Вперёд, на Запад! Глава 38

Глава 38

Побег из Херсонеса

626 год, в районе современного Севастополя, западные ворота античного города Херсонес.

Прокопий нетвёрдой походкой вошёл в комнату, с непонятными словами "Прочь, Бобчинский, не до тебя сейчас", оттолкнул Петра, сына Иоанна. Он выпрямился, и сфокусировал свой взор на Вардане:
- Господа, я принёс вам пренеприятное известие. Город на грани бунта. Если мы сегодня же не уберёмся из Херсонеса, нас вознесут на знамёна восстания, образно говоря. Народ пришёл в движение, наш добрый шут, - он мотнул головой в сторону Трибониана, - подарил ему надежду на лучшую жизнь!

- Так что, отплываем? - произнёс Вардан.
- Всё не так просто! Вы видели что творится снаружи? - воскликнул Прокопий, - заканчивайте здесь подсчёты, пошлите к капитану. После захода солнца пусть принимает нас в Западной бухте. На закате мы выйдем из западных ворот. Сейчас я пойду в кузницу, мне нужен один помощник, который умеет кидать кувшины.
Сандалф сделал шаг вперёд, жестами показав, что и не такое кидал.
Валамир также жестами показал, что готов сходить к капитану дромона.

- Ну хоть в баню-то можно было сходить? - обречённо спросил Трибониан.
- Хорошая мысль, - откликнулся Прокопий, - это территория вне политики, тогда все собираемся там. Во второй половине дня собираемся в общем дворике перед термами. Всё забираем с собой. Вооружение полное. Гундемир, не забудь про шлем. Брунгильда, надеюсь на тебя. Всё, мы в кузницу, собирайтесь!

Валамир быстро и незаметно выбрался из трактира, ввинтился в толпу, подхватил по пути кратер с вином, пряча лицо, пролез сквозь людей, и вышел к берегу.
Он передал нищему старику кратер, из которого не пролил ни капли, и огляделся.
Море было спокойным, несколько кораблей приткнулись к мелководью на мысе, слегка покачиваясь на волнах. Он быстро нашел нужный дромон, залез на борт, поморщившись от запаха винных паров, растолкал храпящего капитана.
- Западная бухта, после захода солнца, - несколько раз повторил он.
- Я понял, - изрёк капитан, - а что, наш карлик и правда сын императора?
Валамир отрицательно покачал головой.
- Врёшь, - погрозил ему пальцем пьяный капитан, - об этом уже весь город знает! Доказано, - он икнул, - внешнее сходство.
- Да хоть отец, - бросил Валамир, - после захода солнца принимай нас в Западной бухте!

Валамир уже скрылся, а капитан всё ещё таращил глаза, морщил лоб, и загибал пальцы на руках:
- Вот оно как, быстро же он успел!

Помощник капитана заглянул в каюту:
- Что успел?

- Не твоё дело, готовимся к отплытию! Шевелитесь, ленивые бакланы, вон, люди, хоть ростом и не выделяются, а в пять лет уже отцами становятся!

Валамир не успел добраться до берега, и натянуть сапоги, как вся команда уже знала, что карлик, оказывается, гигант по мужской части, и его малый рост компенсируется чудовищной силой его органа.

Когда Валамир присоединился к посольству в помещении бань, об этой новости уже знал весь город.

Прокопий работал в форсированном режиме. Он смешивал, и разливал по амфорам субстанции, забивал горлышки амфор тряпьём, и заливал сверху воском. В малые лампады он также наливал дурно пахнущую смесь, и запечатывал их содержимое.

Кузнец соорудил ему два заплечных ящика, и Прокопий с Сандалфом аккуратно уложили сосуды.
- Теперь в термы! - скомандовал Прокопий, - может быть, удастся и нам помыться по-человечески!

Бани в Херсонесе имели префурний, или топочную,  раздевалку-аподитерий, разделенную на мужскую и женскую части, и три помывочных помещения.
В каждой моечной был кальдарий - зал с горячей водой, фригидарий - бассейн с холодной водой, и тепидарий - тёплая сухая комната.
Под полом кальдария и тепидария располагались пустоты с горячим воздухом - гипокауст.

