Десять дней в Барселоне

                «Десять дней в Барселоне».

       Глава 1.
      На старте.
        - А ты бы не хотела поехать в Дагестан? – спросила меня знакомая, во время нашей обычной «собачей прогулки». Не каждый день, но частенько, виделись мы с ней в небольшом лесочке у домов.
- Нет, - спокойно ответила я.
- Даа..? – произнесла она, и в этом «да» были и вопрос, и осуждение, и удивление, и даже какой-то вызов.
- Нет, - повторила я и добавила, - не хотела, - чтобы расставить все точки и разрушить ее сомнения.
         Обычно такими вопросами: «а ты бы хотела», «а ты бы не хотела», моя знакомая «сдавала» свои планы. Ее теснили внутренние сомнения, и она проверяла: как прекрасны собственные идеи в глазах других.   
         Мой решительный отказ ее несколько расстроил.
- А я бы хотела, - с вызовом произнесла она, и тут же голос ее стал жалобно-противным, - А ты знаешь, как там красиво?
- Нет, не знаю, но - наверное.
 - У нас ведь, в России, много красивых мест….
 - В этом нет сомнения, - ответила я, и мы помолчали.
          Я знала, что уже завтра уезжаю, трудно сказать в отпуск, скорее в поход, в Барселону. Что я знаю о ней? Да почти ничего. К поездкам надо готовиться, а я не готовилась, я просто купила туда билеты на самолет, а все остальное должно было приложиться. Как? Как – ни будь.
         В моем характере совершать резкие импульсивные поступки, а безобразная лень довершает картину. Утром старт, но пока не собрана ни одна сумка, ни одна вещь не сложена. А тут еще знакомая со своим вопросом, почувствовала ли она, что надо мной уже витают «ветры дальних странствий», как над пароходной трубой клубятся дымы от паровых котлов.
         Мы со знакомой еще немного погуляли. Во время этого, она поведала мне, что в Европу сейчас ездить нельзя, что и раньше-то было сложно, а теперь уж совсем нельзя:
- Люди, увидев нас, выскакивали из лифтов, ах, да что говорить, - сказала она и посмотрела на меня твердым убедительным взглядом, сам этот взгляд должен был стать весомей сотни аргументов, но как ни странно, возымел обратный эффект, очень захотелось улыбнуться, но я, натренированным усилием воли подавила это желание и, для «мирного окончания» беседы, сделала скорбное выражение лица, внутренне забавляясь и веселясь.
         Я почему-то явственно представила себе эту картину, как моя знакомая заходит в лифт, а все, стоящие там, из него выскакивают. Интересно, почему?
        Мне вспомнился случай пятилетней давности, как в Петербурге, в отеле, я напугала бразильца. В тот день, я потеряла телефон, оставила в такси, и была этим жутко расстроена, потому зашла в лифт, громко разговаривая сама с собой, а он, бедняга, испугался, начал нервно выкрикивать:
 - Бразилиан, бразилиан, не понимай, бразилиан…
       И я замолчала и отвернулась, чтобы он успокоился. Правда из лифта бразилец выскочить не успел, но, наверное, испытал облегчение, когда лифт был избавлен от моей персоны.
 - Ну вот, - сказала я сама себе, прощаясь со своей знакомой, - вот и проверим, что там, в Барселоне, с лифтами.
         
      Глава 2.
  Кто в тереме живет?

       На другой день на прямую ростовскую трассу встали уже часам к шести вечера, предварительно проехав изрядное количество километров. Еще пара часов и нужно присматривать ночлег.
    Методом научного «тыка» придорожный отель был выбран – Терем – и впрямь терем, то ли деревянный, то ли частично, в духе гостиницы из фильма «Чародеи».
    Неприветливая особа на ресепшене, может быть будущая Наина Киевна, буркнула – две тысячи – и отдала ключи.
    Номер чистый и с виду уютный, как оказалось имел стены исключительной звукопроницаемости. Матрасы на кроватях тоже обладали волшебными свойствами: уже через два часа лежания я «отбила» плечи и колени, к рассвету болело все тело. Ну ясно, на такой «перине» не залежишься, несколько часов, и даже пинка давать не надо для ускоренного отправления в дорогу. Молодцы, ловко устроили.
       В полутемном холе-столовой на гостей со всех стен смотрели пластмассовыми глазами чучела различных зверей и птиц. Олень, конечно, был представлен головой, зверье поменьше - «в целом» виде.
      Все та же неприветливая особа продала нам завтрак, казалось, что за те несколько часов, что прошли между нашим появлением в «Тереме» и утром, она не меняла своей позы и не покидала стула…еще одно чудо.
     Рисовая каша, как единственная каша, которая была в меню, очень меня расстроила своим странным привкусом и осталась на тарелке в неизменном объеме. Я ограничилась кофе, который тоже был «на грани» съедобного, пила его и поглядывала по сторонам, скорее с опаской, чем с интересом.
    Было занято еще несколько столиков, люди тоже что-то ели, с определенно хмурыми лицами, словно отбывая неприятную обязанность.
      Входная дверь отворилась, запустив поток холодного воздуха, и в холл зашел сгорбленный невзрачный мужчина. Наверное, «дальнобойщик», подумала я, потому, что вокруг «Терема» ночевало много большегрузных машин.
     Человек заказал себе хлеб и компот. Может быть, он не хотел есть, а зашел просто погреться, однако от этого заказа, хоть он предназначался и не мне, стало как-то еще грустнее, и, собственно, оставаться долее в этом грустном тереме было уже мучительно.
     Быстро подхватив сумки, практически голодные, в невеселом расположении духа, ринулись вон из отеля, уселись в машину и я остро подумала: «Боже, это только начало….»


  Глава 3.
Голодная философия.
      Вообще, путешественник не везущий с собой продукты, играет с придорожными кафе «в рулетку», надо по каким-то мельчайшим признакам, включив всю свою интуицию, определить: где можно поесть?
    И этот вопрос уже на вторые сутки пути превращается в вопрос масштаба «быть или не быть?». Есть или не есть – вот в чем вопрос! Есть или не есть, есть или не есть, и, когда маяться сомнениями более нельзя, голодные философы выскакивают из машины и устремляются внутрь питательного заведения, в надежде, что интуиция не подвела и тут они найдут желаемый ответ на свой вопрос.
     А если интуиция действительно не подвела, то вот уже и будущее видится в приятном свете, и думается, что ты такой молодец, здравомыслящий человек и довольно удачлив по жизни.
   Ох уж эти желудки, изнеженные цивилизацией, с вами ли путешествовать…
     Часа в два дня, когда воспоминания о «Тереме» стали меркнуть от оставленного позади пути, а смелость, обусловленная необходимостью в питании, возрастала с каждой минутой, остановились рядом с небольшим кафе.
    Не вывеской, ни своим внешним видом здание похвастаться не могло, но заезд к нему был очень удобен, равно как и выезд. Решили, что если как-то грубо ответят, то сразу уйдем, ничего не пытаясь заказывать.
     Закапал мелкий дождик и скоро превратился в настоящий дождь с крупными тяжелыми каплями и порывами ветра, быстро образовались лужи. Прямо у порога кафе расположилась огромная лужа, видимо она вообще не просыхала полностью и новые дожди только подливали в нее свежей водицы. Перманентный «водоем» кое-как перепрыгнули.
    Внутреннее пространство кафе, однако, несколько исправляло первое, не слишком располагающее к одобрению, впечатление. Оно было просторным и чистым. Большие деревянные столы со свежими светлыми скатертями, чистые светлые стены и очень красивый с узорами пол, несомненно пригодный для танцев.
    Но музыка не звучала, висящий на стене телевизор «гундел» какой-то сериал.
  Само место заказа пищи напоминало билетную кассу старого кинотеатра, только без внешнего стекла, но две девушки в «кассе», посовещавшись
 с голосом «за кадром», сказали, что все из меню есть, любое блюдо.
  Я даже подумала: кафе пустое, еда наготове, сколько человек они кормят в день, окупается ли это все. Таковые мысли увели мое сознание в сторону от прежнего «философского» вопроса – есть или не есть и, окончательно осмелев, мы храбро заказали полный обед.
    Потом сели ждать, точнее бродить по залу, так как просто сидеть было очень холодно, входная дверь кафе не закрывалась, по помещению гулял ветер.
     Таким образом прошло минут пятнадцать. Из внутренних дверей, дополнительно завешанных шторами, выплыл поднос с едой. Причем сначала выплыла кошка. Медлительная, вальяжная, уверенная в себе, совершенно однородно серая кошка. В морде ее угадывалось отдаленное сходство с предками «британских кровей».
    Кошка торжественно возглавляла вынос подноса с обедом. В центре зала она притормозила, запрокинула голову, точно вопрошая - «Куда?» - и пошла к столу, на который мы положили свои мобильники. Тарелки выставили на стол, кошка расположилась под столом.
     Мы тоже сели, спеша продегустировать блюда…..съедобно, слава богу, съедобно.
     Я посмотрела вниз, под стол, на кошку. Она ответила мне вполне понимающим взглядом:
 - Да, да, съедобно, я же не даром тут живу.
    Немного посидев спокойно и выждав для приличия время, кошка стала ходить под столом:
- Слушай, я же сказала - НЕ даром. Не даром, понимаешь, - и слегка подтолкнула меня носом, а потом уже всем лбом уперлась в ноги и принялась давить на них.
 - Что она делает? – спросил Женя.
 - Как что, маленький что ли, еду требует, - ответила я.
 - Просит?
 - Нет. Требует, - неужели не ясно.
   Ну, конечно, многое из моей тарелки отправилось под стол в качестве оброка для временных посетителей в пользу завсегдатаев заведения.
   
Кошка все аккуратно съела и было понятно, что такие кормежки для нее не милостыня, а законное право требовать.         



 Глава 4.
 Грузия встречает.

