Экзамен по немецкому

      

       У нас были выпускные экзамены.  Проверяли все полученные знания, за десять лет средней школы. О том, что через много лет, школы захватит ЕГЭ и удобно расположится в них, как оккупант пришедший надолго и основательно, никто не мог предугадать и предсказать..
      Ну а пока счастливые выпускники готовились к экзаменам по всем предметам, начиная от уроков труда и заканчивая математикой. Школа наша была хорошей, сильной, преподаватели знающими и квалифицированными. У меня особых трудностей не было. Экзамены проходил на ура. Но имелась у меня одна "ахиллесова пята", которая могла испортить прекрасную во всех предметах картину аттестата - немецкий язык.
       Все предыдущие годы я изучал английский. Но с переездом на родину предков, по разным обстоятельствам, мне пришлось бросить мелодичный язык Шекспира и "Битлз" и заняться прямолинейным и жестким как линии panzer Tiger4 немецким языком. Немецкий язык сломал мои языковые настройки. Он упорно отвергал меня. На мои тонкие слуховые ощущения никак не ложилось "Die deutsche Sprache ist sch;n und gro;artig". В конце концов мы с ним рассорились. С немецким языком. Примирение произошло гораздо позже.
          И вот к экзамену по немецкому языку я пришел со скудным багажом знаний, почерпнутым из кинофильмов о войне и парой стишков запавших в память. Как то,
           Drеizig tage hat september,
           April, Juni und november
         или
           O Tanne, du bist ein edler Zweig,
Du gr;nest Winter und die liebe Sommerzeit
      
     Как бы то ни было, экзамен есть экзамен. И вот пришло время моего позора после череды блестяще выдержанных испытаний по другим предметам. Я предстал на устном экзамене перед строгой комиссией в лице самых уважаемых педагогов школы во главе с самим Иваном Кирилловичем Кирпичниковым - учителем истории, ветераном войны, капитаном - артиллеристом и орденоносцем. Другие преподаватели, не менее уважаемые, тоже сидели с непроницаемыми лицами. За их спинами спряталась молодая учительница немецкого языка Х. С., пришедшая в нашу школу лишь в том году. Х. С.  заметно волновалась, возможно даже сильнее чем я, заявившийся на экзамен с настроением "пять минут позора и несчастья и я свободен".
         Я выбрал билет, в котором указывалась тема моего устного выступления перед столь почтенной публикой. Тема меня не впечатлила. Думаю, так же, как и любая другая. Результат был бы тот же.  Десять минут на подготовку к "выступлению века" пролетело как тридцать секунд и я предстал перед строгим и испытующим взглядом Ивана Кирилловича. Мы смотрели друг на друга . Лицо Ивана Кирилловича стало еще строже, как тогда под Кенигсбергом, когда он допрашивал пленного Фрица или Ганса, только теперь "пленным Гансом" был  я.
        Вдруг я впал в состояние отчаяния: "А пропади оно все пропадом". Все равно расстреляют... К своему собственному ужасу, я начал выстреливать  несвязанный набор немецких слов и фраз, действительно как потерявший от страха рассудок пулеметчик Ганс,
         - Guten Tag, auf Wiedersehen. Mir geht es gut, dir auch. Wo ist dein Bataillon? Aufgeben. Entschuldigung. H;nde hoch. Hitler kaputt! Eins zwei drei. Ich bin eine Katze, du bist ein Hund.
       Глаза членов комиссии начали округляться, а челюсти отвисать. Я сделал верный ход - никто из сидящих передо мной, в общем не знал немецкий даже на моем уровне. Но все пришли в полнейшее восхищение. Иван Кириллович, как мне показалось, услышав четкие бронзовые тона deutsche Sprache, мечтательно закрыл глаза и вернулся на мгновение  в свою замечательную боевую молодость.
       Но отдельной поэмы заслуживают мимические реакции, произошедшие с нашей замечательной Х.С. Она тоже пришла в полнейшее изумление, но это было изумление другого рода, нежели у членов комиссии. Затем, лицо ее покраснело, ей стоило огромных усилий, чтобы не выдать свое впечатление от моего "блестящего" выступления. Думаю ей пришлось тяжелее чем супруге Макса фон Штирлица во время их знаменитой встречи в кафе "Элефант".  Х.С. отвернулась к доске, ее плечи сотрясались от рыдания, левой рукой она давала мне отчаянный знак пощадить ее и Гёте с Гейне.
       Но, тут "Остапа понесло", я был в ударе и выдал целый спич,
      
Der L;we ist ein gutes Pferd. Alle gehen. Wie geht es Ihnen? Ich lebe in der UdSSR. Wo sind deine Waffen?
   
      Наконец я увидел решительно сжатый кулак Х. С. и понял, что пора выходить из роли пленного Ганса.
      Излишне говорить, что Иван Кириллович и другие члены комиссии выразили свое бурное восхищение. Председатель повернулся к Х. С., уже успевшей принять безучастное выражение лица, мол, у меня все такие ученики, рядовой случай. Иван Кириллович поблагодарил Х. С. за "пленного языка".
      Я выкрутился, вышел из "опасной ситуации". Много лет хранил "секрет" в тайне. Надеюсь, наша добрая Х. С., простит меня за этот сеанс саморазоблачения. Все мы грешны...