(На территории Херсонеса сохранились остатки античных бань, кроме того, к 2024 году планируется воссоздать их в комплексе "Новый Херсонес" рядом с античным заповедником. Строительство комплекса идёт полным ходом. Строятся также таверны, мастерские, амфитеатр.)

Вокруг входного дворика располагались увеселительные заведения, и, разумеется, - лупанарий.

Уже подходя к комплексу зданий терм, Прокопий заметил необычайное оживление. Казалось, все молоденькие горожанки и вполне зрелые матроны этого города пришли сюда в своих лучших одеждах.
На стене лупанария довольно художественно был изображён профиль человечка с фаллосом выше головы. Нарядные дамы посматривали на картинку, и посмеивались.

Прокопий прошёл в тепидарий, и сел на горячие камни.
Неслышно подошёл раб-массажист, и Прокопий полностью отдался приятной неге. В термах Херсонеса уже появилась такая новация, как бархатистая мыльная варежка для массажа - божественное удовольствие.

Получив массаж, Прокопий пошел в кальдарий, ополоснулся горячей водой, отскреб старую шкуру специальной мылкой смесью с молотыми косточками абрикоса, ещё раз ополоснулся.
Ещё один раб пришел с набором ножниц,
(Ножницы были изобретены в Риме 3 - 4 тысячи лет назад, изначально были в форме пинцета, потом была изобретена пружина, как в английской булавке. Были ножницы нескольких размеров, от ножниц для стрижки овец до хирургических. Ножницы с "гвоздиком" были изобретены только в 14 веке.)
 подстриг ему ногти на руках и ногах, побрил отросшую щетину и укоротил прическу. Прокопий смыл с себя остатки волос после стрижки, провел ладонями по гладким щекам - он предпочитал бриться на старый римский манер, и не одобрял пришедшее с варварского востока ношение бород.
После этого он хорошенько прогрелся в кальдарии, и быстро добежав до фригидария, погрузился в бассейн с холодной водой.
Повторив процедуру ещё два раза, он почувствовал смутное беспокойство. Что-то было не так, и он поначалу не смог сформулировать это чувство. Не было громкого смеха, привычных соленых острот...
- Где Трибониан? - вскричал Прокопий.

Судьба шута прояснилась, когда отряд вновь собрался во дворике. Нашла его, как это не странно, Аспасия:
- Трибониана нужно спасать! Теодорих, Гундемир, давайте за мной!
Они втроём бросились в толпу женщин, собравшуюся около увеселительных заведений, причём Аспасия ловко протискивалась вперёд, а дюжие вандалы едва за ней успевали.

Трибониан нашелся на втором этаже заведения, в большой зале с прекрасным видом на мыс и корабли, с кустами роз на маленьком балконе. В центре зала стоял стол красного дерева, на нем ваза с фруктами, кувшины с вином, и несколько кубков разного размера. На противоположной от балкона стороне была огромная кровать с шелковым балдахином.
Одежда Трибониана была в художественном беспорядке разбросана по всей комнате, а штаны свисали с балкончика.

Вандалы с Аспасией едва пробились через очередь, которую с трудом регулировали мадам и двое пожилых охранников, причём Аспасию оскорбляли не хуже, чем в столичном театре с запоминающимся названием Порнай. Смысл оскорблений сводился к тому, что некая особа со сниженным чувством уважения к окружающим стремится войти без очереди, когда более достойные ожидают восстановления творческих сил героя дня.

Вандалы просто выбили дверь.

Трибониан лежал на кровати, его рука свесилась, под ней на ковре валялась опрокинутая чаша, и благородное вино впитывались в богатый ковёр.

Тело карлика было исцарапано, многочисленные раны кровоточили, вокруг шеи синели следы бешеной страсти.

Аспасия бросила на карлика взгляд, отвернула лицо:
- Господи, а разговоров-то было! Пакуйте его, и быстро уходим!

