9. Постиндустриальная практика. Отчуждение человека и социалистическая перспектива
9.1. О политико-экономических предпосылках данной перспективы
9.2. Инновационные предпосылки
.9.3. Социализм как переход к произведенческой практике и альтернатива капиталистической постиндустриализации
9.4. Первый этап социализма
9.4.1. Общественная собственность.
9.4.2. Экономика.
9.4.3. Социалистический труд.
9.4.4. Социалистический человек.
Примечания
9. Постиндустриальная практика. Отчуждение человека и социалистическая перспектива
9.1. О политико-экономических предпосылках данной перспективы
Мало кто усомнится, что предельно обострившийся ныне глобально-планетарный кризис, в частности, вылившийся в переживаемый миром финансово-экономический «пожар», есть прямое следствие спекулятивно-виртуализованной экономической деятельности, а также паразитические-извращенной утилизации инновационных возможностей метропольным капиталом. Кризис сегодня недвусмысленно показывает: жить, растить экономику, формировать благосостояние людей неправедными (каковы означенные) путями — недопустимо. Преломляясь современным финансово-экономическим коллапсом, кризис, помимо прочего, выступает, как говорил еще в 2009 году, на телепередаче по украинскому каналу «Интер» патриарх Московский и Всея Руси Кирилл, «судом движения по данным путям», необходимостью критического переосмысления человеком того, как он живет. «Он ставит человека в состояние некоторого внутреннего выбора, в том числе мировоззренческого. Он выводит человека из состояния спячки. Он обостряет способности человека критически переоценивать, что происходит с ним и с окружающим миром» [437]. Он также открывает возможности выхода из сложившейся, кризисной, ситуации на новый уровень, путь. В таком ключе, продолжающееся в передовых странах (особенно в России) экономическое падение, крах финансово-спекулятивной модели, идеологии либерализма, в целом, крайнее обострение международной обстановки, — это некая «встряска». Не столько Россия и Украина, да и многие страны вокруг нас, нуждаются в ней, «сколько Западноевропейская, американская цивилизация, благополучный Западный мир» [438].
С их легкой руки в мире стал править бал способ обогащения и, соответственно, решения насущных жизненных задач, когда только заняты тем, что делают деньги «из воздуха» манипулированием сознания, паразитированием на низменных человеческих проявлениях, колониальной и прочей зависимости одних народов («периферии») от других («метрополии») и прочими виртуальными махинациями, ведущими к подмене виртуальной экономикой экономики реальной. Люди, страны загребают сумасшедшие деньги лишь умелой торговлей «фантиками», пустых совершенно и не имеющих ценности бумажных носителей. Спекулируют на разнице курса валют, перепродажей акций, облигаций, ценных бумаг. Достаточно вовремя сбросить одни акции и купить другие, чтобы получить миллионы. Достаточно также, создав какое-либо фиктивное виртуальное предприятие, тут же перепродать его, надувая покупателя, порой за баснословную цену. Точно также — нагромоздить очередную финансовую «пирамиду», «загрести бабло и смыться»...
Но спекулируют и грубей: экономическим, технологическим, информационным, культурным и иным гнетом. Так называемыми «национальными интересами», разорением, и «пожиранием» других (слабых) народов и стран...
Так, ради денег виртуально-спекулятивный, манипулятивный капитал стал основой обогащения не только огромного количества людей, но даже ведущих стран. И химера легла в основу сегодняшней действительности, от чего — тоже ставшей призрачной и лживой, гнетущей, невыносимой для жителей всей планеты. Деньги, причем, виртуализованные, символические, — вот, что стало сегодня смыслом, целью, почти единственной ценностью, силой всей современной жизни, политики. И не только в одной какой-то отдельно взятой стране, но в мировом масштабе. Очень хорошо и конкретно об этом читаем на сайте известного публициста и общественного деятеля, Николая Старикова. «Первое, что нам надо понять — это, что главным источником власти на нашей планете сегодня является создание и обмен “денежных знаков” на реальные ценности. Слово “денежные знаки” мы берем в кавычки, потому, как деньги уже в наши дни не только не кружочки чеканенного ценного металла, а уже даже и не бумага. Некие компьютерные нолики, которые созданы из ничего, без привязки к каким-либо ценностям. Созданы они в эмиссионном центре, который сам уже стал виртуальной функцией. При этом главной задачей мировой власти является сохранение возможности безостановочного и, что еще важнее, без альтернативного, процесса создания “денег” и обмена их на реальные ценности. Это и есть суть сегодняшней власти в мировом масштабе. Одни страны создают фантики, а другие их коллекционируют, складируя в так называемые “золотовалютные резервы”. При этом стране, создателю денег, достаточно их просто создать из воздуха, а стране вроде России, лишенной своего эмиссионного центра, нужно продать природные богатства и результаты своего труда, чтобы получить те же “нолики”. Отсюда и процветание западного мира — он создает (печатает) деньги, когда другие страны их зарабатывают. А наличие нескончаемого источника денег дает и все остальные преимущества вроде технологий, “притечки мозгов” и высокого уровня жизни. Но главное — эмиссия, создание денег из ничего» [439].
А что совершилось, происходит в нашей стране в дополнение к сказанному и даже — как основа означенных спекулятивных махинаций? В лихие девяностые кучка отъявленных проходимцев и рвачей, одержимых жаждой потребительства и наживы, ничего в реальной экономике не смыслящих, покровительствуемых при этом и всяко науськиваемых государством, — не только собственным, но, главным образом, метропольным, — буквально предала страну, разорив и разграбив по ходу дела общенародное достояние, экономику.
В результате, как точно подмечает академик Авагян, сложилась паразитически-разрушительная система власти и хозяйствования. «Сегодняшняя власть РФ, окормляемая байками либеральных экономистов об экономическом чуде самозарождения материальных благ в "свободе" — это мыши в бочке с сыром. Как грызть сыр, они знают, а откуда взялся сыр — понятия не имеют» [440].
Крысино «бизнесующие» головы, особенно во власти наполнены до кичливости «какими-то смутными и отрывистыми представлениями об “инвесторах”, “инновациях”, “невидимой руке рынка” и т.п.», не имея при этом никакой цельной экономической картины «цепочки производства» продукции, развития народного хозяйства [441]. Вторя и как бы продолжая академика, психологию и идейный багаж с методологией их сегодня замечательно описывает М.Г. Делягин [442].
Все у них упирается «в деньги». Причем, — не столько заработанные реальным трудом народа, производством материальных и духовных благ, сколько извне «инвестируемые», кредитуемые метрополией. Или, того лучше, — «загребаемые» на финансовых махинациях: очередном ограблении народа путем повышения цен, выдумыванием новых налогов, намеренным снижением курса отечественной валюты, эмиссией, кредитными ставками, а то и просто, самым наглым и бесцеремонным обманом. Например, повышением порога выхода на пенсию, дурными рекламами, суррогатизацией продукции, культивированием низменных пороков в населении, сменой валютного курса, денационализацией общенародной собственности и проч. Как показывает М.Г. Делягин в работах, на которые мы сослались, если в «лихие девяностые» в основном властная элита грабила и прожирала материальные богатства, накопленные отечеством в годы СССР, то, начиная где-то с 2003 года приступили к утилизации социального достояния страны. Сегодня, надо полагать, эта работа дополняется уже, в связи с цифровизацией и активной работой облачных платформ Big Data, паразитированием на информационном факторе.
Как же могло сформироваться такое примитивное отношение к вещам, «крысиная модель мышления», которые не просто ущербны по содержанию, но и деформированы по конфигурации», спрашивает В.Л. Авагян? И дает этому феномену весьма простое, вместе с тем, безоговорочно верное объяснение. «Теперь — что такое “ельцинские реформы” и “чубайсова приватизация”? Дегенерат, возглавивший других дегенератов, решил, что не нужно вести собранную в мешки сумму к месту хранения. Он посчитал, как ему казалось, хитро (он же дебил!) — вот, мол, отвезу мешок денег, и мне дадут маленькую зарплату... Зачем мне менять мешок денег на несколько жалких купюр?! Вот и все содержание дегенеративных ельцинских “реформ” — проведенных выродками для выродков: служащие на скромной зарплате, инкассаторы выручку забрали, и не довезли. Свернули по дороге с мешками денег, которые они должны были возить из магазинов в банк!» [443]. И Вазген Липаритович продолжает. «Всем понятно, что это патология. То, что эта патология длится уже четверть века, и укравшие выручку инкассаторы числятся “элитой” и “людьми, умеющими жить” — доказывает, что это социопатология. Это помешательство и помутнение рассудка у больших масс населения, которые не видят ничего странного в таком поступке инкассаторов...» [444].
Так была запущена машина безоглядного и безответственного поедания не восполняемых благ, «машина» обкрадывания народа и страны, обрекающая их на вымирание. «Вся эта конструкция обречена на крах, и ее, — считает цитируемый автор, — нельзя спасти иначе, кроме как убедив, уговорив немножко изучить экономику, и, отбросив спесь, перейти от безосновательного потребления к обоснованному» [445].
Однако, вряд ли этот вариант образумления возможен. Даже, когда настоятельная нужда смобилизоваться, найти силы сохраниться, спастись от наваливающегося краха, — как это уже имеет место в нашей стране, да и на Западе в целом, — это все ничуть не отрезвляет, не вразумляет. Люди, к тому же, из олигархов, корпоратократов, мобилизованные финансово-спекулятивным дурманом, изо всех сил пыжатся идти прежним курсом, удерживать наплаву тонущее судно, затыкая смертельные пробоины прогнившими и негодными латками-кляпами, с хомутами. А то и простой симуляцией работы, стремлением «пересидеть», «переждать непогоду» в расчете на то, что все вскорости само собой утрясется, его лично не коснется, он-то «выкрутится» и проч.
Прав отсюда Александр Леонидов (Филиппов), который (кстати, еще в 2015 году, как и академик Авагян), заключает: «Страна не может жить с такой экономикой, какую создали для нее либералы. Либо мы удалим либералов. Либо история удалит из себя нашу страну и нас... Вопрос сегодня стоит именно так...» [446]. Правота довольно глубокого исследователя-публициста (кстати, вряд ли его, равно академика Авагяна и яда известных авторов, выступающих с аналогичным вердиктом, должно отнести к марксистам) с непререкаемой очевидностью подтверждается в последние дни, когда горячая фаза третьей мировой войны, считай, развязана. А страна наша все также, не утруждая себя «лишними хлопотами», той же командой, гребет «галеру» в неуклонно затягивающую топь. Верно замечает известный левый блогер, внутриполитическая вертикаль, готовящая и осуществляющая властные назначения, ничуть не поменялась. «Вся та команда, которую приглашали совершенно в иной исторической ситуации, под другие задачи и под другие вызовы, не претерпела никаких изменений. И это главный провал кадровой системы, не способной меняться и генерировать новую политику в условиях третьей мировой войны. Администрирование в условиях "жирных лет всеобщего просперити" и администрирование в условиях мобилизационной экономики, по которой со всех сторон наносятся болезненные удары, это два разных мира. И то, что у нас до сих пор этого не поняли — верный путь к поражениям, малым и большим» [447].
Не удивительно потому, связи с, уничтожительными «санкциями» и Специальной военной операцией, экономическая политика отечественного руководства, прежде всего, блокируют мобилизацию ресурсов, необходимых для преодоления возникших трудностей и успешного движения вперед. Здесь и привычная сонация финансового капитала, и завышение процентных ставок, и продолжающиеся вывоз капитала, и ослабление валютного контроля, поощрение валютно-финансовых и товарных спекуляций, манипулирование курсом рубля, взвинчивание цен, попустительство произволу так называемого «бизнеса», перевод всех мер поддержания экономики на операции и разговоры о деньгах.
Унисонируя процитированным авторам, но несколько мягче, вторит в ряде своих выступлений и давно предстоятель русской православной церкви. Конечно же, полагает, патриарх Кирилл, столь чудовищный «подлог», который совершила отечественная либеральная политика, подменив реальную экономику экономикой дутых цифр и разорения народа, долго продолжаться не может. Реальная жизнь, история, природа, смысл жизни, нравственность восстают против этого. Переживаемая ныне ситуация обнажает воочию полную безнравственность манипулятивно-спекулятивного, воровски-крысиного способа обогащения равно практики, ведущей к нему и основанной на нем. Дальше такая экономика существовать не должна, хотя бы потому, что с самого начала замешана на паразитическом угнетении, гнусном обмане.
Последний состоит не столько в том, что имеет место обкрадывание людей людьми, причем, таких же «деловых» как они сами. Да, они воруют, но не просто друг у друга. Они обкрадывают весь народ, общество, будущее, последующие поколения. А всего более обездоливают, вплоть до лишения жизни без того беднейшие слои населения планеты.
Иначе и не случается. Ведь «латаются дыры» благополучия финансового олигархата, магнатов всегда, прямым либо косвенным ограблением народа, людей. Как «спасают» обанкротившиеся, провалившиеся (сегодня из-за монетаристских виртуальных афер) компании, банки как не за счет денег налогоплательщиков? Например, в случае с финансовым кризисом (2008), необходимость безотлагательных действий была признана всеми, и невообразимая сумма незамедлительно была найдена. «Спасение вымирающих видов, спасение планеты от глобального потепления, спасение больных СПИДом, спасение пациентов, умирающих из-за того, что у них нет денег на дорогостоящее лечение и операции, спасение голодных детей, — все это может немного подождать, но призыв «Спасти банки!» оказывается безоговорочным императивом, который требует и получает незамедлительные действия. Паника была абсолютной; все страны и все партии тотчас объединили усилия; все обиды мировых лидеров моментально были забыты, лишь бы предотвратить самую страшную катастрофу» [448].
Разве либеральное правительство, причем, не только в России и Украине, но во всем мире, располагает другими средствами, рецептами? «Потому, — говорит патриарх Кирилл, — в конечном итоге, мы с вами и расплачиваемся за эту игру в «фантики», прихватизацию и набивание «денежных мешков». Так что, очень даже важно, чтобы не было больше этой игры» [449].
Весьма примечателен в этом смысле образ лестницы, ведущей в бездну, используемый предстоятелем русской православной церкви применительно к либеральным моделям экономики. Приставлена лестница к стене, и люди лезут, забираются на самую вершину. А там — обнаруживается, что лестница-то «приставлена к другой стене», стене бездны. Она граница пустоты. За ней нет ничего, кроме смертельного падения, никакой вещности, возможности «навара». «Надо спускаться вниз. Вот, что сейчас происходит с человеческой общиной в сфере экономики. Лезли по этой лестнице, еще и расталкивая друг друга руками. Каждый хотел как можно выше. Когда добрались — а там пустота. Надо спускаться вниз. Дай Бог, чтоб этот спуск вниз помог всем нам понять: что допустимо, а что недопустимо в человеческих отношениях» [450].
И впрямь, что допустимо, как быть дальше? От чего безоговорочно отказаться? Ответ высокого духовного лица однозначен, безусловно верен, только, увы, достаточно абстрактен, скуп: «Как невозможно построить счастье человеческое без нравственного начала, так невозможно построить и эффективную экономику без нравственного измерения. Если мы научимся сопрягать экономику и политику с нравственностью, наш мир будет другим» [451].
Автор приведенных слов, действительно, довольно мягок в своих обетованиях. Слово «социализм» для него, видно, табуировано. А под «нравственным», подразумевается христианская нравственность. Приведенные слова, в общем-то, характерны для православного мироотношения, вообще, для ряда традиционных религий. Нечто от спекулятивности, неправедного наращивания богатств наблюдалось и в прежние исторические эпохи. Всегда оно имеет место. И религиозное сознание не может не выразить к подобному свою негативную позицию. Тем не менее, с каким особым, даже глубоко проникновенным звучанием они полны сегодня в устах предстоятеля одного из крупнейших религиозных движений. И именно в разгар оговариваемого нами критического момента.
Точно такое же, если не более радикальное, отношение к осмысливаемым вопросам выражает и Папа Римский Франциск. Совершая (начало 2018 г.) турне по странам Латинской Америки, в своих выступлениях, касаясь глобальной финансово-спекулятивной экономики, он говорил, что, когда капитал обретает абсолютное господство в сознании и делах людей, начинает определять поведение людей, “жадность к деньгам становится во главе социально-экономической системы. Это разрушает общество, осуждает и порабощает мужчин и женщин, разрушает человеческое братство, это настраивает людей друг против друга, и, как мы ясно понимаем, это даже ставит под угрозу наш общий дом” [452]. Папа Римский призвал изменить глобальный экономический порядок: “Мы хотим изменений, реальных изменений, структурных изменений. Эта система (наличные буржуазные порядки, сводящие жизнь, дела, все сокровенное в человеке к деньгам, — Ш.А.) невыносима”, — заключил понтифик [453].
Нельзя не заметить, за «онравствление» экономики (в теории и на практике), преодоление в ней засилья финансово-корпоративного господства, вытекающих отсюда хрематистики, спекуляций, манипуляторства, так сказать, «мыла», нынче выступают многие ведущие экономисты, ученые, деятели культуры [454]. Причем, они далеко не всегда держатся левых позиций. В их глазах неолиберальные принципы, — экономики "дешевого труда", опоры на низкую зарплату и социальную незащищенность трудящихся, раскрутки потреблятства, расчеловечивания мультикультурализмом, «толерантностью», деэтизацией, десоциализацией, культивированием низменных влечений, наконец, симулякризацией, трансхуманизации, — не только бесполезны преодолеть кризисные явления наших дней, но, напротив, лишь усугубляют их.
Данное видение, конечно же, разделяют и левые авторы. Одновременно последние пытаются вносить в понятие «нравственность» предметное, «заземленное» содержание, смыслы.
Так, участники Московского экономического форума (МЭФ, март-апрель 2017), показывают, что отечественное правительство, крепко держащееся «курса либерального экономического блока», намерено (не способно иначе) и впредь осуществлять строительство страны в таком же духе. Оно понятно. Как верно подмечает известный специалист, Александр Бузгалин, у нас сложилась особая модель капитализма, когда номенклатура, высшая элита государства срощены с самым крупным бизнесом, который, к тому же, компродорствуя, усматривает собственные интересы, опору не в родном отечестве, но на «Западном бугре», в метрополии. “Систему нельзя реформировать путем смены правительства. Те, у кого власть, делают то, что им выгодно” [455], что просто и «приносит деньги». Больше того. Разве можно поменять «систему» теми же рыночными средствами, социально-психологическими, воле-властными установками, людьми (пусть и правительствующими), коими она сложена, заправляет?..
Потому, среди прочего, и выходит, что, хотя во внешней политике нашей страны, вроде, взят «курс на самодостаточность и независимость», экономика (стало быть, и политика, культура), по-прежнему, живет по догмам 90-х, разве что с небольшими поправками.
