Кузница счастья

      «хроники ржавой империи»


    В полночь, памятник священной мясорубке больше походил на зловещую шарманку. Громоздкую, ржавую, с неприятным голосом. С такими шарманками любят выступать на ярмарках, вышедшие на пенсию палачи.
    - Они опять опаздывают, - сказал недовольно папа Матвей. Он стоял у подножия памятника и насиловал большим пальцем зажигалку. Наконец она сработала. Папа закурил. 
    - Саша, не писай на памятник, - сказал дед Егор двенадцатилетнему внуку. – Его не для того поставили.
     Сидя под соседним дубом, дед собирал в жухлой траве трупики короедов и забивал ими трубку.
    - Я не писаю, - сообщил мальчик, выходя из-за памятника. Его слишком большая кепка лезла на глаза, и он постоянно дергал козырек вверх. – Я в жерло мясорубки заглядывал.
    - И чего ты там увидел? - забив трубку до конца, дед Егор поджег ее содержимое, но курить не стал. В ночи запахло трупной гарью.
    - Фарш господний и дохлых голубей.
    - Чем глупости говорить, - сказал строго папа, - лучше бы под ноги кидался как следует. В прошлый раз из-за тебя мы чуть не попались.
    - Я кинулся как надо, - попытался оправдаться сын. – Это Лизка молотком промахнулась. Вот этот гад и перескочил через меня в последний момент.
    - Не надо на сестру все валить, - дед поднялся на ноги. – Имей мужество отвечать за свои поступки.
    - Вы мне сначала хотя бы гвоздодером вооружите, - обиделся мальчик. – А тогда уже и ответ спрашивайте.
    - Идут вроде, - прервал назревающую ссору папа Матвей и бросил окурок мимо урны.

    Из-за угла ветхого дома с обрушенным балконом вышла мама Люся с мешком за плечами. За ее юбку держалась белокурая девочка лет семи в сандалиях на босу ногу. Над ее головой болтался фиолетовый надувной шарик.
    - Вы уже решили, куда пойдем сегодня? – спросила мама, подойдя ближе.
    - А чего тут решать? – удивился дед. – Только в центр. На окраине счастья искать нечего. Там нет ничего кроме рухнувших балконов.
    - Согласен, - кивнул головой папа. – Да и засветились мы на окраине в прошлый раз.
    - А в центре будто не засветились? – фыркнул Саша.
    - И противных патрулей в центре много, - поддержала брата сестра, не выпуская из рук шарик.
    - В центр, так в центр, - мама пропустила мнение детей мимо ушей. – Только давайте сделаем все чисто. Быстро и качественно. А то в тюрьме счастья уж точно не найдешь. Надеюсь, это всем ясно?
    С этими словами мама Люся высыпала содержимое мешка на тротуар. Два молотка, гвоздодер, клещи и кухонный топорик.

    В кабинете следователя по особо важным делам царила атмосфера важной тишины. Слова тут произносились только в рамках уголовного дела. Пустых слов следователь не любил, зато обожал короткие чистосердечные признания. На стене даже висело предупреждение – «Краткость – сестра правосудия».
    - Главное, что они не берут ни денег, ни ценностей, - сообщил младший помощник следователя. – Одежду не снимают, честь не отбирают.
    - Чего же они от потерпевших хотят? – задал вопрос хозяин кабинета.
    - Счастья. Такого, чтобы можно было гордиться.
    - В чем же оно выражается?
    - Не знаю. Сам не могу понять
    Следователь задумался. Некая семья Коротковых, уже давно громила ночные улицы и требовала у загулявших прохожих непонятно чего. При этом упорно отказывалась от тугих кошельков и золотых украшений.
    - Всем потерпевшим, я так понял, гордиться нечем? – следователь посмотрел на своего помощника.
    - Да. Судя по всему, они люди несчастные. У них ничего не взяли.
    - Странно. А по телевизору говорят, что у наших жителей счастья за пазухой хоть отбавляй. И все они этим очень гордятся.
    - По телевизору много чего говорят, - скривился с брезгливостью помощник.
     - Но все равно. Надо бы этих потерпевших проверить. Что-то отсутствие у них гордости за страну выглядит подозрительно.
     Помощник с готовностью вытянулся по стойке смирно.
    - А дело семьи Коротковых передай в счастливое министерство, - принял решение следователь по особо важным делам. - Пусть там разбираются в собственных недоработках. Сами план не выполняют, а нам расхлебывай.

        Счастье нашло Коротковых достаточно быстро. Оно предстало перед родственниками в виде суровых министерских работников с бритыми затылками. Их украшенные наручниками объятия оказались слишком дружелюбными и крепкими для сопротивления. Несчастных «грабителей» они объявили победителями министерской лотереи и кандидатами и на звание самой счастливой семьи года. А затем предложили им проехать в белом фургоне с решетками на окнах в кузницу счастья.

        Первым делом Коротковых отвезли на шумные задворки министерства. Там происходила бурная деятельность - везде бушевала суета. Лаяли, не умолкая дрессированные псы за заборами вольеров. Из человеческих будок выглядывали с подозрением постовые.  Запачканные сажей люди сжигали просроченные личные дела в казенных мангалах с гербами. В углах валялись конструкторы «церковная сторожевая вышка за полчаса» и мотки колючей проволоки, а на кривом фонарном столбе висел манекен, завернутый в британский флаг. На его груди болталась фанерная табличка – «он не верил в наше счастье»
    Вскоре конвоиры передали Коротковых в руки опытных кузнецов. Те без лишних слов положили членов семьи на узкую, неудобную каталку. Привязали ремнями, чтобы никто не свалился по дороге и повезли в счастливый цех, где принялись ковать из них победителей. Кандидатов на должность самой счастливой семьи года раздели, помыли хозяйственным мылом, выбросили их одежду в печь. Измерили рост и вес, посчитали зубы и родинки. Вычистили грязь из-под ногтей, замаскировали царапины и синяки. После чего одели в казенные костюмы и привязали насильно к парикмахерским креслам.  Чтобы там причесать, раскрасить, местами приукрасить и пришить суровой ниткой радостные лица.  Когда внешний вид кандидатов всех удовлетворил, стали выбирать подходящий фон. После многочисленных примерок остановились на золотистой тайге в осеннюю пору. На ее фоне «счастливая семья» смотрелись очень гармонично. Под конец на папу надели кепку военного, на маму – повязку медсестры. Деда наградили орденом за участие в великой отечественной войне, а детям выдали красные гвоздики и сборник сказок про вождя-богатыря. Напоследок всех родственников украсили знаком качества и отправили под пресс. Огромный, тяжелый, способный раздавить любого ради хорошей картинки.
    - Фарш господний, - успел произнести мальчик Саша на прощание, превращаясь в государственный символ.

    А уже на следующий день свежеотпечатанные плакаты с самой счастливой семьей года появились во всех концах страны. Они украсили собой магазины, рынки, военкоматы, бордели, школы и здания судов. С плакатов сверкала счастьем рядовая семья на фоне великих таежных просторов. Папа - военный, мама- медсестра, дедушка – ветеран и послушные дети. Сам оригинал, тем временем, скрутили в тугой рулон, закатали в железный тубус с замком и оправили в министерское хранилище. Где он занял свое почетное место, среди множества таких же скрученных в трубочку счастливых семей.