спросил: «У тебя защита 19 апреля? Невероятно, что всё-таки ты сделал это...»

Это была какая-то мистика – три встречи, в каждый десяток лет: 1975, 1985 и 1995 годы. 

С этого начать рассказ? Или с того, что 19 ноября 1990 г. начальник академии согласовал с Московским Президиумом ВНОТРЭС имени А.С. Попова «Положение ...» о временных творческих коллективах. С этого дня стало теперь законно превращать бесчисленные счета в советские хрустящие рубли. И в академии появилось нечто подобное «комсомольскому рублёвому чуду» ... 

Или с того, что 25 декабря 1991 года, в 19.35 над Кремлём спускали Красный Флаг СССР и сразу подняли непонятный БСК – бело-сине-красный флаг или это всё же был это «бред сивой кобылы». В тот день Кеша сидел сзади Владимира Палыча в факультетской «Волге». Проехали как раз под Большим Москворецким мостом по Кремлёвской набережной. И водитель притормозил неосознанно...

...Ехали после посещения кафедры физики пединститута имени В.И. Ленина. Этой поездкой завершалось «турне» по московским ВУЗам. Искали что-то новенькое в области широкополосного излучения и приёма электромагнитных колебаний «методом Белоцерковского». Юрбор не поехал. Он очередное, Третье непонимание, превратил в размолвку.

С этого, пожалуй, и надо начать... 1 сентября 1992 года в Севастополе состоялся IV Всесоюзный научно-технический семинар: «Волоконно-оптические системы распределения и обработки СВЧ и других сигналов в АФУ», организованный МАИ и ВВИА. Кеша был вторым учёным секретарём семинара, первый – из МАИ, с «лучшей в мире» антенной кафедры Воскресенского.

Вёз Кеша туда два десятка только что распечатанных сборников «Волоконно-оптическая техника в АФУ. Под редакцией Бахраха и Сидорина. Выпуск 1», М.: ВВИА, 1991. Третий семинар, по сути первый, был организован в антенном отделении ВВИА. Приехало два десятка человек, в основном из Москвы. Но какие! По материалам Семинара и был сделан Выпуск Первый.

А всё началось с идеи Юрбора, когда он предложил обобщить все сведения по использованию световодов в антеннах. По его просьбе Альбина Петровна (жена Юрбора) приняла Кешу в ВИНИТИ внештатным сотрудником. Надо было раз в 2 недели просматривать 2-3 десятка зарубежных статей с ключевыми словами «световод» и «антенна». Полезное оказалось дело!

Восемью строками выразить суть большой журнальной статьи. Вот когда Кеша «окунулся с головой в море» непонятных слов, терминов и определений! Тогда же стало очевидным посещение библиотек. И скоро ГПНТБ на Кузнецком мосту и ВПТБ на Бережковской набережной стали домом родным. Снова оказалось, что всё придумано до нас!  И не было ещё никаких тегов...

Сентябрьским вечером вёз Кеша домой 10 (больше не дали) экземпляров сборника «Итоги науки и техники. Радиотехника. Том 41», М.: ВИНИТИ, 1990. Там на страницах 136-177 была напечатана статья «Применение волоконно-оптической техники в фазированных антенных решётках». Она-то и стала третьим непониманием Юрбором своего ученика! Но Кеша делал всё, как он сам советовал!

До сих пор на полке стоит его подарок: «Справочник автора книги», М.: Искусство, 1962, в котором чёрным по белому написано, что: «... либо в алфавитном порядке, либо по степени участия...». Кеша честно выполнил и первое, и второе указание! Потом понял – беда исходила от прославленного общепризнанного двухтомника с оранжевым цветом обложки – «жукмолочков» ...

Юрбор посмотрел сборник и, конечно, промолчал, но было очевидно, что он мог подумать: «Сопляк себя вперёд Батьки поставил!» А ещё Креслинь со своими «образовательными инновациями»!

