Сонечка 2

Просто живите, улыбайтесь и любите.

У Сонечки на душе неспокойно, как там тётушки? Неделю назад звонила Агнесса, жаловалась на Инессу, мол совсем захирела. Получила известие о смерти близкой подруги, теперь только и говорит о том, что жизнь прошла. Уже и платье умиральное приготовила, и туфельки, и бельё кружавчатое.

- Софи, что мне с ней  делать? - всхлипывала в телефон Агнесса.

Сонечка тётушек обожает. Инесса - старшая, ей 83. Была замужем, но  недолго. Развелась, как только узнала об  "адюльтер" красавчика мужа. Вышла из брака с высоко поднятой головой и низко упавшим мнением о порядочности мужчин. Детей родить не успела, всю себя посвятила сестре. Агнесс - младшая, ей 81. Её поклонникам в своё время  было вежливо, но решительно отказано в "прошении руки". Мысль об оставленной в одиночестве Инессе приводила в ужас. Так и живут друг для друга. Немного старомодные, в меру чопорные дамы. Обе высокие, стройные, стильные стрижки, маникюр. Обожают длинные платья, зимой - из тонкой шерсти, летом - светлый хлопок.
На участке газон, пионы и розы. В столовой скатерти, серебро, фарфор. Вилка слева, нож справа. Говорят, так нужно. Нельзя давать себе распускаться, это будет началом конца. И каждый понедельник чистят до зеркального блеска свои кастрюли и сковородки.
Обе когда-то учили французский, теперь читают Госсинни и Марка Леви в подлиннике, а Сонечку называют исключительно Софи и шлют ей на именины открытки с высокодуховными, витиеватыми  пожеланиями.

Сонечка вышла из автобуса пораньше, не доезжая до посёлка. Захотелось пройти по лугу. Соломенная шляпка, цветастый сарафан. В сумке, сказать стыдно -  Стефан и гостинец для тётушек: коробка отличного чая и воздушное печенье "Мадлен". Стефана Сонечка тётушкам не покажет, что они подумают? Взрослая же женщина, а возит с собой плюшевую игрушку, ещё и разговаривает с ней.
 
Прелесть то какая, восхищается Сонечка, стоя в одуванчиках. Весь луг от них жёлтый-жёлтый и похож на пушистый солнечный ковёр. Трава мягкая, изумрудная. А вокруг черёмухи  цветут, словно пенятся и аромат вокруг  сладко-горький, пьянящий. Птицы поют. Не чирикают, а именно поют.
Райская красота, думает Сонечка, всё оживает, распускается.
Весной появляются силы и желание жить, преодолевать недуги. Сама Сонечка на здоровье не жалуется, ей просто некогда болеть. Совершенно нет на это времени. Сонечка вдруг вспомнила про Инессу и бодро зашагала  в сторону  посёлка.
 
- Ах, Софи, - накрывая на стол причитала Агнесса, - ты не представляешь, что она ещё выдумала. Я с ней скоро в сумасшедший дом попаду. Сначала до слёз меня доводила, умирать собиралась, всё платья примеряла. Выбирала, чтобы удобно было в гробу лежать. И петь перестала. Софи, ты же знаешь, она когда готовит, всегда что-то напевает, а тут тишина, только кастрюли бренчат. Не по себе  мне от этого. А два дня назад нашла за забором мешок. Говорит, думала ребёнок пищит, оказалось - щенок. Теперь носится с этим щенком, как курица с яйцом. А из платья свого  умирального, представляешь, матрасик ему сшила.
 
Агнесса ворчит и старается выглядеть сердитой, но в конце рассказа не выдерживает, начинает улыбаться. Ведь всё хорошо, сестра обрела смысл жизни.
 
Стол уже готов для чая: малиновый джем, печенье, фарфоровые чашечки, серебряные ложечки. В старинном   прекрасном чайнике ароматный, фирменный чай с душицей.
 
- Софи, ты только посмотри сюда, - говорит Агнесса и открывает окно.

На лужайке, залитой солнечным светом, Инесса: шляпка набекрень, на щеках румянец, улыбка до ушей. Впереди толстым медвежонком переваливается щенок;  пробует поймать бабочку, теряет равновесие и неуклюже заваливается на бок. Инесса смеётся, что-то воркует, утешает, поправляет.

Как же я вас обеих люблю, думает Сонечка, как хорошо, что вы есть, дорогие мои...