Повестка

Иван провожал Иру домой. Они отмечали день рождения общего друга и немного задержались. Он уже был наголо выбрит, на голове у него была кепка. Сейчас он напоминал хулигана. Они дружили с раннего детства: дома их стояли друг против друга, с общим деревянным штакетником. В шесть лет родители Ирины переехали в другой район, и связь прервалась на два года. Но судьба опять свела их, когда они пошли в школу и оказались в одном классе. Закончив восьмилетку, Иван ушёл со школы и поступил в училище, а Ирина продолжила обучение и, после её окончания, поступила в институт.

— Значит, послезавтра в военкомат? — спросила Ира. 
— Да, к 17:00, с вещами и документами для отправки на сборный пункт. 
— А в каких войсках будешь служить? 
— Не знаю. Это не от меня зависит. 
— А от кого? 
— От «покупателя». 
— Что за покупатель? 
— Офицер, который делает набор в свою часть взамен демобилизованных у них солдат. 
— А где бы ты хотел служить? 
— В ВДВ. 
— Почему? 
— Там рукопашному бою много времени уделяют. 
— Любишь драться? 
— Нет. Не люблю, когда подлец улыбается. Ира, ты же меня давно знаешь. 
— Я просто спросила. Знаю, конечно.
Ира жила в девятиэтажном панельном доме в одном из микрорайонов города. Смеркалось. Они шли через большое поле, которое разделяло микрорайон на две половины. По полю проходила высоковольтная линия.

— Иван, не провожай меня дальше, я сама дойду, — сказала Ира. 
— Почему? 
— У нас во дворе ребята, задиристые. Переживаю я. 
— Что, побьют? 

Ира молча посмотрела на Ивана. 
— Не бойся. 
— Иван... 
— Это не обсуждается! — не дав ей закончить фразу, сказал Иван. 

Иван не входил в робкий десяток. Он никогда ни перед кем не пасовал, и если дело доходило до драки — дрался без страха. Конфликтным человеком он не был; напротив, в то же время был крепким оловянным солдатиком. Это качество с раннего детства ему привил брат, который на четыре года старше его. Конфликты и драки с братом случались часто, и родители с этим ничего не могли поделать. Ремень они забывали быстро, и всё продолжалось заново. В дни, когда они закапывали «топор войны», беспокойства родителям не становилось меньше — дети постоянно попадали в разные истории. 

Дойдя до подъезда, Иван заметил во дворе группу ребят примерно его же возраста, пристально смотревших на него. По их лицам было понятно, что просто так с их района он не выйдет. 
— Это они! Будь осторожен! Самый высокий из них пристаёт ко мне, — сказала Ира, когда они зашли в подъезд. 
— Не волнуйся! Что они мне сделают? 

Иван проводил Иру до двери. 
— Может, зайдёшь? С мамой поздороваешься? 
— Нет. Надо идти. Привет ей передай. 
— Ты если будет желание, пиши. Адрес знаешь. Буду рада! 
— Хорошо, напишу. 

Иван спускался по лестнице. Не успел он выйти, как в подъезд вбежали двое ребят и преградили ему дорогу. Один из них был его ровесником и также выбрит наголо, второй моложе и ниже ростом. 
— Ты что здесь делаешь? — с явным недовольством спросил молодой, подойдя вплотную. 

Иван не стал отвечать и попытался пройти мимо, но тот снял с него кепку и засмеялся.
— Олег, я тебе кепку нашёл. 
— Отдай! — сказал Иван. 
— Ото? Что? 

Иван попытался выхватить её, но тот убрал руку с кепкой назад. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Затевать драку было глупо; кепка того не стоила. Иван повернулся и направился к выходу. 
— Вали от сюда! — крикнул ему вдогонку молодой. 

Иван шёл через поле и был уже на середине, когда услышал, что сзади кто-то бежит. Он остановился. Догоняющие окружили его. Их было трое: двое стали по бокам, один спереди. Тот, что спереди, был Длинный, про которого говорила Ира; на вид лет двадцать, справа молодой с подъезда, слева был новенький. В том, как они расположились, прослеживалась тактика гопника. Стоявшие по бокам в поле зрения почти не попадали. 