Юрбор чуть ли не кричал Кондрату: «...ты что не видишь? Он же украдёт всё, что нажито непосильным трудом! Ты видел его дискетки – десятки, если не сотни! Ему скачивают всё подряд, без разбора!!!...»

И он качает всё что предлагают, качает и уносит с собой... Многообещающий полковник уехал на свою Родину. Оказалось, что у каждого есть родина, и вовсе не одна на всех. Их было много, у каждого своя.

Как тут не вспомнить михалковское предчувствие: «свой среди чужих, чужой среди своих». Говорили потом, что Креслинь уже генерал и чуть ли не главный «всея Латвия». Ещё говорили, что развёлся, а Таня вернулась на свою Родину...   

Вместе со смутой в головах людей смута началась в стране. Смута началась везде: и в академии, и в антенном отделении. А ведь по началу ничего вроде как не предвещало и не было никакого предчувствия Беды. ВВИА на несколько дней перешла на казарменное положение. Выдали оружие. Кафедра «защищала» корпус А и спала на матрацах на полу круглого зала Дворца...

21 августа 1991 года начальник политотдела академии попросил ему помочь и пригласил в свой кабинет. Там надо было снять со стены портрет Горбачёва. Несколько майоров, и Кеша в том числе, легко это сделали. И как бы не заметили и дружно вместе с генералом промолчали, когда...

...за Горбачёвым обнаружили портреты Черненко, Андропова, Брежнева, Хрущёва, Маленкова и Ленина. Не было только Сталина! Вечером 23 августа Кешу попросили передать на кафедру Постановление парткома академии о прекращении «...функционирования организационных структур КПСС...». Тогда же Кеша забрал свои учётные карточки члена КПСС с 1976 года и члена ВЛКСМ с 1970 по 1976 годы.   

А потом были встречи с разными людьми, например, с кавторангом – молодым командиром крейсера «Москва» в Севастополе или «братание» московской милиции и военных. Бесконечные патрули (после похорон первых жертв ГКЧП уже без оружия!).

Танковые стрельбы в Москве. «Паша-мерседес», чеченский кризис, «коробки из-под ксерокса». Задержки денежного довольствия, челноки, «Лужники» и «Динамо». Так много всего было, что об этом в следующих книгах, Четвёртой и Пятой...

Здесь только несколько интересных явлений, связанных с ОБРАЗОВАНИЕМ. Новая столичная газета «Куранты» писала тогда:

«В 30 миллионов рублей обходится учебный год одного курсанта... Большинство москвичей ... вряд ли осознавало, как много в нашем городе военных, повышающих уровень своего образования. Курсанты, слушатели, адъюнкты и доктора наук... охраняли метро, электростанции, теплоцентрали... Всякая учёба для военных ... приостановилась ...» 

Небезызвестный Лёлик объяснял когда-то давно Козодоеву: «За чужой счёт пьют даже язвенники и трезвенники» («Бриллиантовая рука», 1969). А тогда денег ни у кого не было, но всегда находился «спонсор», и все стали пить – от мала до велика, от курсанта – до генерала...

Но никто здесь не собирается заниматься разбирательством «кто, с кем и когда». Не надо! Но остался в памяти очень примечательный «образец» неисповедимости путей Господних...

За спиной красивого бюста «Отца советской аэродинамики», что стоял тогда во дворе корпуса №30 (не он ли теперь в ВУНЦ ВВС МО РФ в Воронеже?), был киоск. Точнее, окно книжного киоска.

С первых дней пребывания в академии Кеша всегда после гардероба забегал сюда. Это был Мир книг и самых необходимых слушателю канцелярских принадлежностей! Мир здесь был какой-то особенный.  Как преддверие в Безмолвное Знание...

Ведь в самом деле, что могло произойти в академии (в стране), если в этом преддверии Знания на полках рядом с книгами появился спирт «Рояль» («Royal»), сувенирная двухлитровая бутыль «Столичной» с ручкой и просто водка (часто палённая). Впрочем, последняя была доступна только «своим» и продавалась по-старинке – «по-советски» – из-под прилавка.

