Мой брат очерк

   Мой брат, Валерий Семёнович, русский,  родился ровно за два месяца до начала Великой Отечественной Войны. Нетрудно подсчитать, что ему уже за восемьдесят. Он полковник  советской армии в отставке. Отец наш, видимо, чувствуя, что после ранений, полученных на фронте, долго не протянет, с малолетства отдал брата в суворовское училище, обеспечив ему гарантированное будущее.

  После суворовского,  брат попал в военное училище,  окончив которое,  служил на крайнем севере. Дослужившись до капитанского звания,  поступил в Москве в военную академию,  а затем в адъюнктуру при ней. За свою жизнь брат написал 15 книг монографий по военной психологии, которые до сих пор носят гриф «Секретно, только для служебного пользования».
 
  После завершения учёбы в Москве,  брат более двадцати лет прослужил на Дальнем востоке в разных его точках и на разных должностях. В начале девяностых был назначен на генеральскую должность. Получил бы и генеральские погоны, но,  перед новой присягой ельцинскому режиму,  заявил, что, мол, присягают не правительству, какого бы толка  оно ни было, а Отечеству и Народу, а такую присягу он уже давал. Вечером того же дня командующий округом удовлетворил рапорт брата об отставке.

  Жена брата – украинка, родом из мест, расположенных  к  Европе ближе, чем к России. После школы работала в колхозе, жили бедно. В семидесятых уехала на заработки в Крым, устроилась в военный санаторий библиотекарем. Здесь и познакомилась с моим братом, прилетевшим в отпуск с Дальнего востока. После отпуска брат возвращался к месту службы уже с молодой женой.

  Следует сказать, что для брата это был второй брак. Первая его жена, уроженка Краснодарского края,  оказавшись с братом  в Заполярье, тёмный по полгода и холодный север без привычных для неё фруктов и тёплого моря не воспринимала и невзлюбила.  В Москве, где брат учился, немного отогрелась, лелея надежду, что мужа после окончания адъюнктуры в другое место не отправят. Но, узнав о назначении на Дальний восток, ехать наотрез отказалась, подала на развод и уехала с сыном на юг к родителям. Правда, честно надо признать, что для брата в те годы  служба, а не семья, всегда была на первом месте.

  Надежда, так звали новую избранницу брата, оказалась трудолюбивой заботливой хозяйкой. Её энергия била ключом, успевая всё сделать по дому, она стремилась всегда найти работу, быть на людях.  Старалась всегда устроиться на работу во всех местах, куда переводили брата по службе. Окончила заочный техникум по специальности делопроизводство.  В восьмидесятых родилась дочка. Брату, уже полковнику, дали хорошую квартиру недалеко от штаба округа. Как говорится, жизнь наладилась.

  Но наступили лихие девяностые. Родители Нади, жившие  в небольшом украинском городке в частном секторе в домике с наделом земли, стали болеть. Сначала серьёзно заболел отец, и Надя с дочкой полетели в родной дом. Отец умер, слегла и мать, которую, как и хозяйство,  нельзя было оставить без присмотра. Надя с дочкой вынуждены были остаться в родительском доме. Дочке наступила пора идти в школу, а так как Надя в быту разговаривала с ней и на русском, и на украинском языке, записала  дочку в ближайшую к дому школу, оказавшуюся украинской.

  Брат мой с негодованием и болью в сердце воспринимал начавшийся с распадом союза развал армии,  и её разворовывание. За его попытки бороться с этим на него смотрели как на белую ворону. Честные офицеры, имевшие возможность уйти на пенсию, так и делали, но моего брата не отпускали. Они с Надей пришли к согласию, что она остаётся с дочкой в родительском доме, тем более, что к этому времени она похоронила и мать, а брат мой будет решать свой пенсионный вопрос и вещи из квартиры перешлёт ей контейнером.
 
  Как вопрос об отставке  решился за один день, вы уже знаете.  И с 1992года мой брат, оставаясь российским поданным, живёт с семьёй на украинской земле.  Выйдя на военную пенсию, несколько лет  отработал начальником отдела кадров крупного завода, впоследствии ликвидированного украинскими властями.  Затем в городской управе занимался вопросами организации троллейбусного движения. Трудился в частных фирмах в качестве психолога. В совершенстве выучил украинский язык.