Гундемир тронул карлика за плечо:
- Очнись, друг!
Аспасия поджала губы:
- "Не мучь. Оставь
В покое дух его. Пусть он отходит.
Кем надо быть, чтоб вздергивать опять
Его на дыбу жизни для мучений?"

Теодорих расхохотался, и допил вино прямо из большого сосуда, вытер губы:
- "Увы, бедный Йорик! Это был малый беспредельного остроумия, с неистощимой фантазией.
 А теперь как он отвратителен! Мне даже тошно делается".

Вандалы забросали Трибониана его одеждой, туда же бросили сапожки, замотали всё это в простыню, Гундемир подхватил тюк, а Теодорих пошёл прокладывать путь. Аспасия сунула мадам монетку за хлопоты, и привычно уклонилась от пары ударов и попыток захвата за волосы.

Во дворе Трибониана распаковали, занесли во фригидарий, и отполоскали в холодной воде. Карлик открыл глаза.

- Ну что, посетил бани? - хохотал Теодорих.
- Это была лучшая шутка над шутом, - вымолвил Трибониан, я на всю жизнь запомню Херсонес!

Меланья с Брунгильдой помогли Трибониану одеться, и ближе к вечеру отряд выступил по направлению к центру города. Имитацию денег - мешок с камнями, нес Теодорих - основную часть их казны ловкий Валамир уже запрятал на дромоне, когда ходил к капитану.
Гундемир нёс на плече лежавшего пластом Трибониана - тот пришёл в сознание, но ходить самостоятельно пока не мог.
Прокопий с Сандалфом несли огневой припас в заплечных коробах. Они замыкали шествие, а в центре шли женщины и Вардан.

В таком порядке они добрались до центра Херсонеса.
По городу уже ходили парные патрули, однако это не прибавляло никакой уверенности в безопасности, народ собирался кучками, раздавались резкие реплики, их провожали настороженные взгляды.
Они приняли ближе к морю, и вскоре впереди показались башни западных укреплений Херсонеса. Там, где земля смыкалась с морем, было три ряда стен, первые два ряда были невысокие, только для защиты от тарана. Основная стена была грандиозной, толстой, к тому же над ней возвышались две высоких башни. На обрывистом склоне к воде спускалась вспомогательная стена, доходившая до самой воды.
Западные ворота были открыты, но толпы перед ними не было, только несколько запоздавших пешеходов прошли внутрь города.

Вардан и его спутники покинули Херсонес перед самым закрытием ворот, когда солнце уже приблизилось к морскому горизонту.

В большинстве мест юга Тавриды солнце на закате садится на стороне берега, а встаёт со стороны моря. Мыс Херсонес закручен так, что к морю выходит его северная сторона, и на закате солнце погружается в морские воды. Вардан полюбовался видом заката, и обратился к Прокопию:
- Что теперь?

Прокопий осмотрелся. Идти по каменистому пляжу было неудобно, впереди путь преграждала глубокая расщелина с древним некрополем.
Единственная дорога вилась под башнями, мимо оборонительного комплекса, а потом уходила в поля. Шагов через триста от основной дороги отходила тропка в сторону бухты, куда должен прибыть дромон. Корабля пока не было, и Прокопий не хотел оставаться в одиночестве на пустом берегу - там на них могли напасть.
- Пока подождём под стенами, - скомандовал он, посидим, пока не стемнеет! Заодно и наш герой, - он кивнул на Трибониана, - придёт в себя.

Скоро на небе появились звёзды, и Прокопий дал знак к движению. Они уже прошли вторую башню, когда произошло нападение.

В тишине ночи, прерываемой только редкой перекличкой охраны, неслышно открылась боевая калитка под второй башней, которая стояла в сорока шагах от обрыва.
По замаскированному дополнительной изогнутой стеной проходу, из города выбрался десяток человек. Они имели при себе кистени, шесты, и толстые дубинки.

Они рванули к самому центру отряда, и бросились на женщин.