Что за время пришло? Как это время надо величать? Как понять его?  И как разобраться было во всём этом? Вопросы, одни вопросы...

Кеша прервал свои воспоминания и достал новую, недавно вышедшую в типографии академии книжку «Волоконно-оптическая техника в АФУ. Выпуск 2», М.: ВВИА, 1996. В ней только не было «Под редакцией Бахраха и Сидорина».

Решение переделать под учебное пособие диссертацию пришло, когда после её защиты кафедра в день Радио праздновала, как оказалось, и не день Радио вовсе. Кафедра праздновала подписание приказа по академии о назначении адъюнкта N на должность преподавателя по «Авиационным АФУ».

Тем же приказом Кеша был назначен научным сотрудником НИЛ, ещё не сдав никому материальные ценности антенного отделения. Это был высший пилотаж бюрократической изворотливости руководства кафедры!

Назначить ещё не вышедшего на предзащиту адъюнкта, означало одно – Кеше на кафедре делать нечего. Никакого «роста» не будет! Искренне поздравила, пожалуй, В.И. Васильева, ветеран войны, капитан в отставке, инженер по авиационным приёмным устройствам со дня образования кафедры. От неё Кеша и узнал, что он стал вторым защитившимся инженером на кафедре.

Им стал генерал-майор авиации Гончаров (1939-1996) в 1972 году бывший начальником учебной лаборатории кафедры радиотехнических и квантовых устройств. С 1983 г. он уже начальник НИЛ кафедры РЭБ. 1984-1987 – начальник кафедры РЭБ, 1987 – заместитель по науке 30 ЦНИИ МО, затем – председатель НТК ВВС...

Так Кеша, уже как научный сотрудник, обосновался за перегородкой. И было решено заняться переделкой – популяризацией нового направления развития антенн. Но Всесоюзный научно-технический семинар «Волоконно-оптические системы распределения и обработки СВЧ и других сигналов в АФУ», так удачно стартовавший в самом начале 90-х, тихо и незаметно «умер» ...

Но и «Выпуск 2» был вполне уместен – сборник полностью отвечал тематике «почившего» Всесоюзного Семинара. А поскольку Семинара больше не было, то и ни о каком редакторстве не могло быть и речи. Да и в планах кафедры никаких сборников не было. Но была Галина Иосифовна из РИО. Она обрадовалась внеплановому изданию, и Кеша сел за работу! Благо кафедра дала персональный компутер - ПЭВМ...

Цель была обычная и привычная. Сделать пособие практичным, вызвать у курсанта (слушателя) интерес и желание повторить опытную установку. АИК ДИАНА-II, руководство по которому – изменённое и дополненное – вышло в 1993 году, показал ожидаемый успех у слушателей. Особенно у курсантов. Начиная с 1989 года антенный зал был задействован каждый день!    

Одна была беда – «лучшего в мире» антенного отделения больше не существовало! Сначала быстро «созрел и упал плод» Перестройки – уехал в Латвию Креслинь. А, например, полковник ВВС Виктор Имантович Алкснис тоже ведь был латышом: Viktors Alksnis (род. 1950). Но выбрал он другой путь – уехал из Латвии в Россию, целиком уйдя в политику. Бог им судья!

[В 1979 году судьба свела Кешу с капитан-инженером Алкснисом. Он, как инженер ВВС ПрибВО объезжал полки, получившие первый опыт эксплуатации МиГ-23П. Ему только предстояло осваивать РЭО МиГ-23МЛ. Позже стал старшим инженером, инженером-инспектором ВВС ПрибВО и вводил в строй МиГ-29. В конце 80-х встал в ряды сторонников сохранения ЛатССР в составе СССР. В 1992 году был уволен из армии и вернулся домой. Тоже ведь на свою Родину - в Россию...]

Владимир Порфирьевич уволился в 1993-м по возрасту. Кешу повысили до начальника отделения. Появился второй Андрей, инженер, парень «золотые руки» – цены ему не было. Всё схватывал на лету, быстро принимал решение и тут же воплощал его! Но жена его была челночницей в «Лужниках» – Андрею было не разорваться, и он уволился из армии. Увольнения тогда были массовыми.