А ведь, развивайся экономика нормальными путями, как, скажем, в том же Китае, то каждый год бы она имела 10 процентов прироста. Согласно академику Глазьеву, китайский опыт реформ, который у нас был отечественными управителями государства с порога отметен, «сегодня называют экономическим чудом». “Сравним вес экономики России и Китая, когда начинались реформы, мы находились примерно в одинаковом положении с точки зрения коллективного управления экономикой, экономика России весила больше. Сейчас экономика Китая весит больше на порядок. Пока мы блуждаем в трех соснах вашингтонского консенсуса, китайские товарищи взяли рынок, уж не знаю, в ежовые или бархатные рукавицы, и заставили работать на результат. Для этого нужно сочетать планирование с рыночной самоорганизацией, государство должно помогать бизнесу, чтобы давать нужные темпы экономического роста...” [456]. По словам исполнительного декана Института финансовых исследований Жэньминь университета Китая (RDCY) Ванг Вена, в ближайшие 3-4 года, Китай станет самым большим рынком в мире, «а спустя еще немного— самой большой экономикой в мире».
Увы, этого не скажешь о нашей стране. Прибрать отечественный капитал к рукам, настроить его на служение своему народу, отечеству, отказаться от неуемной алчности и гонки за легкими («купи-продайными») наварами во что бы то ни стало, отучить от неправедных путей обогащения, спекуляций, обмана, воровства, — пока нет кому. Опять же, это вполне понятно. Ведь вся система, не только частный бизнес, но и тот, который, вроде, от государства идет, призван защищать интересы государства, общества, — он ведь тоже работает, так сказать, «бизнесуя».
Не будем брать обычные банки, посмотрим на деятельность Центрального банка (ЦБ) РФ. “Наша денежная политика устроена примитивным образом, — говорил на форуме С.Ю. Глазьев, — деньги создавались до последнего времени на 80% под покупку иностранной валюты, после введения санкций этот поток формирования денежного предложения в России из-за границы иссяк, теперь ЦБ имеет небольшие ручейки кредитования экономики через операции рефинансирования. Эти деньги неинтересны для реального сектора из-за высоких ставок кредитного процента. Их нельзя использовать для инвестиций, можно использовать для спекуляций. Несмотря на падение инвестиционной и экономической активности, ЦБ сжимает количество денег, главный источник денежного предложения со стороны внешнего мира иссяк, российские банки и корпорации отдали 200 млрд долларов займов, которые брали до санкций. На 200 млрд долларов сократилось количество денег внешнего использования. ЦБ действует аналогично: подняв ставки, вынуждает коммерческие банки возвращать кредиты, которые предприятия не могут брать под такие ставки. Если средняя рентабельность 5% в обрабатывающей промышленности, то чем брать такие кредиты, лучше отказаться от производства” [457]. Собственно, именно так и складывается: отечественная обрабатывающая, трудо-и техноемкая промышленность почти свернулась. И никакие «импортозамещения» не вдохновляют. Самое большее, прежнего импортера заменяют другим, доступным, желательно «более дешевым»...
Вот, на этом примере и очевиден рукотворный механизм обвала нашей экономики в последние годы. Очень убедительно об этом говорится в публикациях Александра Берберова и Николая Арефьева [458]. Коль скоро банки подняли процентные ставки, а курс рубля намеренно снижен, — причем, о «слабости» и дальнейших намерениях ослаблять его постоянно заявляют руководители правительства, вместе с тем, все держится на финансировании с инвестициями да коммерциализацией, — у реального предприятия, пока еще выпускающего продукцию, остается два варианта. Оно может или свернуть производство, или «переложить затраты на население».
С.Ю. Глазьев подсчитал: ЦБ за три года с 2014 г. изъял из экономики «6 трлн руб.» дополнительно к 200 млрд. “внешних” долларов. Другими словами, реальная экономика просто обескровилась!..
И, конечно же, такая политика противоречит всему мировому (!) опыту, и носит, как, мягко выражаясь, говорит названный автор, “экзотический” характер. “Валютные резервы в два раза больше, чем денег в экономике, при этом, все страны мира, кроме нас, расширяют кредитование экономики, у нас же созданы условия для обогащения спекулянтов. Российская экономика второе десятилетие выступает донором мировой финансовой системы. Мы сами денег не создаем, вынуждаем наши корпорации идти и брать деньги за границу, в итоге попадаем в ловушку неэквивалентного внешнеэкономического обмена. Мы не предлагаем печатать деньги, эмиссией занимаются наши денежные власти. Вопрос: куда эти деньги уходят? Кризисы 2008 и 2014 гг. показывают, что коммерческие банки, получив деньги от ЦБ, просто перевели их в валюту. Присоединились к валютным спекулянтам. Зачем нужен реальный сектор, если на манипулировании курсом можно получить фантастические проценты?” [459].
Не то ли наблюдается все последующие годы вплоть до сегодня?.. Об этом убедительно говорят выступающие на апрельском (2023) МЭФ, те же и другие авторы [460]. Собственно, об этом же, по сути, если отбросить либерастические «надоедки», звучавшие тут, Петербургский экономический форум, состоявшийся в мае [461]. Еще больше в этом убеждают выступления В.В. Путина и меры, принимаемые ЦБ по, так сказать, «стабилизации экономики».
Каждый год из страны беспрепятственно выводится сотни миллиардов долларов. А все средства (золотовалютные резервы), коими можно справится с нарастающим комом неоткладных народно-хозяйственных проблем, повысить благосостояния людей, страны, проводить структурные преобразования экономики, — выкладываются на банковские счета США и других, отнюдь не блещущих лояльностью к нам, стран, способных в любую минуту «хапнуть» эту так называемую «подушку безопасности». Таким образом, говорит в недавнем (Май 2022) выступлении академик Глазьев, перекликаясь с выступлениями других левых авторов, проводимым курсом экономики добиваются только одного: многократно усугубляют действие санкций, провоцируют обвальное падение производства и снижение уровня жизни населения. А в конечном итоге — полнейший развал [462].
Рынок и капитал нужно держать в ежовых рукавицах общества, за ним нужен гласный всенародный контроль, — тогда это будет хотя бы частично работать на страну, благо людей. Верно и другое, ставшее, в общем-то, азбучной истиной, которая уже звучит даже с высоких трибун, устами отдельных сенаторов РФ. Эту «азбучную истину» хорошо выражает, не раз цитируемый нами, Александр Леонидов: «Деньги — это инструмент распределения существующих в наличии благ. По своей сути они — приказ власти выдать со склада то или иное благо. Если оно на складе есть. Хозяин склада не может выдать того, чего на складе нет... И потому главный смысл денег — так распорядится наличными благами, чтобы создать возможные в будущем блага. Имеющиеся в наличии блага — инструмент. Производство благ в будущем — цель... Деньги должны распределяться так, чтобы они способствовали появлению новых благ. Тогда благ становится все больше и больше, а деньги, как их тень — тоже увеличиваются в обороте. Ведь деньги — распределительный механизм благ» [463].
Взгляды, выражаемые означенными авторами, весьма распространены в последнее время. Во многом их разделяют и коммунисты. Ниже мы поговорим об этом несколько ближе. Заметим пока следующее.
Дабы выбраться из провального тупика, куда власть загнала себя и страну на сегодня, был найден старый, достаточно обкатанный путь, который, нельзя не заметить, давно просился также по известным объективным основаниям. Да, речь о затее небольшой, заведомо выигрышной, военной операции. К тому же, весьма благовидно «обернутой». На эйфории от успеха здесь власть пожинала бы политические дивиденды, заручилась поддержкой населения, восстановила доверие к проводимой политике. Да и сама утвердилась в правоте следуемого курса. Вот, в качестве такой акции, спасти свой провальный курс, преодолеть сложившуюся кризисную ситуацию была выбрана так называемая «специальная военная операция» (СВО) на Украине.
И конечно же, прав известный блогер, в данной акции «кремлевских стратегов» не очень-то волновала судьба людей, новообразовавшихся на востоке Украины, республик, ДНР И ЛНР. Да и Украина сама по себе, ее будущее мало как интересовали. «Находясь в историческом тупике, не видя способа оживить экономику, справиться с грузом нарастающих проблем и поднять катящийся в пропасть рейтинг, они не нашли ничего лучшего, кроме как попытаться решить все вопросы разом с помощью маленькой победоносной войны. Классическая ошибка, которую делают все правительства, не готовые приступить к назревшим и объективно неизбежным реформам» [464].
Как и следовало ожидать, не продуманная до конца, в известном смысле даже легкомысленная, спонтанная акция с самого начала пошла не так. Первые военные действия сразу же явили свой роковой и необратимый характер, выйдя из-под контроля планировщиков. «Это была авантюра», говорит цитируемый автор. Она могла бы быть успешной, разве что, «если бы удалось разгромить Украину за 96 часов, на которые, судя по всему, и рассчитывали. О том, что Украина уже не такая, какой она была 8 лет назад, никто не подумал. Никакого «плана «Б» явно не было. К затяжной вооруженной борьбе на враждебной территории не готовились. Блицкриг не удался, а Россия оказалась в состоянии жесткой конфронтации не только с объединенным Западом, но практически и со всем миром» [465]. Неудачная военная кампания, тем самым, вновь и вновь подтверждает крах внешней и внутренней политики, несостоятельность тридцатилетнего либерально-экономического курса. «Сейчас мы пожинаем плоды развития финансово-сырьевой экономики, деиндустриализации и приватизации. Даже оборонный сектор не способен работать стабильно, без импортных компонентов. Кремлевские пропагандисты могут утешать нас рассказами о том, что всё к лучшему, что мы сейчас начнем развивать промышленность, поддерживать собственные технологии и укреплять внутренний рынок (то же обещали после первого раунда санкций). Всё это действительно может и должно быть сделано. Но вот беда: чтобы добиться значимого успеха, потребуется 10-15 лет, но главное, это сможет стать реальностью только при совершенно иной социальной и политической системе» [466].
При этом масштаб предстоящих коренных преобразований настолько велик, а исторические сроки настолько сжаты, что вряд ли они оставляют руководству страны, — даже возьми оно верный курс, — шансы на успех. Как бы не опоздали мы напрочь. Как бы поезда истории (если, правда, он еще существует) нам уже не догнать. Больше того. Технологическая отсталость и зависимость от Западных стран, — не грозит ли это сведением на нет превосходства Российских вооруженных сил над Украинскими, поскольку последние пользуются всесторонней поддержкой и неограниченными ресурсами далеко не только западных стран.
Так что, из провалившейся авантюры нужно выходить. И чем быстрее, тем меньшей будет её цена. «Затягивание конфликта лишь увеличивает ущерб, который понесет Россия... Величие надо подтверждать не пропагандистским бахвальством, а созидательными делами, не хамскими заявлениями и угрозами, а социально-экономическими достижениями. Наша страна восстанавливала свой статус великой державы и после поражения в Крымской войне и после катастрофических неудач Первой мировой войны. Но для того, чтобы это сделать, потребовалось сменить руководство и радикально изменить систему» [467].
Имея в виду социалистическую перспективу современности в более общем плане, для нас важно видеть, что иных, не либеральных ультрарыночных, решений требуют не только передовые умы, склоняющиеся к левизне, политики, но и реальная логика развития капитализма, отчего и означенные умы, кстати. Как никогда насущными стали вопросы: о справедливом перераспределении богатства и власти, о подлинной гуманизации экономики, преодолении в ней открытого или неявного насилия, грабежа, утилизации ресурсов своего и других народов, планеты в целом небольшой кучкой, присвоившей себе статус мировой «элиты». По сути, решение данных вопросов означает движение к подлинно человечной и ответствующей бытию, служащей прогрессу, экономики. И надо видеть, о ее необходимости не перестают говорить (пусть и на разный лад, ответствуя духу обстоятельств) выдающиеся умы любого отрезка истории. Этим, среди прочего, объективно выражена общеисторическая тенденция, нужда, связанная, вообще, с переводом общества на постиндустриальный социалистического плана путь.
Не случайно потому: сегодня не просто ширится понимание, требования, но, что важно, ищутся реальные пути преодоления бездушной коммерции, чистогана и бесчеловечности в делах экономики. Самое главное — предпринимаются, можно сказать, революционные меры по преодолению монетаризма, засилья банков, финансового капитала, ТНК, мировой глобалистики в экономико-хозяйственной сфере. Речь, по большому счету, идет о переводе экономики, всей общественной жизни на качественно новый и более справедливый, человечный, ответствующий бытию уровень, означающий социализм. По большому счету, последний и есть, адекватное подлинной истории, движение в современных условиях, репрезентирующее постиндустриализм. То же, что он сегодня редкий и какой-то «кривобокий» гость на планете, лишь свидетельствует, что силам реакции, сопротивления удалось перехватить, приостановить прогресс. Быть может, даже полностью застопорить его.
Собственно, вся кампания по президентским выборам в США и победа в них Д. Трампа есть выражение и результат кратковременной победы над заглобализовавшимся финансово-корпоративным элитократизмом. Победа данная, что бы ни говорилось, с самого начала серьезный проигрыш элит, держащихся глобальной финансово-спекулятивной экономики («глобало-либералов», «космополитов») элитам, отталкивающимся от реальной экономики, промышленности, выступающим против исключительно монетаристских (вырождающихся в глобализм депопуляторского уклона) форм хозяйствования.
По сути, благодаря своему поражению, как говорит А.И. Фурсов, «глобальные банкстеры» с большой финансовой дороги, властвующие в транснациональных корпорациях, и глобальных структурах, призваны уступить место структурам внутринациональной ориентации Америки. То есть, ее неоиндустриализации, развитию промышленности, технологий, возвращению в страну капиталов корпораций, созданию реальных рабочих мест, «заземлению» и изъятию денег из исключительной виртуальности. Введение, далее, высоких пошлин на ввоз товаров ради рентабельности их производства, вывоз продукции не просто в форме «зеленых фантиков», но реальных товаров с высокой конкурентоспособностью и спросом, — вот на что предстоит ориентироваться новой экономической политике [468]. «По Трампу, — говорит другой автор, — единственное средство национального спасения — протекционизм, защита национального производства таможенными сборами и государственная поддержка экспортной промышленности, которая ничем не отличается от "Нового курса", предложенного Франклином Рузвельтом в 1933 году. Он планирует отказаться от Транстихоокеанского партнерства, уличить Народный банк Китая в умышленном занижении курса юаня, ужесточить параметры участия Вашингтона в Североамериканской зоне свободной торговли (НАФТА) или же вовсе отказаться от тех международных торговых соглашений, которые вредят американской промышленности» [469].
Людей в стране достали международные финансовые империи, банковские плутократы (Уолл-стрит, неоконы и, вообще, «космополитическая элита»). Своей ставкой на крикливые меньшинства, политкорректность, однополые браки, «гендерно-нейтральные раздевалки», культивирование абортов, судебные преследования мелких предпринимателей — пекарей, фотографов или флористов — которые «преступно» уклонялись от обслуживания «гей-свадеб», — все это простому трудовому народу было слишком не по нутру. Точно также — вывод производства в Азию, уничтожение с помощью «финансового казино» реальной жизни, ее виртуализация, наконец, растление, уничтожение морально-нравственных, семейных устоев, личности, превращение человека в дивидуума и трансгумана, — не могло не уготовить им проигрыш «корпоратократам». Хоть последние тоже капиталисты, претендуют на статус «элиты», тем не менее, они ориентированы на «заземление» и национализацию мировых проблем, прежде всего экономических, наполнение их реальным содержанием и смыслами, близкими и служащими росту реального благосостояния простых людей, не извращенных окончательно катком неолиберального манипулирования.
Нетрудно показать: произошедший сдвиг — далеко не случайное явление. Стало очевидно: продолжение курса банкстеров, который проводил Б. Обама и намеревалась Х. Клинтом в случае победы в президентской гонке, «подорвет Америку в течение 4-5 лет, а потому нужно умерить имперские амбиции» [470], подкрепить их надежным материальным фундаментом. Америке нужна передышка и, если угодно, перестройка, благодаря которой, спустившись несколько на «землю», она восполнит свои растраченные силы, могущество.
Между тем, банкстеры всячески стремятся удержать свое привилегированное положение, власть, рычаги (глобализацию), которыми обеспечивают себе господство и получение прибылей. Глобализацию по-своему они преподносят чем-то объективным, неизбежным, невозможным отменить. Точно также представляемы незыблемость позиций доллара и гегемония США в том виде в каком она оформилась в 1990-е годы.
Национальную буржуазию с парадигмой на реиндустриализацию, реальной экономикой, отказ от монетаризма, приоритетов национального над транснациональным, такой неоконовски-глобалистский курс, конечно же, не устраивает. Тем более, — поскольку глобальные банкстеры осуществляют свои интересы в том числе и за счет фирм, ратующих за реальную экономику. Больше, — национальных интересов США: вопрос ведь стоит о существовании данного государства в перспективе. Пока банкстеры грабили простой люд, это прощалось. Но в последние годы они все больше замахиваются на «братьев по классу», стремясь накрыть их волной своего «глобального прогресса». «Можно сказать, что сегодня мы наблюдаем серьезный бой, что дают те сегменты мирового правящего класса, которых "банкстеры" собрались задавить, сожрать своим глобально-финансовым «прогрессом» [471].
В этом плане победу Трампа следует расценивать не просто триумфом неких «прогрессивных сил», «сил добра», — таких в капиталистической системе не может быть по определению. Просто потерпели значимое поражение «наиболее хищные и паразитические силы, толкающие мир к катастрофе» [472].
Хотя, налицо ли проигрыш, триумф ли празднует Трамп со своей командой, в строгом смысле? Как показывают послепобедные (тем более дня сегодняшнего, где уже в президентском кресле ставленник мировой корпоратократии, соперник Трампа, Дж. Байден) события, Трамп оказался буквально спеленат по рукам и ногам, — особенно в плане смягчения имперской внешней политики, в частности, касательно России, — своими противниками от имени глобального банкстерства. Почти сразу с его приходом в «Овальный кабинет» была затеяна кампания импичмента. Так что Трампу еле-еле удавалось удержаться в президентском кресле до срока, несмотря на всевозможные меры, вплоть до ухищрений с его стороны. Действительно, события так разворачивались, что хозяину «Овального кабинета» нередко приходилось прибегать к судорожным акциям, граничащим с абсурдом (бомбардировка Сирии Томогавками, отправка авианосной эскадры к берегам Северной Кореи, бессмысленные переговоры и проч.), ради сохранения власти, повышения собственного рейтинга.