Построение отряда не было идеальным. Женщин прикрывала только Брунгильда, и она едва успела выхватить меч, крепко схватила его обоими руками. Размахнуться она не успела, приняла на меч длинный шест, упёрлась, и толкнула через шест и его обладателя, и того, кто бежал сразу за ним. На неё тут же обрушился удар дубиной слева, благо она была в доспехе, кираса приняла удар. Опять не было времени размахнуться, она дала напавшему рукояткой по голове, пошла атака справа, она выставила меч остриём вперёд, сделала выпад, держа меч одной правой, и выхватывая левой узкий прямой кинжал. По мечу пришелся мощный удар тяжёлой дубиной, она едва его не упустила, перешла вперёд левой ногой, и воткнула кинжал нападавшему в плечо.

Отряд атакующих разбежался вправо и влево от неё, слева Прокопий обнажил свой скрамасакс, справа Теодорих и Гундемир выставили свои боевые топоры.
Валамир перебежал к ней, и прикрыл слева, поигрывая двумя кинжалами.

Нападавшие остановились:
- Отдайте деньги, и можете идти! - произнес один из разбойников, по виду главарь.

Теодорих размахнулся, и бросил нападающим мешок с камнями. Раздалось рычание обманутого зверя, и предводитель выпустил из рукава кистень на длинном кожаном ремне. Кистень имел железную сердцевину, и костяной набалдашник для смягчения ударов.

Прокопий сбил с лампы печать, из её носика полыхнул маленький факел, пошел черный дым с искрами.
- Кувшин! - крикнул он Сандалфу.
Сандалф отбил у амфоры горлышко, выпала промасленная тряпка, он сунул её Прокопию, огонь перебежал на горлышко кувшина, и Сандалф метнул в нападающих горящий сосуд. Раздались крики, рванулось пламя, свет и тьма разделились яркой границей.

Если на левом фланге и в центре ситуация стабилизировалась, на правом фланге произошло осложнение. На вандалов налетели четверо с шестами, и им удалось свалить Теодориха. Тот катался, удары сыпались на него со всех сторон, благо шлем держался на голове - был пристёгнут.

Тут всех удивил Трибониан. Воинственный карлик соорудил пращу, и начал с непередаваемой руганью и насмешками разить разбойников. Мстительный шутник метил в весьма уязвимые места, хотя часто промахивался, и его снаряды попадали врагам по коленям.

Главарь разбойников словил метко пущенный камень, сложился, и рухнул на камни, на которых горел греческий огонь.

Он побежал по огню на руках, поднялся, и живым факелом бросился к морю. На беду, перед ним оказалась глубокая расщелина с некрополем, и он упокоился рядом с костями древних. Из расщелины змеились отсветы пламени, но криков и движения уже не было.

Теодорих по-прежнему катался под шестами, подобно спелому снопу, но к его противникам подскочил Прокопий. Старый вояка прикрывался пустым деревянным ящиком в качестве импровизированного щита, и подрезал своим скрамасаксом кому руку, кому ногу, а кому-то попал и в лицо.
Гундемир подхватил брата, поднял на ноги, и они пустили в дело топоры.
Тут уже кровь хлынула фонтанами, раздались отвратительные чавкающие звуки. Трибониан метнул ещё пару камней, Брунгильда рубанула мечом, и разбойники бросились наутёк, придерживая легкораненых. Осадная калитка вдруг оказалась заблокированной изнутри, и им пришлось бежать под башню к морю, чтобы по воде добраться до города.

А со стороны Западной бухты донёсся крик капитана:
- Что вы там творите, якорь мне в глотку! Быстро на корабль, а то отплыву без вас!

В самом деле, дромон уже прошел в бухту, и покачивался на мелководье у самого берега.

Вардан сосчитал своих, удостоверился, что все в относительном порядке, и призвал срочно следовать на корабль. Готы пробежались по полю боя, добили раненых врагов, и по старой привычке пошарили насчёт добычи.

Берег, силуэты башен тонули в синей дымке. У подножия стены изредка вспыхивали догорающие искры греческого огня. Дромон вышел на глубокую воду, и медленно пошёл вдоль берега в сторону Азии.

- Прощай, Херсонес, - произнесла Аспасия, - пожелай нам удачи!

Вардан от усталости рухнул прямо на палубу, и глядел на звёзды.