     Горы предстали перед нами в наряде из серых облаков со стальными нитями дождя. Облачность была настолько низкой и густой, что казалось, мы дышим этой серой ватой. На самом деле не тучи приблизились к нам, а мы поднялись к тучам.
    Все, что летом, в лучах солнца, выглядело легким и изящным, на сей раз показалось мрачным и угнетающим, видимость составляла не более шестидесяти - семидесяти метров. Казбеги спрятался полностью. Как удалось спрятаться такому великану? Оказывается, и у Казбеги бывает выходной от глаз бесконечных туристов, и он умеет спрятаться.
       Чисто формально, путь от границы до Тбилиси насчитывает не так уж много километров, но зато -много времени. Лишь в сумерках мы въехали в этот большой город и уже в темноте в ворота мотеля, который находился в стороне от главной дороги, в глубине старых домов.
       К нему вела такая же старая и запутанная улица, казалось, ведущая в никуда, но «гугл» прокладывал путь уверенно, зеленая стрелка виртуозно и настойчиво рисовала свои загогулины, а мы доверились ей. Финишную точку ознаменовал ярко светящийся в темноте фонарь. Высокие черные ворота открылись, и машина въехала во двор.
     Одноэтажное низенькое здание, в форме буквы «Г», выкрашенное в рыже-коричневый цвет, отнюдь не кирпичное, а, скорей всего, сплошной гипсо-картон, ну или по большей своей части, и еще какие-то легкие строительные материалы, выглядело по-деревенски, сразу так и не понять: где ресепшен, где номера.
     Большой внутренний двор, как и положено мотелю, имел хорошую стоянку для автомобилей, но заасфальтирован не был. По двору бегал высокий и худой рыжий пес. Рыжее непрезентабельное здание, рыжий непрезентабельный пес…
       Номер, однако, порадовал и приободрил. Хотя стены тоже были достаточно звукопроницаемы, но зато имелась большая теплая батарея, прекрасная кровать с чистым пастельным бельем, с каким-то уж очень домашним, совсем не отельным узором, видно, человеку, застилавшему эту кровать, она самому сильно нравилась.
    В последствии выяснилось, что набор мебели в этой комнате был весьма дорогим и обошелся хозяину мотеля в две тысячи долларов, о чем нам потом раз две тысячи рассказывал, встретивший нас сегодня поздним вечером, менеджер-распорядитель.
    Правда, такую чудесную кровать не грех похвалить и две тысячи раз. В отдыхе она себя зарекомендовала, как безупречное ложе, даже для капризной принцессы на горошине.
     Я приятно восстановила силы и, на следующее утро, была полна решимости пройтись по округе и даже поехать и обозреть центр Тбилиси.
    В этом городе я никогда раньше не бывала, поэтому он интересовал меня чрезвычайно, хотелось использовать получившуюся возможность и погулять по историческому центру, посмотреть на древности и, как пишут в туристических программах, приобщиться к местному колориту.
     Машину свою решили оставить у мотеля, не «блукать» по незнакомому городу, а благоразумно вызвать такси.
      Спросили, как именно это сделать у нашего нового знакомого менеджера – распорядителя Арона. Он сразу принял живейшее участие в решении этого вопроса:
 - Зачем такси, не надо такси, я вас сам отвезу и заберу обратно, за 120 лари, хорошо?
 - Да, конечно, это было бы отлично, но нам еще надо деньги поменять.
 - Знаю, конечно надо, мы все сделаем, отвезу вас, сначала поменяете деньги, в хорошее место отвезу, там самый лучший курс, а потом в центр отвезу, а потом, через четыре часа заберу. Хватит вам четыре часа? У вас ведь интернета нет, связи нет, будем действовать по времени. В пять вечера заберу с того же места, куда привезу. Поняли, да?
 - Поняли. Это – здорово, спасибо.
     И Арон повез нас в центр Тбилиси. По дороге мы с ним разговорились, точнее это он «разговорил» нас:
 - Вы куда едите вообще? (Как менеджер – распорядитель Арон знал, что мы взяли номер всего на 2 ночи, одна из которых уже прошла)
 - Летим в Барселону. Конечно, сначала в Стамбул, а потом в Барселону.
 - Конечно, Стамбул, это понятно, - отозвался Арон и добавил:
 - Барселона – это очень хорошо, правильно, что летите, надо мир посмотреть.
 - Мы хотим машину оставить на стоянке в аэропорту, есть такая возможность?
 - ааа, возможность есть, но она не очень хорошая.
 - Стоянка не хорошая?
      В достоинства стоянки автомобилей в аэропорту Арон вдаваться не стал, а сразу внес кардинальное предложение:
 - Давайте у нас оставьте машину, на нашей стоянке, за 150 лари. У нас хорошо, двор надежный, никто не тронет. Вы когда вернетесь?
 - (тогда-то)
 - Аа…очень хорошо, всего 150 лари, это же лучше, чем в аэропорту. Все равно ведь, как прилетите, у нас день отдохнете. Я вас сам отвезу на самолет, а потом, когда прилетите, встречу. Сегодня ложитесь спать, а я сам вас ко времени отвезу, я не прозеваю.
 - Спасибо, спасибо, - мы горячо принялись благодарить за предложение.
      Деловой Арон продолжил расспросы:
- А в Барселоне где жить будите?
- Мы еще не знаем, мы хотели забронировать отель, но с наших карточек не заплатить.
- Да, знаю, знаю, не заплатить, с этим сложно, - и он сокрушенно покачал головой. Но конечно же, у Арона имелось новое конструктивное предложение:
- Давайте я вам помогу, вы положите деньги мне на карточку, в банкомате, и мы с нее оплатим ваш отель. Ну, немного больше положите, и сразу оплатим. Пока будите гулять выберите отель ...ааа, у вас интернета нет, ну потом, как заберу вас, выберите, у нас времени хватит.
    Арон быстренько сменил «вы» на «нас» и стал участником нашего авантюрного предприятия.
     Опять горячо поблагодарили Арона за его помощь, а потом, получив наставления быть внимательными, ничего не потерять: ни кошельков, ни телефонов; не потеряться и вернуться в назначенное место к назначенному времени, мы -  беспечные -  пошли гулять по Тбилиси.

    Глава 5.
 Как в воду посмотрел.
     Собственно, гулять – это сказано слишком сильно, по сути мы крутились в радиусе одного километра, фотографировали, глазели, сидели на скамейках, ели мороженое, грелись на солнышке. 
     От довольства и хорошего настроения, растянувшись на нешироком каменном парапете, в парке, я принялась размышлять по поводу узких улиц.
    Вот сказали – проспект – да какой же это проспект, он такой неширокий.
    Сказали – площадь – какая же это площадь, так, площадка -  возражали ощущения.
    Разум и логика поясняли, что для горной местности, ровная поверхность в пару десятков метров уже площадь. И улицы очень широкими быть не могут, они подстраивались под рельеф, особенно в историческом центре, ведь город такой древний.
     Еще я думала о том, что все так удачно складывается, а я-то опасалась, еще и надумала себе всяких «страхов» после «Терема». Отель закажем, машина останется в надежном месте, на самолет нас отвезут и встретят и еще сегодня успею поспать на этой чудесной кровати…
 - Слушай, классно тут лежать, «зафотай» меня, «пуфикам» отправлю, - сказала я Жене. (Пуфики – это игроки моей «чгк» команды)
- Угу, хорошо, на мой телефон, на твой?
 - На мой, конечно, так удобней отправлять. А где он??
      Поиски…., телефона нет.
    Паника, мгновенно меня охватила паника, без телефона за границей, без связи … фоток не сделаю ….ооо….заплачу. Вот они уже слезы: «а мы готовые, мы тебе поможем!»
      - Нет, не поможете вы мне.
     Может быть еще не поздно, может кто-то нашел и вернет, и я побежала, только крикнула Жене, чтобы ждал на мосту через Куру. Побежала по парку, где гуляли, понеслась по «хрустальному» мосту, по улице вверх, по тому самому пути, которым мы сюда пришли.
     «Боже, - выговаривала я сама себе, - как я смогла, опять, опять меня развезло впечатлениями и эмоциями, история, камни истории, историк чертов…положила, где-то, положила и ушла. Мороженое! Кафе!».   
    Забегаю в то кафе, только сюда заходили, если не изменяет память, только сюда:
 - Телефон, вы не находили телефон? – от стресса я почти прокричала по-английски, ибо на русском в этом кафе не общались.
   Это было «чудо», одна из девушек ушла внутрь кухни и вынесла мне мою потерю, вся очередь улыбнулась, а я твердила – спасибо, спасибо, спасибо – сжав телефон между ладоней и держа их, как на картинах с кающимися грешниками.
     Силы оставили меня, адреналин отступил, много его потратила, и я, пошатываясь, пошла обратно к мосту через реку.

 - Я нашла.
 - Знаю.
 - Откуда, я же велела тебе идти к мосту и ждать.
    Оказалось, Женя не послушался и тоже побежал на поиски, только немного другой дорогой, он тоже вспомнил про кафе.
  - А если б я пришла на мост, а тебя нет? Я что, должна была тебя искать….
    Но сил ругаться не было, да и радость от воссоединения с телефоном пересиливала все.
 
    Пить хотелось страшно и, оглядевшись по сторонам, заметили лишь небольшой винный бутик в череде прилепившихся к скале домиков.
   На выставленной рекламной доске мелом было написано: вино, соки, фреш.
   Подошли к раскрытому окну, которое служило прилавком и попросили фреш.
    - Что, что хотите, дорогие мои, да вы по-русски говорите, я русский знаю - продавец перешла на русский, - да вы заходите, заходите внутрь ко мне сюда…Идите, не бойтесь. Что это вы такие «запыханные»?  Жарко, да?
 - Нет, мы просто бегали искали телефон.
    Внутри бутик был прямо как игрушечный домик и обставлен с великолепным вкусом. Всего два маленьких столика со стульчиками (больше бы сюда и не вошло), но такие изящные и удобные. По всем стенам полки, уставленные красиво оформленными бутылками: там ленточка, там крошечная бутоньерка.
    Как я и сказала, пространство было очень маленьким, но для «хозяйки» оно являло собой мини вселенную. Она ловко двигалась, брала посуду, делала фреш, она была сама столь уютна и естественна, что мгновенно нас к себе расположила.
   Мы тут же рассказали ей всю эту бурную историю с телефоном.
    Она ничему не удивилась, но сказала, что нам нужно непременно выпить вина, чтобы успокоиться.
 - Я не пью, - запротестовала я.
- Конечно, конечно, но нужно успокоиться, - ответила она, и я даже не подумала сопротивляться. Мне кажется, эта магическая женщина могла бы «заклясть» и кобру:
 - Какого вам, красного или белого, нужно обязательно, такие волнения. Сейчас все будет хорошо, сейчас отдохнете, успокоитесь, - и далее последовал рассказ, как ее «босс» тоже однажды чуть не потерял телефон, а ведь он весьма солидный мужчина, а вот тоже …
     И мы почувствовали, что как-то слегка реабилитировались в собственных глазах. Раз уж даже солидный мужчина, босс такого великолепного бутика, а практически поддался соблазну потерять телефон, то уж нам … простительна такая оплошность и подавно.
    Вино оказалось в бокалах и на нашем столике. И вот уже бокалы опустели. И вот уже нами куплена бутылка вина и две бутылки чачи к нему в придачу.
 - А вы ее даже не попробовали, дорогие мои.
 - Да мы же уже вина…
 - Ну как же не попробовать, вот эта – лимонная, а эта – гранатовая.
   В полутемном помещении, чача, в маленьких рюмочках на один глоток, казалась гранатом и опалом в хрустальной оправе.
  Мысли мои затуманились, расплылись, растворились, остались только те серые облака, мягкие как вата, что встретили нас на грузинской границе, мягкие, как кровать в мотеле. Ах, вино, ах глоточек чачи …я же не пью …как это все получается, одно тянет другое, одно тянет …   
   - Пойдем, вставай, - голос Жени возвращал меня в реальность, - уже время, Арон приедет.
 - Одно тянет другое, - ответила я, - не потеряйся телефон, не купили бы чачу. Ладно, одну Сереже подарю.
     И мы вышли на улицу. Очарование той женщины еще держало меня, но уличный шум, яркое солнце и, машущий нам рукой, Арон, бодрили и отрезвляли.
     Когда, уже сидя в машине, мы рассказали Арону о своих приключениях, он укоризненно покачал головой, посмотрел на меня в бок, а на Женю в зеркало заднего вида и произнес:
 - Я же говорил вам, будьте внимательны, ничего не потеряйте, не оставьте телефон, я как чувствовал, как в воду смотрел, что вы телефон потеряете.
   Возможно Арон в эту самую воду уже рассмотрел и нас и решил, что это - сумасшедшая парочка, от них что угодно можно ожидать, любой глупости.
   Да, наверно, так мы и выглядели, особенно я.

