Искусство в 3-д

     Светочка позвала меня на балкон посмотреть на наш прекрасный двор. В городе вообще хорошо следят за чистотой, а в нашем дворе собрались почему-то совсем ретивые дворники, даже окурки собирают. Ещё только утро, а они уже все собрали.
     - Лето кончается – грустно заметила Светочка, оглядывая наш двор. С третьего этажа он был виден во всей красе. – Видишь, тот кустик уже увядает.
     Я ответил неопределенной репликой, потому что увидел в соседнем окне незнакомую курящую женщину.  Наверно, гостью соседей: там вчера вечером было шумновато. Женщина сидела в одних розовых трусах на подоконнике, лицом к нам, и курила. Одна нога её свесилась наружу и оперлась на прибитый криво кондиционер соседей снизу. Женщина была молода, плевала на окружающих и была увлечена смартфоном.
     - Ты не туда смотришь, - сделала мне замечание Светочка, - кустик вон там, видишь – вон тот, кудрявый.
     По всему было, молодая женщина была очень наглой, так как носила мою грудь. Именно эту грудь мне сегодня во сне предлагал Чёрный Человек, уговаривавший меня в следующей жизни быть женщиной. У него было три аргумента преимущества положения женщины в человеческом обществе:
     - во-первых, женщина всегда права;
     - во-вторых, на завтрак она готовит всё, что захочет, а мужчина всегда ест, что дают.
     А в качестве третьего аргумента он предлагал мне точно такую грудь, что висела на курящей женщине. Обе половинки груди были связаны каким-то шнурком, как женский лифчик. Чёрный Человек прикладывал их ко мне и уверял, что очень красиво и такой штуки больше ни у кого нет.
     «Значит, соврал, негодяй, - понял я. – Подсунул чужую, ношенную». И передумал быть женщиной, а стал подсчитывать прегрешения курящей перед человеческой цивилизацией.
     Насчитал два:
     - доверилась тем идиотам, что криво прибили кондиционер, значит, оторвётся и может упасть;
     - курит, может закружиться голова, и тогда может упасть.
     То есть, оба прегрешения в своей сути свелись к одному. Интересно, сколько прегрешений нашла бы моя Светочка, - подумал я, но тут услышал её строгий голос прямо над ухом:
     - Я бы не рекомендовала тебе смотреть в ту сторону.
     - Значит, «Завтрак на траве» Мане в музее я мог смотреть, так как картина, видите ли, дышит умиротворением, а «Курящая в окне» чем дышит? – обиделся я.
     - Курящая дышит дымом. И вообще, в музеях картины плоские, а тут она объёмная, в 3-д. Да ещё покушается на твою жизнь, наглая девка.
     - Как это? – удивился я.
     - Ты слишком высунулся за перила, можешь свалиться.
     - Но так виднее твой кудрявый кустик, - смутился я и слегка подвинулся внутрь балкона. Зато высунулась Светочка.
     - Да ещё в розовых трусах. Небось, окурок просто выбросит.
Почему розовый цвет одежды побуждает людей выбрасывать окурки из окна, Светочка объяснять не стала. Нам очень нравился наш двор и на прогулках мы не любили тех, кто вышвыривает окурки из окна, а нам приходится их переступать.
     - А давай поспорим: выбросит или не выбросит? – предложил я.
     - Выбросит. И ещё сама за ним полетит, с визгом, - выдала Светочка свои потаённые помыслы. Мне эти помыслы не понравились: женский визг никак не подходил утреннему умиротворению нашего двора.
     - Чем же эта несчастная женщина так провинилась перед тобой, что ты желаешь ей неминуемого визга? – жёстко спросил я свою жену.
     - У неё много вин, - неопределенно сказала Светочка.
     - А ну, перечисли-ка, я запишу…
     - Легко. Во-первых, розовое ей не идёт.
     - Хорошо. Мысленно заменяем на голубое.
     - Я тебе дам, мысленно. Да ещё голубое… Во-вторых, поза её вульгарна. В-третьих, когда держит сигарету во рту, лицо её становится лошадиным.
     - Курносая курящая лошадь – это просто вызов всему человечеству! – согласился я.
     - В-четвёртых, - она не причёсана, а показывает себя публике.
     - Да, публичная женщина всегда должна быть причёсана, - снова согласился я.
     - В-пятых, курение влияет на деторождение. Она может, родить неполноценного ребёнка.
     - А вдруг, она уже его родила, а потом закурила?
     - Тогда в-шестых: она пялится в смартфон, вместо того, чтоб кормить своего ребёнка, а он, небось, уже зашёлся от крика.
     - Ну нет, крик мы зачёркиваем, потому что его не слышно. А что у нас в-седьмых?
     - В-седьмых у нас немытые подошвы. Значит, в квартире давно не убрано. Ну как же: всё время уходит на курево. Поэтому тут же у нас и в-восьмых: трусы никогда не глажены.
     - Ладно не глажены, но почему никогда? – изумился я.
     - Поверь, мне, женщине, это сразу видно.
     Я снова захотел в следующей жизни стать женщиной, которым так многое видно. Ну, не навсегда, конечно, а хотя бы на пару дней, только посмотреть.
     - В-девятых, левая бровь накрашена выше, чем надо. Значит, правый глаз возвышается, и это безуспешно пытаются скрыть.
     Курящая женщина оторвалась от смартфона, увидела нас и усмехнулась. Щелчком эта наглая лошадь выстрелила окурок прямо на тротуар, по которому вечером мы со Светочкой будем проходить, затем сладко потянулась и скользнула внутрь комнаты.  И я вдруг понял, почему Светочка не стала называть мне главную вину этой изящной стервы.

     Не знаю, называть ли эту вину читателю…
     Ладно, назову:
     В-десятых, она была молода и красива.