***

Он вышел из офиса с отвратительным настроением, не было желания никого видеть или податься куда-либо, домой идти также смысла не было, зная по опыту, что все завершилось бы очередным приступом депрессии.
 
В магазине купил бутылку водки и зашел в первую встречную московскую пивную, шумную и закуренную, взял бокал пива, стакан, огляделся, за всеми столами были постоянные или уже успевшие сдружиться компании, лишь в углу за столом одиноко стоял неопрятный мужчина, смахивающий на бомжа, перед ним был полупустой бокал и, видимо, тот не спешил его допивать.

« Не занято?» - буркнул он и, не дожидаясь ответа, поставил свой бокал, вытащил водку, налил полстакана и выпил залпом.

Поднял глаза, бомж с уважением и некоторым любопытством рассматривал его.
« Проблемы?»

Он не ответил, плеснул еще полстакана, одним глотком махнул, запив пивом.
Бомж продолжал рассматривать его.

«Водку будешь?»

«С удовольствием!»

«Иди за стаканом!»

«Да наливайте в пиво!»

«Нет, так не пойдет, ершить не будем! Только не рассказывай свою историю, пей и просто молчи!»

«Можно и так, молча помянем!»

«Еще одно слово, и будешь наказан!»

Водка начала действовать, он размяк и в свою очередь стал бесцеремонно рассматривать мужика. Выглядел он достаточно интеллигентно и небритое лицо, потрепанный костюм абсолютно не вязались с галстуком, который предательски выдавал шею, привыкшую к его ношению.

Ему стало любопытно и это ему понравилось, вроде настроение начало размораживаться, захотелось покуражиться.

«Что, из дома выгнали? С виду на приличного человека смахиваешь.»

«Заметно? Раньше преподавал, спился я, теперь без работы. А квартира есть, бросили меня, таскал из дома»

«Преподавал? Учил детей сеять разумное, доброе, вечное?»

«Вы же нерусский, откуда такие познания?»

«Такой же как ты, когда-то внушал мне эти истины, только у тебя из всего этого осталось только доброе, и то, по причине того, что ничего у тебя, кроме этого, нет!»

«По поводу - доброта спасет мир? Не стоило вам заходить в этот гадюшник, когда-то сомнения в этой истине и меня привели сюда. Не спасет она мир, погубит, как Христа погубила, добрый человек всегда будет бессилен перед злом!»

«Так вы еще и философ?»

Он с удивлением заметил, как перешел на «Вы».

«Изучал, но к философии это отношение не имеет, добрый человек слаб, вот и вы сейчас слабы. Я заметил это, как только вы подошли. Злой человек не копается в себе, он вершит ответное зло и в этом его преимущество.»

«Злой я, много чего натворил, однако лучше поменять тему, налить еще?»

«Давайте, других тем здесь не бывает, все философско-жизненное, впрочем, ваше предложение молча пить самое разумное!»

Грамотно излагает, с одобрением подумал он, вдруг вспомнился анекдот, улыбнуло:

«Нет уж, а попи...деть? Как же русская привычка душевного разговора за дружеским столом?»

«Вообще-то я еврей!»

«Да лааадно! Прозвучало, как еврей-сантехник... , А вы действительно необыкновенный человек, как вас так угораздило?»

«Пути Господни неисповедимы!

«Ваш Господь явно вас не туда завел. Видимо за прошлые грехи. Переспали с супругой заведующего кафедрой или хуже, обвинили его в плагиате?»

«А вы неплохо знаете вузовскую жизнь. Нет, просто стал сомневаться в правильности нашего пути и выражал эти сомнения публично.»

«Так вы еще и диссидент? Но стойкости в вас точно нет, через Сибирь или психлечебницу не проходили, решили прикинуться алкоголиком?»

«Нет, я не такая крупная птица, меня просто исключили из партии, выгнали из института и я три года не могу устроиться даже учителем в школу. И вот я здесь.»

«Плохи ваши дела, с такой биографией вам теперь разве что... – он задумался, но не смог определить на какую работу его устроить, понял, что тяжелее ручки ему ничего доверить нельзя – в Израиль податься.»

«Думал, но куда уж теперь, семья развалилась, а такого как я, сам Израиль не примет!»

«Да, вам не позавидуешь, но меня это успокаивает, значит на свете есть люди, которым гораздо хуже, чем мне!»

«Наверно мне не стоит вас расспрашивать».

«И не надо, но мне было очень приятно с вами общаться, извините, что был недружелюбен. Сегодня вы сделали доброе дело, надеюсь Господь ваш это зачтет. Теперь я пойду, бутылку я оставляю вам. Всех благ и не стоит благодарностей.»

Он вышел, пошел быстрым шагом в сторону метро, думая о том, как разговор ни о чем с московским забулдыгой может так быстро изменить настроение. Потом посчитал, что собеседник не был забулдыгой, а представлял собой вырождающийся вид московской интеллигенции, вечно воюющей с ветряными мельницами. И еще он подумал, что именно евреи и есть костяк настоящей московской интеллигенции, во всяком случае, те, что встречались ему. И он забыл о том, что его мучило и лишь пытался уяснить, что же стало причиной этому – действительно общение с этим интеллигентом или успокоительное в виде водки. И потом пришел к выводу, что и то и другое...