         Глава 6.
  Грузия спасает.

      Ой, как не хочется, не хочется вставать, зачем мы летим в эту Барселону, пожили бы в Тбилиси, - вот какие мыслишки генерирует мозг, когда ему не дали выспаться.
     За воображаемый шиворот стащила себя с кровати, не думать о ней, не думать, ах ты какая, «дветысячидолларовая», коварная, хочешь, чтобы я никуда не полетела, не увидела Испанию.
    Быстро собрали вещи, проверили телефоны. Арон уже ждал нас во дворе, он был все совершенно такой же: спокойный, рассудительный, бодрый, без признаков сонливости и усталости.
     - Знаете, запишите мой номер телефона, запишите на всякий случай, мало ли что, - сказал нам Арон, пока машина ехала в аэропорт.
    Мы записали номер и Женя опять принялся благодарить, на этот раз только он, я дремала на заднем сиденье. Говорить мне совершенно не хотелось.
     Вдоль дороги до аэропорта росли пальмы, пейзаж скорее напоминал… что же он напоминал…аа Турцию, а разве в Турции пальмы, пальмы в Испании …кажется я опять плыву, соберись, надо еще как-то пройти таможню и регистрацию.
     Высадив нас возле крыла отлетов и вновь снабдив всевозможными полезными инструкциями: куда идти, куда не идти, быть внимательнее и не потеряться, Арон уехал.
 - За меня не переживайте, я ничего не забуду, главное вы не потеряйтесь, - напоследок сказал он.
    Совсем не ожидали, но паспортный контроль прошли очень быстро, правда женщина-пограничник долго рассматривала наши визы на свет, как денежные купюры, но наконец они были признаны подлинными.
    Регистрацию на рейс тоже прошли быстро. Багаж – два маленьких колесных чемоданчика – забрали, тоже слегка удивившись, что багаж такой маленький, а путь не близкий, и сказали, что чемоданчики мы вновь увидим только в Барселоне, они полетят транзитом.
    Потом мы немного побродили по зоне вылетов, здесь находились немногочисленные кафе, в одном из которых я купила бутылочку воды. Тут уже принимали не только лари, но и евро.
    Вскоре, объявили посадку. Странно, но устроившись в самолете, мой сон мгновенно исчез. Все пассажиры спали, спал и Женя, и только я все смотрела в иллюминатор, как нас догоняет рассвет…

     Турецкий аэропорт, как и всегда был битком набит людьми. Реки пассажиров выливались из самолетов и смешивались в огромный поток, который волной накатывал в крыло прилетов.
     Наш ручей транзитников отделили и направили в «резервацию», из которой был только один выход – на посадку в новый самолет.
     Странно, но при таком количестве людей, аэропорт был на самом деле проникнут энергией равнодушия и отстраненности. Все в нем было глухо к волнениям и неудобствам пассажиров, как будто чабаны перегоняли овец.
     Кафешки и ларьки бойко торговали, но лица продавцов были каменные.
     С этого момента нужно было напрочь забыть о русской речи, мы даже между собой начали переговариваться по-английски, непонятно почему, может быть это мозг настраивался на изменившиеся обстоятельства.
    Решили попить чай, и я полезла за кошельком…Монтень, ох ты черт, Монтень. Закон парности. Нет кошелька, забыла, оставила в Тбилиси, наверно там, где покупала воду. Опять кафе! А там…деньги…карточки…права…
    Я зажмурилась и сказала об этом Жене, потом открыла глаза и заставила себя на него посмотреть. Женя не мог вымолвить ни слова, так и стоял с застывшим лицом.
    Перед моими глазами, во всех красках, развертывалась картина того кошмара, который я свершила собственными руками.
    Это даже не потеря телефона в Тбилиси …это…катастрофа. Из Стамбула в Тбилиси не побежишь, еще и, через 3 часа, другой самолет должен унести нас дальше, в Барселону.
     Женя был полностью растерян, по моему лицу текли слезы, я все испортила, все. Всю поездку. Мы не сможем даже поесть ….Это же смерть…Я обвела глазами аэропорт и он равнодушно кивнул мне: «Да, смерть, но мне все равно, умирайте».
    Я не хочу, не могу, я еще не видела Барселоны. Особенно мне было стыдно от того, что я – капитан команды, а моя команда даже сейчас не знает, как дико сглупил их капитан, они верят в меня, что я буду слать им фотографии и рассказывать о Барселоне.
   Но …эти мысли о команде и о том, что я все-таки капитан, придали мне сил. Что делать?!
    Я попыталась обратиться в полицию, но там сказали, что ничего не могут сделать, и правда, что за дело турецкой полиции до меня и какого –то кошелька в Тбилиси. Полиция лишь посоветовала обратиться в компанию – перевозчик, однако стойка представителя компании была пуста. Полиция опять дала совет – звонить в Тбилиси в аэропорт, но это тоже ничего не дало, там не брали трубку.
   В таковых метаниях прошло около получаса.

    Женя меня несколько ободрил, сказав, что он вспомнил – во внутреннем кармане куртки у него есть 500 евро, но это все.
   Мне стало немного легче, по крайней мере, мы не умрем с голоду и хоть чаю попьем в этом проклятом аэропорту.
   Мысли мои продолжали лихорадочно биться, я просто физически чувствовала, как я хочу дотянуться до своего кошелька….просто силой мысли телепортироваться в пространстве, меня буквально трясло, ладони мелко вибрировали, колени тоже. Я выпалила:
 - Звони Арону! Проси его помочь, проси. Арон все может.
   Женя дико посмотрел на меня, но послушно достал телефон.
   Дозвонились, рассказали Арону всю эту невозможную историю, передали описание кошелька, и его содержимого.
 - Я так и знал, что что-то случиться, - сказал Арон, - вот так и думал, что-то будет, - и добавил, что немедленно едет в аэропорт.
 - Он помчался в аэропорт, - сказал Женя.
    С тоненькой ниточкой надежды в руках мы остались стоять посреди «Сабихи Гекчен».
 
   Так прошел час. Час отчаянья и страха. И тут, раздался звонок:
 - Да, Арон, что там, - ответил Женя. Я внимательно смотрела на его лицо: «Ну, судьба, что ты решила?»
 - Нашел, - пересказывал мне Женя, - кошелек нашли, полиция нашла, принесла Арону, составили протокол и отдали Арону, кошелек у него. Арон, дорогой, спасибо тебе, как нам с тобой повезло! – произнес Женя в трубку, а я подскочила и воскликнула:
- Я вас люблю!
   Ну, правда, в ту минуту ничего иного я не придумала, ибо все остальное казалось мелким на фоне отведенной беды.
   Женя положил трубку, и мы немного постояли глядя друг на друга, хотелось и смеяться, и плакать.
   Конечно, мой кошелек так и останется в Тбилиси, но он там и он вернется. А нам надо придумать, как жить десять дней в Барселоне.
 - Пойдем, выпьем турецкого чаю, - сказала я.