С другой стороны, еще большой вопрос, на самом ли деле правы те, кто делает на Трампа ставку как на избавителя от ига глобально-финансовой олигархии, привнесения в мир, хотя бы в собственную страну, подлинной справедливости, свободы и благополучия. Год его президенства уже позволяет трезво осмыслить существо проводимой им политики, как и его самого. Появляются публикации, причем, известных специалистов, утверждающих, что даже собственно национально-экономические интересы политика Трампа не преследует. Более того, феномен трампизма можно интерпретировать и так, что спустя 25 лет после начала глобализации финансовая и деловая элиты Америки, олицетворяемые Уолл-стритом и Нью-Йорком, разочаровались в способности политического Вашингтона добиваться глобального доминирования США привычными инструментами и подходами, основанными на концепциях "мягкой силы" и "дозированного" применения военной силы. В условиях многополярного мира американские финансово-экономические элиты решили действовать напрямую, минуя вашингтонских "брокеров и посредников". Именно поэтому за новой идеологической оболочкой администрации Трампа все чаще проглядывают прежние имперские амбиции и стереотипы американской "исключительности".
Выходит, таким образом, — и, как очевидно, не под напором и давлением «сверху», а намеренно (и, что важно, общественность все более проникается пониманием факта, прежде упрятываемого за завесой предвыборных акций и словес), — что Трамп продолжает политику Б. Обамы. Причем, без всяких там стеснений, но с «размахом и страстью». Так что, как подмечает другой автор, «Из мистера Трампа не получилось ни агента Путина, ни полноценного народного президента, который действительно вернул бы Америке ее величие. Уже за год на троне Трамп сумел перессориться с европейскими союзниками, с арабским миром, с Мексикой, с Китаем, КНДР и Ираном. И это, не говоря о России, с которой он окончательно испортил отношения. Кроме того, Трамп развязал гонку вооружений. Что до родины, то сомнительная политика Трампа расколола американское общество пополам: на его сторонников и ярых противников» [473].
Все же, верно, что Трамп, будучи сам олигархом, знакомый с потаенными желаниями и устремлениями собратьев своих по классу, не заинтересован в ухудшении положения дел в собственной стране, не готов отдать последнюю на заклание транснациональной элите. Во всяком случае, предпринимаемые шаги во внутренней и внешней политике свидетельствуют: он пытается перенаправить транснациональную политику мировой глобальной элиты в национально-американское русло, удержать глобально-финансовый эмиссионный центр в США, тем самым, не дать сбыться намерениям по стиранию с лица Земли данного государства. Хорошо и ясно об этом говорится в публикации «Так тика и стратегия Дональда Трампа» на starikov.ru.
На самом деле. Мы уже знаем: глобало-финансовая элита по природе своей транснациональна, тяготится политическими границами. Вообще, деление планеты на национальные государства (особенно крупные) для нее помеха. Тем не менее, она всегда старается размещаться, в частности, держать мировой эмиссионный центр в стране, наиболее благоприятной, выгодной в ситуационном отношении. В этом смысле мировую финансово-корпоративную элиту пока устраивает США. Здесь всего тише, спокойней, подальше от «большевиков», «революций, социальных бурь. Но, если только, возникнут серьезные проблемы, социальные катаклизмы, «мировые банкиры готовы оставить Штаты, ради того, чтобы начать производство денег в другом месте. Важна сама возможность создавать “нолики”, называть их деньгами и менять, на все то ценное, что есть в мире» [474]. Стало быть, ради собственных интересов, коль скоро осложнится ситуация, возникнут серьезные «неудобства», потрясения, мировой глобалитет преспокойненько переместит центр создания мировых ценностей в другое, более надежное место, послав былой свой «оплот» на развал и исчезновение.
Как нетрудно понять, в политическом истеблишменте США сегодня состязаются два направления. «Общее у них то, что оба выступают за продолжение банкета» [475]. Другими словами, сохранения наличного положения вещей, где правит бал современный миропорядок с глобально-элитарным господством. Только, если одна часть, поддерживающих и реализующих налаженный порядок, сил хочет сохранить его так, чтобы финансово-метропольным центром по-прежнему оставалась Америка, то другая — исходит из того, что США заведомо не имеет никаких предпочтений перед другими странами, и за нее «цепляться» нет нужды. В случае необходимости ею можно легко и просто пожертвовать. Противоборство данных сторон, собственно, и выражало (кстати, и продолжает выражать) существо борьбы на президентских гонках их представителей, Трампа и Клинтон, Трампа и Байдена.
Условный Трамп, силы за ним стоящие, — за то, чтобы сохранить США, как центр эмиссии. «Идеи, которые на этапе предвыборной борьбы озвучивал Трамп и есть идея “сделать Америку снова великой”, вернее — вернув в нее производство, сохранить ее величие, которое начало обрушаться...» [476]. В частности, — под натиском успешной политики России и Китая.
И хоть стратегия Трампа и победила в президентской гонке 2016-2020, противоборствующие силы, которые, по причине их продолжительного и безраздельного господства, засели во всех ветвях властного аппарата вместо того, чтобы исполнять волю и решения команды нового президента, стали не только активно сопротивляться, но повели беспрецедентную и жесткую атаку. Трамп «оказался в ситуации, когда со всех сторон на него идут удары: начиная с прессы и сателлитов США и заканчивая Конгрессом». Больше, он стал даже подвергаться травле в качестве «русского («Путинского») шпиона». Вот, в такой обстановке ему приходилось «выкарабкиваться», спасаться от импичмента, выкручиваясь, искать возможности по реализации хоть каких-либо моментов своей предвыборной программы.
«А потому, — полагает следующий автор, — возня в грязи “вашингтонского болота” будет продолжена, с переменным успехом» [477].
Вряд ли при этом «трамписты» одержат верх в данной возне. Возможны, разумеется, какие-то успехи, но полностью победить финансово-спекулятивную экономику, банкстеров, к тому же, подкрепляемой сегодня союзниками в лице «цифровых генералов», — эту глобальную элиту ему не удастся. «Слишком силен противник, и сдаваться, конечно, не собирается». Больше. Он безостановочно подвергает Трампа с последователями тяжелейшему давлению посредством СМИ, общественных организаций и движений, облачных платформ, Конгресса. Так что, следует ожидать, сопротивление окажется подавленным. И, «сломленное», принуждено будет «играть по правилам». Это стало наблюдаться довольно скоро по завоевании Трампом президентского кресла. «Многие предвыборные обещания забыты — а по радикализму действий в Сирии или против России Трамп значительно превзошел Обаму, которого нещадно критиковал» [478].
Имеются также другие мнения относительно судеб феномена трампизма, включая те, которые сохраняют-таки веру, что он служит прорыву тупиков Западной цивилизации, на путях заземления и очеловечения экономики, обеспечения работой, нормализации жизни трудящихся. Но, как бы феномен трампа ни расценивался, мы считаем, А.И. Фурсов верно говорит, что происходящие события, всего рельефнее обнажившиеся в победе Д. Трампа, на самом деле не следует ограничивать исключительно делами США. События эти носят всемирный характер. Здесь «Одна мировая группировка победила другую. Причем шла к этой победе весьма последовательно, поставив противнику мат в несколько ходов: Крым — миграционный кризис в Европе — Brexit — и, наконец, победа Трампа» [479]. Имеет место раскол именно мировой верхушки, а не только американской. Причем, речь идет именно о транснациональной «верхушке», где, иной раз, бывшие противники находят общий язык, а союзники расходятся. Очень бы хотелось верить, что линия трампистов, к тому же, их победа над мировой финансово-цифровой закулисой, «означает большую вероятность переформатирования не только американской, но и западной в целом политической системы». Автор приведенных слов идет куда дальше: «Возможно, это начало «революции сверху», стартующей наверху мировой капиталистической пирамиды, новая фаза обострения борьбы за посткапиталистическое будущее...» [480].
Если это на самом деле так, то очевидно: происходящие в данном революционном процессе, события далеко не утверждаемы лишь победой в президентских гонках. Предстоящие меры настолько радикальны, емки и разнообразны, настолько трудны, масштабны, что их реализация предполагает весьма серьезную и основательную политику. Тем более, — имея в виду, что революция происходит, касается не только одной страны, даже такой крупной и значимой как США. Эта революция должна носить несомненно мировой характер, о чем, собственно, и говорит А. Фурсов.
В этом плане нельзя не вспомнить, что в сходной ситуации, когда разразилась (опять же, по причине засилья банковского капитала) общеизвестная великая депрессия, 30-х годов, Ф. Рузвельт вывел США из нее «только благодаря новому мировому конфликту, прибегнув к "военному кейнсианству". Готовы ли Трамписты повторить опыт Рузвельта» [481]? Неужто им предстоит развернуть столь грандиозное начинание? С другой стороны, позволят ли последнее уже сложившиеся и крепко держащие власть в руках, сплоченные силы сопротивления? Пока, как видно, именно они побеждают. Окончательно отредактированный совместными усилиями банкстерской и цифровой корпоратократией вариант «нового миропорядка», провозглашенный на Давосском экономическом форуме Клаусом Швабом и коллегами, уже активно воплощается. И, кажется, противостоять им пока совершенно некому...
Но и эта сила ратует за решение вопросов военным путем. Так что, война навлекается на мир обеими сторонами. Если одна ее хочет ради возвышения США, сохранения имперско-гегемонистской роли Америки, то сторона другая устремлена добиваться своих трансгуманных депопуляторских целей, рассчитывая «очистить» планету от «человеков», «лишних ртов». Наконец, всецело и окончательно сложить свой новый мировой порядок.
9.2. Инновационные предпосылки
Осмысляя, так сказать, «драчку» между глобальной и национальной корпоратократиями в США, очевидно, что преимущественно дело здесь идет о выступлении отечественных промышленников, реальных производственников против засилья банкстеров, финансово-спекулятивной экономики вообще. Однако, как можно судить, почти никто не касается спекуляций на поприще эксплуатации потребительства средствами так называемой «инновационной экономики». Мало говорится, вообще, о капиталистическом способе производства, капиталистическом мироотношении, культуре, идеологии. Никто не отказывается от всего этого. Хотя, можно допустить, что многое в ожидаемых переменах должно преобразиться и в данных областях. Между тем, пока что тут деградация общества и отчуждение человека принимают такие чудовищные размахи, что вряд ли без преодоления их, соответственно, причин, ведущих к ним, стоит вести разговоры о справедливом и нормальном обществе с экономикой.
Мы показали, что открытие и переход к новому фронту работ для капиталистического обогащения обращением (означенным образом) к внутреннему (человеческому) ресурсу, по большому счету, предстает чем-то от все того же самопожирания капиталистического общества. Ибо последнее пытается расти хищническим разграблением себя самого, утилизуя (выхолащивая, разбытивляя, омертвляя) самое ценное и значимое в капитале, человека.
Между тем, как не раз подчеркивалось, с постиндустриализмом, главный, если не единственный источник действительного обогащения и существования капитала, — это человеческий ресурс. Но именно он деструктивно утилизуется. Иначе и не может быть. Ведь к человеку, его потреблению (образованию) продолжают относиться «вещно», утилизующе. Другими словами, не развивают человека, не образуют его в подлинном смысле. Человек не созидается. Напротив: развращаемый потребительской манипуляцией, культивированием неестественных влечений, впустую расходуется. В итоге, он симулякрует, перерождается в нечто крайне чуждое подлинной человечности, опустошенный душевно и духовно, губится как таковой. Не будет преувеличением даже утверждение ряда авторов, что капитал своей «ставкой» на человека как человека-потребителя, строго говоря, объявил ему «холодную войну».
Достаточно в этом смысле обратиться к однотипным по своему существу, неолиберальным утопиям (о чем ниже). Здесь небольшая кучка «сверхлюденов», представляющая собой мировую элиту, занимает «верхний этаж» («небосвод») устраиваемого полицейско-кастового миропорядка. Все остальные, имеющие лишь сходство с людьми, существа «низших каст» содержатся в качестве неких безропотных, мутантированных орудий-функций. Они призваны роботически-безропотно исполнять запрограммированную активность, удовлетворять любые капризы своих господ, влача даже не скотское существование.
Хорошо, конечно, коль скоро экономика так преобразится, что будет существовать, развиваться, опираясь на внутренние вещественные и духовно-практические ресурсы страны, региона, живущих здесь людей. В известном смысле, раскручивая (по большому счету, черпая инновационные потенции) человеческий фактор. Можно сказать, данный переход с постиндустриализмом начат. Во всяком случае, худо-бедно. Даже на стезях капиталистического становления элементы инновационного движения (например, посредством НТП, информатизации, вообще, повышения общей культуры людей) наблюдаются. Однако, поскольку обращение и отталкивание от человеческого фактора, по крайней мере, на первых порах (капиталистического постиндустриализма) совершается в отчужденной, превращенной форме, «вещно»-потребительски, постольку, строго говоря, начинание данное не выходит за рамки именно человекогубящего (следовательно, самопожирательного) процессирования.
Тем не менее, надо думать, складывающееся в такой ненормальной форме, дело подлинного развития (причем, не только экономики) за счет преимущественно собственно человекотворческих сил, — неминуемый этап. Ненормальная раскрутка постиндустриализма, соответственно, человеческой истории в целом в дальнейшем, — с переходом к информационному обществу, представляющему по своей подлинности социализм, — может быть преодолено. Даже первый этап становления постиндустриализма, разворачивайся он социалистически, весьма многие беды и коллизии, идущие от капиталистичности, заведомо отсекает. Общество разворачивается, по возможности избегая негативные перипетии, непременно выпадающие миру вместе с капиталистической линией. С социализмом человечество впервые в истории обретает реальную возможность утверждаться не эксплуатацией (отчуждая, утилизуя, манипулируя, разбытивляя) человеческого фактора, а именно заботой о его всемерном развитии, подлинном обогащении.
И еще одно, прежде чем перейти к осмыслению социалистической линии постиндустриализма. Разумеется, следует всячески осуждать используемые либерально-капиталистической экономикой меры обогащения, — надувание «мыльных пузырей», «игру в фантики», другие коммерческие гешефты, хищнически грабящие народы и планету. Точно также должно быть нетерпимо паразитирование на «фронте» потребительства означенным выше образом. Тем не менее, будет ошибкой полагать, что сосредоточение современных капиталистически-хозяйствующих структур (пусть и извращенно) на факторе сознания, «человеческом капитале» в целях извлечения прибылей, производственных и финансовых успехов, — лишь нечто от сомнительного бизнеса, незаконности, заслуживающего полной негации. Выше мы имели возможность показать, что означенного рода приемы капитализирования пришли не просто по субъективному произволу, по порочной прихоти кого-либо. Они явились в мир, — и современный капитал перешел на рельсы монетаристской, инновационной экономик, — с объективной необходимостью. В частности, — с тем, чтобы преодолеть тупики, возникшие в хозяйственных делах, протекавших промышленной, традиционно-экономической данностью, наполнить обвисшие паруса экономики каким никаким, но «ветром».
Точно также, оговоренная чуть выше тяжба между национальной корпоратократией и глобальным банкстерством вкупе с цифровым генералитетом, не лишена известной логики, ответствует велениям объективной необходимости. Конечно, присутствует во всем этом и нужда субъективная: в принципе, так и должно быть...
Отсюда, надо думать, совершающиеся на наших глазах и ожидаемые планетарно-исторические перемены, не так уж и иррациональны, недоступны осмыслению. Они не должны, не могут исключать рациональные моменты (пусть, даже намеки на это), содержащиеся в преодолеваемых формах жизнеустройства. Не стоит напрочь отбрасывать их. В этом смысле, какой бы негативностью ни отдавали обговоренные модели экономики, используемые тут инструменты, в них среди прочего, — пусть и кривобоко, извращенно, но, несомненно, — дело идет: об активизации человеческого фактора. В том числе о развитии производства на основе информатизации, новейшей технологии, обращения к человеческому капиталу, потреблению.
Верно, в уродливой форме это происходит. По-другому и не может быть при господствующих условиях. Но надо понимать: сложатся другие (социалистические) обстоятельства, — утверждающиеся сразу (как это случилось, например, в нашей стране), или на известном этапе революционно-освободительного движения, — где, исчерпав резервы собственно экстенсивного строительства, непременно придет черед обратиться к субъективным (отчеловеческим, человекообразующим), интенсивным средствам и формам развития экономики и общества.
Мы уже говорили, что интенсивное развитие экономики, общества в целом предполагает опору на внутренние резервы и источники. Они, прежде всего, выражены в человеческом факторе, его активизации. Объективно все необходимое для такой активизации подготавливает постиндустриализм. И, как раз, социалистический вариант его развертывания упраздняет, — в чем, среди прочего, историческая значимость и призванность социализма, — означенные перекосы от извращенного, неподобающего использования капитализмом человеческого фактора, информатизации с цифровизацией и новейшей технологией от высочайшего уровня развития производительных сил.
Да, придется преодолевать «вещно»-потребительские, присваивающие, частнособственнические, эксплуататорские извращения капитала касательно человека, информации, цифровизации, техники вообще. Предстоит искоренить такое же глобализовавшееся засилье банкиров, финансово-спекулятивного капитала, равно другие негативы, собственно, приведшие современный мир не только на край гибельной пропасти, но и к антиглобалистской волне. Что для нас важно, — к актуализации идей и практики социализма.
Нет спору, глобализацию, — не по-американски, не банкстерски, не в угоду «золотому миллиарду», транснациональным элитам, но глобализацию в общечеловеческих интересах, человечную и ответствующую бытию, — нам непременно предстоит осуществлять.
Неверно это полагать, что текущий момент истории - в деглобализации, в переходе стран и народов к самостоятельному («суверенному») пути движения, что современный мир «разобщается» и проч. Оно, конечно, верно, что народы приобретают самосознание, некоторую относительную самостоятельность, «идентификацию». Однако, никто и ничто не может сегодня выбить их из единого всемирно-исторического процесса, из безусловно и навсегда глобализованного мира. Вопрос лишь в том, какова глобализация, на кого (какого международного «геополитического» субъекта) она работает? Так ли подлинно человечна? Ответствует ли зовам бытия?.. И коль скоро данная глобализация устраивает подлинную человечность и открытость бытия, она - та самая, именно в русле такой глобализации человечеству предстоит дальнейшее движение.
И, разумеется, подлинная глобализация не может не предполагать иной нежели социалистический (в конечном итоге, событийного человеческого бытия) путь. Придется развивать на данной основе экономику, растить подлинные богатства, ширить производство (причем, до его самопреодоления, «положительного упразднения»), устранять клубок глобальных проблем от бесчеловечного и безбытийного курса современных отпроизводственных сил. И это, повторим в который раз, позволит действительная активизация человеческого фактора, потребления, адекватное освоение информации, переход к новому историческому типу практики, произведению.