Первый, в прямом и переносном смысле Андрей после своей защиты стал читать дисциплину «Электродинамика и распространение радиоволн». Казалось, живи и радуйся! Но что-то пошло не так, не прижился он «наверху» – в преподавательской.  И позже тоже уволился из Вооружённых Сил. Работал в банке, толком было не понять кем. Часто звонил, беседовали ни о чём. Потом звонить перестал ...

А в конце 93-го года вспомнили про старую новую организацию коллективного общения – офицерское собрание. Ведь партийной организации больше не было, а с дисциплиной на всей кафедре дела обстояли архиневажно. И были на кафедре «отъявленные отщепенцы» – антенное отделение. «Сидят там внизу и ничего не делают! Больше того – запираются и пьянствуют!»

«Внизу», в смысле на третьем этаже. И «внизу», в смысле «ничегонеделания» для развития общекафедрального научно-практического направления... 

Собрание проходило в лучших традициях партийных разбирательств середины 50-х годов, хрущёвских времён оппортунизма. Получался чуть ли не «антипартийный» заговор с «государственном переворотом» ...

Остановил всю эту словесную вакханалию Владимир Михайлович Сидорин. Теперь военный пенсионер и генерал в отставке. Его спокойная речь заставила Кешу покраснеть – он впервые в жизни услышал прилюдную характеристику своих способностей. «Он что? Пересказывает плакат, висящий на стене электродинамического класса?» – думал Кеша и ещё больше краснел...

«Завтра в 10.00 состоится расширенное заседание кафедры с приглашением всех заинтересованных лиц. Будем обсуждать всё, сделанное не начальником отделения, а соискателем на степень кандидата наук. Хватит суток на подготовку?» – это вопрос был уже к Кеше. Ничего не оставалось как согласиться с этим предложением. И вопрос «аморалок&пьянок» был закрыт...

К заседанию кафедры были готовы все материалы, нарисовано несколько плакатов и была их презентация... Но не таким словом назвал Сидорин выступление! Такого слова – заменителя слова «ЗАЩИТА» просто не может и не должно быть вообще!

Аванпроект - это совокупность работ, которые выполняют перед проведением опытно-конструкторских работ с целью технико-экономического обоснования их целесообразности, то есть прерогатива ОКБ... Именно так Владимир Михайлович назвал экспромтную предзащиту соискателя. В заключение добавил:

«Ты пока не Генеральный Конструктор, хотя всё красиво и новизны предостаточно, но! Конкретизируй, выдели главное, обоснуй, подтверди экспериментом и защищайся. Срок тебе год, вперёд!» Так Кеша, благодаря мудрым советам Сидорина и Молочкова, продолжил...

...развивать новое направление в антеннах. Предложенное Юрбором. И надо отдать ему должное, что быть руководителем отказался.

И посоветовал найти специалиста не по антеннам, а по радиооптике! Был это сотрудник НИЛ, кфмн, снс Горшков Борис Георгиевич. Это был прекрасный молодой человек, ровесник Кешиному старшему брату. «Золотые руки», одним словом...

К стыду своему, Кеша не верящий в исключительную энциклопедическую образованность Бориса Георгиевича, один раз проверил эту его способность! В библиотеке выбрал мудрёный физико-математический термин, разобрался в нём, вычленил непонятные места и спросил в лоб...

...и был потрясён ответом, превосходящим по смыслам статью в БСЭ СССР!!! Совет Юрбора был как всегда наимудрейшим. А Борис Григорьевич тем временем отделился от кафедральной НИЛ и организовал самофинансируемый временный творческий коллектив – прообраз будущих частных наукоёмких технологических компаний, подобных сталинским радиоартелям...