   
         Глава 7.
    Карима непобедимый.
       Еще один белокрылый «Пегас» загрузил нас в свое чрево и взмыл в небо. Качественный состав пассажиров изменился, в самолете большинство были испанцы. Впереди нас сели две девушки француженки, бойко болтали между собой во время рассадки, но, сразу после взлета, «легли» спать: одна перешла со своего места вперед на два пустовавших, а ее подруга заняла два места, что были перед нами. При этом, она сняла одежду с верхней части тела и осталась в бюстгальтере, а то, что сняла положила под голову, как подушку. В этом полу - сидячем скрюченном положении она и провела все время до посадки, ни разу не проснувшись.
       Женщина, что сидела рядом с нами, летела из Казахстана, с пересадкой в Стамбуле:
 - Я уже привыкла, я часто так летаю, учусь во Франции менеджменту.
- А почему летите в Барселону?
 - Так получилось, были дешевые билеты, в Барселоне я снова пересяду.
     И женщина тоже мгновенно уснула и так же, как и француженка, не разу не проснулась до посадки. Может во Францию пускают только тех, кто способен крепко спать в любом положении?! Я просто диву давалась.
        Самолет летел четыре с половиной часа. Мелькали горы, озера, море, заливы, острова, опять море. Сидеть на одном месте было очень трудно, я огляделась. Мучилась не я одна, мужчины старались выпрямить ноги в проход, некоторые женщины поднимались с мест и стояли, наклонившись к своим сиденьям, пассажиры с детьми ходили по проходу взад и вперед. Это тягостное времяпровождение немного скрасило поедание предложенной пищи.
     После третьего часа полета, я стала периодически вставать рядом со своим креслом: «Ну, когда мы уже сядем!?», - казалось, самолет не летит, а висит над морем. Вдруг он резко наклонил нос, минута – другая и мы покатили по аэродрому. Никогда еще не ощущала я такой посадки, самолет не сел, он просто «спрыгнул» с неба.
      Стюарт перед посадкой долго не мог разбудить француженок, ему пришлось трясти одну из них за плечи, когда она, наконец очнулась, то побежала и разбудила вторую, девушки вновь принялись болтать и смеяться.
     Наша соседка по ряду кресел проснулась сама и разговорилась:
 - Во Франции нет гречки, я везу с собой пять килограмм, рассыпанных по маленьким пакетам, только так можно провезти.
 - Нет гречки?! - мы пребывали в сомнении от услышанного.
 - Да, и овсянки тоже нет, каши они на завтрак не едят. Становилось жутковато, а ну как и в Испании тоже самое.
 - Вполне возможно, - малоутешительно изрекла наша попутчица и подытожила разговор мудрой фразой от своей бабушки.
     Мы уже находились на месте выдачи багажа. В гулком зале скандалили молодая испанка и ее спутник, не берусь сказать: муж или друг. У пары были огромные чемоданы, просто контейнеры, четыре огромных чемодана, один ярко розовый, и еще какие-то рюкзаки.
      Девушка кричала и грозила указательным пальцем у носа спутника: «Карима!» - и дальше что-то очень быстро по-испански: «Карима!» - так, что всем, у кого были уши, уже не забыть, как звали мужичка.
     Карима был маленького роста, щуплый, смуглый, с бегающими глазками, он не произносил не слова, лишь морщился и отворачивался от очень длинного ногтя на указательном пальце спутницы. Девушка, наверное, могла бы быть красивой, если бы не была непередаваемо огромных в ширину размеров. Ей даже ходить было трудно, она совершала очень маленькие тяжелые шаги, но одета была по-спортивному, тело девушки обтянули лосины и футболка цвета фуксии, на поясе была пристегнута сумка, которая лежала на животе, как на тумбочке.
 - Карима! - неслось на весь зал прилетов.
- Понимаешь, что они говорят? - спросил меня Женя.
 - Только отдельные слова, но по-житейски то все ясно.
      Мужчина, сидевший в соседнем с Женей кресле, усмехнулся и было понятно, что он тоже русский, но никаких слов мужчина не произнес.
      Я расхаживала по залу и продолжала наблюдать за парочкой, право не делать этого было невозможно.
     Девушка раздухарилась еще отчаянней, Карима даже встал с сидения и спрятался за чемоданами. Тут она полезла зачем-то в сумку на поясе. Длинные ногти девушки не позволяли ей совершать ловких движений руками, как огромный вес не позволял совершать быстрых перемещений. Этим и воспользовался Карима, в мгновенье ока он выскочил из-за чемоданов и выхватил у нее из сумки кошелек.
    Расстановка сил сразу изменилась, Карима воспрянул духом и расправил плечи. Девушка, поняла, что все преимущество утрачено, подождала минуту – другую и принялась уговаривать Кариму пойти с ней.
     Но «наследник тореадоров» гордо заявил, что с дамой не пойдет, заберет свой чемодан и уйдет один, но не уходил, а кружил метрах в трех от спутницы, не давая ей подойти к себе и крепко держа кошелек.
     Этот испанский танец продолжался, но я его не досмотрела, все-таки нужно было посетить туалет, а когда я вернулась, скандальной парочки уже не было.
 - А где Карима? - спросила я у Жени
 - Ушел.
 - С ней?
 - Да.
 - Слава богу! –  воскликнула я, и мы засмеялись.

       Глава 8.
    Я тебе конечно верю.
          Уже пройдя паспортный контроль, на выходе из аэропорта, нас ожидало еще одно удивительное для «первачков» зрелище - сумки просвечивали, а иностранных пассажиров расспрашивали о том, что в сумках и количестве денег.
     Перед тем, как подошла наша очередь, я увидела, что какой-то пассажир, по требованию досмотра, разложил на длинном металлическом столе содержимое своего кошелька. Огромные пачки евро и долларов, точно многократно повторяющиеся колоды карт, сдвинутые рукой умелого крупье, они протянулись рядами на весь этот стол, а пара сотрудников службы, как патологоанатомы склонились над ним, словно изучая тело в морге.
      Я не успела досмотреть, как там дальше препарировали это тело, к нам подлетел работник службы досмотра. Надо сказать, что несмотря на большую очередь из пассажиров, досмотр происходил очень быстро, испанские таможенники были многочисленны и носились не менее резво, чем футболисты по полю.
     Подлетевший к нам «досмотрщик» - энергичный и очень умный испанец – повел атаку на «русо туристо».
    Я почему-то сразу, про себя, окрестила этого испанца «очень умным». У него были черные волосы с проседью, круглые очки, быстрый проницательный взгляд и способность понимать любой - даже очень плохой английский. Говорил испанец очень скоро и лаконично.
  - Так, подходите ко мне, - он сделал жест рукой, чтобы подошли еще ближе, и я практически встала с ним плечом к плечу, - Вы говорите по-английски?
 - Немного
 - Немного, отлично. Что везете? Алкоголь, сигареты?
 - Нет.
 - Икра? - произнес испанец с большим ударением на букву «Р».
 - Нет, нет никакой икры, - заверила я его со всей искренностью, на какую была способна. Я ожидала вопросы о цели визита, но вопрос об икре в чемодане меня просто шокировал. Я бы ни за что не стала бы тащить икру в чемодане такое количество километров, уж лучше гречку.
 - Таак, - испанец критично оглядел наш скромный багаж, мы даже хотели открыть его и показать отсутствие икры, но он видимо поверил.
 - Сколько у вас денег? – этот вопрос заставил меня сжаться и похолодеть, мой кошелек, как вы помните, Испанию посетить не захотел. Памятуя о разложенных на столе пачках евро, я решила, что нас, вот прямо сейчас развернут и отправят обратно в Тбилиси.
    Женя достал свой кошелек и вывернул его перед испанцем. Сейчас он скажет, что мало для въезда в страну. Что же делать, что сказать – то ему? Я затараторила про уже оплаченный на десять дней отель, что нам есть где жить, что у нас даже завтраки оплачены…
    Испанец оторвал взор от Жениного кошелька и вперился в меня взглядом, я краем глаза заметила, как бледен и испуган Женя.
    Подняв голос на пол октавы, испанец «нанес» очередной вопрос:
 - Доллары?
     «Капец, - подумала я, - сейчас скрутят и посадят в самолет»
 - Нет долларов.
 - Нет вообще долларов?? – и брови испанца взметнулись верх.
    Повисла пауза, во время которой мы с испанцем смотрели друг другу прямо в глаза.
 - Так, - сказал, наконец, испанец, - когда уезжаете?
    От волнения я лишь выпалила:
 - Восемь.
 - Восемь??
 - Апрель. – и, собравшись с силами, уже разумнее сказала, - восьмого апреля.
 - Таак, - вновь протянул испанец, - Как будите уезжать?
 - На самолете, Стамбул, Грузия, Россия, - я помогала себе руками, точно водя ими по воображаемой карте. Испанец следил за руками, как будто он тоже видел эту воображаемую карту.
    Потом он снова повернулся ко мне лицом. Как я уже говорила, мы стояли так близко, что до его лица было не более двадцати сантиметров, мы вновь встретились глазами и несколько секунд молча смотрели друг на друга.
 - Хорошо, - произнес испанец, - идите.
   Неужели. Можно, можно идти … Подхватив чемоданы, с проворством муравьев, мы за пару секунд покинули зону досмотра и еще за пару секунд добежали до выхода из аэропорта.
    Передо мной распахнулись раздвижные двери …Испания. Пиренейский полуостров. С ума сойти, добрались.
   Солнце светило ослепительно, свежий ветер качал пальмы, на горизонте были видны горы, таксисты говорили по-испански.
   Да, мы в Барселоне.
      
    
          Глава 9.
Не всем в Испании – масленица.
        Отель, в котором нам предстояло жить, был расположен недалеко от аэропорта, километров десять – двенадцать. Двухэтажное прямоугольное современное здание, без каких-либо архитектурных украшений такое же лаконичное и демократичное, как и все постройки в его районе. Вытянутые прямоугольные окна, огромные стеклянные раздвижные двери вровень с улицей.
    На ресепшен застрекотали по-испански, но сразу стало ясно, что мы в этом языке не сильны, и перешли на английский. Стоит сказать, что испанцы практически все прекрасно говорят на английском, особенно молодежь. С нами в отеле говорили очень медленно, повторяя фразы, как с детьми.
      Водворились в номер, все прекрасно, но!   «Ароматизатор», невозможно передать словами силу этого запаха. Все равно, как вас поместили во флакон с очень крепкой туалетной водой и закрыли крышечку.
     Бросила вещи, и бросилась к окну, и распахнула его настежь. Было совсем не жарко, но выбора не оставалось. Мне хотелось определить источник запаха, обнюхала все и наконец нашла: пахли наволочки. Бог ты мой, подушки в буквальном смысле представляли собой ароматические саше.
 - Я пойду и попрошу, чтобы подушки больше не ароматизировали, а то точно, только мы в дверь – снова надушат, - у меня не было сомнений, что ставить этот вопрос ребром нужно немедленно. И я пошла разбираться с проблемой.
     Девушка на ресепшен в миг вызвала горничную:
 - Не ароматизируйте больше комнату, у постояльцев аллергия, - сказала она ей по-испански.
     Горничная выслушала и, как тот «умный испанец» в аэропорту, при словах – нет долларов – взметнула брови вверх, потом пожала плечами, кивнула и спросила какой номер комнаты. Ей сказали и добавили – русские туристы. Она снова кивнула и ушла. Наверно подумала: «Вечно у этих постояльцев какие-то причуды».

      Окно оставалось открытым минимум час, хотя и после этого весь запах не выветрился, но обонятельная способность носа была настолько убита первой дозой, что он практически перестал воспринимать запахи, лицо отекло, пришлось пить лекарство.
     Еще организм испытал потрясение от смены качества воды. Вода была совсем иной, не такой как в Грузии, не такой, как в Турции, и уж совсем не такой, как в России, для нашего восприятия она была абсолютно безвкусной. Мокрое ничто.
     Как только организм почувствовал ее, то сразу отказался пить, сделал он это, конечно, без слов, просто замер, затихорился.
    Почти сутки пить не хотелось вообще, потом что-то внутри осознало, что иного пока не будет и разыгралась буря: у меня началась акклиматизация, жесткая, жесточайшая.
    Ломало и крутил все тело, казалось у меня не было живого места, пару раз даже приходила скорбная мысль … может тут я и умру, в этом прекрасном отеле.
 - Увидеть Барселону и умереть, - неуклюже пытался шутить Женя.
    Запас таблеток пошел в ход, благо тут я не прокололась при сборах в дорогу, целая сумка лекарств приехала в Испанию с этой горе – туристкой.
      Но, тем не менее, хоть и на таблетках, через день, я совершала вылазки в город, в центр Барселоны. Говорила Жене:
 - Поехали, пока лекарство «держит».
    Конечно, мне хотелось увидеть все, ради чего я сюда летела, меня подбадривали мои «пуфики», они ждали фотографий и рассказов об увиденном.