Постиндустриализм воочию убеждает: лишь человекотворческий (праксический, потребленческий) момент здесь способен принести в высшей степени плодотворные результаты в делах созидания общества и мира, обретения историей, достойного бытия и человечности, будущего. Причем, — не только на путях научно-технического прогресса, но и развития духовно-практических начал в человеке, всестороннего строительства жизни. Человекотворчество, — пусть пока еще уродливой тенью его выглядит, что при капитализме наблюдается в области программирования сознания, воспитания человека, а также в виртуальных спекуляциях, эксплуатации потребленческой (потребительской) стороны человека, — отныне образует главенствующее существо и смысл практического созидания человеком себя и своего окружения. Только в человекообразовании можно по-настоящему и по большому счету творить. Причем, — отнюдь не просто манипулятивно (что являют из себя описанные формы влияния на сознание нынче), репродуктивно. Важно только понять: на данном поприще в, утверждающемся пока что капиталистически, постиндустриализме мы находимся в начале пути. Возможны также пути иные (в частности, социалистический).
Выше не раз указывалось: примечательность постиндустриализма вообще в том, что он обусловливает, начинает движение в направление практического (в смысле праксис) утверждения человека миром, когда уже главенствующим моментом практики выступает не предметопроизводство, а человекообразование. И касается это также капиталистической линии, к тому же, «прочерчивающейся» не без существеннейшего воздействия примера обществ, двинувшихся социалистически. Пусть, праксическое (потребленческое, человекообразующее) начало обнаруживается еще исключительно человекопроизводством (причем, преимущественно в извращенной форме), а не действительным человекопроизведением. Не столь важно и то, что дело пока касается самых простых, даже низменных структур сознания и активности, где, собственно творческого момента крайне мало. Конечно, все вершится в примитивно-присваивательских устремлениях, в целях наживы. Даже социалистический вариант постиндустриализма на первых порах, — во всяком случае, так было в реальной истории, — обнаруживает далеко не блестящие примеры развертывания человеко-творческих начал практики. Хотя, тем не менее, несравненно полней раскрепощает их...
Но, надо только представить себе положение вещей, когда люди будут способны действительно «раскручивать» (да не смущают нас в этом выражении производяще-присваивательские коннотации) подлинно-творческое, созидательное начало своего сознания, духа, следовательно, информации. Сколь поистине величайшие достижения, возможности, как научно-технического прогресса, так и утверждения в мире и справедливого обустройства последнего откроются перед человеком тогда!
При складывающемся же пока в рамках капитализма постиндустриализме, как мы можем непосредственно наблюдать, праксически-созидательные проявления, во многом выступающие виртуальной активностью, настолько малы, что выглядят лишь намеками долженствующего развернуться с утверждением информационной, того полней, событийной (начинающейся с социализма) практики. «Намеки» данные, к тому же, пока что бесцеремонно и, увы, довольно успешно эксплуатируемы силами империализма, питаемого идеологией отжившего индустриализма. Дело доходит даже до того, что именно виртуализацией жизни на глобальном уровне (причем, самыми гнусными путями), собственно, усугубившие современную критическую ситуацию, силы и рассчитывают продлить свой век, выгодное себе положение вещей, свое сверхчеловечески обеспеченное неоконовское господство. Как понятно, любые устремления к подлинно информационному обществу (тем более, событийному) выдаются, в лучшем случае, за мечту, «несбыточную утопию».
В этом смысле (заметим еще раз) ни постиндустриализм, ни информационное общество, складывающиеся капиталистически, никогда и ни при каких обстоятельствах собственными средствами, силами самотеком не обеспечат подлинную «раскрутку» творческой активности человека. Единственно событийное человеческое бытие, начиная с социалистической альтернативы капитализму, позволяет это. Но, по большому счету, оно утверждается за положительным упразднением (революционным скачком) как капитализма, так и практики, коей он существует.
Как стало очевидным, производственно-экономические, человекофакторные, духовные, морально-нравственные, технологические ресурсы, резервы роста у постиндустриализма капиталистического варианта сегодня иссякли. Какие бы нововведения капитал ни вводил в данном отношении, — будь то виртуализация экономики, информатизация, попытки опереться на очередные высоты технологического обновления, — все это, вместе с так называемыми мерами по «оптимизации» человеческого фактора (включая рассмотренные), лишь на короткое время способствовало росту экономики, уровня производительности и эффективности производства, предпринимательской активности в целом. На короткое время отодвинуло неотступно маячащий на горизонте глобальный системный крах. И какие бы меры из своего собственного «багажа» ни предпринимал капитализм, — они не придадут его экономике желанного ускорения. Тем более, не преодолеют обостряющиеся проблемы. Да, в лучшем случае, серьезные мировые проблемы и вопросы человекостановления лишь отодвигаются, усугубляясь, предельно обостряясь. Ни одна глобальная проблема не разрешима в капиталистических границах. Ни о какой подлинной справедливости, устройства действительно свободной человеческой жизни здесь не может быть серьезной речи. Ибо все это капитализму (экстенсивной, хищнически-паразитарной, бесчеловечной и безбытийной реальности) внешне, не интересно, не суля навары.
Поневоле складывается установка: современная буржуазная действительность, в лучшем случае, — нечто от стартовой площадки, где человек накапливает силы для «разбега», дабы «перескочить» в действительность, совершенно противоположную. И, собственно, назначение капитализма ни в чем другом не состоит, как в преуготовлении необходимых условий такому прыжку. Просто в начале постиндустриального становления западному капиталу выпал заведомо ложный, тупиковый путь. И, пока еще не поздно, — а может, уже и нет времени, — с него нужно сворачивать на социалистическое обустройство жизни.
9.3. Социализм как переход к произведенческой практике и альтернатива капиталистической постиндустриализации
По сути, социализм — это логический вывод, диалектически отрицающий результат движения капитализма в его классической данности. Вместе с тем, он выражает такой способ человеческого бытия в мире, который уже, — в силу исчерпания производящей практики, невозможности дальнейшего движения истории на ее основе, — выступает начальным этапом-ступенью утверждения практики осваивающе-произведенческой, благодаря чему, мир обустраивается событийно (коммунистически).
Производящая практика в лице капитализма на стадии индустриального общества выплеснулась множеством антагонистических противоречий, тупиков, завалов, выбраться из которых средствами, доступными капитализму, не способна. Отсюда, между прочим, историю настигает беспролазный глобальный кризис: капитализм в буквальном смысле вырождается, теряет положительно рациональный смысл, реальные возможности своего бытия. Как следствие, разражаются мировые войны, социалистические и национально-освободительные революции, антиимпериалистическая и антиколониальная борьба народов. Да, приходит Великий Октябрь. Открывается пора социалистической истории, призванной утверждать человека путями произведенческой практики как субстанции событийного человеческого бытия.
Исторический опыт показывает: социализм — не прямое и единственное следствие индустриального этапа истории. Последняя не разражается столь прямолинейно, осуществляясь, естественно, не по какому-то шаблону, единой схеме, однотипно везде и всюду. Вместе с тем, социализм, утвердившийся в нашей стране и других странах по завершении индустриализма, далеко не «случайность», не «ошибка истории», как это многим хотелось бы. Он (социализм) есть реально-историческое и непременное продолжение индустриализма, призванный завершить капитализм как таковой. Во всяком случае, устроители данного варианта истории предпринимают все доступное для подавления, устранения форм буржуазности, явивших свою неприглядность, негативы сполна, дабы на самом деле новое общество располагаемыми средствами служило народу, росту человечности и событийности в мире, формированию людей как высоко сознательных созидателей своей жизни. Социалистические дела обустраиваются так, чтобы оплодотворить производящий способ бытия людей (общий у него с капитализмом) семенами качественно новой созидательности. Произведенческие ростки, которыми, опять же, чревата производящая практика, обретают простор для восхождения, множения.
Важно, далее, понять, что хотя история на завершающих стадиях индустриализма (империализма, являющегося, согласно В.И. Ленину, «кануном социализма и пролетарских революций») вызрела для социализма, он не обязательно сразу и непременно замещает индустриальный капитализм. Вернее, он на самом деле замещает. Однако, как постиндустриальный факт, явление, вызревающее до своей полноты далеко не Афиной Палладой, а как бы в итоге становления истории после индустриального капитализма. В этом смысле прямым вариантом движения после индустриальной истории является постиндустриализм как выражение еще сохранившихся у капитализма (кстати, благодаря НТП) реально-исторических возможностей.
Капиталистическая перспектива даже более вероятна, нежели социализм, чему служит Целый ряд обстоятельств. В частности, это сохранение жизненных сил, живучести капитализма, начавшего, в силу «загнивания», спекулировать на достижениях НТП, экономики и социально-гуманитарных наук. Далеко не последнее место занимают имперские устремления, мифология, затвердевшая вера в незыблемость и единственность капиталистического миропорядка. Буржуазное сознание и власть настроены на бешенное сопротивление социалистическим переменам. Нежелание угнетательски-паразитических классов расставаться с располагаемыми властью богатствами, порядками, толкает их на самые крайние меры, лишь бы не лишиться своего господства, не «пропустить» социализм. Оно и понятно. Ведь все блага мира стекаются в их руки! Они могут человеческие, природные ресурсы, научно-технический прогресс безнаказанно и паразитически эксплуатировать для своих прибылей, увековечения собственного господства и действительности так, как все уже сложилось.
Даже при социализме дух буржуазности настолько могуществен и укоренен в сознании, взаимоотношениях, активности людей, что, в конце концов, очень многие страны, ставшие на социалистический путь подобно России, не могут пройти его до конца, уступают контрреволюционному натиску. Видно, человечеству-таки, непременно следует перетерпеть, «переболев» капиталистическое постиндустриальное развитие, с тем, чтобы здесь постепенно, шаг за шагом, — иной раз, даже против желания власть имущих, всем ходом дел по линии обобществления труда, собственности, демократизации власти и других сторон жизни, обеспечения прав и свобод, высокого жизненного уровня народа, развития социальной справедливости, человеко-бытийных отношений, — буржуазный мир перерождался, перерастал в свою противоположность, социализм.
Верно, стало быть, что, хоть социализм и является реальной возможностью, итожащей индустриальный капитализм, но возможность данная, все же, такова, что может и не одействиться, даже преждевременна. Однако в итоге постиндустриальной истории социализм — наиреальнейшая перспектива, разворачивайся постиндустриализм в подлинном, главное, спасительном для человека и мира плане.
В этом смысле можно и так представить свершившуюся историю XX столетия, где постиндустриальный капитализм, будучи прямым преемником индустриального общества, как бы выступает в двоякой данности. В одном случае, перед нами общество, прямо и непосредственно характеризующееся своей антикапиталистичностью. Оно устремлено обустраивать действительность, чтобы, искореняя, буржуазные элементы, созидать формы жизни, возвышающие человека, мир над системой капитализма. Это общество, коль скоро развивается нормально, подлинно, а именно преследуя цель событийного человеческого бытия (коммунизм), идет как бы по прямому, без извивов, цепляний за буржуазные «блестяшки» и «побрякушки». Тем более, — за антигуманные, безбытийные взаимоотношения, сознание, поведение людей, ценности, порождаемые производяще-буржуазной культурой. Общество делает все возможное ради реалий новой, событийной, подлинно человеческой и справедливой жизни. Его потому нельзя не считать социалистическим.
Вместе с тем, параллельно и противоборствуя ему, складывается, существует другой вариант жизни. Он, как сказано, пытается сохранить, продолжить все, чем по сути своей, характеризуется капитализм, буржуазность как таковая. Собственно, противоборство данных систем жизни, так либо иначе, выражает весьма многое в становлении постиндустриализма. Главное — в процессе его неуклонной социализации. Другими словами, постиндустриализм — хотят того отдельные капиталисты, буржуазно настроенные люди, сообщества или нет, прямо или опосредствовано, под влиянием сил социализма или нет, — но даже самим объективным ходом развертывания привносит в жизнь элементы демократизации, обобществления, социальной справедливости, свободы, равенства, событийности в общественную жизнь. Так либо иначе происходит известная конвергенция социализма и капитализма, которая, собственно, на итоговых этапах постиндустриального становления, а именно в информационном обществе, являет у постиндустриального капитализма весьма многое, что присваивает ему черты социализма.
Надо при этом оговориться. Речь о конвергенции идет не в смысле, как обычно это понимается. Полагают, что в данном процессе социализм, проскочивший в мир «по исторической случайности», тем не менее, в итоге своего существования будет неуклонно «поглощаться» капитализмом. Между тем, дело обстоит, как раз, принципиально противоположным образом. Сам капитализм, — даже если б параллельно ему утверждающегося социализма в реальности не было, — по мере своего прогресса, движения к исчерпанию, будет все более наполняться социалистическим содержанием, смыслами. Эта объективно-логический процесс, если, разумеется, не помешают иные, к тому же, серьезные «препоны»...
Так что, капиталистически разворачивающийся, постиндустриализм, — иной раз, даже против воли, субъективных устремлений капиталистов, власть предержащих, разного рода монополий, — объективно движется в социалистическом направлении. Ибо именно данное направление в объективном плане самое оптимальное, всего более отвечает запросам жизни. Их весьма часто капиталисты не понимают, но, поняв, сами же потом пытаются воплощать.
Вот почему, особенно на заключительных этапах постиндустриализма, когда, сопровождающий его, глобально-планетарный кризис предельно обостряется, вплоть до того, что человечество буквально поглощается инфернальной пропастью, социалистические элементы, без того прочащиеся с развертыванием постиндустриализма, предстают буржуазному сознанию, включая властное, единственно возможным и истинным, спасительным путем. Капиталисты, независимо от статуса и места в структуре власти, экономики, не против открыто и деятельно ратовать за «социализм», вполне устраивающий их. И, увы, разноречиво, вплоть до злокозненных извращений, трактуемый. Как бы там ни было, не случайно существование в буржуазных странах разного рода партий, движений, так либо иначе социально ориентированных. Социальная ориентация вписана главенствующим ориентиром в конституции многих современных стран, включая, по точной характеристике известного автора [482], самую буржуазную по своей сути страну, как РФ.
В силу вписываемости в капитализм социализма, точнее, объективной необходимости перерастания капитализма в социализм, дело даже доходит до того, что многие левые начинают отказываться от последнего. Они полагают, что он — достояние, момент, пусть и вершинный, завершающий, но капитализма. Капитализм и социализм, говорят они, «неотторжимы». Основные идеи, несомые социализмом, вполне реализуемы буржуазным обществом. Любой капиталист не может их не принять, если хочет выжить, сохраниться. С этим «открытием» среди кой-каких левых и стал бытовать недвусмысленный девиз: «прощай, господин социализм, да здравствует коммунизм»...
Признавая в означенном отношении к социализму известную меру истины, все же, безоговорочно принимать его не следует. Верно, что социализм выступает, согласно устоявшимся левым взглядам, антиподом капитализма, и в этом смысле не имеет с ним ничего общего. Но верно и то, что антиподом какая-либо вещь может выступать (по крайней мере, это касается соотношения капитализма и социализма, по понятиям же данных «устоявшихся взглядов») относительно второй вещи, будучи результатом развития, движения последней вверх. Выражаясь иначе, когда некоторая вещь в диалектическом развитии преодолевает самое себя (то есть совершает первое отрицание как самоотрицание) и переходит в свою противоположность, она становится антиподом исходному состоянию. И впрямь. То, во что она перешла как противоположность исходному состоянию, не может не предстать чем-то отрицательным («антиподом») состоянию, каким вещь была поначалу. И, вроде, между обоими состояниями, — исходным и результатом, — нет ничего общего, они, может показаться, «исключают», «отрицают друг друга». Однако, это не совсем так, ибо перед нами не простые («дурные») отрицания, а отрицания одного и того же в себе самом (самоотрицание). Именно так выглядит любое первое отрицание в известном диалектическом законе. Потому результат как первое отрицание исходности есть не что иное, как свое отрицание этой исходности, то, во что последняя выливается. Можно и так сказать: это отрицательное есть некоторый итог развития, совершенствования, высшим уровнем самодвижения изначальной вещи. Вот, подобным образом обстоит и в нашем случае с капитализмом и социализмом. Как бы последний ни отрицался капитализмом и как бы социализм ни противостоял капитализму, они в конечном (практическом) счете суть одно, глубоко взаимосвязаны.
Если б мы остановились на этом выводе, приведенный только что взгляд кой-каких левых на социализм, был бы, несомненно, верным. Однако, этим видением дело не завершается, коль скоро речь идет о развитии вещей, диалектически становящихся. Отсюда вытекает, что высшая точка в становлении какой-либо вещи, будучи ее завершением, отрицанием, противоположностью, как таковая уже выходит за пределы данной вещи в целом и того цикла, которым она (вещь) разворачивалась. Разумеется, выходя, с одной стороны, она, со стороны другой, также и сохраняет общность с тем, откуда выросла. Потому, наше новообразование как отрицательное и совершенство известной вещи, вместе с тем, содержит в себе моменты другой, принципиально новой яви. Последняя, действительно, не имеет ничего общего с исходной вещью. Одним словом, отрицательное (коим в нашем случае выступает социализм) является также и положительным. Ибо полагает нечто новое, другое, нежели исходная вещь (в нашем случае, капитализм). Выступая своего рода связующим «мостиком» между старым и новым, оно есть переход от старого к новому состоянию истории, общественно-мирного развития.
Вот, в таком смысле социализм, будучи вершиной капиталистического становления, снимающей капитализм (а точнее, частнособственнический, присваивающий способ жизни вообще) есть также началом, зарождением новой общественно-мирной реальности. И этой реальностью выступает не что иное, как событийное человеческое бытие (коммунизм).
Стало быть, относиться к социализму как к «господину», с которым, действительно, следует проститься, нам никак нельзя. Напротив, нужно по-настоящему всмотреться в него, понять, и увидеть какими замечательными ростками он уже пророс, что еще несет, разворачиваясь за пределами узких капиталистических (частнособственнических, присваивающих) рамок.
Итак, можно утверждать: постиндустриализм — ступень капиталистического становления, воспоследствующая индустриальному способу производства. Так современность сложилась, что постиндустриальное производство являет общую основу, единую линию, протягиваемую поначалу и главным образом капитализмом. Вместе с тем и говоря другими словами, разрешающий противоречия, коллизии, исторические тупики индустриализма, постиндустриализм, в свою очередь, — чтобы не только совладать с доставшимся «наследством», но также двинуться дальше, — имеет перед собой, по крайней мере, два направления развертывания. Одно пошло утверждать постиндустриализм на капиталистических, скажем так, «кривых» путях, а другому — выпал социализм (который эти пути «выпрямляет»).