То, что произошло дальше, было неожиданно. Молодой ударил Ивана ногой по шее, но отдёрнуть её не успел. Иван захватил её у плеча и рванул вверх, после чего тот упал на спину, сильно ударившись головой о землю. Вид у него был жалкий; от былой бравады не осталось и следа. Корчась от боли, он с трудом встал и хромая отошёл в сторону. Если бы Иван не заметил ногу и не развернулся в сторону молодого, удар пришёлся бы в горло, а не в бок шеи. Стоявший слева отошёл поближе к длинному, и только сейчас Иван заметил, что на руке у него намотана цепь. Дело принимало серьёзный оборот. 

Возникла пауза. Нападающие поняли, что просто напугать и унизить Ивана им не получится. Иван стоял и смотрел на них, пытаясь предугадать дальнейшие действия. Ему показалось, что они начали сомневаться. Может, они поняли, что это уже криминал, и жалели о случившемся? А может, им вообще всё равно, потому что пьяные или обкуренные. Как бы там ни было, Иван точно знал, что от них нужно ожидать всего, что угодно, и быть предельно осторожным. 

Паузу прервал Длинный. Шагом вперёд он попытался ударить ногой в пах. Иван отошёл назад, разрывая дистанцию, и стал в стойку ожидания. Удар ушёл в пустоту. Второй удар его ноги уже нарвался на жёсткий блок стопой в голень, после которого запрыгал на одной ноге. 
— Ты что, каратист? — стиснув зубы от боли, спросил он.
— Да, каратист, — спокойно ответил Иван. Всё это время Иван боковым зрением следил за парнем с цепочкой. Адреналин ударил ему в голову. Парень сильно суетился и был как на шарнирах: он то смотрел по сторонам, то вставал на носки, но так и не решился ввязаться в драку. Молодой стоял в стороне поодаль и просто наблюдал. Может, он зауважал Ивана, а может, просто выжидал удобного случая. Как бы там ни было, больше он себя никак не проявлял, даже словом.

Напряжение ещё оставалось. Длинный пытался втянуть Ивана в словесную перепалку в надежде вывести конфликт на новый виток, но, как он ни старался, поддержки от своих товарищей так и не получил, а один он уже не решался. Иван молча наблюдал за ситуацией. Любое слово в такие моменты может стать спусковым крючком, а он этого не хотел: одно дело драться с одним, с троими он не справится. «Пусть выговорится, — думал Иван, — для него это важно сейчас. Он должен показать, что не испугался, иначе он не отступит. Лишь бы его не понесло, тогда всё начнётся сначала».

— Ты кто такой? Что-то я тебя раньше здесь не видел. Крутой что ли? В чужой район пришёл, так веди себя прилично! Идёшь мимо людей — глазами не сверли! Ты нас за кого держишь? Да, я...

Иван не дал закончить фразу. Он достаточно дал времени длинному реабилитироваться перед всеми, чтобы его не считали трусом.

— А ты меня знаешь? — перебивая, спросил Иван. Повисла пауза. Не дожидаясь ответа, Иван повернулся и пошёл своей дорогой.

Иван шёл через поле и вслушивался в тишину. 
«Может, палку найти какую? — думал он. — Кто знает, что им на ум ещё придёт?» 
Но в такой темноте ничего не было видно. Конечно, ему было страшно, но это был не тот страх, который ломает людей и делает их безропотными существами. Это был страх, как перед бешеной собакой, которая ничего не понимает. 
«Тот, что с цепью, как бы он себя повёл, если бы молодой не упал? Почему он её не применил в дальнейшем — это другой вопрос. Нет, он не думал о последствиях и не пожалел меня. Скорее всего, подонок испугался драться. Сука!» 

Чем больше он думал о случившемся, тем больше начинал злиться. Подлость и несправедливость с детства вызывали у него гнев. В детстве, когда старший брат обижал его, он ничего не мог сделать, поэтому злился молча, но, когда подрос, начал показывать зубы. Уже в семь лет Иван консервной банкой ударил брата в глаз и рассёк ему бровь. Это возымело свой успех. Брат, хоть и был намного старше и сильнее Ивана, лишний раз уже сам боялся с ним связываться. С тех пор Иван чётко для себя уяснил, что силе может противостоять только другая сила! Если тебя ненавидят, можно себя заставить уважать, только показав свои зубы, и это работает безотказно. Не важно, что ты слаб физически: главное, чтобы был сильный дух!

Перейдя через поле, Иван вошёл в очередной двор девятиэтажек, через которые ему предстояло пройти, прежде чем он выйдет к трамвайной остановке. На трамвае доехал до дома и лёг спать.

/ Ред. 30.03.25 /