     Еще одной проблемой, стала проблема питания. Туристический сезон пока не начался, и кухня в отеле работала лишь по утрам, готовя завтраки, основной составляющей которых были: фрукты, сыры, хамоны все возможных сортов, хлеба и булки, маффины и тому подобная выпечка.
    Яйца неизменно представали в виде крошеного омлета, с огромным разнообразием соусов, некоторое из этих соусов, как по мне, просто пределы кулинарного постмодернизма. Беспределами кулинарного постмодернизма были мармелады, точнее это были «бохо» мармелады.
    Как нас и предостерегала в самолете попутчица,  кашу в отеле не варили! Возможно из-за неоткрытия  туристического сезона. Ее не варили нигде. Нигде на районе.
     И вот, проще говоря, я осталась без завтрака. Позже я придумала заливать кипятком какие-то ржаные хлопья, ждать, когда они совершенно раскиснут и есть. Мой завтрак в течение десяти дней был просто спартанским: горстка ржаных хлопьев и кофе.
      С четвертого дня проживания в отеле я даже в столовую ходить перестала, просила Женю, приносить мне мисочку на подносе. Ему выдавали поднос, миску с хлопьями, кофе и еще подкладывали банан. Слава богу, подкладывать банан белым – это не оскорбление …конечно, эту «сумасшедшую русскую» надо хоть чем-то подкормить.
     Разумеется, я перестала ходить в столовую вовсе не в знак протеста против соусов, хамонов и мармеладов, а из-за того, что столовая была по утрам просто ледяной, абсолютным ледником. Окна ее выходили на север, солнце туда никогда не заглядывало, а отопления в отеле не было. Говорили, что зимой отель грели как-то через кондиционер.
    Но я, осмотрев этот самый централизованно подающий воздух кондиционер, очень сильно сомневалась, что он справлялся с задачей обогрева.
   Вообще в Барселоне было довольно холодно. Солнце уже достаточно хорошо пригревало, но ветра, практически постоянные ветра с моря были очень холодными.
       Однако, хочу заметить, что мерзла и голодала только я одна, другие постояльцы были всем довольны и счастливы. Испанцы, немцы, англичане пребывали в неизменно бодром состоянии, трескали хамон и мармелады, накладывали на завтрак ломти арбузов и дынь, чем приводили меня в ужас – в таком холоде есть холодную дыню -  ходили в футболках, в шортах бегали дети.
    Точно так же было и на улице. Что и говорить, однажды, из окна автобуса, кутаясь во все свои шарфы и куртки, я увидела кабриолет с пенсионного возраста пассажирами. Все они были в легких свитерах, без шапок, волосы женщин развивались на ветру…
    Испания не переставала меня шокировать тем или иным образом все десять дней.

       Глава 10.
  Не всем в Испании - масленица (продолжение).
       Итак, не имея готового питания, кроме завтраков, мы обратились к администраторам, спросить: где можно раздобыть тарелку супа. Те дали нам буклет какого-то местного азиатского кафе и сказали, что суп в этом районе может быть только у них.
      Не особо надеясь на то, что это кафе окажется приятным местом, мы все же решились его посетить.
    Всего метров двести от отеля, на стеклянных дверях надпись, что это Азия и что-то там. Надпись была едва читаема даже с двух метров: небольшими буквами, коричневая на темном стекле. Кроме этой надписи на дверях ничто более не указывало на то, что это кафе. Эту дверь вообще можно было не заметить, если специально не искать. Постояли немного: оно, не оно. Вроде другого нет.
        Звякнули колокольчики, и мы оказались внутри. С первого взгляда кафе являло некоторое сходство с советскими столовыми, с теми, что по вечерам превращались в рестораны. Они, в отличии от своих дневных коллег, имели скатерти на столах. Тут скатерти были бледно-голубые, в стиле постельных покрывал. По крайне мере, я помню одно такое, белое атласное покрывало, с тканным рисунком, которое вечно лежало в шкафу, потому как было нестерпимо парадным, но неудобным, а потом окончательно вышло из моды.
     Стены кафе были до половины выкрашены краской кофейного цвета, дальше просто белые, белый потолок, люстры – белые плафоны без затей. Конечно, барселонские кафе вообще не отличаются красотой и разнообразием внутренней отделки и мебели, но это было еще и откровенно безвкусным.
     На одной из стен скотчем удерживался небольшой бумажный плакат с изображением пары тарелок с едой. Другие стены были абсолютно пусты, как в больнице.
    Пахло винным уксусом и вообще больше ничем. Ни в эту минуту, ни впредь, не пахло ни специями, ни травами, ни какими-то ни было блюдами, ничем, кроме густого адового аромата уксуса.
     Справедливости ради, хочу сказать, что в советских столовых пахло гораздо вкуснее, едой, а не уксусными парами.
      В общем это помещение, как машина времени, закидывало лет на сорок назад, и не только за счет антуража, но и какой-то внутренней энергетики. Официанты – две азиатки и азиат – были отстранены и равнодушны, они поняли, что мы не испанцы, видимо это кафе было нацелено исключительно на местных завсегдатаев, мы их не интересовали.
         В этом пустом неприятном месте, ощущая бесконечную тоску, я сидела и вяло рассматривала меню. Я думала о том, что есть все равно надо, что выхода нет, что необходимо сохранять бодрый вид и не терзать Женю своими страданиями, ему, наверно и самому не сладко, он ведь тоже, наверняка, всему этому не рад, и если я абсолютно расклеюсь, он будет мучиться, что ничего не может сделать. Конечно, вы понимаете, что с такими «героическими» мыслями в голове мало кто приятно обедает.
       Чтобы отвлечься, я принялась рассуждать, об особенностях общепита. Один из плюсов нашего положения, возможно единственный, заключался в том, что в этом месте, даже, наверное, в целом районе      никто не понимал русского языка, рассуждай сколько хочешь. И мы, пока ждали суп провели экспресс сравнение турецкой, азиатской и испанской кухни. В нашей редакции победила – турецкая. И, видимо, не с проста.
      Как потом выяснилось, в этом кафе, а нам пришлось-таки ходить в него часто, исключительно из-за необходимости, а не приятности блюд, даже не поняли, что мы русские, они думали, что мы - турки. Девушка официантка спросила:
 - Вы из Турции?
    Женя удивлялся:
 - Как меня можно принять за турка? Ну ладно тебя, но меня?
 - Мы для них на одно лицо, как и они для нас, - отвечала я, - Они знают Китай, теперь Испанию, а что там еще -  какая разница.
      Вот так и проходили наши вынужденные обеды в этом заведении. Как я уже сказала, нас тут не любили, сразу убирали бокалы для вина со стола, ибо мы не пили вина, не когда приходили днем, не когда приходили вечером. То ли дело местные завсегдатаи испанцы, оживленные, заказывающие много блюд непременно с бутылочкой вина. Совершенно бесцветные и не издающие аромата блюда почему-то нравились испанцам: огромные тарелки бледного риса, сковородки жаренного мяса, которое не пахло мясом, а пахло чем-то горелым. Испанцы приходили в кафе семьями, сидели долго и были всем довольны.
     - Какие удивительные у них представления о вкусной пище, - говорила я Жене. Однажды мы сглупили и заказали ролы, выяснилось, что ничего общего с ролами, что готовят в России они не имели. Рис, овощи, водоросли, никакой рыбы, никакого сыра.
    Так, что, подобно тому, как в отеле я ела только ржаные хлопья с водой, в местном азиатском кафе ела только куриный суп: накрахмаленный бульон – куриный бульон, заправленный не то мукой, не то крахмалом и имевший густую консистенцию.
        Но в центре Барселоны, где потоки иностранных туристов были велики, можно было поесть и довольно вкусно. Только нужно было найти турецкую или восточную кухню, причем цены в кафе в центре ничем не отличалась от цен в кафе в предместье.
     Однажды нам даже посчастливилось съесть восхитительного хека с жареной картошкой и овощами, но то кафе располагалось слишком далеко не только от нашего отеля, но и от центральной площади, на которую мы неизменно пребывали утром на поезде в дни экскурсий.

       Глава 11.
Колумб никуда не уйдет.
       Первая экскурсия в центр Барселоны состоялась на следующее утро по прилету. Вышли из отеля часов в девять утра. Совершенно тихое предместье, узкая улица в лучах утреннего солнца, редкие витрины магазинчиков, пятиэтажные или двухэтажные дома, некоторые с собственными зелеными двориками, лимонные деревья с огромными желтыми лимонами, пальмы и сосны, газонов почти нет, все замощено плиткой, цветы только в горшках на балконах.
       Пока шли, трех человек спросили – где железно -дорожная станция – хотя теперь я понимаю, что это было весьма глупо, половина улиц вела к этой станции, другая половина просто пересекала первую, образуя шахматную доску, но люди отвечали охотно, указывая направление помогали себе руками.
   Станция была расположена на возвышенности, дорога ведущая к ней постоянно поднималась. «За то хорошо будет идти обратно, - подумала я, - все время под гору». 
     Прямо перед станцией находился скверик и детская площадка, сейчас на площадке было пусто.
    На самой станции малолюдно и тихо, как и в самом предместье, ожидание поезда сопоставимо с ожиданием московских электричек.
      Поезд привез нас на подземную платформу, соединенную с платформой метро и мы выплыли на эскалаторе непосредственно в самый эпицентр туристической жизни, как если бы в Москве был выход из метро прямо на Красную площадь. Мы сразу оказались в толпе и местных и туристов.
     Первой решили осмотреть статую Колумба, о которой прочли в путеводителе, и даже как-то не пришло в голову, что по пути к ней будет целая вереница исторических мест и достопримечательностей, что их совсем не надо искать, не надо суетиться и волноваться.
    Рекомендую всем: оказавшись в каком-нибудь старинном городе, не переживайте и не волнуйтесь, достопримечательности найдут вас сами, без особых усилий с вашей стороны, просто идите по улицам.
   Но мы не шли, мы бежали, бежали так, будто Колумб, прослышав о нашем приезде, спрыгнет со своего высоченного постамента, вскочит на корабль и уплывет в Америку, нелепые два туриста, сумасшедшие от восхищения и новизны, точно две собаки, взявшие след и уткнувшиеся носом в карту на телефоне. Слава богу, что на сей раз мы ни у кого не спросили дорогу, а то бы нас приняли за душевно больных. Понемногу до меня начала доходить вся нелепость нашего поведения. Если мы будем смотреть в карту, то ничего не увидим вокруг. Я попыталась донести до Жени эту мысль, но он был так увлечен поисками, что поначалу только огрызался. Пришлось буквально трясти его сознание, мы чуть не поругались, но наконец он понял, что все действительно так, как я говорю, взял себя в руки и мы пошли уже более спокойно.
      Вот она стела, вот Колумб, вот море, порт, корабли и яхты, причалы и набережная, восхитительные ощущения малоопытного туриста: появилось чувство, как будто стоишь на пороге величайших открытий и великого будущего, что в твоей жизни все еще впереди, точнее не «все», в «все самое прекрасное». Энергетика места. Правда, Колумб отплыл в Америку не из Барселоны, но указывал в сторону Американской земли с высоты своего постамента.
     Немного покружив вокруг стелы и поговорив на исторические темы, решили пойти в сторону посадочной станции канатной дороги, но уже по пути туда поняли, что на самой «канатке» не поедем, просто погуляем вокруг и посмотрим на город с возвышенности, Женя очень не любит канатных дорог и он еще не забыл, как ему было не по себе на канатной дороге в Батуми. Поэтому от поездки отказались. Просто по лестнице поднялись на гору, посмотрели на порт, на море, увидели издалека и «Сограду», и какой –то замок на горе далеко напротив, на другом краю города, захотелось там побывать. С помощью путеводителя выяснили, что это не замок, а собор, очень известный и популярный.
        Спустились вновь к берегу и пошли по широкой и не такой уж людной набережной. Барселонские бездомные спали на скамейках, у них были буро-коричневые лица, какие-то сумки со скарбом, многослойная грязная одежда и пресловутая фраза «Стамбул - город контрастов» всплыла в голове сама собой. О Стамбуле ничего сказать не могу, города я не видела, всегда только аэропорты, а Барселона вот такая, с лежащими на скамейках и ступеньках бездомными. Да, наверно многие крупные города мира – это города контрастов. Пожалуй, в Барселоне эти контрасты даже менее заметны, потому как город нельзя было назвать ни роскошным, ни пышным. Он породил у меня ощущения строгости и выносливости, задумчивости и неспешности, простоты и раскованности. Наверно поэтому барселонские бездомные выглядели как-то буднично и не особо резали глаз, потемневшие от времени городские камни, потемневшие от солнца и ветра лица бездомных.
      Решив, что на сегодня достаточно, мы занырнули в узкую улочку готического квартала. Эти улочки некое подобие проливов между массивными скальными островами. Пролив, в который мы нырнули, вывел к большой защищенной от ветра лагуне – площади между домами шумной и многолюдной, но останавливаться на ней мы не стали и нырнули в следующий пролив, который провел нас мимо старинного собора на следующую площадь, от которой до входа в метро оставалось пара сотен метров.
               