Нет нужды разворачивать характеристику постиндустриализма, поскольку выше и в других работах кое-что нами проделано. К тому же, данный предмет неплохо осмыслен в существующей литературе и, в целом, схвачен сознанием общественности. Подчеркнем лишь еще раз: постиндустриализм (как и обозначенные варианты его) объективно призван всем предшествующим ходом движения. И не будет преувеличением-натяжкой сказать, что призван он, дабы в истории, наконец, восторжествовала элементарная социальная справедливость. Опять-таки, у него достаточно реальных возможностей для воплощения последней.
Но, действительность, вроде, обнаруживает нечто противоположное: нет вокруг ни реализованных возможностей с призваниями, ни справедливости, ни развернувшейся человечности. Больше. Ряд авторов фиксирует, что постиндустриализм буквально разоряет экономику метрополий, деиндустриализуя ее, сворачивая промышленность, производственные мощности, превращая целые регионы в «технологические кладбища» и т.п. Общественная система здесь крайне тяжело справляется как с внутренними, так и внешними деструктивными поползновениями.
Несмотря на все это, нельзя-таки, отказаться от только что сказанного, от признания положительных моментов. Многие реальные возможности, открываемые постиндустриальным становлением, — вершись оно в благоприятной ситуации, логике и добровольной нацеленности, — несомненно, приносили бы куда больший созидательный результат. Да, речь идет о ситуации и направлении движения, где должны быть преодолены: расколотость и безбытийность человеческого бытия, частно-эгоистическое мироотношение, тяготения. Предстоит обеспечить гармонию между собственностью и трудом, человеком и миром, общественным и частным. Научно-технический прогресс направляется, не впадая в тупики, служа человеку, миру. Вместе с преодолением присваивающего жизнепроявления, с обобществлением собственности ожидается осваивающе-произведенческое бытие человека в мире.
Все это, конечно, выражает идеальный вариант исторического движения, долженствующий, как понятно, быть названным социализмом. При этом, как будет ниже показано, поскольку постиндустриализм проходит в своем становлении две ступени, каждой из последних как капиталистически-деструктивно разворачивающимся, противостоит свой социалистический антипод. Можно потому вести речь также о двух этапах социалистического становления, как бы «исправляющих», обходящих коллизии с тупиками, зигзаги, топтания на месте, — которые непременно выпадают на путях капиталистически формирующегося постиндустриализма.
Повторяем, реальная история постиндустриализма в преобладающем порядке реализуется капиталистическим разворотом. Социализм, особенно на первой постиндустриальной ступени выглядит даже какой-то случайностью, не долженствующей быть, «исторической ошибкой». Потому, между прочим, сказанное в предыдущих разделах о постиндустриализме, фиксирует именно его капиталистическую данность.
Нельзя не видеть, постиндустриализм по-капиталистически — это разного рода перипетии, претерпеваемые земной историей под влиянием современного запада, являющего капитал в наиболее выраженной (метропольной) представленности. Человечество, довольно быстро продвинувшись данным путем, заполучило весьма многие результаты, блага, успехи даже общечеловеческого ранга. Вместе с тем, капиталистически вершимый постиндустриализм вызвал к жизни и невиданные прежде беды, «болячки», страдания, отчужденные формы, усугубляя при сем унаследованное из предшествующей поры. Все они, как из рога изобилия, навалились на мир. Да так, что буржуазный путь нынче просто кричит своей тупиковостью, невозможностью дальнейшего движения им. Стало быть, — требованием безотлагательной социализации всех сторон жизни во имя спасения. Больше. Чего бы сегодня ни коснуться, — экономики, потребления, распределения, производительности труда, человека, общественных, политико-правовых отношений, международных, национальных, глобальных проблем, духовности, — все нынче, коль скоро тянется к жизни, так либо иначе, увязано (порой безотчетно) с социалистической перспективой.
Но, с другой стороны, не очень-то ясно, как понимать последнюю, какой модели держаться, каким образом ее реализовать, какие «рычаги потянуть», дабы выбраться к социализму и, не сходя с «лезвия бритвы» последнего, идти дальше... Данный круг вопросов весьма актуален, муссируется отнюдь не только узкими специалистами, исследователями, равно связывающими себя с означенной перспективой, представляющими левые движения. Социалистическая перспектива весьма насущна и для современных буржуазных идеологов, власть предержащих сил. Ибо, проводимая ими, бесчеловечная и безбытийная политика сегодня вплотную привела мир к краю гибельной катастрофы, множит ряды противников себе, настраивает народы на антикапиталистические шаги, вплоть до социализма, пусть и по-своему понимаемого.
Действительно, во имя спасения, выхода из глобальной кризисности сегодня востребованы радикально иные, нежели традиционно-буржуазные, средства, меры, пути движения. Запад, утверждающий постиндустриальные перемены на капиталистических путях, тоже сознает стоящие тупики. Потому, между прочим, уже давно, силясь выбраться из них, всяко изобретает антиутопические (увы, преимущественно депопуляторского толка) картинки типа «Золотой миллиард», «Бриллиантовый миллион», «Новый мировой порядок», «Великая перезагрузка», «Stake holder capitalism» и проч.
Придуман, насаждается также так называемый «западный социализм» (что тоже, «демократический социализм», «социальное общество» и проч.), основанный на «либерастической закваске». Дабы «облегчить тонущее судно», даже от либерализма хотят отделаться, от монетаризма, от глобализма, панамериканизма. Феномен трампизма в этом смысле не есть ли нагляднейший пример означенных попыток избежать «кораблекрушения»?..
Точно также пришла нужда отказаться от паразитирования и раскрутки капитала на извращенной модели инновационной экономики, где довольно успешно извлекались барыши на возгонке потребительства («потреблятства») всевозможными средствами современной информационной и коммуникационной техники. Перед трампистами, — если им действительно удастся вести свою линию, по крайней мере, как ее наметили на предвыборностях, — стоят весьма серьезные (представляется, даже невыполнимые) задачи в этом смысле. Причем, — не только в борьбе с глобальными «банкстерами», но и с национальной «корпоратократией». Последняя основательно коррупционна, прониклась опытом паразитирования на государственном бюджете, — как считают некоторые авторы, заимствованном из нашей советской системы, — в военпроме, медицине, образовании, страховании и т.д. [483].
И, что, опять же, важно, цели всей данной борьбы, равно стремления вырваться из затягивающей бездны, как ни крути, социалистические, независимо даже от их понимания. Собственно, оно по-другому и не может быть, не воспринимается. Почему и изобретаются разного рода модели социализма, хоть и на либерально-буржуазный лад. В условиях, — когда нужны интенсивные средства роста экономики, развития общества за счет внутренних (человеческих) ресурсов, а НТП, информатизация и человекообразование застопорились без подобающего подлинно человечного и бытийного обхождения с ними, труд и собственность предельно обобществлены (пусть и в извращенной данности), наличная же культура, ценностная ориентация без радикального обновления всецело деструктивны, — уже не позволительно продолжать жизнь по-прежнему. То есть, на частнособственнических, либерально-капиталистических устремлениях, психологии, ценностях, смыслах, порождаемых, как сказал бы К. Маркс, «отношениями вещной зависимости». К тому же, «социализмы», замешанные на всей этой «закваске», ничего не дадут в плане просветления, дальнейшего прогресса.
Несомненно, нужен и спасителен социализм, реализующийся (пусть поначалу в качестве цели, долженствующего быть, что утверждается постепенно) постпроизводственной, произведенчески-осваивающей практикой. Он осуществляет событийное человеческое бытие (коммунизм), утверждает произведенчески-общественную собственность, подлинно человечного человека. Лишь он способен пробудить творческие силы и энергетику людей, которым, действительно, станет по плечу и инновационная экономика, и интенсивный путь движения. Главное — обретение и удержание последнего в ответствующем бытию, достойном мира и человека, спасительном будущем.
Порукой же тому то, что в событийном социализме примат потребления (человекообразования, человеческого фактора) над непосредственным производством призван осуществляться не в отчужденно-извращенной данности, как это неизбежно при капиталистическом варианте (в том числе формирующихся в его русле «социализмов»), но в действительном и всеобъемлющем смысле, возрастая и развертываясь по мере социалистического становления постиндустриальности. Собственно, полнота, реальность социализма тем, как раз, и отмерена, насколько означенное доминирование, равно разотчуждение человека, его открытость бытию обеспечены. Социализм настолько полон, развернут, насколько наличное общество предоставляет всеобъемлющему раскрытию человеческих возможностей, способностей и потребностей простор, насколько оно высвобождает таящиеся в человеке силы и энергии созидательного творчества. Причем, и это чрезвычайно важно, — творчества, выбирающегося из оков производящести в постпроизводственность, к осваивающе-произведенческому мироотношению, к событийности.
Между тем, капиталу, капиталистическому варианту постиндустриального движения не найти в себе адекватного простора означенным бытийно-историческим, постпроизводящим, человекотворческим возможностям нормально реализоваться. Вместо этого, данным возможностям дозволены лишь уродливо-отчужденные проявления. Оттого-то заведомо не воплотимые, не одействимые, они, соответственно, не позволяют обществу, существующей системе (капиталистической) беспрепятственное движение, перспективу, рост. Равно, нет нужды даже помыслить об утверждении открытой бытию человечности. Вот почему, между прочим, расчеты и упования современного капитализма (с его «прирученными социализмами») на инновационные прорывы беспочвенны, бесперспективны.
Предельно обострившийся сегодня, глобальный кризис выступает как бы комплексным выражением-следствием тупиков, завершающих инновационные, спекулятивные, технологические и иные направления, как разысканные управителями неолиберального капитала, так еще сохранявшиеся резервами. Кой-какое оживление, благодаря данным «изобретениям» и возможностям (о чем выше шла речь), даже не позволило западному капиталу вернуть себе былые (скажем, в 50-е и 60-е годы) высоты, не говоря уже о динамизме. Больше, — вплотную подвело к непреодолимому барьеру, объявившемуся во всю ширь где-то с 2007 года, на четвертом этапе глобально-планетарного кризиса.
Так что, капиталистическое направление постиндустриального движения полностью явило свою несостоятельность. Лишь перерождаясь в социализм, формирующийся на событийных началах, — чем он (такой социализм) принципиально отличен от своих фиктивных «братьев», — постиндустриальное движение насыщается жизнеутверждающими смыслами, раскрывает способности потребности людей на воплощение реальных возможностей подлинно исторического прогресса, которые капитализму не доступны. Лишь событийный социализм является подлинным диалектическим завершением буржуазной поры истории и переходом к реальному коммунизму.
9.4. Первый этап социализма
В общем-то, подлинно утверждающаяся постиндустриальность, — избавляющаяся от зигзагов, «оглядок назад», попыток увековечить наличный порядок вещей, навязывания обществу и человеку ложных смыслов и путей движения для хищнически-грабительских устремлений ненасытного капитала (какие бы формы он ни принимал), — постепенно превозмогает «болячки» и коллизии современной действительности внутри себя. В известном смысле — даже вовне. Постиндустриальность высвобождается (должна это совершить) из-под груза, гнетущего до сих пор мир, индустриального прошлого с его империалистическими, гегемонистскими тяготениями, приобретшими сегодня просто уродливый характер. Да, речь об эксплуатации мира небольшой кучкой безвестных спекулянтов, присвоивших себе роль и статус «глобальной элиты». Повторимся, подлинно утверждающаяся постиндустриальность нацелена на социальную справедливость, равенство и свободу людей, исторический прогресс, обходя ловушки-тупики закоснелых порядков сопротивляющегося капитала. Однако, она не только нацелена на все это, но также в реальном историческом становлении, — со своего возникновения, на первой стадии, — шаг за шагом осуществляет некапиталистический путь движения, решая конкретные социально-экономические, политические, культурные задачи строительства нового общества. И как таковая, конечно же, она выражает реальность социализма, не есть что другое.
Однако, здесь перед нами социализм, возможный и доступный первой ступени постиндустриализма, — тот, который начал эпоху социализма в истории. Он во многом еще слаб, неразвит в силу недостаточной зрелости производительных сил, соответственно, производственных отношений. Также не разработанности в достаточной мере самой идеи и «теории» социалистического движения сказываются.
И тем не менее. Начав складываться с приходом постиндустриализма, новое общество сходу приступает к излечиванию себя не только от «болячек», унаследованных из прошлого, но также возникающих «химер» самой постиндустриальности, которые сразу же «подминают» процесс, продолжай последний разворачиваться капиталистически. Речь идет, среди прочего, не только о превозмогании вековечных коллизий капитализирования, отчуждающих человека, как: социальное неравенство, эксплуатация, порочное распределение материальных благ, бесправие и угнетенность трудящихся, частная собственность, «вещизм», потребительство и т.д. По ходу социалистического строительства приходит черед также преодолевать описанные выше, собственно постиндустриальные «химеры»: финансово-спекулятивную экономику, паразитическую эксплуатацию человеческого фактора, «вещно»-технологическое отношение к действительности в угоду частнособственническому присвоению наваров, «вещных» богатств, прибылей. Разумеется, по мере информатизации общественной жизни преодолевается извращенное присвоение информации. Без этого нормальное обустройство информационного общества, — другими словами, вхождение в развитый (социализм второй ступени) социализм, — просто не мыслимо. Да и никакого социализма, к тому же, исполненного событийностью, не может быть.
Верно, многие из обозначенных, равно других задач и проблем предстоит решать, превозмогая капиталистичность везде и всюду. Останутся эти задачи, вместе с вновь возникшими также в условиях развитого социализма, сопряженного с переходом постиндустриализма на вторую ступень, информационное общество.
Итак, социализм на первой своей стадии (совершенно упустим из внимания так называемую «переходную фазу между капитализмом и социализмом»), будучи диалектическим отрицанием капитализма, есть такая возможность-этап исторического становления, где общество преодолевает шаг за шагом в своей действительности буржуазные начала. Оно строится в направление развертывания тех созидательных возможностей и продвижек, которые уже очевидны при постиндустриализме, но, тем не менее, не реализуются. И все потому, — что власть предержащие силы, выражающие буржуазную (главным образом, крупного капитала) диктатуру, не заинтересованы в этом. Они цепляются за прошлое, стремятся удержать сложившийся «мировой паритет», приносящий метропольному капиталу исключительные дивиденды.
Вот, таким, первым в истории обществом, социалистически реализующимся, решающим задачи некапиталистического строительства постиндустриализма, и оказалось наше отечество, СССР. Вслед за ним пошли также другие страны. Больше того, по мере успехов социалистического строительства, достижений все новых и новых высот, — в том числе в плане человекообразования, потребления, распределения, уровня жизни, культуры, социальной защиты, справедливости, равенства и свободы людей, — исторический опыт нашего общества стали активно заимствовать и другие страны, прочно «угнездившиеся» на линии капитализирования. Какое, вместе с тем, оздоровляющее влияние оказывал Советский Союз и другие страны победившего социализма на этот, продолжающий по-прежнему пить воду из все того же, извращающего человека, лишающего его разума, смертельного «колодца», до сих пор! Не в этом ли верность, правильность пути, которым шла наша страна довольно долго, хоть и совершала по неторенному историей ходу, иной раз, ошибки, неверные шаги? Особенно — с приходом к управлению постсталинского руководства. Оно-то и погубило, предало, развалило, в конечном итоге, все беспримерно-величайшие исторические завоевания нашего народа. Его-то стараниями некогда великая страна, мировая держава, не уступавшая ни в чем другим передовым странам, являвшая миру беспрецедентный пример подлинного утверждения исторического будущего, — была низведена в полуколонию, третьестепенное государство, в качестве сырьевого придатка метропольного Запада. А ведь последний буквально недавно трепетал от могущества, влиятельной и притягательной силы нашей родины...
9.4.1. Общественная собственность.
Но продолжим характеристику нашего социализма. В силу событийной (коммунистической) настроенности он призван также преодолевать свое производяще-присваивающее существование, основу, возвышая все это на уровень осваивающего произведения. Люди, тем самым, постепенно высвобождение из уз производяще-технического мироотношения в событийность (следовательно, постпроизводство) сопрягают с устранением «родимых пятен», «вещно»-манипулятивного, потребительски-грабительского, бесчеловечного, безбытийного хозяйствования, отношений, психологии и идеологии. Это «сопряжение», по сути, взаимообусловлено. Жизнь с самого начала устраивается (даже стихийно) так, чтобы дела шли не буржуазно-прихватительски. Чтобы любые частнособственнические уклоны с проявлениями, если не сразу, то постепенно искоренялись. Так, в свои права вступает общественная собственность: непременное условие, форма протекания и результат осваивающего созидания человеком мира. Она соответствующим образом перестраивает составляющие производственных отношений общества, равно последнее в целом.
С учреждением общественно-собственнических производственных отношений, отвергая присваивательское частнокапиталистическое мироотношение, преодолеваются и неотъемлемые атрибуты последнего. Речь об экспансивности, паразитизме, противопоставлении частного (индивидуального) общественному, человека человеку, человека миру, человека бытию. Все направляется на преодоление раскола в человеческом бытии. Капиталистический вариант постиндустриализма лишь усугубляет данный раскол. Это свидетельствуют пронизывающие мир капитала антагонизмы, соответственно, безбытийное существование людей, царящая в мироориентациях воля к наживе, власти. А, в конечном счете, к смерти. Социалистическая же перспектива под знаком господствующей общественной собственности (соответственно, осваивающего отношения человека к действительности) нацелена и устраивает общественно-мирную жизнь людей на устранение всего этого.
Больше того. Устраняется вековечное зло, «кощеева игла» любого частнособственнического строя: социально-экономическая, политическая эксплуатация человека человеком. Преодолеваются отношения господства и подчинения, социального неравенства. Вместе со всем этим преодолевается социальное, экономическое, политическое и культурное отчуждение. Сводится на нет и, характерное буржуазному обществу, потребительство, технократизм, манипуляторство в отношении людей, «вещефикация» человека и труда. Точно также —отпадение человека от бытия, индивидуализм, с вытекающими отсюда, следствиями.
Общественная собственность предполагает, чтобы созидательный труд и отношения людей, сама собственность (средства производства) служили, развивались не на атомизацию и отчуждение людей, не на раскол их бытия, но во имя всеобщего блага, для всех, ради полноты человеческого существования в мире и с бытием. Для этого нужно так обставить жизнь, порядки в обществе, дабы любой гражданин как «ассоциированный индивид» (К. Маркс) был со-собственником, со-участником, со-зидателем новой действительности, будущего, где невозможно, противоестественно частнособственническое присвоение. То есть, присвоение труда, благ, жизни одним человеком, ради его лишь лично-эгоистической пользы, умыслов в ущерб, противоположность остальным, всему обществу.