   Надежда работала до пенсии методистом в местном университете, который, кстати, окончила дочь, получив диплом воспитателя-психолога. Вышла замуж, правда, неудачно, воспитывает семилетнего сына, внука моего брата. Жили как все в постсоветском пространстве. Привыкли и к постоянному росту цен, тарифов и налогов, инфляции, трудностям найти работу по специальности, оранжевым революциям и майданам. Мирная обыденная жизнь продолжилась до зимы 2014 года , когда свергли  законно избранного президента.

  Началась АТО на востоке Украины. Восемь лет забвения, официальная пресса писала только об успехах украинской армии, а участники профашистских батальонов провозглашались просто героями. Лишь немногие знали об истинном положении дел.
 
  Брат мой, приписанный, как отставной военный,  для прохождения лечения к Хмельницкому военному госпиталю, и поначалу получавший по рангу отдельную палату, постепенно скатился до палаты на 10 – 15 коек, где лежали такие же ветераны,  как и он, часами дожидаясь помощи  от единственной медсестры, разрывавшейся на всё отделение. Госпиталь постоянно был перегружен ранеными из зоны АТО.

  Лишенный детства в Суворовском училище, фактически служивший  с 12 лет и до 52  лет, когда ушел в отставку, т.е. почти сорок лет,  брат не снимал погоны и сапоги. Первые годы службы суровый заполярный север, а  после академии на Дальнем востоке  постоянные в те годы провокации на китайской границе, заграничные «командировки», после одной из которых его грудь украсил орден, да и все прочие армейские тяготы подорвали его здоровье.  Многое перенёс: и перелом ключицы, после которого полноценно не двигается правая рука, и сахарный диабет, ухудшивший зрение, и онкологическое заболевание с четырьмя операциями и лучевой терапией, инфаркт и атеросклероз сосудов нижних конечностей, сопровождающийся адскими болями по ночам в ногах и сложностями с ходьбой.

  Это последнее заболевание и стало для него два года  назад недугом №1. Врачи военного госпиталя, видимо, не имеющие опыта операций по пересадке кровеносных сосудов,  пытались лечить брата терапевтическими методами, зная, что это малоэффективно, и в итоге приведёт к ампутации ног. Вопрос лишь времени.

  Но, как мы знаем, беда не приходит одна. Резкое ухудшение состояния здоровья моего брата совпало с началом российской агрессии на Украине. Да, да, именно агрессии, ведь это российские танки пересекли границу Украины, российские ракеты взорвались на украинской земле, а не наоборот. И никакая причина, никакой повод не смогут оправдать того, кто сделал первый шаг, первый выстрел.

  Сразу же начались проблемы с выплатой российской военной пенсии брату. Украинская и российская стороны лишь обвиняли друг друга, не предпринимая реальных шагов.  По решению украинского правительства военных пенсионеров перевели для лечения из военных госпиталей в районные и сельские больницы, убогое состояние которых дополнял низкий профессиональный уровень медперсонала, включая врачей.

   Надя  стала  работать волонтёром во вновь созданном волонтёрском предприятии по плетению маскировочных сетей для украинской армии. Зарплату здесь не платили, лишь в те дни, когда волонтёрам-организаторам удавалось собрать  пожертвования в виде денег или продуктов, женщин – работниц кормили обедом. И это за  восемь – десять часов монотонной изматывающей работы.

  Детский сад закрыли из-за воздушных тревог, ведь недалеко от их дома украинская воинская часть, а вдруг ракета промахнётся и в их дом.  На семейном совете приняли решение: дочка с внуком подадутся в беженцы, на предоставленных властями автобусах уедут в Германию. Отъезд состоялся в апреле 2022 года.

   Немцы встретили хорошо. Ещё бы, принявшему их хозяину большого современного  сельского дома с отдельным входом для гостей  и всеми удобствами,  на время проживания беженцев предоставили большие льготы по налогам и ещё доплатили деньгами. Да и самим беженцам в расчёте на человека выплачивали ежемесячное пособие в евро большее, чем моя пенсия в евро за сорок лет стажа. При одном условии: ребёнок должен пойти в немецкую школу (в класс из детей беженцев), а мать на курсы немецкого языка, после которых ей предложат работу.   Хозяин их жилья любезно предложил моей племяннице недорого купить в рассрочку его подержанный автомобиль в весьма ухоженном состоянии. Она согласилась, и это существенно облегчило её жизнь.