Ещё в бытность поездок с Кутаховым по ВУЗам, Палыч обратил Кешино внимание на группу в МИРЭА. Возглавлял её Фетисов Юрий Константинович (1955 года рождения). В 1993 году Юрий защитил диссертацию доктора физико-математических наук в области физики твёрдого тела и волновых процессов в тонких магнитных пленках структур «ферромагнетик-сегнетоэлектрик».

В общем, Кеше просто повезло с окружающими его людьми! А Андрей (первый) научил правилам и тонкостями общения с людьми такого высокого уровня. Юрий Константинович Фетисов с 2007 года академик РАЕН по отделению радиоэлектроники, Борис Георгиевич Горшков тоже в Большой науке. Уже вместе со своими сыновьями продолжают развивать НАУКУ – святое дело, заложенное в СССР...

Непонятно было только, как назвать это новое направление. Радиооптические антенные решётки Гринёва (МАИ) уже были признаны и успешно развивались с 1989 года. Как же? Кеша так и не определился. И только 27 июля 2017 года концерн «Радиоэлектронные технологии», по сообщению ТАСС, назвал новое направление как РАДИООПТИЧЕСКИЕ ФОТОННЫЕ АНТЕННЫЕ РЕШЕТКИ.

А тогда, весной 1997 года, Кешу позвали к телефону. Звонили из Тамбовского ВВАИУРЭ и интересовались его Выпуском №2. «Сработало!» – было первое, что пришло в голову. Ведь академия рассылала свою печатную продукцию по всему уже бывшему Советскому Союзу, по всем ВУЗам и НИУ ВВС, теперь РФ. «Неужели вызвало чей-то интерес, так быстро?» – подумал ктн, нс Кеша.

Однако, тогда на вершине Смутного времени интерес вызвала антенная система английского бортового радара 1937 года, а вовсе не тематика выпуска 2. Люди только-только приблизились к пику своего Величайшего искушения стать как там. И, конечно, надо учить английские радары, в первую очередь! Им бы лучше сперва просто понять, что началом антенн всех БРЛС в мире были вибраторные ФАР!

Но не с кем было это проговорить и обсудить. И только потом придти к какому-то заключению. Где оно, то чудное ЧАО – «чайное антенное общество», устав и правила поведения в котором висели за невидимым никому углом антенного зала, рядом с электрощитом. Не видимым так, что, уходя, Кеша забыл их забрать. А ЧАО возникло благодаря «Литературной газете».

Её выписывал и Кеша, и всегда ждал среды, чтобы читать «толстую» газету, пока ехал в метро на службу. Полюбил Кеша газету давно, ещё в бытность своего жития дома, в семье с папой и мамой. Тогда отец всегда восхищался газетой, рубрикой «Если бы я был директором» и, особенно, её последней страницей.

Идея пришла перед ноябрьскими праздниками 1987 года, когда собрались в строящемся антенном зале отметить праздник перед выходными. Седьмое ноября выпадало на субботу. Радиопоглощающим материалом пол ещё не был покрыт и в центре зала поставили стол с тортом.

В последнем номере от 4 ноября 1987 года Кешу удивило нечто, о чём и рассказал. В рубрике «Научные среды. За круглым столом» писали:

«Идеи ... Где их брать? Как культивировать их в нашей стране? Как эффективнее использовать огромный интеллектуальный потенциал населения? Как отобрать лучшее, чтобы можно было и самим пустить их в дело, и заработать на них столь необходимую экономике твёрдую валюту? Эти непростые вопросы обсуждают сегодня участники нашего «круглого стола». (Рубль все называли «деревянным». Глупцы?)

Юрбор в ожидании сидел за «круглым столом» и играл в шахматы на компе. Нередко лупил по столу кулаком – появлялись первые признаки странного поведения, играющего за компом. Но этого ещё тогда никто не замечал. А Кеша предложил организовать здесь, в антенном зале за «круглым столом», свой клуб под названием «Чайное антенное общество» – ЧАО...