Что важно, общественная собственность выступает не просто в качестве социологической, того проще, экономической категории, выражающей особенности производственных отношений, особенности протекания экономических процессов и т.п. Социалистическая общественная собственность все более утверждается как именно социально-философская, поднимающаяся до мировоззренческого, смысложизненного статуса, определенность. В такой своей данности общественная собственность и выливается в то, где по Марксу, утверждается «Свободная индивидуальность, основанная на универсальном развитии индивидов и на превращении их коллективной, общественной производительности в их общественное достояние» [484]. Лишь развертывание общественной собственности в такой предельно емкой данности являет ее подлинную суть, которая потому и специфически преломляет, преобразует все остальные сферы и стороны социалистической действительности. Так выступая, общественная собственность вырывает человека из отношений вещной зависимости, соответственно манипулятивно-утилизующего отношения к своему окружению, прерывает безостановочное превращение людей в «атомарную пыль».
Как носитель и вершитель общественной собственности, человек научается понимать: служа благу и процветанию своего общества, мира, ближних, он, тем самым, множит и собственные силы, способности, возможности, становится действительно богаче. В подлинном смысле другого пути самообогащению и развитию человека не дано иначе, как через развитие прежде всего его сути, основания. Таковыми выступают общество, мир, событие.
С утверждением социалистической общественной собственности, стало быть, впервые в истории «борьбе всех против всех», разобщению, расколу и отпадению людей друг от друга, — так, что свою общественную жизнь они поддерживают узами пресловутой «публичности» для «дикобразов» (А. Шопенгауэр), — приходит конец. Учреждаемые и развивающиеся отношения общественной собственности, с вытекающими отсюда следствиями, объединяют людей в советски-соборное (о чем говорилось выше) целое. Естественным образом царит взаимопомощь, сотрудничество, солидарность. Каждый со-участник, со-собственник, со-властник, со-трудник, со-ответчик связан с другими же, взаимно тяготеющими друг к другу людьми, народами, которые, не противостоя, не отчужденные, как бы взаимодополняют, взаимоусиливают друг друга.
Взаимопомощь, поддержка, соучастие, созидательное сотрудничество, коллективизм, таким образом, становятся не чем-то дополнительным, побочным в отношениях людей, как это имеет место в частнособственнических обществах отношений вещной зависимости. Напротив, взаимное тяготение, солидарность, советскость есть внутренняя потребность, вместе с тем, условие существования людей, их мира. Вот, так существуя, людям, на самом деле, удастся соорганизоваться, со-вместно (коллективно) жить и созидать, когда «никто не останется обделенным счастьем».
Надо понимать, собственность — неотъемлемая характеристика (атрибут) человеческого существования. Через собственность человек самоутверждается, самоопределяется. Именно собственность обособляет, индивидуализирует, оличняет человека. Существеннейшим образом фиксируясь в его самосознании, она предзадает его самооценки, оценки окружения. Соответственно, — последним его.
Собственностью своей человек обретает известный социальный статус, на что-то тут претендует, одержим, как говорится, «волей к власти». Это, между прочим, очевидно из самого термина «собственность». В ряде языков (в частности, славянских) «собственность», увязываемая с человеческой волей, звучит словом «властность», («властнисть»). Оно и понятно. Сфера моего существования, область моей воли (свободы) всегда распространяется лишь на тот круг вещей, — область (волость, власть), — которой я располагаю. То есть, над которой властвую (владею, распоряжаюсь, пользуюсь).
Отсюда будет неверно отрицать за человеком воли к власти. Вопрос здесь лишь в том, какова эта власть (собственность). Если буржуазное сознание, помимо частной собственности (частной власти, т.е., власти для меня как некоторого частного лица, мафии, класса и проч.) не знает и не признает никакой другой, то осваивающе (к тому же, произведенчески) созидающий человек не только признает частную собственность (власть, волю к власти). Он, вместе с тем, видит ее исторически ограниченное место. За пределами последнего люди творят, живут, исполненные духом общественной собственности (власти. Потому, если частная собственность и порождает частно-ограниченную (с вытекающими отсюда следствиями) волю к власти, то общественная воля к власти, воля к власти общественно (миром) живущего человека выражает волю к власти общественную, мировую. Человек волит именно к такой обобществленной, со-вместной, со-обща осуществляемой власти (собственности). Другими словами, власти (собственности) ради всех, каждого человека, во имя мира и бытия.
Великая Октябрьская Социалистическая Революция, говорил Ленин, подняла через советскую власть к активному участию в общественном строительстве миллионы и миллионы людей. Социалистические Советы — это особая форма политической организации, которая открывает ни с чем не сравнимую возможность пробуждать, стимулировать, аккумулировать, обращать на общее благо осмысленно-созидательную активность, почины, устремления самых широких масс, учитывать при решении любого значимого вопроса как можно емкий диапазон факторов, предложений, обеспечивающих всесторонний подход к осуществляемым делам. Потому-то, принимаемые решения, меры наиболее точно и полно отвечают интересам общества, всех общностей и отдельных представителей социалистической действительности. Главное — не впадают в безбытийность, противоестественность, буржуазность со всеми, вытекающими отсюда, следствиями.
Поскольку каждый человек строящегося социалистического общества как со-собственник (со-властник) испытывает значимость, нужность своего и других свободного труда, радеет за успешность последнего, это делает его подлинным хозяином (властником, ответчиком) страны. До всего тут у него есть дело, соучастный интерес (inter esse). За все он радеет, преисполнен ответственности. В этом опыте активного и сознательного со-творца своей жизни и общества кроется та величайшая созидательная сила, которую никакой другой прежний строй не раскрывает и не способен пробудить. Коль скоро люди преисполнены данной силой, они, последовательно развивая ее и умело направляя, способны решать любые задачи, справиться с какими угодно трудностями. В том числе — с великим делом строительства событийного человеческого бытия (коммунизма). Именно это великое дело, сказал бы В.И. Ленин «всех нас (коммунистов. — Ш.А.) привлекает», его мы хотим, его «мы должны творить и ему мы посвятим все свои усилия и всю свою жизнь» [485].
Надо при всем этом понимать, что, собственно, ничего такого особенного не происходит с наступлением событийно-социалистических реалий. Просто человеку возвращается та подлинность, естественно-нормальное состояние, человечность, которые отчуждены от него бесчеловечным, частнособственническим, неестественно-присваивающим, буржуазным миром. Социализм своим приходом, наконец-то, прерывает эту, так долго длившуюся ненормальность. И, конечно же, «прерывает» не враз, не одноактным мановением руки. Весь процесс социализма и дальнейшего созидания событийного человеческого бытия есть именно этот акт прерывания, начинающийся порой с весьма простого, с элементарных шагов устроительства нового мира людьми в себе и вокруг. Часто, сами еще пребывая в скверне прошлого, они, тем не менее, избавляются, высвобождаются на чистый простор.
Наше довольно скудное описание социалистической общественной собственности, вдобавок, создает некоторое впечатление что мы как бы обходим ее, подменяем разговорами о других предметах (советскости, событийности, взаимоотношениями, сотрудничеством людей и т.д.). На самом деле, никаких подмен нету. Просто «общественная собственность» как понятие (тем более, реальность) предполагает именно данные переходы, смыслы, дела. Надо только, повторимся, не ограничивать ее узко экономическими пределами, как обычно принято. В добавок, — сводя к пресловутым владению, распоряжению и пользованию средствами производства. Хуже, — к тому, как слывет «общественная собственность» в ходячем грязно-торгашеском сознании.
Даже, имея в виду социалистические средства производства как представляющие постиндустриализм, не следует упускать из внимания их специфику. Средства производства уже вмещают в себя и науку, и сознание, и информацию. Наконец, — самого человека. Кроме того, многие явления, некогда пребывавшие в области надстройки, отныне переходят в сферу базисную, материальную. Следовательно, прямо подпадают под ближайший диктат, поле деятельности собственности (общественной собственности).
Вот почему, между прочим, именно, благодаря господству общественной собственности, людям гарантируются равные права на труд, здоровье, отдых, социальную защиту, культуру, образование, информацию. И это все обязательно не по какой-либо благотворительной причине, не по каким-либо гуманным (из области абстрактного гуманизма) соображениям, но именно в силу социальной необходимости, произрастающей из природы, как господствующих отношений собственности, характера социалистического труда, так и нужд развития общества, человека, социалистической системы и практики в целом...
При социализме недопустимы частнособственнические, буржуазно-присваивательские отношения к образованию и информации. Уже этим самым всячески преодолевается, изживается потребительское, «вещное» использование информации. Люди учатся потреблять и творить информацию продуктивно-потребляюще, осваивающе. Повторимся, на место изживаемого присваивательского отношения к вещам заступает и все более укореняется осваивающее мироотношение. Общественная собственность в своей полноте просто не может, упраздняя присваивающие разновидности практики, не утверждать осваивающий подход. Последний, опять же, означает, что человек общественной собственности настроен осуществлять свое творчество, себя в мире не производяще, но именно произведенчески. А такой способ существования, разумеется, предполагает и советскость, и событийность, и экзистенциальность и многое другое, чем социалистический человек принципиально отличен от человека предшествующей истории, особенно буржуазной. Главное же здесь — формирование высокой сознательности, иначе говоря, событийной моральности в людях и их созидательной активности.
Разумеется, осваивающе-произведенческое мироотношение, равно общественная собственность в целом (как и событийная моральность), не реализуется людьми сразу же по переходе к социализму. Осваивающий подход к вещам, как и другие факторы, слагающие подлинный социализм, должны вызреть (причем, и объективно, и субъективно). Им людям приходится научаться всему этому. Причем, часто в трудных исканиях и борениях.
Верно и то, что освоение предполагается всем ходом дел социалистического строительства. И на первых порах оно пребывает, работает здесь как бы свернуто, «за спиной», в общем. Люди часто используют выражения, где присутствует это понятие, бессознательно ведут себя, относятся друг к другу, к вещам осваивающе, хотя не дают себе отчета в том. Выражением такого безотчетного, бессознательного осваивающего отношения к действительности, собственно, и выступает, в растущей мере раскрывающиеся человечность и событийность творчества социалистических тружеников.
Лишь где-то с конца семидесятых годов научно-философское сознание уже вплотную подступило к рефлексии, осмыслению освоения как понятия и способа существования человека, на которое, кстати, обратил серьезное внимание и начал разрабатывать еще Маркс. К сожалению, известные контрреволюционные события и оборот дел прервали последующие поиски и развертывание данной категории. Она с реставрацией капитализма (причем, в наихудшей данности) буквально «выпала в осадок», утратив смысл, затребованность. Авторы, продолжившие, все же, разработку освоения, осваивающей практики, оказались просто замалчиваемы, бойкотируемы, игнорируемы как приверженцы («лживого» и «зловредного») марксизма.
9.4.2. Экономика.
Базируемая и вытекающая из общественной собственности, социалистическая постиндустриализация сразу же начинается с экономики, предполагающей подлинную инновационность, развитие за счет внутренних резервов, истоков. В этом смысле ее, как показывают авторы великолепного исследования «Кристалл роста к русскому экономическому чуду» [486], совершенно не корректно расценивать в качестве «мобилизационной экономики», вслед за теми, кто всяко пытается снижать реалии и практику отечественного социалистического строительства. Напротив. Речь следует вести об экономике, экономической модели, которая выверенна, глубоко продуманно организованна, сбалансированна. Она стратегированна, планомерно и комплексно развиваема, выступая целостной системой, настроенной на неуклонное повышение материального и духовного благосостояния страны и всех членов общества.
Да, это реальная экономика. Она не может позволить себе зациклиться на всевозможных спекуляциях с финансами, виртуальностью. Того хуже, — на потреблятской утилизации человека, человеческого фактора.
Поскольку социализм утверждает способ производства с общественно-собственническими производственными отношениями, люди, работающие на принадлежащем всему народу (следовательно, каждому трудящемуся) предприятии, не эксплуатируются. Самого себя эксплуатировать — бессмысленно. Конечно, известная (межличностная, психологическая, даже бытовая) эксплуатация в условиях социализма наблюдается. Надо полагать, и при коммунизме она сохранится местами. Но, как бы там ни было, эксплуатация перестанет носить социально-политический, экономический характер.
Распространенное мнение, что «государство эксплуатирует народ», при ближайшем рассмотрении выглядит бессмысленным, поскольку это государство общенародное, даже государство трудящихся. Потому оно не может эксплуатировать в принципе. Но без принципа, коль скоро государство отрывается от народа, — например, выполняет несвойственные ему функции, работает в угоду бюрократического аппарата или какой-то кучки узурпаторов власти, осуществляет подрывную политику, противоречащую социалистическому курсу страны, а народ вовремя не поставил данный институт на место, — тогда, действительно, не исключена и эксплуатация даже. Но мы ведем речь не об отклонениях, а о том, как должно быть...
Среди прочего, благодаря общественным производственным отношениям, отсутствию эксплуатации, трудящиеся социалистического предприятия обогащают последнее не производством прибавочной стоимости, но созиданием прибавочного продукта. И этот продукт с доходами распределяется и потребляется, разумеется, принципиально иначе, нежели прибыль при капитализме. Об этом речь несколько ниже. Заметим пока, что в означенных, равно других особенностях социалистического хозяйствования заложены условия, факторы, переводящие производство на произведенческие и осваивающе-произведенческие основания.
Собственно, эти основания прорастают сплошь да рядом. Именно под углом их присутствия и множения социалистическая экономика радикально преображается в том смысле, что призвана не терять реальную почву из-под ног, уходя в хрематистику. Ей предстоит быть человечной, нравственной. Вместе с тем, —, нерыночной, информациоемкой, информатизированной, ойкологичной (как понимали древние, в частности, Аристотель). Собственно, и сами классики политэкономии, связывавшие ее с «богатством народов», «коллективном опыте народа», обогащении страны и т.д. Хорошо об этом сказано в публикации автора, на которого мы не раз ссылались [487].
Снова-таки, разве не намечаются произведенческие основания в следующем моменте? Утверждая общественно-собственнические производственные отношения, восстанавливая и всемерно упрочивая примат общественного, общего над частным, индивидуальным, социалистическая экономика предполагает общественный учет и контроль (в частности, посредством государственных институтов) жизненно значимых экономических процессов и отношений, наводит здесь прогнозируемый порядок. Точно также культивирует заботу, персональную ответственность каждого, независимо от занимаемого положения и роли за происходящее в обществе, за то как и что он служит общему делу, как исполняет порученное дело, как поступает [488]. Между тем, не полнейшая ли безответственность, особенно власть придержащих, вождей (да и ведомых) в сегодняшнем мире является наибольшей причиной его гибельного уклона?..
Но вернемся к социалистической экономике. Кстати, совершенно нет нужды, чтобы вся общественная собственность была огосударствленной, а общество в целом превращено в «единый комбинат». Ведь последний, государство даже вполне можно так настроить, организовать, что не будут работать на благо народа, общество, станут преследовать совершенно антигуманные цели и интересы. В конце концов, они (особенно государство, да при соответствующей политике) могут даже зациклиться на самое себя в качестве самоцели и проч.
С другой стороны, и с той же частной собственностью дела обстоят далеко не «прямолинейно». Действительно. Что, если наш «частник» работает на общенародную пользу, не алчен, соблюдает охраняющие человека и общество нормы, не злокозничает, не вредит, одним словом, служит своему отечеству, близким, миру? К тому же, он лишь номинальный владелец собственности, в силу разделения функций собственности. Какой тогда перед нами частный собственник! Разве что, в номинале. А в реале он не выходит за рамки носителя и представителя общественной собственности, социалистичности. Как говорится, ловит «нужных всем мышей».
Собственно, так оно и было в нашей стране до горе известных «хрущевских реформ», вследствие которых были почти напрочь ликвидированы производственные артели, кустарные предприятия, кооперативные и подсобные хозяйства на селе. А колхозы стали активно превращаться в совхозы. Между тем, как показано в книге «Кристалл роста...», на которую мы выше ссылались, именно на плечах данных форм хозяйствования до 1955 года в основном лежала забота по производству и удовлетворению народа необходимыми продуктами широкого потребления, в том числе продовольственного обеспечения.
Так что, не совсем важна формальная сторона собственности: частная она или общественная. Куда значимей сторона содержательная, дух, психология, нацеленность, скрывающихся за формой, отношений. Потому, несомненно, дабы частная по форме собственность при социализме носила дух и нацеленность на общую пользу, служила народу, приходится еще основательно поработать над психологией, сознательностью субъектов соответствующей собственности. Предстоит вытеснить потребительски-мещанские, буржуазно-присваивательские настроения, тяготения. А для этого, среди прочего, следует так организовать общественные отношения, жизнь, — увлечь людей, захватить их (на работе и после) духом взаимослужения, благих дел, общей пользы, демократией активного со-участия, организовать их быт, потребление, — когда бы «родимые пятна» присваивающей буржуазности не могли проявиться, оказались просто анахронизмом.
На данном (увы, часто страдающем дурным романтизмом) поприще, разумеется, довольно не просто. К тому же, имея в виду неизведанность путей, как все это нужно утверждать. Но достаточно даже создать внешние условия. В частности, развернуть подлинно общественно-собственнические отношения. А на этой основе — обеспечить реально работающую социальную справедливость, добиться сопричастности людей происходящим прозрачно делам снизу доверху в обществе. Добиться, чтобы, вдобавок, человек испытывал себя со-собственником, со-зидателем вершащегося на его земле, родине. А слова не расходились с делами, не утверждалась, характерная буржуазной действительности, «двойная мораль», люди уверенно смотрели в будущее. Тогда они, со-вместно трудясь, советски живя, объективно уже настроены на небуржуазность. Для человека становится нормальной («иначе не бывает») такая жизнь, когда любое буржуазное (особенно потребительски-мещанское) проявление в поведении и помыслах отсекалось бы. А если все это еще подкрепить правильным воспитанием, идеями, создаваемым в обществе умонастроением, обычаями, мнением психологией, — результат непременно скажется.
И, конечно же, образование, воспитание, формирование нужно строить верно, подлинно социалистически, событийно-морально. Между тем, далеко не все, кто в ответе за данное дело, за культурно-идейную работу, выдерживает должную планку. Оно и понятно. Ведь ей особо-то негде научиться. Опыт приходит, разве что, по мере строительства, собственного созревания людей. В том числе — учителей, ответственных за народную культуру, образование, управление, организацию всей жизни.