   А болезнь сосудов ног моего брата стало резко прогрессировать. В августе 2022 года его положили в районную больницу, обследовали и объявили вердикт: ампутация обеих ног выше колена. Хорошо, что хоть мобильная связь работала, Надя позвонила дочке в Германию. Менее чем за двое суток дочке удалось договориться в немецком госпитале, обслуживавшем беженцев, о койке для отца, и на машине, оставив семилетнего сына на попечение подружки, с которой вместе ехала в Германию, доехать до Украины к матери.

  Отца забирала в последний момент, чуть ли ни с операционного стола. Через сутки его уже обследовали немецкие врачи.  Они удивлялись квалификации украинских коллег, избравших столь варварский способ спасти пациента, сделав его безногим инвалидом.  Брату объявили, что, принимая во внимание его слабое состояние здоровья и побочные хронические заболевания, ему операции на сосудах ног  будут проводить фрагментарно, т.е. после заживления одного про оперированного участка ноги будут приступать к следующему. За восемь месяцев нахождения в госпитале брату сделали на обеих ногах 21(!) операцию.
 
  Опасность гангрены отступила, уменьшились боли в ногах.  Брат даже стал самостоятельно передвигаться с помощью «козлика» по дому, после выписки из госпиталя он стал жить у дочери.  Врачи и медсёстры приходили к брату с визитами на дом, так как  шов на одном пальце на ноге  не хотел зарастать.
            
   Дочь освоила разговорный немецкий, но из-за постоянных пропусков занятий, связанных с посещением в госпитале отца и присмотром за семилетним сыном,  не смогла  сдать выпускной экзамен на курсах немецкого языка  на уровень,  дающий возможность  выполнять офисную работу  «на удалёнке», сидя с отцом и сыном дома.
 
  А срок окончания выплаты пособия, как беженке, подходил к концу. Оставалась ещё проблема решить вопрос в российском посольстве с выплатой  военной пенсии отцу. Нужно было договориться, чтобы российское МО перечисляло пенсию в российский банк, имеющий контакты с западными банками, дающими возможность выбрать деньги в банкомате любой страны. На это ушло два с половиной месяца, и только в марте на купленной дочкой машине им удалось вернуться домой в Украину: мужу к жене, дочери к матери, внуку к бабушке.

   Их встречала измученная одиночеством, ожиданием, ежедневными и чаще всего ночными воздушными тревогами  и тяжелым трудом женщина.  Эмоции били через край,  где найти слова, чтобы их описать. Не хватало только мирного неба над головой.  Их радость и счастье продлились лишь три недели. 21 апреля с.г. Надежда утром пошла в магазин за продуктами.  Когда прошло несколько часов, брат заволновался, мобильник жены не отвечал, а через пару часов ему позвонили из больницы. Его жене стало плохо в магазине, на «скорой» её отвезли в больницу, где она скончалась от острой сердечной недостаточности. За три месяца до этого она встретила своё семидесятилетие. Никогда не помню её больной, а может просто не подавала  вида. Я думаю, война сыграла не последнюю роль в её уходе. 

  После начала СВО она часто мне говорила, что мы с моим русским мужем живём в любви, душа в душу, ладим во всём,  дочь вырастили, теперь внука растим. Почему нас – украинцев русские считают фашистами, у нас за этих придурков, «правосеков», на выборах голосует меньше двух процентов избирателей. Что, разве в России нет, всяких там, скинхедов и лимоновцев? За что мы все, а вы нас называли братским народом, должны теперь страдать и умирать из-за горстки подонков, продавшихся Западу. Правильная поговорка у нас есть, говорила Надежда Петровна: «Паны дерутся, а у холопов чубы летят,  только теперь не паны, а ваши и наши олигархи». Светлая тебе память!

  Смерть жены резко ухудшила состояние моего брата. Незаживающий палец на ноге пришлось удалить, но, видимо, сделали это с опозданием. И уже в начале июля пришлось ампутировать выше колена одну ногу. Сейчас он полуслепой, одноногий инвалид, лишенный возможности самостоятельно передвигаться даже по квартире. Внуку первого сентября нужно идти в школу, из-за частого отключения электричества нет интернета, и дочь не может работать, находясь дома, чтобы иметь возможность присмотреть за отцом и сынишкой.

 24го августа брата поместили в «реабилитационный центр», говоря простым языком – богодельню, как раньше называли дома для престарелых, больных и обездоленных людей. В последнем разговоре брат мне сказал, что  хочет в благодарность за всё, что  сделали с ним  и его  семьёй, отправить свой боевой орден нашему президенту, видать, он его "заслужил" больше.


 Букулты                27. 08. 23г.

                Владмир Пантелеев