Первым вопросом первого заседания ЧАО был рассказ Юрбора о посещении им варьете в ресторане оккупированной Германии. Рассказ завершил тирадой:

«Молодёжь всегда была и есть молодёжь... Глупая! Смотрит то, что красиво. А женщина для мужчины, как противоположный полюс у магнита... Та ещё штучка! Неповторимая и непознанная... Надо помнить об этом...»

Задолго до Креслиня – «молодого папы», Юрий Борисович Молочков был известен в академии как папа, воспитывающий двух сыновей один, без жены! Но! Красивый и молодой кандидат наук ездил при том на своём собственном «Москвиче» ..., а в ЧАО тогда появились неписанные:

Закон Молочкова: если понравилась женщина сзади, не обгоняй её, чтобы заглянуть в лицо – оно тебе не понравится!

Аксиома Молочкова: если кто-то говорит, что ФАР с электронным сканированием – этот человек просто не знает, что ГОСТ требует называть сканирование электрическим!

И определение Молочкова: преподаватель – это сценарист, режиссёр и актёр в одном лице, и если к каждой роли относиться ответственно, то ты хороший преподаватель ...

И немолочковское совсем плохое, но любимое утверждение, которое он очень часто повторял для всех:

«учёным можешь ты не быть, но кандидатом быть обязан!»  И последнее его утверждение, уже очевидное сегодня: компьютер не самоцель, а вспомогательное средство, твой главный помощник и всё...

Спустя годы кто-то прибежал с сообщением, что Юрбору стало плохо в коридоре. Так сбылось его: от сержанта до полковника, не выходя из корпуса 30. Вынесли...

4 февраля 1996 года УШЁЛ ИЗ ЖИЗНИ ЮРИЙ БОРИСОВИЧ МОЛОЧКОВ на 71-м году жизни ...

Последний раз Игоря Николаевича Корбанского Кеша увидел идущего вдоль "шайбы" в направлении корпуса 30. В руке у него была авоська с бутылкой молока и пачкой масла. Домой ему идти было в другую сторону – на улицу Серёгина. Он шёл на лекцию, но накануне на кафедре молодое командование уволило «старика». Уволило задним числом, боясь сказать ему в лицо.

А "шайба" - это пивной зал или пивнушка, где после хоккея пили пиво известные на всю страну хоккеисты и их болельщики. Снесли в начале XXI века. На её месте теперь Святые ворота. В память, скорее всего хотелось бы верить – о слушателях и сотрудниках Жуковки, вечно (оказалось не так) сновавшие мимо, не заходя туда ...

Игорь Николаевич шёл домой, а ноги сами несли на лекцию. Кеша сказал, что про лекцию забыли ему сообщить, а прочитал её Андрей. А ещё Игорь Николаевич мечтал, что "Шайбу" когда-нибудь обязательно снесут. Не место ей было на площади Комарова. Не место. Он умер на следующий день.

А Кеша потом в его кабинете сталинского дома вдруг понял: это была мастерская непризнанного Гения... И потеряли они (кафедра, академия) Человека, человека Творца.

17 марта 1997 года УШЁЛ ИЗ ЖИЗНИ ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ КОРБАНСКИЙ на 78-м году жизни ...

Игорь Николаевич редко высказывался вне занятий, просто так. И записей его личных никто не видел. И всё же И.Н. Корбанский должен остаться в памяти ВКС России как отец советской электродинамики, автор первого учебника по её основам, назвавший «волновым каналом» два и более вибратора. Остаться в памяти учебных заведений воздушно-космических сил России как

СЫН ОТЦА ПЕРВОГО СОВЕТСКОГО АВИАРАДИОКОМПАСА РК-1 СИСТЕМЫ КОРБАНСКИХ ...

Последний звонок в академии обрадовал – звонил учёный секретарь диссертационного совета факультета. Это был человек новый на кафедре, который ничего не понимал. Не понимал того, что происходило на кафедре. И сообщил, что нашёл он Кеше интересное место в очень интересном учреждении Москвы. Так завершился очередной – лучший период всей Кешиной жизни ...

Столбцы, февраль-март 2023 года