Несомненно, важнейшим моментом складывания в людях социалистических начал, советских строителей нового общества, является следующее. Человек должен быть достаточно и справедливо материально обеспечен, социально защищен, равноправен с другими как именно реальный со-собственник со-участник вершащихся дел. Он должен быть уверен в незыблемости социалистических порядков, уверен в завтрашнем дне, как и дне сегодняшнем. В любом случае, — и это чрезвычайно значимо, — социалистическое общество призвано дать такую гарантию, чтобы каждый человек мог располагать достаточными материальными условиями и благами, которые позволили бы ему утверждаться, расти, образовываться именно как человек. Человек, — свободный от погони за «вещным» накопительством, потребительства, урезанно-одностороннего жизнепроявления, в чем бы оно ни выражалось.
Тогда у людей, несомненно, отпадет нужда тянуться за «чужим», лишним, «дополнительным куском». Окажется вполне достаточно того, что имеешь. Ибо, на самом-то деле, зачем лишнее богатство, «лишний кусок», дополнительные приработки, навары, коль скоро всем необходимым для раскрытия своих человечных возможностей, потребностей и способностей защищенно располагаешь! Причем, — не просто в том смысле, чтобы сводить концы с концами, как-то тянуть лямку («от получки до аванса»), влача, к тому же, околоскотское, если не хуже, существование. И что исключительно важно, необходимостью раскрытия своих человечных возможностей, потребностей и способностей не просто располагать, но именно осуществлять, воплощать их. Самоутверждение продуктивной созидательностью, восхождение к новому, совершенству, люди расценивают в качестве самого главного в себе и остальных, в окружении.
Опять же, общество гарантирует каждому человеку такую активность, его социальную защищенность, равенство, свободы, общественную заботу. Больше, оно неуклонно расширяет человеческие возможности личного служения, ответственности, заботы об окружении, обществе, мире.
Как понятно, уровень материального обеспечения людей не может быть ограничен пределами и в том смысле, чтобы его было достаточно для удовлетворения их потребностей в качестве соответствующего рода «трудяг». И не важно здесь, сколько они получают «за свой труд», будучи, скажем, высококвалифицированными и даже «дефицитными» работниками. Вопрос в том, чтобы каждый человек имел столько благ, сколько необходимо для его нормального развития, вос-питания. И именно — в плане человечности. То есть — того идеала человечности, который всего полней ответствует духу времени, веяниям бытия и историческим призваниям в наличных условиях.
Да, мера человечности всегда разная. И, вот, эту-то конкретную меру призван событийно-социалистический мир обеспечить любому своему представителю и носителю. Весьма важно также понимать, что удовлетворить абсолютно все потребности человека не способно никакое общество. И вряд ли несметных богатств хватит, дабы эти потребности «ублажить». Памятуя, к тому же, — что они по мере удовлетворения одних, непрерывно растут, множатся.
Речь, стало быть, об удовлетворении разумных потребностей, причем, разумных всегда конкретно-исторически. Еще точнее, — речь о потребностях (соответственно, потреблении), которые общество на сегодняшнем этапе своего развития в силах предоставить любому своему члену, нуждаясь, к тому же, чтобы он располагал ими. Вместе с тем, имеется в виду не какой угодно набор потребностей, но тот, который, действительно, образует человека и именно как человека. По крайней мере, — в плане базовости, начала: с тем, чтобы у него были достаточные условия, возможности для дальнейшего роста и совершенствования на предоставляемой обществом основе.
Сказанное тем более верно, имея в виду начальные этапы социалистического строительства, где задача всеобъемлющего обеспечения потребностей человека даже не может быть поставлена. Особенно это касается стран, начавших, подобно нашему отечеству, социалистическое движение при весьма низком уровне развития производительных сил, в экономически отсталой стране. Вместо того, чтобы удовлетворять все (пусть и разумные) потребности людей, общество здесь руководствуется другим принципом. А именно: «от каждого по способностям, каждому по труду». Об этом следовало бы поговорить более конкретно. Однако, мы ограничимся лишь одним замечанием.
Именно данный принцип, правильно понимаемый и реализуемый, позволяет, при всей своей видимой несправедливости, преодолевать частнособственнические, мещанско-потребительские интересы и отношение к вещам. А, с другой стороны, ограничения в предоставлении членам общества нормальных условий содержания и даже оплаты труда во многом компенсируются организацией системы вторичного перераспределения благ через так называемые фонды общественного потребления. Благодаря этому, удается предоставить всем членам общества гарантированные права на труд, бесплатные образование, лечение, оздоровление, отдых, низкие коммунальные расходы, а также цены на продукты широкого потребления и т.д.
Уже при таком положении «прихватители», «загребальщики», копящие, наживающиеся, ищущие «навары», — эти люди выглядят какими-то «ненормальными», «противными», даже вызывающими известное отвращение. Вот почему социализм с самого начала есть общество, социально защищающее человека, обеспечивающее ему возможность утверждаться подлинно человечески. Собственно, отсюда и название его.
Так что, укрепление социалистических начал, несомненно, предполагает известное выравнивание доходов членов общества. Это обеспечивается посредством справедливого распределения ВВП, произведенных благ и богатств, благодаря чему, снижением чрезмерных достатков частных собственников и другими мерами повышается уровень жизни трудящихся, остального населения. Разумеется, о так называемой «уравниловке», которую так приятно педалировать всевозможным либерастическим хулителям, и речи быть не может...
Может показаться в связи с этим, социалистическое перераспределение негативно скажется на росте и эффективности производства, так как оно, вроде, лишается части средств, которые могли бы быть инвестированы в него. Большие отчисления на распределение, соответственно, потребление трудящихся, лишают производство, экономику, в том числе собственников известных ресурсов роста. В частности, может не хватить средств для осуществления исследований и разработок новых технологий, в добавок прорывного характера. Ведь не секрет, что некоторые технологические новации (особенно на современном этапе) нуждаются в огромных капиталовложениях. Вот почему, между прочим, капитализм при всем желании не способен осуществлять справедливое распределение материальных благ, поскольку, действительно, лишался бы возможности вкладывать в инновации. Но в том-то и дело, что буржуазному сознанию в целях наживы важно вкладывать средства не в людей, но в технику, технологические новации, в вещественный фактор производительных сил. Вкладывать в человека, к тому же, в действительном смысле для буржуа, как говорится, «себе дороже», нет никакой выгоды. Если-таки с приходом постиндустриализма, по многим причинам, он начинает вкладываться в человека, то, опять же, сообразив, что из последнего можно извлекать скрытые до сих пор, навары («инновационная экономика наизнанку»).
Между тем, социализм с самого начала во главу экономики кладет не навары, не финансы, не какие-то отвлеченные цифры, но именно человека: его благополучие, развитие, повышение жизненного уровня. Хорошо в этом смысле сказано: «Если бы капитализм мог приспособить производство не к получению максимума прибыли, а к систематическому улучшению материального положения народных масс, если бы он мог обращать прибыль не на удовлетворение прихотей паразитических классов, не на усовершенствование методов эксплуатации, не на вывоз капитала, а на систематический подъем материального положения рабочих и крестьян, то тогда не было бы кризисов. Но тогда и капитализм не был бы капитализмом. Чтобы уничтожить кризисы, надо уничтожить капитализм...» [489].
Ограничимся на этом общей характеристикой социалистической экономики. Замечательное осмысление и анализ основополагающих моментов и причин ее беспрецедентно бурного развития, — с 1929 по 1955 г. отечественная социалистическая экономика выросла в 14 раз, — содержится в «Кристалле роста...» и других выступлениях одного из авторов данной книги, А.С. Галушко [490]. И, несомненно, этими «кристаллами роста» прежде всего и главным образом выступает сознательная, раскрепощенная, сособственническая активность людей, их самоотверженный труд на благо своей родины, социалистического общества, а не ради какого-то (или кучки) прихватителя. Этот же труд, развившись, позволит перевести народную экономику с экспансивного, экстенсивного пути движения на рельсы импансивного, интенсивного развития за счет подлинно всестороннего развития человека как осваивающе-произведенческого субъекта жизни.
9.4.3. Социалистический труд.
Комплекс социально-экономических мер должно сопровождать целенаправленным и кропотливым формированием (самым непростым трудом) антибуржуазно настроенных масс созидающего народа, исполненных активной волей к подлинной жизни, человечности, борьбой за светлое коммунистическое (событийное) будущее. Среди прочего, этой благодарной и трудолюбивой работой в людях высвобождаются и раскрываются не просто творческие способности, потребности, умения, силы во благо и процветание отечества, общества, мира в целом. Пробуждается воля (свобода) и энергия к такой созидательности.
Продолжая сказанное выше о характере социалистического труда, нельзя не признать: труженики-граждане самого справедливого в истории общества все более сознают себя соучастниками и со-собственниками, со-трудниками (со-творцами) великой событийной стройки, «общего дела» на боле высшем уровне. А именно: уровне высокосознательности, событийной моральности, следовательно, произведенческого (свободного и вдохновленного) труда.
Зима здоров.
Но блузы прилипли к потненьким.
Под блузой коммунисты.
Грузят дрова.
На трудовом субботнике.
Мы не уйдем,
хотя
уйти имеем все права.
В н а ш и вагоны,
на н а ш е м пути,
н а ш и грузим дрова.
Можно уйти часа в два, —
но м ы — уйдем поздно.
Н а ш и м товарищам н а ш и дрова нужны:
товарищи мерзнут.
Работа томит.
За нее никаких копеек.
Но м ы работаем,
будто м ы делаем
величайшую эпопею.
Так бы, далее, мог сказать каждый из этих сознательных и вдохновенных носителей новой жизни о своем труде и своем месте в общем строительстве:
Я с теми, кто вышел строить и месть
В сплошной лихорадке буден.
Отечество славлю, которое есть,
Но трижды — которое будет.
Несомненно, труд, который с радостью, преисполненно и сознательно вливают «в труд своей республики», — он с самого начала отличен от труда, известного людям производяще-буржуазных отношений. Действительно. Разве труд, явленный в приведенных строках великого поэта, созидателя и певца социализма, имеет что-либо общее с трудом тех, кто день деньской горбатится на капиталистической фабрике, заводе? Тот самый ли это труд, который можно обсчитать, измерить хронометром, и, соответственно количеству порций его в продуктах, назначать им цену, стоимость? Тот ли это: труд, из-под палки, внешней нужды, труд как жертва, наказание, расходование физических и умственных сил, которыми люди издерживаются, работая, подобно какой-либо скотине, машине, неживому процессу? Разве трудился бы так человек, коль скоро не нуждался в средствах своего существования, жизни, которые иначе неоткуда взять? Тот ли это труд, под внешним воздействием которого веществу природы присваиваются чуждые последнему качества, затребованные рынком, производством? Неужто перед нами процесс, мало чем отличный от обыкновенного воздействия одних «вещей» на другие «вещи», в результате чего возникают некоторые третьи «вещи»? И последний риторический вопрос: не присутствует ли в этом вдохновенно-сознательном труде забота, любовь как неотъемлемые проявления подлинно человеческого созидания?..
Да, нечто похожее на обыкновенный труд производящего человека буржуазных условий, в социалистическом (особенно первой поры) труде можно отыскать. Однако, оно выражает в труде социалистических людей несоизмеримо малое по сравнению с тем, чем-таки их труд светится, есть в принципе. Этот настоящий, светлый труд, как Небо от Земли, далек от означенных проявлений труда частнособственнических, особенно производящих условий. Разве способен присваивающий труд, — труд как наказание, «жертва», сведенный к простой физической работе, к голому количеству, измеряемому бездушным и пустым, абстрактно-хронологическим временем, — выразить все то, что удерживает, описываемых приведенными строками людей, в зимний мороз, не считаясь со временем, с личными интересами, усталостью и тяготами? Да так трудиться, чтобы, в добавок ко всему, творимое ими, выступало, расценивалось, — в их глазах и глазами всего мира, будущего, — «величайшей эпопеей», исторически-значимым деянием, самым нужным делом! К тому же, — чтобы в нем было выражено тепло, сочувствие, сопереживание, ответственность, забота, служение тем, для кого они работают, кого хотят спасти, кому хотят облегчить участь, помочь. Причем, — как себе самим, не считаясь с собственными ближайшими интересами и потребностями. И эта, с точки зрения буржуазно ограниченного здравого смысла, ничем не объяснимая, безумная и «дармовая» забота (помощь, служение, высоко человечное, событийное отношение), разумеется, не измеряется никакой шкалой расчетов, не нуждается в оплате. Данное отношение напрочь выходит за рамки устоявшегося понимания труда (как производящей данности).
Конечно, труд, представший так, тем более, в описываемых великим художником условиях не может носить сплошь да рядом означенный характер постоянно, где бы ни вершился. Он в таком виде есть что-то от идеальности, образца, императива. Если на известных субботниках, в «великих починах», захваченных часто духом энтузиазма, порывов, излиянием коллективной энергии и т.п., он, на самом деле и полно являет себя, ярко светит, то в повседневной рутине (особенно послереволюционной поры), в обычных буднях далеко не частый гость. И, тем не менее, так он светится от своей подлинности, — пусть иной раз, даже тлея, — в любом труде социалистического труженика. И эта заботливая подлинность, светящаяся здесь, разрастается, крепнет, наполняясь событийно-человечной конкретикой, осваивающе-произведенческой плотью, духом событийной моральности по мере развития самого социализма, наполнения его событийностью.
Так что, в лице социалистического труда (в целом, в массе своей) перед нами не просто труд, вернее, не обыкновенный производящий труд, который сплошь да рядом вокруг, коль скоро люди живут внутри производящего, к тому же, буржуазного общества. Перед нами, короче, труд, преодолевающий рамки производства, труд как деяние, поступок, поступающий, деянческий труд, труд, которого мы выше имели возможность коснуться (см.: 4.8.1).
Да, этот поступающий труд, деяние уже, скорей, от произведения, освоения. В нем люди вершат свои поступки, поскольку служат друг другу, выражают заботу, любовь. И служат они, причем, морально не только друг другу. В моральное, сознательное, заботливое обхождение включен весь мир, мать-природа. Поступающее созидание потому, выражая осваивающе-произведенческое мироотношение, высокую сознательность, событийную моральность, в добавок, обобществленную и обобщенную деятельность «ассоциированных индивидов» непременно уже выходит к бытию, носит событийный, осваивающий характер. Опять же, это все — в идеале, в конечном итоге.
Понятно отсюда: такой социалистический труд служит возвышению каждого человека и человечества «на ступеньку выше» (В. И. Ленин) на событийных путях. Ведь социализм, как замечательно сказал бы Владимир Владимирович Маяковский, «свободный труд, свободно собравшихся людей». Это совместный (коллективный), по Марксу, «непосредственно общественный труд», раскрепощенный и раскрепощающий человека. Он перестает быть «наказанием», но становится высшей потребностью. Вот почему, перед нами свободное, поступающе-осваивающее самоосуществление людей, которое, вместе с тем, будучи целью для последних, наполняется жизненной конкретикой и энергетикой с развертыванием социализма.
И мерой высвобождающегося труда, стоимости про-из-вед-енного постепенно становится не застывший в нем прошлый человек, но человек будущего. Другими словами, стоимость продуктов будет определяться тем, как и насколько он (продукт) служит развертыванию человеческой сути, как высвобождает людей на новое созидание. Верно, не необходимое рабочее время, а свободное время становится мерой созижденного. Об этом мы еще поговорим, осмысливая осваивающе-произведенческое созидание подлинно событийного человека.
Чрезвычайно важное значение имеет сформулированный Марксом в рукописи 1857-1858 гг. закон экономии времени при социализме и даже коммунизме. «Если предположить, — пишет мыслитель, — наличие коллективного производства, определение времени, естественно, сохраняет существенное значение. Чем меньше времени требуется обществу на производство пшеницы, скота и т.д., тем больше времени оно выигрывает для другого производства, материального или духовного. Как для отдельного индивида, так и для общества всесторонность его развития, его потребления и его деятельности зависит от сбережения времени. Всякая экономия в конечном счете сводится к экономии времени. Точно так же общество должно целесообразно распределять свое время, чтобы достичь производства, соответствующего его совокупным потребностям, подобно тому, как отдельное лицо должно правильно распределять свое время, чтобы приобрести знания в надлежащих соотношениях или чтобы удовлетворять различным требованиям, предъявляемым к его деятельности. Стало быть, экономия времени, равно как и планомерное распределение рабочего времени по различным отраслям производства, остается первым экономическим законом на основе коллективного производства. Это становится законом даже в гораздо более высокой степени» [491]. Как нетрудно понять, одна из важнейших идей, звучащая в приведенных словах мыслителя в том, чтобы в «коллективном производстве» необходимое рабочее время должно быть сведено к минимуму, дабы высвобождалось время свободное, где, собственно, и получают возможности своего всестороннего развития члены данного «коллектива».
Если капитализм, развивая производительные силы общества и повышая производительность труда, создает свободное время, которое стремится всячески проэксплуатировать, превратить в прибавочный труд, то совершенно иначе поступает событийное человеческое бытие, начинающееся с социализма. Отвергая эксплуататорское обхождение со свободным временем общества, создаются такие условия, когда необходимое рабочее время будет определяться созидательными потребностями общественно-мирно живущих людей в таком развитии производительных сил, которое послужит возрастанию свободного времени всех членов общества. «С другой стороны, увеличение свободного времени, времени, предназначенного для наиболее полного развития индивида, само будет воздействовать на производительность труда как величайшая производительная сила» [492].
И производительность труда будет измеряться не количеством и качеством вложенного прошлого труда, но количеством и качеством труда свободного: для будущего, для человека. Можно повысить производительность (в смысле скорости выпуска), но какой от этого толк для человечности? Если такого толка нет, — какая это производительность, пусть даже умножает «прибыля» небольшой кучки частных собственников?.. Лишь высоко человечный, поступающе-осваивающий труд, вместе с тем, труд, удерживающий человека в соприсутствии бытия, — тем самым, производство, переросшее в произведение, — позволит человеку выбраться из отчуждения, даст полноту самоосуществления. Производящий человек-трудяга, рабочий, перерастет в маэстро, продуктивно--заботливого созидателя своей и мира жизни. И, коль скоро он повышает производительность своего труда, то именно в том смысле, что наращивает потребность, осваивающе-созидательные способности тех, кто воспользуется произведенным продуктом его.
А потому, собственная жизнь каждого члена общества предстает осмысленной, свободной, счастливой, полнокровной, открытой бытию. Люди преисполнены ответственностью и заботой обо всем в своей действительности в том глубоко экзистенциальном смысле, которым светится понятие заботы. Так воодушевленные, преисполненные высокой духовностью, служащей подлинному обогащению человека, они вычищают мир от накопленной буржуазным способом бытия «ржавчины», непрерывно растя и заполняя его веяниями, устремлениями советскости, событийности, «излечивая» вещи (в том числе человека, общественно-мирные явления) от опустошенности, саморазорванности, антагонистичности.