   
        Глава 12.
Дела хозяйственные.
      Меж тем, дела хозяйственные продолжали одолевать. Потребовался чайник. Мы, как люди, привыкшие пить чай несколько раз в день, а уж вечерком – то обязательно, испытывали неприятные ощущения от того, что не могли этого делать.
 - Все, - сказала я, соскакивая с кровати и откидывая одеяло, я всегда в номере сидела в кровати под одеялом, хотя там были два удобных кресла со столиком между ними, письменный стол и два крепких стула, потому как всегда мне было холодно или недостаточно тепло – Больше не могу, пойдем покупать чайник!
    Женя, как вечно во всем сомневающийся, протянул:
 - Где ты его найдешь этот чайник?
 - Ты что, с ума сошел? – возразила я, - Мы же не в диком лесу. Наверняка есть магазины. Прошлый раз, когда мы шли со станции, я заметила там что-то вроде хозяйственного бутика.
 - Ты думаешь, там есть чайники?
 - А почему нет?
 - Ладно, пошли.
    Всю дорогу до примеченного мною магазинчика Женя «бухтел» и сомневался в возможности купить чайник, зато не сомневался в возможности сделать нагреватель из провода и двух лезвий. Я отрезала, что уж вот этого точно не будет. Я не хочу спалить отель и быть с позором выдворенной из страны. Чтоб он даже думать забыл о подобных идеях.
 - Мы просто купим чайник.
 - А если магазин закрыт?
    В Испании магазины работают по совершенно странному для россиян расписанию, закрываясь днем на большие перерывы, да и открываясь на неделе не каждый день, не говоря о том, что в праздник или «день футбола» будет закрыто все, кроме какого-то «дежурного» магазинчика с едой, может быть местные продавцы договариваются, чья очередь дежурить, но это так – чисто мое предположение.
 - Значит, мы подождем, когда откроется, - продолжала я давить оптимизмом. Я была полна решимости и тащила Женю за собой, как бычка на веревочке.
    Когда мы вышли на нужную улицу, она была на удивление оживленной, люди сидели за уличными столиками кофейни на углу, рядом пестрела фруктовыми прелестями овощная лавка, прогуливались хозяева с собачками, парочка пенсионеров медленно шествовала по улице с сумкой полной батонов – эти длинные и твердые батоны, словно толедские шпаги, навсегда останутся для меня символом Испании.
     Вот и тот самый «хозяйственный», открыт. Владелец тут же выскочил нам навстречу, это был невысокий и немолодой испанец, как всегда «Hola!» и так далее. Хотя я понимала, что он говорит, но отвечать по-испански все-таки не могла. Мы не имели сомнений, что владелец легко перейдет на английский.
    Поздоровались в ответ, давая понять, что не испаноязычные и сказали, что хотим купить чайник небольшого объема. Оказалось, что в магазине имелось всего два чайника. Не два вида, а два штуки: один большой и один маленький. О чудо, как раз такой, как я видела в своих мечтах: объемом один литр, изящный и легкий.
      Женя тут же взбодрился и начал разглядывать чайник. Хозяин магазина разговаривал преимущественно с ним, думая, что задумчивость покупателя вызвана мыслями о достоинствах чайника, на самом же деле – незнанием английского. Я потихоньку переводила сзади на русский и подсказывала ответы, но продавец испанец видимо этого не понимал и продолжал свои убеждения. Потом, обведя рукой магазин, предложил посмотреть что-нибудь еще, и вернулся за прилавок вместе с чайником, ожидая, когда мы «созреем» для покупки, а Женя принялся вычислять цену чайника в рублях, по текущему курсу, она оказалась равной 1800 рублям. Я не мешала заниматься ему этим делом, разглядывала товары, пусть «поразвлекается», чайник все равно будет куплен.
     Вообще, я воспринимаю этот чайник, как самый прекрасный сувенир из Испании, который не надо вешать в холодильник, забывать на полке, более того, его всегда можно брать с собой впредь в любые путешествия, ибо весит он не больше кипятильника и занимает очень мало места.
     Пока Женя высчитывал стоимость чайника в рублях, я высмотрела металлический маленький термос, в зеленого цвета, термоизоляционной обкладке, сняла с полки, отдала ему и сказала – еще это, будем брать с собой чай в походы по городу – и подтолкнула к прилавку для оплаты покупок.  Рядом с прилавком сидел небольшой черный спаниель.
 - Я хочу его погладить, - шептал мне в ухо Женя.
- Лучше не надо, вдруг хозяину это не понравиться, - в ходе прогулок по городу, я заметила, что испанцы очень трепетно относятся к своим собакам.
 - Ну так хочется.
 - Нет, - я тащила его за рукав.
 - Можно его забрать?! – выпалил Женя, глядя на хозяина магазина. Я-то поняла, что он просто сказал не то, что хотел. Хотел сказать «дотронуться», а сказал «взять». О боже, ну что за …., сейчас придется извиняться.
      Испанец вздрогнул, расширил от неожиданности глаза, ринулся к собаке, загородив ее корпусом и расставив руки:
 - Нет, нет, не отдам, - и добавил – Это мой сын.
    Ну, тут уж, конечно:
 - Простите, я очень сожалею, мой муж ничего плохого не хотел, просто он ошибся словом, он хотел только погладить, простите нас.
     Но испанец все еще смотрел недоверчиво. И я добавила:
 - У нас тоже собака есть, в России.
 - Аа, - слабо улыбнулся хозяин магазина и спросил, - Вы русские?
 - Да, русские, до свидания, спасибо за чайник.