В отличие от социалистов-утопистов, мечтавших о превращении труда при социализме и коммунизме из ненавистного бремени, из проклятия, каковым он является для громадного большинства трудящихся при капитализме, в игру, в простую забаву, — Маркс говорит о труде в коммунистическом обществе как о первейшей жизненной потребности, как о «дьявольски серьезном деле». Этот труд имеет научный характер, он является практическим применением знаний, «экспериментальной наукой, материально творческой и предметно воплощающейся наукой», в то время как сама наука все больше и больше превращается в «непосредственную производительную силу» [493].
И все же, повторимся еще раз, труд при событийном социализме обладает означенными и другими характеристиками, выгодно его отличающими, прежде всего, поскольку он преобразуется, наполняясь осваивающе-произведенческим содержанием. По мере развития социализма данное содержание неуклонно растет, ширится. А это, среди прочего, послужит тому, что возрастающей значимостью будут пользоваться начала искусства, продуктивной поэтичности, моральности, которые, кстати, станут задавать тон проявлениям научности...
Сказанное позволяет заключить: социалистическая экономика, социалистическое общество вообще, будут расти, шириться не за счет пресловутого присвоения прибавочной стоимости. Труд социалистического человека уже не производит прибавочную стоимость. Наполняясь по мере коммунизации и событивления осваивающе-произведенческим содержанием, он, вообще, перестает выпускать «вещи», товары. Вместо них данный событийный труд все более продуцирует продукты. И, если даже работники создают прибавочные продукты, то последние не присваиваются кем-либо в своих частно-корыстных интересах, как это имеет место на капиталистическом производстве. Продукты, как необходимые, так и прибавочные, присваиваются всем обществом, ради свободного и всестороннего развития его граждан, каждого человека, во имя дальнейшего прогресса истории. Они создаются, к тому же, не путем присвоения (присваивающим трудом), но на путях освоения, осваивающе-произведенческого труда (об этом еще пойдет речь при характеристике событийного произведения.)
Главное же, — как сказано и о чем еще речь ниже, — богатство общества, богатство экономики, каждого члена общества в растущей степени выражается не мерами созижденного, затраченного времени (будь оно даже временем произведенческого труда). Да это богатство измерено временем свободы. То есть, временем новых возможностей, горизонтов роста и обновления, которые несут созижденные блага и дела людей.
Развитый в означенном смысле социалистический труд, скажем в заключение, как «величайшая производительная сила», объединяющая человеческое и бытийное начала, будучи средством, источником существования и обогащения общества, образующих последнее всесторонне развитых, самодеятельных людей, не позволит впредь строить экономику на исключительно экспансивном присвоении природных и человеческих ресурсов. Он переведет хозяйственную и иные жизнедеятельности на пути импансивного, интенсивного движения. Это, повторяем, вполне достижимо, коль скоро данный труд будет осваивающе-произведенческой созидательностью людьми себя и окружения.
9.4.4. Социалистический человек.
Как можно судить, в разговорах о социализме, особенно потреблении, сыр бор вращается вокруг человека. В центре всех решаемых социализмом вопросов стоит человек, мы постоянно сосредоточены на нем. Между тем, ведь производство, по крайней мере, на первых порах своего становления, тоже человекоцентрично, ставит человека во главу угла. Буржуазный индивидуализм, он, как известно, пронизан духом всевластия, своемерия человека. Это потом, так дела сложились, что центр мироздания, вершина всего и вся, человек оказался буквально выдавлен, снивелирован до самой «лишней вещи».
Но, может, то же самое имеет место с социализмом? Воспеваем человека, создаем ему культ, а потом, глядишь, — нет его, смерть человеку объявляем.
Нет! Подлинный социализм застрахован от такого перевертывания вещей. Причем, — по многим основаниям. Достаточно сказать здесь: от такой аберрации человека спасает то, что он существует не в безбытийно-распавшемся мире, куда обречен человек, буржуазно понимаемый и живущий. Социалистический человек живет в мире, событийно разворачивающемся, следовательно, наполняемом светом бытия. Вместе с тем, человек преодолевает присваивающее отношение к действительности, чем, опять же, последняя расколота на антагонистичные предметы («вещи»), и люди отчуждены в «атомарную пыль», гонятся из жизни напрочь. Социалистический же человек утверждается осваивающе существовать в мире, он осознанно коллективен, «ассоциирован». Потому, его не оторвать от мира, слиян с ним воедино. Такой человек уже никак не индивидуум-«Робинзон», не отчужденный «атом», но экзистенция, человеческое бытие, событийно реализующийся человек. Его просто не удастся изгнать из мира, действительности, ибо тогда предстоит избавиться от последних, даже бытия, что просто бессмысленно, невозможно.
К тому же, человек не идеалистически, — следовательно, вырывая себя из жизни, превращая свое окружение в некоторую «иллюзию», — смотрит, но материалистически устраивает мир. А это значит: он живет в соответствии с веяниями, законами бытия (материи), принимает царящую в жизни необходимость. И, с пониманием относясь, считаясь со всем этим, утверждается. Он сознает (и теоретически, и практически) границы, возможности своей активности. Сознает, что за пределами последней — материальный мир, бытие, которые ни при каких условиях невозможно поставить на место чего-то вроде, объектов, доступных буржуазно-грабительскому пользованию, утилизации. Даже состояние событийности всегда для него таинственно, загадочно, неуловимо. Потому он должен постоянно искать и двигаться в его (события) направлении, никогда не постигая, не достигая сполна.
Социалистический человек прекрасно понимает: как бы ни был силен, каким бы могуществом ни обладал, как бы ни преобразовывал свое окружение, — он всего лишь конечное и ограниченное сущее по отношению к матери природе, материальной действительности. Стало быть, должен знать свое место, свои возможности и невозможности. И соразмерно данному знанию, умениям, способностям с потребностями, жить и поступать свободно. То есть, — сознавая царящую необходимость, озабоченно, ответственно, самостоятельно, но и одержимый так называемым «страхом господним» (Томас Манн) за осуществляемые выборы, поступки, свершения.
Таким образом с социализмом (в этом его замечательность) впервые в истории реально складывается и разворачивается человек, о котором в буржуазной действительности можно было лишь помечтать, говорить как о некотором образце, идеальности. Означенное тяготение, открытость, проникновенность, советское единение складываются не только между людьми, в общественной жизни, но и в отношениях человека со своим заобщественным окружением: с природой, миром, небом. Как замечательно это идущее из глубины народа но раздавливаемое буржуазными порядками, вековечное тяготение, — быть открытым, стремление слиться с миром, всем вокруг, желание жить в единстве с Солнцем, Землей, природой, — передано в, изумительной по своей глубине и трагичности, сказке-были, вместе с тем, аллюзии, «Чевенгур»...
Живя означенным образом, каждый представитель и устроитель событийной социалистичности, потому, как бы сто, тысячу крат увеличивает свои силы, значимость, нужность обществу, миру, испытывает внутреннюю сродность с остальными. Каждый, — независимо, чем занят, каким образом множит богатство и рост мира, — несет на себе все свое общество, коллектив и с гордостью, достоинством может заявить о себе «Мы!». Точно также, вершащееся вокруг, новые открытия, достижения, новостройки, города, заводы, леса, поля, небо, — все это любой созидатель нового общества может и должен посчитать своим. Вот в каком глубоком смысле звучит, сказанное одним из таких рядовых, простертых целым миром, одновременно исполненных им, замечательных строителей о себе:
Я, ассенизатор и водовоз,
Революцией мобилизованный и призванный.
И, конечно же, эти рядовые, живущие целым миром, строители, водовозы и ассенизаторы, вместе с тем, «глашатаи», «горланы», трибуны нового, — не падают, как спелые фрукты с дерева, не являются невесть откуда. Они становятся, вызревают, порой очень нелегко: как правило, ломая и перемалывая свою буржуазную извращенность, «смиряя себя, «становясь на горло собственной песне». И порукой, условием их вызревания есть то, что обществу, — где царит господство одних над другими, соответственно эксплуатация, вечная борьба всех против всех», неравенство, взаимное потребительство, — социализм сразу же противопоставляет иной мир. В нем гармония, справедливость, взаимоподдержка, братское единство, сотворчество, — причем, не только людей, но и личности и общества, человека и мира, человека и бытия, — становится главенствующей целью строительства.
Не пафосом ли такого созидания пронизана социалистическая культура нашей страны? Как замечательно, со вселенским размахом звучат многие песни, фильмы, творения живописи, другие художественные произведения советской поры! Сколько простора, глубины, мощи в них! Как они до сих пор проникновенны, буквально поражают своей широтой, полноводностью, трудолюбием, глубочайшей человечностью, охватывающей планету целиком, космос, мир!..
Человек, наконец-то, преодолевая пропасть между собой и миром, между собой и другими людьми, между собой и бытием, исполняется такой зрелостью, когда соразмеряет собственные потребности, возможности, устремления, знания и умения не только с обществом, но с миром. Он сознает себя отныне не просто общественным сущим, но сущим мировым, в-мире-бытием, событийным человеком. Это о нем еще молодой Маркс имел основания утверждать, что человек — «не некое абстрактное, вне мира ютящееся существо. Человек — мир человека, государство, общество» [494]. Опять же, продолжая и развивая данную идею, ему вторит В.В. Маяковский:
Чтоб поэт перерос веков сроки,
Чтоб поэт человечеством полководить мог,
Со всей вселенной впитывай соки
Корнями вросших в землю ног.
Надо при этом не терять из виду, что поэт, согласно В.В. Маяковскому, рядовой со-участник великой стройки: «водовоз», «ассенизатор», революцией призванный, тот, кто «с теми, кто вышел строить и месть в сплошной лихорадке буден». В этом смысле он с гордостью говорит о своем творчестве, о своей жизни, смысле жизни:
То, что я сделал,
Это и есть называемое «социалистическим поэтом».
Как нетрудно понять, перед нами совершенно иной, нежели традиционно понимаемый, образ поэта и поэтичности. Но именно этот образ полно выражает смысл, призванность подлинной поэтичности, когда человек со-творчествует со всем миром, с бытием в гармонии, находясь в гуще событий и дел, везде и всюду со-участвуя, со-творяя. Такое событийное (поэтическое) бытие человек время от времени, от случая к случаю мог испытывать в крайне редких, единичных проявлениях на предшествующих социализму этапах истории. Но с приходом социализма поэтически-событийное бытие становится нормой жизни. Вот почему, лишь с социализмом человек по-настоящему раскрывается экзистенциально, как не просто человеческое бытие и даже со-бытийное человеческое бытие, но именно как высоко сознательное (событийно моральное) поэтическое событийное человеческое бытие [495]. Обо всем этом людям предшествующих исторических эпох, в том числе современной капиталистической действительности, приходится лишь помечтать или, повторимся, при лучшем раскладе, довольствоваться отдельными случайными всплесками здесь высокой человечности.
Примечания
437. Встреча с патриархом Кириллом («Интер+» 28.07.2009) // http://www.ex.ua/997704.
438. Там же.
439. Тактика и стратегия Дональда Трампа // https://nstarikov.ru/blog/77492.
440. Вазген АВАГЯН: Дело или смерть? //
441. Там же.
442. См.: Современная система госуправления России. Михаил Делягин 00:24:20 // https://www.youtube.com/watch?v=LO6LTUwYEVA; его же: Дурная бесконечность: об изъянах российской элиты // https://forum-msk.org/material/news/17828206.html и др.
443. Авагян В.Л. Указ. Соч. — Там же.
444. Там же.
445. Там же.
446. Александр Леонидов. Ведь есть же выход! // Еще более определенно на этот счет сказано в другом месте. См.: Александр Берберов. Орешкин рубль, тришкин кафтан... //
447. Дарья Митина. Новая политика в условиях третьей мировой войны // https://forum-msk.org/material/news/17864531.html.
448. Славой Жижек. Размышления в красном цвете: Коммунистический взгляд на кризис и сопутствующие предметы // Издательский дом «Европа. — 2011. — С. 40.
449. Встреча с патриархом Кириллом («Интер+» 28.07.2009). — Там же.
450. Там же.
451. Там же.
452. Цит.: Папа Римский призвал изменить глобальный экономический порядок // https://news.mail.ru/society/22620195/?frommail=1.
453. Там же.
454. См., например: Валерий Байнев. Проблемы экономики с позиции марксизма // http://eifgaz.ru; Владимир Путин. Строительство справедливости. Социальная политика для России // www.iarex.ru/articles/23538.html; Сергей Дузь. Мировая экономика нуждается в морали // Вазген Авагян. Вето на отмену совести // https://www.opentown.org/news/63741/?fm=69332; его же: Почему будущее — не Америка? // Stockinfocus.ru; его же: Капитализм пожирает человечество // economicsandwe.com; Папа Римский призвал изменить глобальный экономический порядок // dhttps://news.mail.ru/society/22620195/?frommail=1 и др.
455. Цит.: Сергей Хурбатов. Разгайдарствление экономики: МЭФ нанес сокрушительный удар по либералам //
456. Там же.
457. Там же.
458. См.: Александр Берберов. Орешкин рубль, тришкин кафтан... // Николай Арефьев. Куда исчезают деньги всей России: вопрос и ответ рядом // См. также: Геннадий Зюганов: Курс правительства смертелен для России // newsrbk.ru/news/4387862-gennadiy-zyuganov-kurs-pravitelstva...; Юрий Комаров. Либо мы удалим из нашей экономики либералов, либо история удалит из себя нас // https://publizist.ru/blogs/0/17994/.
459. Цит.: Сергей Хурбатов. Указ. Соч. — Там же. Еще определенней С.Ю Глазьев говорит в другом месте: Экономика каннибализма. О том, как «вашингтонский консенсус» убивает Россию // https://zavtra.ru/blogs/ekonomika_kannibalizma..
460. См., например: Экономикой страны "рулят" вопреки логике и здравому смыслу: про МЭФ-2023 // https://t.me/inforMEF/2043; При всех словах руководства РФ о наступающей независимости от Запада и о том, что 2022 год кардинально перевернул ситуацию, экономическая жизнь другой не стала, и наши чиновники из Правительства и ЦБ продолжают жить под диктовку западных институтов // https://t.me/inforMEF/2045; ; "Мы избежали катастрофического сценария, но нет гарантий, что не избежим его в будущем..." // https://t.me/inforMEF/2066; Валентин Катасонов. Заданная более 30 лет назад траектория движения России к пропасти сохранилась // https://svpressa.ru/economy/article/363324/; Анна Козырева. Шаг вперёд и три шага назад// https://topwar.ru/198443-shag-vpered-i-tri-shaga-nazad.html; Сломали насосы // https://aftershock.news/?q=node/1172976; Игорь Олин. 30 лет ельцинизма-путинизма нанесли разрушительный удар по российской цивилизации // https://forum-msk.org/material/news/16766725.html и др.
461. СМ.: https://t.me/inforMEF/2193.
462. См.: Просто прислушайтесь к Глазьеву // https://topwar.ru/195838-prosto-prislushajtes-k-glazevu.html. См. также: Если Путин позволит дальше грабить Россию, ее ждет крах (Пол Робертс: Мысли, которые приходят в голову после экономического форума в Санкт-Петербурге // http://svpressa.ru/economy/article/201098/; Эксклюзивное интервью Майкла Хадсона придёт ли конец власти финансовых паразитов 00:21:18 21.08.2021 // https://www.youtube.com/watch?v=OUqJKsMSvd4; Как Центральный банк России борется с импортозамещением //
463. Цит.: Александр Леонидов. Ведь есть же выход!- Там же.
464. Борис Кагарлицкий. Плоды развития финансово-сырьевой экономики, деиндустриализации и приватизации// https://forum-msk.org/material/news/17732413.html.
465. Там же.
466. Там же.
467. Там же.
468. См.: Фурсов А.И. Победа Трампа — поражение глобальных "банкстеров" с большой финансовой дороги //
469. С. Цатурян. Трамп против новой Британской империи: Кому достанется Ближний Восток? // http://regnum.ru.
470. Фурсов А.И. Указ. Соч. — там же.
471. Там же.
472. Васильев В.С. Анатомия трампизма: команда 45-го президента США //
473. Олег Чувакин. Проект <<ЗЗ>>. Новости 2018 года: <<плохих парней>> из России накажут в январе //
474. Тактика и стратегия Дональда Трампа // Там же.
475. Там же.
476. Там же.
477. Андрей Князев. Трамп переходит в контрнаступление //
478. Там же.
479. Фурсов А.И. Указ. Соч. — там же.
480. Там же.
481. Анна Козырева. Что нужнее для России, идеи или идеология //
482. С. Цатурян. Указ. Соч. — Там же. См. также: Владимир Бровкин. Союз советских социалистических штатов Америки // svpressa.ru/blogs/article/163421.
483. См.: Владимир Бровкин. Союз советских социалистических штатов Америки // svpressa.ru/blogs/article/163421.
484. Маркс К. Экономические рукописи 1857-1858 гг. // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. — 2-е изд. — Т. 46. — Ч. 1. — С. 101.
485. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 407.
486. Галушка А. С., Ниязметов А. К., Окулов М. О. Кристалл роста к русскому экономическому чуду. — М., 2021. — 360 с.
487. См. Татьяна Доронина ЕЩЁ РАЗ О ПОЛИТЭКОНОМИИ // https://domestic-lynx.livejournal.com/202155.html.
488. Сергей Васильев. Загадка сталинской экономики // https://aftershock.news/?q=node/770994&full.
489. Выдержка из политического отчета Центрального Комитета о мировом кризисе, который 27 июня 1930 г. делал И.В. Сталин XVI съезду ВКП (б). — Сталин И.В. Сочинения, Том 12. — Госполитиздат, 1949. — С. 235-373.
490. См.: Галушка А. С., Ниязметов А. К., Окулов М. О. указ. соч.; Сенсация на ПМЭФ. О грандиозном успехе сталинской экономики без цензуры и мифов. А. Галушка // https://www.youtube.com/watch?v=2R5liPGRBMw; Пять причин успеха советской экономики (14.06.2021) // https://www.youtube.com/watch?v=yeaksrj_YmU и др.
491. Маркс К. Экономические рукописи 1857-1858 гг. // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. — т. 46. — Ч. 1. — С. 116-117.
492. Там же. — С. 15.
493. Там же. — С. 16.
494. Маркс К. К критике гегелевской философии права. Введение // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. — 2-е изд. — Т. 1. — С. 413.
495. см. об этом: Алиев Ш.Г. Философские основания образования событийного человеческого бытия. — Там же; его же: Человек: смысл и способ существования. — Там же.
Практика общий охват извне09. 1-4
© Copyright: Шамсутдин Алиев, 2023
Свидетельство о публикации №223082700647
Свидетельство о публикации №223082700647
Рецензии