      Глава 13.
Испанка я иль нет.
   Как вы помните, изначальной нашей проблемой была проблема ограниченности в деньгах. Сначала ее решение казалось невозможным. Но я, лежа в отеле между экскурсиями, в понимании того, что отсутствие средств мешает нам осмотреть как можно больше достопримечательностей, а возможность для этого весьма уникальна, решила, что мне следует действовать, а именно заставить Женю написать в Фейсбук, найти русских, живущих в Барселоне и попросить их поменять деньги.
   Женя был уверен, что никто не откликнется. Два дня это было действительно так, но на третий, неожиданно, пришло сообщение, что человек готов встретится и поменять деньги. Условились, где и когда.
     На встречу Женя поехал один, я не стала составлять ему компанию, мы расстались в метро в центре города. По плану в этот день мы должны были идти в Национальный музей Каталонии. Зная, по опыту, что ходить по музею долго не так уж легко физически, а я еще плохо себя чувствовала, потому хотела сохранить силы на осмотр экспонатов.
    И вот, я сразу отправилась к музею и должна была ждать Женю вблизи центрального входа. Добралась я минут за пятнадцать, быстро перекусила в ближайшем кафе, прикинула - сколько мне еще ждать, скорее всего пол часа точно. До точки сбора – подножие эскалатора – рукой подать. Топтаться там пол часа – не вариант, посижу я пока здесь, на скамейке, а минут через двадцать пойду.
      Села, глазею по сторонам – ну до чего же хорошо. Как красиво строениями обрамлен и обыгран рельеф местности, и этот прекрасный музей - дворец на горе.
    Дорога к нему сама по себе произведение искусства, она возвышает идущего по ней в собственных глазах, делает его почти королем. Медленно приближаешься к прекрасному дворцу, и, с каждым шагом, он открывается тебе во все новых восхитительных видах.
    Я еще пройду эту дорогу и наслажусь ею, но почему бы сейчас не прилечь на скамейку, чтобы расслабиться и дать мозгу вволю покайфовать и поразмышлять: людей почти нет, все скамейки свободны, я никому не помешаю. Краем сознания вспомнила, как на скамейках спят барселонские бездомные и улыбнулась, ну я же немножечко, всего на пять минут, и улеглась.
     Взор устремился в небо: самолеты, самолеты в небе над Барселоной. Одновременно можно увидеть штук десять, летят в разных направлениях, их совершенно не слышно, наверно из-за особенностей воздушных потоков.  Мысли мои вознеслись в заоблачные дали, окунулись, так сказать, в океан небесный. В этом безмятежном состоянии я пролежала минут пять, и услышала, что рядом кто-то, со все возрастающей громкостью говорит по-испански. Это же не могут разговаривать со мной? Или могут?
     Поднимаюсь и вижу, что в метре от меня стоит тележка с каким-то скарбом, а испанская речь исходит от мужчины, который боком присел на соседнюю скамейку, нога положена на другую ногу, голову подпер рукой, смотрит прямо на меня и продолжает говорить. Со мной, определено со мной. Вот это поворот.
    Мужчина небольшого роста со смуглой кожей, руки крепкие и жилистые, одет в черную футболку и черные джинсы. Рыжая, завивающаяся маленькими кудряшками бородка, седеющие волосы, низкий глубокий, чуть с хрипотцой голос, уверенность и напор. Пират! Так мог бы выглядеть пират, запросто, или конкистадор -  вольный ветер, ловец удачи.
 - Я вас не понимаю, - очень четко говорю ему по-английски. Мне пришлось повторить эту фразу раза четыре, пока мужчина осознал, что именно ему говорят.  Он замолчал, но смотрел недоверчиво и, наконец, спросил по-английски:
 - Ты не испанка?
 - Нет, не испанка.
 - Обманываешь.
- Нет, я не обманываю, я не испанка.
Вглядывается, думает:
 - Нет, ты меня обманываешь – и в глазах его вспыхнули хитрые искорки.
    Продолжаю настаивать, что говорю правду. Разговор все больше и больше начинал меня занимать. В принципе, мое мнение было таковым: передо мной «бомж», но только очень благовоспитанный и чистый, и, скорей всего, дело закончится просьбой денег. Испанец продолжил:
 - А откуда ты? Француженка?
 - Нет.
 - Итальянка?
 - Нет.
 - Хм, - опять недоверчиво откликнулся мужчина. Он прищурил глаза, чуть пододвинулся и сказал:
 - А я всю Европу объездил, везде был, я там работал. Я знаю французский и итальянский. Понимаешь французский? – и полилась французская речь. Мужчина был явно собой доволен, он улыбался и хитро поглядывал на меня, как будто ожидая, что я наконец перестану претворяться, засмеюсь и заговорю по-французски.
   «Отлично, - подумала я, - прилипаю к плинтусу, «бомж» говорит на трех языках, а я с грехом пополам на английском». Опять минуты две пришлось доказывать, что французского я не понимаю. Осознав это, мужчина расстроился и стал перекладывать голову с боку на бок, рассматривая меня, как нечто странное и диковенное.
 - Так откуда ты?
 - Из России.
 - Россия, Россия, - задумчиво повторил испанец. Он сосредоточился, пытаясь понять: что это и где, и наконец воскликнул: - Полячка!
 - Нет.
 - Неет? – протянул с вопросительной интонацией собеседник и принялся перечислять, - Греция? Албания? Румыния? Словения? – нет, - снова: «Польска»? – нет, - да откуда же ты?! Турция?
 - Нет, не Турция.
 - Но ты хотя бы христианка? – внезапно перепугался испанец – Или мусульманка?
- Христианка – развеяла я его опасения.
 - Хорошо, это хорошо, - тревога исчезла с лица мужчины, - хорошо, что ты христианка, а то я уж подумал…, - что он подумал, он не досказал.
     Испанец вновь приступил к выяснению вопроса страны моего прибытия, он был уже совершенно раззадорен, это походило на игру, мужчина хлопнул себя рукой по бедру, подсел еще чуть ближе и сказал:
 - Слушай, не может быть, больше ничего нет, нет других стран, - он снова задумался, - Аааа, - наконец воскликнул испанец, -  Бе ло ру сья!  -  именно так, по слогам произнес мой новый знакомый «страновед и полиглот» и заулыбался, уверенный, что уж на этот раз ошибки быть не может.
 - Нет, - я покачала головой. Я чувствовала себя беспомощной. Как ему объяснить? Карты под рукой нет, единственное что я могла сказать, это: «после Белорусьи».
 - После? – с недоверием повторил испанец и через недолгое время сказал, - Этого не может быть, других стран нет, - и он вновь начал перечислять государства Центральной и Восточной Европы. Он сидел уже совершенно рядом со мной.
 - Румыния, Болгария, Хорватия, Венгрия… Белорусья….
- И дальше, - с нажимом произнесла я, пытаясь ему помочь. Лицо испанца озарилось внезапной догадкой.
 - ПЕКИНЬЯ! – победоносно вскричал мой собеседник.
     Я поняла, что «Пекиньей» он называл Китай.
 - Нет. Не «Пекинья», - сказала я грустно.
 - Невозможно, невозможно, - испанец затряс головой и задергался на скамейке. Он начал что- то бормотать себе под нос по-испански, видимо мозг его оказался перегружен и перевел сам себя, в целях наилучшей работы, на родной язык.
 - Между Белорусьей и Пекиньей, - вновь попыталась подсказать я, - там Россия. Но слово «Россия» ни в русском, ни в английском варианте ничего ему не говорили. Испанец вновь надолго задумался. Он откинулся корпусом назад, дабы оглядеть меня еще раз, самым внимательным образом: «да что ж ты такое есть», говорило выражение его лица, «откуда ты и что ты такое, не Белорусья и не Пекинья».
    И вдруг, очень недоверчиво, тихим голосом испанец спросил:
 - Путин?
Я кивнула и подтвердила:
 - Путин, Путин, Раша.
    Пират – конкистадор секунд тридцать молча смотрел на меня, а потом, с неописуемым выражением лица, стал хлопать себя руками по коленям:
 - Ох, Раша, Раша, я понял, я понял…, - и вдруг так обрадовался тому, что наконец выяснил откуда я приехала, что задорно громко и весело рассмеялся, точно на корабле кто-то рассказал уморительный анекдот.
    Я посмотрела на него и тоже засмеялась. Так мы и сидели пару минут смеясь и улыбаясь.
 - Как тебя зовут? - спросил испанец.
 - Анна.
 - Анна? А я ….
       Решив, что теперь мы уж точно «на короткой ноге», пират посмотрел на меня дружески, вновь положил ногу на ногу, облокотился на скамейку и принялся рассказывать, как он работал в Турции – «офегительно» же он говорит по-английски. Время от времени испанец заглядывал мне в глаза и спрашивал «понимаешь?». «Понимаю», отвечала я.
 - Ах, Турция, Турция, - говорил собеседник мечтательно, - хорошая страна, красивая, теплое море, вкусная еда. Любишь море?
    Я кивнула. Ну еще бы мне не любить теплое море и вкусную еду.
 - Ага, - хитро прищурился испанец, - я знаю, знаю. Слушай, - внезапно сказал он, -  вообще-то, я работаю, но сейчас у меня трудные времена, может дашь мне немного денег, пару евро, - и он отвел взгляд.
     Как хорошо, подумала я, что сдачу из кафе положила в отдельный карман, не нужно копаться в деньгах и считать. Я вынула из кармана все, что там было: плюс минус семь евро, и отдала ему.
    Восторгам испанца не было конца, он возводил руки к небу и повторял:
 - Хесус, Хесус …Анна, я возблагодарю за тебя Иисуса! Анна! Раша!
   Я поднялась со скамейки и сказала:
 - Мне пора, меня ждут, время, - и махнула рукой в сторону музея.
 - Анна! – не унимался испанец, - храни тебя Иисус, храни тебя Бог! – и вдруг подлетел со скамейки, обнял меня и поцеловал в щеку.
    От неожиданности маневра я слегка покачнулась и растерялась, но устояла, благо пират меня поддерживал. Высвободившись из его объятий, и внутренне смеясь, я наконец пошла в сторону музея. Настроение было отличное.
      Эмоции переполняли меня, такой неожиданный разговор с человеком, который совершенно не знает русского, ах спасибо английский, как хорошо, что тебя знают все. Хотелось написать «пуфикам» и поведать о моем приключении, но как в двух словах написать так много.
     Когда же пришел Женя, я вкратце рассказала ему о разговоре и передаче семи евро.
 - Ааа, - протянул Женя, - ну ясно, надеюсь, ты больше ни во что не вляпалась?
 - Нет, я отлично провела время, наелась в кафе и поболтала с испанцем.
 - Ну и хорошо, - отозвался Женя. И мы пошли в музей.
 
  Глава 14.
 Футбол, футбол …
    Я не болельщик и не фанат футбола, я им даже совсем не интересуюсь, просто     вид спорта, ну и бог с ним. Но в Барселоне это является мероприятием особым. В дни матчей уже часов в двенадцать дня закрываются магазины и кафе. Некоторые кафе откроются вечером, туда придут болельщики, будут пить вино и смотреть телевизор.
    Днем на улицы предместий высыпают стар и млад и играют в футбол во дворах, точно сам город совершает пред игровую разминку.
     Не только взрослые и подростки, но и маленькие дети гоняют мяч с таким серьезным видом, будто это не игра, а ответственная работа.
   Даже в те дни, когда никакого матча не предвидится, мальчишки, лет тринадцати - пятнадцати, гуляют по улицам по большей части в футбольной форме, все одинаково подстриженные и неизменный мяч под скамейкой.
    Вот они сидят на лавочке и машут ногами, о чем-то болтают, но чувство такое, что раздайся свисток, и сей секунд, образуется команда совершенно готовая к игре. Без всякого тренера организованная.
    Испанская собранность и дисциплина вообще очень поражают. Однажды я видела, как в подземке из вагона вышла целая футбольная команда подростков, она действительно вышла, а не выскочила и не выбежала с криками и суетой.
     Всего двое взрослых сопровождали команду. Один из них поднял вверх руку, сказал одну фразу, и все мальчики немедленно выстроились друг за другом в колонну, причем по росту, и спокойно, не толкаясь и не обгоняя друг друга, не задерживаясь, в считанный минуты покинули платформу.

    Как я уже сказала, к футболу я отношусь равнодушно, но футбололюбивая Испания видимо простить мне такого не могла и решила устроить небольшое представление.
    Через пару дней после приезда, вечером, я отлеживала кровать в номере отеля. Вошел Женя и сказал:
 - В отеле переполох.
 - Какой переполох? - спросила я, приподнимаясь и прислушиваясь. Было тихо. Видимо это был переполох по-испански, очень тихий переполох.
 - Приехала футбольная команда Валенсии, заселились в отель, ночевать здесь будут, их автобус стоит перед входом, весь в эмблемах и рекламе, - продолжил информировать меня Женя, - хочешь, пойди посмотри.
 - Нет, не пойду, - ответила я. Меня в эту минуту беспокоил не автобус с эмблемами, а мысль о том – вдруг эти футболисты разбушуются и никому не дадут спать.
 - Даже, говорят, поваров вызвали, чтобы их ужином кормить, - Женя был явно взволнован этим событием, хотя он тоже не особый болельщик, - я пойду еще посмотрю.
   Весь вечер я прислушивалась, сейчас что-то начнется, но ничего не началось, в отеле все осталось тихо, как обычно.
   На следующее утро я пошла на завтрак и, от лютой холодины, не задержавшись там и пяти минут, поспешила обратно в номер, все-таки в номере теплее.
    Вступив на высокую деревянную лестницу, ведущую из столовой, я посмотрела вверх и увидела весьма впечатляющую картину: прямо на меня вниз по лестнице сбегал «бог». Разумеется, «бог» в языческом понимании этого слова, подобно Тору или Гермесу в крылатых сандалиях, только у этого Гермеса были кроссовки.
    Высокий молодой мужчина был легок и грациозен, ноги его почти не касались ступенек. Спуск его по лестнице просто являл собой рекламный ролик, эталон спусков по лестнице – легко и непринужденно, как дышать.
      Поравнявшись со мной, реклама пошла в замедленной съемке ….  Они встретились, невозможная, невероятная встреча – футбол и анти-футбол. Мужчина точно почувствовал, что я являюсь этим олицетворением анти-футбола, он несколько секунд с удивлением смотрел на меня.
    Не знаю, какие именно мысли были у него, а я подумала: «А не так уж и плохо, пожалуй, в этом спорте что-то есть». 
   


 Глава 15.
Лифт в Барселоне.

    Помниться перед началом путешествия я задала себе шуточную задачу – проверить «как там лифты в Барселоне», но еще ни разу, уже за восемь дней пребывания, мне не представилась такая возможность. Да, я уже и забыла об этом шуточном обещании. Однако, Дьявол помнит все.
    Я уже говорила, что во время нашей первой обзорной экскурсии по городу, увидела на высокой дальней горе какое-то здание, с виду похожее на замок, и как мы, с помощью путеводителя выяснили, что это очень популярная достопримечательность Барселоны – храм на Тибидабо. Конечно, я жаждала его посетить.
    В день назначенной поездки на Тибидабо погода выдалась особенно холодной и ветряной. Без сомнения, в такую погоду на высокую гору лучше бы было не ездить, но я к тому времени уже чувствовала себя гораздо лучше и была полна опасного оптимизма, что мне все по плечу.
    И, хотя я достаточно тепло оделась, этого оказалось катастрофически мало. Тут был необходим сплошной комбинезон на утеплителе, толстая куртка с капюшоном и шапка, а на ноги зимние ботинки, а не те легкие матерчатые кроссовочки, в которых я путешествовала.
   Ветер пробрал и меня, и Женю до костей еще на подступах к Тибидабо. Абсолютно замерзшие подошли к этому бесподобному архитектурному сооружению. Мне показалось, что ничего прекраснее, я в жизни не видела никогда. Это была поистине обитель Бога, ну или его «офис» на земле. Только лицезрение столь бесподобной красоты заставило меня продолжить экскурсию.
    Вместе с Женей обошли и осмотрели нижний храм.
   Чтобы осмотреть верхний храм, нужно было подняться по наружной лестнице или проехать на лифте. Или проехать на лифте до верхней смотровой площадки, потом подняться на шпиль и снова спуститься к верхнему храму.
    Женя отказался наотрез ехать и смотреть верхний храм, а тем более шпиль – он очень боится высоты – и мне предстояло совершить это восхождение самой. Высоты я не боялась, но жуткий ветер …. Но, у меня же нет выбора. Или сейчас или, быть может никогда.
И я решилась.
     Распахнулся лифт, я вошла в него и оказалась один на один с молодым человеком, внешность которого меня просто поразила. Тот сразу застрекотал на английском, причем не на «выученном», а на «родном» английском, по –моему даже с американским акцентом, понимать его было очень сложно.
    Но, как я уже сказала, больше всего отвлекала его внешность. Она была просто голливудской. Широчайшая белозубейшая улыбка, безупречно красивых зубов, несомненно молодой человек знал об этом, потому так и улыбался. Он словно стоял не в лифте, а под софитами на вручении Оскаров. Он сверкал глазами, слегка наклонял голову, то в право, то в лево и водил рукой по красочной схеме, на которой был изображен храм с остановками лифта. На секунду мне показалось, что это вообще не живой человек, а чрезвычайно живописный робот, сказочная кукла.
     Наконец он замолчал, глядя мне прямо в глаза и, по-прежнему, лучезарно улыбаясь. Не знаю сколько я поняла из эго речи, кажется не поняла и половины. Лифт распахнулся, парень сделал театральный жест рукой, приглашая меня приступить к осмотру верхней смотровой площадки.
    Сильнейший ветер гулял по ней. Храбрые туристы фотографировались, фотографировали окрестности, я, превозмогая желание просто спрятаться от ветра, тоже сделала несколько фотографий. И тут, я услышала, как в двух шагах от меня кто-то говорит по-украински. Я прислушалась, да сомнений не было. Семейная пара и девочка лет двенадцати. Ну, надо же,  первый раз за все это время, я встретила украинцев, которыми так пугают российских туристов.
   Семья с удовольствием рассматривала виды, которые открывались со смотровой площадки, а я поспешила назад к лифту, и вместе с еще какой-то семейной парой, язык которой мне идентифицировать не удалось, снова вошла в лифт.
      Но лучезарный молодой человек не спешил его отправлять, он зачем-то попросил показать фото на телефонах. Пока парень проверял телефоны неопознанных мною иностранцев, я поняла зачем он это делает, он смотрит есть ли фотографии со шпиля, и, если их не было, отправляет гостей обратно, досмотреть недосмотренное.
 - Но как, как туда идти? – спросила я.
 - Пешком, - ответил парень.
 - Пешком, - я, по-прежнему, ничего не понимала.
    Молодой человек выбежал из лифта увлекая меня за собой:
 - Этой дорогой, этой, - твердил он и спросил, - откуда вы?
   Ааа…опять позориться…
 - Из России, -  сказала я, и мне, почему-то первый раз не хотелось в этом признаваться. На самом деле, я ведь не глупая, по крайней мере, я так скромно считаю, но не могла же я во время этого бега под ледяным ветром объяснить парню, что это он своей внешностью, отключил мне мозг.
   Доведя меня до маленькой, круто ведущей вверх лестницы и крикнув – «вперед, вперед» – молодой человек побежал назад к лифту. А я, с мыслью – «господи, я окончательно окоченею», пошла вверх по винтовой лестнице к самой вершине храма.

    Когда я вернулась оттуда, мне уже больше не хотелось ничего, только спуститься вниз, найти Женю и найти горячий чай. Хотя, чаю, я наверно нигде не найду, это же Испания, детка.
   Я подошла к лифту и с изумлением увидела ту самую украинскую семью. Они любезно пригласили меня зайти в тамбур и спрятаться от ветра. Я решила «признаться», что я из России и ответила по-русски:
 - Спасибо большое, но можно и без английского, я прекрасно понимаю вашу речь.
   Да. В этот самый момент лица украинцев стали напряженными, они больше не произнесли не слова, хотя подвинулись, и я встала вместе с ними в тамбур. Отец и дочь достали мобильники и уставились в них, женщина просто отвернулась…. а лифт, как назло не приходил.
   Я, конечно, все понимала, это было тяжело. На несколько минут, все, что было в России и стало в Испании таким далеким, вернулось остро и мучительно.
    Мы стояли и стояли….пока, наконец не пришел этот лифт. Нет, из лифта никто не выскочил. Лучезарный парень накрыл нас своим обаянием, вновь все, что осталось в России, стало далеким. Но тех людей я почему-то очень часто вспоминаю и вспоминаю это тяжелое свинцовое молчание между нами.
   
    Я обнаружила Женю, сидящим на лавочке, совершенно замерзшим, увидев меня он сказал:
 - Я уже думал, что-то случилось.
 - Лифт долго не приходил, - ответила я
И мы побежали искать хоть какое-то кафе, чтобы выпить, просто выпить вина. Это было единственное спасение.
  - Я бы лучше виски выпил или водки, - сказал Женя, - конец света, как я замерз.
 - А я хочу горячего чая с медом и одеяло, а лучше два, - ответила ему я.

Глава 16.
Это не прощание.
    Разумеется, на следующий день я заболела. Я лежала в отеле с температурой и кашлем и думала о том, как мне перенести обратную дорогу. Как мне выдержать все эти аэропорты и перелеты. Думала об испанских конкистадорах, открывавших новые земли, думала о моряках, плывших через Атлантику, какие же это были стальные люди. Современные испанцы на них очень похожи. Невозмутимые, выносливые, собранные, неприхотливые в еде. Мне понравилась Барселона, побывать бы тут еще, побывать бы тут с друзьями, чтобы бродить с ними по готическому кварталу, чтобы они тоже ощутили все очарование города, чтобы пройти по набережной, выйти к морю, сесть рядом с набегающими волнами и долго смотреть на эту невозможно синюю даль, на которую когда-то смотрел Колумб и смотрит по сей день, но только уже в своем художественном воплощении, в ипостаси памятника, указывая рукой вдаль на новые горизонты.
    Испания проводила нас по-доброму, приехало такси, и водитель в черных брюках и ослепительно белой рубашке погрузил наши чемоданчики в багажник. Всю дорогу до аэропорта он расспрашивал нас о России, хотя лучше сказать уточнял у нас правильность своих знаний о ней. Он задавал вопросы, на которые можно было ограничиваться ответом «да» или «нет». Это было как раз кстати, ибо говорить я почти не могла. Наконец таксист участливо спросил:
 - Холодно в России, да? Зима. Бррр….пол года зима. Ужасно. Как вы там живете. Наверно это просто кошмар, как вы замерзаете. У нас-то вот как хорошо, тепло.
   Я посмотрела на мужчину, на его расстегнутый ворот рубашки, на подкатанные рукава, на свежий утренний вид, сама я была в водолазках, свитерах, куртках, обмотанная палантином до самых глаз, в теплых носках, отчего мне пришлось надеть Женины кроссовки, иначе бы с теплыми носками в свои матерчатые «кедики» я бы не влезла, и подумала: «О, да, холодно, как же холодно в России…так, как я намерзлась здесь за десять дней, я не мерзла в России никогда, - я постаралась напрячь память, -  нет, не могу припомнить».
   Но переубеждать таксиста мы, конечно, не стали. Я не могла говорить, а Женя из вежливости тоже ничего не возразил. Тем более, что зима в России действительно долгая, просто батареи горячие и одежда теплая.
    Скоро, скоро самолет взмоет в небо и унесет нас в Стамбул, а потом в Грузию и там будут новые трудности, требующие от нас предельного напряжения сил. Я приеду в Россию, в мой любимый Белгород, в мой милый домик, вылечу свою простуду. Я буду счастлива от уюта и рада встречи с друзьями. Меня, конечно, потом вновь потянет путешествовать, но, думаю, что целое лето я не сдвинусь с места, я буду – отдыхать и вспоминать.
    Почему путешествия называют отдыхом. Нет, это точно не отдых, это работа ума и сердца, это преодоление препятствий, это риск, это приключения. Но главное - это люди, новые интересные или просто «другие» люди, которых ты увидишь, и очаруешься, и вдохновишься, которые обогатят твою жизнь.
   Никогда не забывайте про настоящее общение, это когда рядом, когда слышишь голос, когда глаза в глаза …. Это самое главное.